Баев О.В. Иностранный капитал в промышленности Кузнецкого бассейна (конец XIX

1.5. Деятельность золотопромышленных предприятий с участием
иностранного капитала в Кузнецком бассейне в годы
Первой мировой войны, революции и гражданской войны в России

   C началом войны деятельность золотопромышленных предприятий была значительно осложнена ростом цен на промышленные товары, необходимостью увеличивать зарплату при сохранении цены золота на прежнем уровне. Все российские машиностроительные заводы повысили цены (уже 4 августа 1914 г. "Русское общество для выделки и продажи пороха" известило правление "Ивмарзоло" о повышении цен на все время военных действий на 25% и о расчетах по заказам исключительно за наличные деньги [1]) и одновременно сняли с себя всякую ответственность за сроки изготовления продукции, а о получении необходимого из-за границы не могло быть и речи.
   Кроме того, многие рабочие и служащие были призваны в армию (семьям служащих, призванных в войска, правление "Ивмарзоло" 31 июля 1914 г. решило в течение 3 месяцев выдавать по половине месячного оклада призванного, а семьям рабочих ассигновать по двухнедельному заработку [2]) и производилась реквизиция некоторых предметов (взрывчатые вещества, цинк). Ввиду запрещения продажи сапог 15 октября 1914 г. решено было организовать их шитье прямо на приисках [3]. Причем призывались лучшие и самые производительные рабочие, которые фактически золото и добывали, а оставшаяся на приисках наиболее слабая часть рабочих при более высокой плате (ввиду недостатка рабочих рук) работала со значительно меньшей производительностью [4].
   До войны русские золотопромышленники получали из Германии локомобили, паровые машины и котлы, экскаваторы и электродвигатели, а главное - ртуть и химикаты (цианистый калий, кислоты, необходимые для извлечения золота из руд). С объявлением войны Германия прекратила поставки машин, оборудования и химических товаров, что наиболее пагубно отразилось именно на западносибирской золотопромышленности, где добывалось главным образом рудное золото [5]. Англия и Франция стали ввозить товары, ранее поставляемые Германией, но в недостаточном количестве и по очень высокой цене (стоимость ртути к середине 1915 г. увеличилась вдвое) [6].
   С другой стороны, в силу прекращения экспорта и необходимости импорта некоторых материалов увеличилась потребность государства в иностранной валюте и соответственно в золоте. В качестве одной из мер по интенсификации развития золотого промысла Сибири Л.Ф. Грауман считал необходимым привлечение иностранного капитала [7].
   С ним соглашался и С.Ю. Витте, опубликовавший записку об увеличении добычи золота в России, в которой предлагал "привлекая иностранный капитал для развития золотопромышленности и увеличения добычи золота - этим путем устойчивость рубля будет поддерживаться приливом золота с русской земли, а равно и золота в форме иностранных капиталов", а также уменьшить таможенные пошлины на все машины и материалы, используемые в этом промысле, что должно было поддержать устойчивость рубля в условиях роста не обеспеченной золотом эмиссии на военные цели [8]. Ведь с началом войны все воюющие страны, в том числе и Россия, а также ряд нейтральных государств прекратили свободный размен кредитных билетов на золото. В результате уже к концу 1914 г. курс кредитного рубля настолько пал, что золотопромышленникам стало невыгодно сдавать золото в казенные золотосплавочные лаборатории [9]. С ноября 1915 г. правительство стало выплачивать премию за сдачу золота в казну в размере 30% его стоимости (Государственный банк стал выплачивать за золотник золото 7 руб. 15 коп. вместо 5 руб. 50 коп.), в январе 1916 г. премия была увеличена до 45%, а в дальнейшем также периодически повышалась, но ее размер все равно не успевал за рыночными ценами на золото [10].
   Для разрешения проблемы нехватки рабочих рук с 5 ноября 1914 г. по 5 ноября 1915 г. рабочие, законтрактованные на золотые прииски и члены их семей, направляющиеся в золотопромышленные районы Сибири и Урала из всех районов России, перевозились по всем российским железным дорогам в вагонах III и IV классов по тарифу IV класса со скидкою 50% [11].
   В 1914 г. предприятия "Ивмарзоло" добыли химическим путем от обработки эфелей 6 п. 25 ф. 2 з. золота, от обработки илов - 1 п. 33 ф. 2 з. 48 д., от механической обработки - 26 п. 15 ф. 89 з. 27 д., от золотничников и вольноприносителей - 6 п. 22 ф. 3 з. 24 д., получив от чисто золотодобычи 104857 руб. 59 коп. прибыли, но необходимость платить проценты по займам в сумме 113543 руб. 98 коп., уплата налогов в сумме 7267 руб., погашение стоимости подготовительных работ в сумме 102701 руб. 76 коп., содержание больницы и школы на сумму соответственно 9102 руб. 38 коп. и 1049 руб. 60 коп. привели к общему убытку предприятия в сумме 152777 руб. 47 коп. [12]
   Этот убыток объясняется в основном тем, что уже в середине июля 1914 г. "Ивмарзоло" лишилось около 40% горнорабочих (самых молодых и здоровых), следствием чего стало уменьшение годовой добычи руды с запланированных 2822000 до 2245000 пудов. При сохранении общих горных расходов (водоотлив, вентиляция, надзор) и общих приисковых расходов себестоимость 100 пудов руды вместо сметных 9 руб. 28 коп. составила 11 руб. 68 коп. Объявленная мобилизация отняла у предприятия значительную часть плотников и других мастеровых, что привело к замедлению строительства илового завода, необходимого для увеличения содержания получаемого золота [13].
    "Ивмарзоло" ограничило масштабы своих заявок на золотосодержащие местности, но 19 июля 1914 г. была подана заявка на золотосодержащую местность по реке Таловке [14], 9 января 1915 г. - еще 7 заявок [15], а 17 августа 1915 г. - 1 заявка [16], но 30 июня и 1 июля 1916 г. были отведены только 3 рудника - Брусиловский (34 десятины), Калединский (20 десятин) и Лечицкий (39 десятин) [17], 4 заявки были признаны недействительными (возможно, эти земли уже были заявлены на имя других золотопромышленников), а 4 отвода были объявлены свободными [18] (видимо, специалисты "Ивмарзоло" признали их непригодными для промышленной разработки). Кроме того, 5 февраля 1915 г. один из приисков "Ивмарзоло" - Пригородный - был выставлен для продажи с торгов [19].
   9 января 1915 г. "Золоторосс" передал "Ивмарзоло" прииск Закусочный, получив за это 170 руб. 48 коп. за понесенные расходы и по 500 руб. за пуд добытого золота [20].
   В мае 1915 г. на приисках "Ивмарзоло" произошла забастовка, инициаторами которой стали рабочие, приглашенные с Урала. Они пришли на прииски без денег, сразу же потребовали значительной выписки из амбара и магазина. В условиях нехватки рабочих (часть рабочих была взята на военную службу, другая часть уходила в деревни на летние полевые работы) приисковое управление вынуждено было согласиться и уральцы стали выдвигать новые требования, которые поддержали и местные рабочие. 4 мая требование о прибавке заявили рудовозы, 5 мая - катали Покровской и Воскресенской шахт, а 6 мая к ним присоединились забойщики. Наиболее исправным рабочим прибавка была сделана, а неспокойным элементам предложили выселиться с приисков, поэтому забастовка не оказала вредного влияния на ход работ [21].
   13 июня 1915 г. правление "Золоторосса" отказалось от дальнейшей аренды принадлежавших Л.И. Хотимской приисков Уральского, Декадентского, Весеннего и Апрельского [22].
   31 января 1916 г. "Золоторосс" вернул владельцам арендованные им прииски Михайловский и Ивановский, а свои права на прииск Богатый передал "Ивмарзоло" за получение с него по 500 руб. с каждого добытого пуда химически чистого золота [23].
   11 июня 1915 г. состоялось общее собрание акционеров "Ивмарзоло", участия в котором не принял участия акционер и бывший член правления А.И. Заруба, который являлся австрийским подданным. Вместо него и И.А. Абельсона членами правления стали Ф.Ф. Безобразов и Д.Н. Золин [24].
   30 декабря 1915 г. заведующий делами "Ивмарзоло" А.Д. Шварц прекратил исполнение своих обязанностей и на место заведующего конторой был приглашен Михаил Вениаминович Захер [25].
   В конце 1915 г. российское правительство признало золотопромышленность отраслью, работающей на оборону, и занятые в ней рабочие и служащие при последующих мобилизациях временно (на 5 месяцев) стали освобождаться от призыва в армию [26]. В результате "Ивмарзоло" удалось хотя бы частично решить проблему рабочих рук и в 1915 г. на его предприятиях работало 716 рабочих, в 1916 г. - 640 и в 1917 г. - 700 [27].
   Всего в 1915 г. "Ивмарзоло" получило от химической обработки илов 10 п. 36 ф. 91 з. золота, от механической обработки - 27 п. 36 ф. 59 з. 48 д. и от золотничников - 10 п. 9 ф. 18 з. 33 д., получив от производственной деятельности 237793 руб. 73 коп. прибыли, и поэтому располагало достаточными средствами и для содержания больницы (8350 руб. 45 коп.), и для содержания школы и церкви (1732 руб. 68 коп.), и для погашения убытка 1914 г., а 29738 руб. 60 коп. составили прибыль 1915 г. [28]
   Правда, значительная часть этой прибыли образовалась за счет инфляции и повышения правительством Российской империи в 1915 г. закупочной цены на золото до 7 руб. 15 коп. за золотник. В результате выручка за золото составила в среднем 7 руб. 03 коп. за золотник химически чистого золота вместо довоенных 5 руб. 50 коп., что дало дополнительно на все количество добытого и реализованного золота 169000 руб. [29]
   К 1915 г. "Ивмарзоло" имело электростанцию мощностью в 600 лошадиных сил и стоимостью 256000 руб., новую бегунную фабрику с 8 бегунными чашами чуточной производительностью 7000 пудов и стоимостью 198600 руб. и иловый завод с суточной производительностью 200 тонн и стоимостью 259300 руб., оборудованный американской фирмой "Allis & Chalmers" [30]. Для установки, сборки и пуска в ход нового илового завода был приглашен американский инженер Г.Л. Гетри [31]. В 1915 г. на иловом цианкурационном заводе было оборудовано устройство для обработки до 10 тонн концентратов в сутки, а золотопромывальную фабрику перевели с паровой энергии на электрическую [32].
   Правда, в 1915 г. деятельность химических заводов была затруднена несвоевременным получением закупленного в Англии цианнатра. В результате запущенный в декабре 1914 г. теплый иловый завод уже в марте 1915 г. пришлось остановить и эта остановка продлилась до июля 1915 г., а с октября по конец ноября 1915 г. пришлось вторично прервать его действия [33].
   В 1915 г. правительство отменило пошлину на ввозимый из-за границы цианистый натрий и листовой цинк, а в мае 1916 г. был принят закон о беспошлинном ввозе драг, экскаваторов и другого оборудования для золотодобывающей промышленности, но в условиях мировой войны ввозить это оборудование было практически невозможно. Был отменен ряд налогов и сборов на местный нужды, поземельный налог уменьшился до 50 коп. за десятину золотоносной площади. В 1916 г. был учрежден Золотопромышленный банк с основным капиталом в 5 миллионов рублей, а Государственный банк понизил ссудный процент и упростил правила выдачи кредитов золотопромышленным предприятиям [34]. Министерство торговли и промышленности произвело обследование состояния сибирских промыслов и ассигновало средства на проведение новых и ремонт старых проселочных дорог в мариинской тайге [35].
   "Золоторосс" в 1915 г. получил 1,6 млн. руб. прибыли [36], но стал более внимательно относиться к расходованию денежных средств, поэтому приисковые группы, при исследовании и разведке которых были получены отрицательные результаты, правление решило ликвидировать [37] и на 10 февраля 1916 г. были объявлены торги на принадлежавшие "Золотороссу" прииски Верхне-Богословский, Семеновский, Ключевский, Пушкинский и Лермонтовский [38].
   8 мая 1916 г. правление "Золоторосса" передало в арендное владение крестьянина села Тисуль Дмитриевской волости Мариинского уезда Томской губернии А.Г. Миронова прииски Общестанский (38 десятин) и Верхне-Богословский (101 десятина) для добычи россыпного золота сроком по 31 декабря 1920 г. В случае же обнаружения на данных приисках рудного золота или других ископаемых право их разработки оставалось за "Золотороссом", а за аренду прииска Миронов уплачивал ежегодно 600 руб. обязательных и 1500 руб. с пуда химически чистого золота [39].
   В 1916 г. правление "Ивмарзоло" планировало вести разведочные и подготовительные работы на Центральном руднике, Лотерейном, Чирковском и Гористом приисках, а на приисках Незавидном, Суворовском и Богатом - только разведочные работы [40]. Столь значительный объем работ требовал большого количества рабочих, но новые мобилизации разных категорий военнообязанных сделали условия деятельности предприятия еще более тяжелыми, чем в 1915 г. [41] и с 1916 г. на приисках "Ивмарзоло" стал использоваться труд пленных, которые работали удовлетворительно, но были более требовательны, чем китайцы и русские рабочие и любили праздновать и свои, и русские праздники [42].
   Постепенное вздорожание продуктов первой необходимости в течение всего года вызвало соответствующее повышение заработной платы рабочим, к которому прибавилось повышение цен на все материалы. Да и в обеспечении приисков основными продуктами питания (ржаной и пшеничной мукой, мясом) возникли затруднения [43].
   В 1916 г. "Ивмарзоло" добыло 18 п. 18 ф. 71 з. 48 д. золота от обработки механическим способом хозяйской руды, 4 п. 30 ф. 15 з. - от обработки старательской руды, 1 п. 22 ф. 17 з. 83 д. - от обработки эфелей, 8 п. 7 ф. 71 з. 63 д. - от обработки илов и 2 п. 6 ф. 28 з. 27 д. - от обработки концентратов, а всего 36 п. 32 ф. 76 з. 50 д. золота вместо предположенных сметой 41 п. 60 з., но все же получило от эксплуатации приисков прибыль в 175443 руб. 86 коп. Однако расходы по займам (158109 руб. 52 коп.), расходы правления (29783 руб. 79 коп.) и Томского комиссионерства (52226 руб. 83 коп.), неблагонадежные долги и другие расходы (23506 руб. 29 коп.) привели к общему убытку в 32606 руб. 88 коп. [44]
   Общее собрание акционеров "Золоторосса" 15 сентября 1917 г. утвердило отчет общества за 1916 г. с прибылью в 393988 руб. 32 коп., но вся эта сумма пошла на погашение убытков прошлых лет [45].
   На 1917 г. была составлена только предварительная смета, так как результаты операции зависели и от размера увеличения расходов, и от цены, по которой золото будет реализовываться. Тем не менее, средства на содержание школы и больницы (1938 руб. и 11819 руб. 78 коп.) и уплату налогов (10447 руб.) были в смету заложены [46].
   15 марта 1917 г. на мариинских золотых приисках уже существовал Совет [47] и апреле 1917 г. во избежание конфликтов с рабочими правление "Ивмарзоло" решило повысить заработную плату в размере до 50% от первоначальной платы, но Совет рабочих депутатов всей группы мариинских приисков заявил, что "наше экономическое положение должно остаться таким, каковое было до момента войны" [48] и 20 апреля 1917 г. выставил требование увеличения зарплаты рабочим от 40 до 100% и жалования служащим от 40 до 120%. 17 мая 1917 г. правление согласилось с введением 8-часового рабочего дня и объявило необязательными работы в праздники, а обязательные срочные сверхурочные работы стали оплачиваться в полуторном размере, а 14 июня плата рабочим была повышена на 76%, а служащим на 60% относительно расценок января 1917 г. [49]
   На общем собрании акционеров 8 июня 1917 г. членом правления вместо скончавшегося Н.И. Филипьева был избран М.В. Захер [50].
   В условиях продолжавшейся мировой войны золотопромышленные предприятия испытывали огромные затруднения с доставкой импортных грузов. Подводная война исключила возможность пользоваться портами на балтийском море, Архангельск был закрыт для всех грузов, кроме военных. В результате образовалась такая перегрузка Владивостока, что для ввоза груза через этот порт требовалось особое разрешение морского ведомства [51]. Но даже путь через Владивосток не избавлял от опасности и 12 июня 1917 г. фирма "Хукер, Спик и КО" официально уведомила правление "Ивмарзоло", что отправленный в Россию цианид погиб в море [52].
   Летом 1917 г. демагогические выступления "руководителей масс" разжигали неудовольствие рабочих служащими, вследствие чего производительность работ падала, а разруха увеличивалась [53]. В августе 1917 г. себестоимость 1 золотника механического золота составляла 33 руб. 63 коп., химического - 11 руб. 25 коп. и золотничного - 7 руб. 92 коп., а рабочие требовали дальнейшего повышения зарплаты и введения 6-часового рабочего дня для горнорабочих и конторских служащих. Главным препятствием для нормального ведения дела управляющий приисками Норберт Гвидович Остен-Сакен [54] считал большевистские настроения местного Совета рабочих депутатов и Правления союза служащих, которые явочным порядком проводили свои решения и запрещали управлению без их санкции принимать какие-либо административные меры [55]. В сентябре 1917 г. Совет рабочих депутатом Мариинской группы приисков предложил принять содержание председателя Совета на счет "Ивмарзоло", но получил отказ [56].
   10 сентября общее собрание граждан Центрального и Лотерейного рудников "ввиду явной тенденции управляющего вести предприятие к ликвидации и за непризнание Совета рабочих депутатов как революционного органа, существующего по всей России" отстранило от исполнения обязанностей управляющего Остен-Сакена и его "главного советчика и помощника и до известной степени вдохновителя" бухгалтера Кривушина и предложило им оставить прииск в трехдневный срок. Новым управляющим был временно избран инженер Н.Д. Горковенко, бухгалтером - П.Н. Мешков, которых собрание просило утвердить в данных должностях [57].
   28 сентября 1917 г. состоялись переговоры правления с делегатами Совета рабочих депутатов об улучшении жизни на приисках, причем правление даже решило возместить прибывшим для переговоров стоимость проезда до Петрограда и обратно по цене билета 2 класса, уплатить суточные в Петрограде по 15 руб. в день на человека и в пути - по 10 руб. [58] Результатом этих переговоров стало соглашение, согласно которому расценки заработной платы повышались на 30% против платы на 1 сентября 1917 г., сверхурочные работы стали оплачиваться в двойном размере, для конторских служащих, работающих в мокрых забоях и при углубке шахты устанавливался 6-часовой рабочий день, а минимальное жалование служащим устанавливалось в 80 руб. [59] Для рассмотрения инцидента об изгнании Остен-Сакена и Кривушина на Центральный рудник выезжали 2 комиссии, но все дело кончилось ничем. Несмотря на это, Остен-Сакен в конце концов вернулся на прииски [60].
   24 ноября 1917 г. правление "Ивмарзоло" дало Остен-Сакену полномочия на дальнейшее увеличение зарплаты рабочих и окладов служащих по соображению с местной обстановкой [61] и 9 декабря между рабочими организациями и управлением Мариинских приисков состоялось соглашение, согласно которому управляющему и бухгалтеру гарантировались полная безопасность и содействие в проведении мероприятий, но прием и увольнение рабочих и служащих производился управлением с ведома и согласия рабочей организации, с 1 января 1918 г. правление увеличивало оклады еще на 30%, отопление и освещение отпускалось всем категориям рабочих бесплатно, а продукты первой необходимости - по ценам, установленным в мае 1917 г. [62] (в результате мясо отпускалось по цене 12 руб. за пуд при себестоимости в 40-45 руб., а пшеничная мука - по 3 руб. 40 коп. при себестоимости в 10-12 руб. [63])
   15 декабря 1917 г. ввиду критического денежного положения на приисках управляющий Остен-Сакен продал 24 ф. 54 д. 37 з. золота, намытого за ноябрь, в Томске по цене 38 руб. за золотник на общую сумму в 60782 руб. В результате этой сделки "Ивмарзоло" понесло убытки, которые, правда, были компенсированы выигрышем во времени при закупке припасов, цены на которые быстро росли [64].
   19 декабря 1917 г. Совет рабочих депутатов на основании декрета Совета народных комиссаров постановил ввести рабочий контроль над производством, в том числе и над перепиской управления. Для осуществления контроля была избрана комиссия из 3 человек, которые освобождались от другой приисковой работы, но получали за счет предприятия вознаграждение по 150 руб. каждому [65].
   В декабре 1917 г. вследствие недостатка лошадных рабочих обострился дровяной кризис и приисковое управление вынуждено было пойти на крайнюю меру и перевести хозяйских лошадей на вывозку заготовленных в тайге дров, а подвозку руды прекратить, поэтому 19 декабря 1917 г. была остановлена золотопромывальная фабрика, а вслед за ней 20 декабря и химический завод [66]. Органы же рабочего контроля заявили, что владельцы приисков умышленно не заготавливают дрова, рассчитывая под предлогом отсутствия дров затопить рудники водой [67].
   В результате всех этих событий в 1917 г. "Ивмарзоло" добыло всего 24 п. 2 ф. 87 з. 60 д. золота, что было меньше добычи золота в 1916 г. на 33 п. 30 ф. 64 з. 57 д. Основными причинами уменьшения добычи управление приисками называло резкое уменьшение производительности рабочих и уменьшение содержания золота в руде, [68] а убыток по Правлению "Ивмарзоло" составил 200681 руб. 11 коп. [69] Однако на содержание больницы было израсходовано 11975 руб. 63 коп., на содержание школ - 2922 руб. 89 коп и в них обучались 82 русских мальчика и 9 магометан, 85 русских девочек и 4 магометанки. Кроме того, были выплачены пенсии в сумме 2072 руб. 35 коп. и пособия за дни болезни в размере 890 руб. 43 коп. [70]
   Однако и в 1917 г. только на Центральном руднике "Ивмарзоло" была углублена Временная шахта, построены надшахтный корпус и корпус для машинного отделения на ней, построено машинное отделение и слесарная мастерская при Покровской шахте, а также трансформаторные будки при Покровской и Временной шахтах [71]. В 1917 г. на предприятиях "Ивмарзоло" работало 537 взрослых мужчин, 48 подростков, 81 женщина, а также 45 золотничников. Наибольшее количество рабочих доходило до 770 человек [72].
   На Верхне-Богословском прииске "Золоторосса", арендованном А.Г. Мироновым, в среднем работало 9 мужчин, которые отработали 968 поденщин и в период с 13 октября по 7 ноября промыли 332000 пудов песков и добыли 2 ф. 13 з 48 д. золота [73]. Алексей Григорьевич Миронов заплатил при этом рабочим 3872 руб. и понес остальных расходов на 3162 руб. [74] Подобная убыточная работа не устраивала арендатора и уже 24 апреля 1918 г. Миронов отказался от аренды этих приисков [75].
   Всего в 1917 г. в Томском горном округе при 322 неработающих приисках работали 24 прииска и рудника, на которых работали 874 годовых рабочих. Всего на золотых промыслах Томского горного округа было промыто 28521400 пудов песков, из которых получили 38 п. 37 ф. 15 з. 13 д. золота, что было меньше уровня 1916 г. на 35 п. 2 ф. 75 з. 3 д. [76] Как видим, "Золотопромышленное общество Мариинских приисков" и добывало основную массу золота во всем Томском горном округе, и сильнее других пострадало от пертурбаций 1917 года.
   В 1918 г. большинство из приисков и рудников в мариинской тайге переходит в казну, так как заниматься добычей золота, требовавшей значительных вложений капиталов и не гарантировавшей даже минимальный доход, в условиях революции и гражданской войны, вряд ли было перспективно. В 1918 г. "Золотопромышленному обществу Мариинских приисков" на правах собственности или аренды принадлежало 74 прииска [77], но на 724 десятины работающих приисков "Ивмарзоло" приходилось 6417 десятин неработающих [78]. Золотопромывальная фабрика простояла весь январь-февраль 1918 г., чтобы собрать достаточный запас дров и руды (производительность горных работ упала с 600 пудов на забойщика до 200, а иногда и до 144) и работать затем без остановок [79].
   12 января 1918 г. ВСНХ принял постановление о золоте и платине, согласно которому устанавливалась государственная монополия на торговлю золотом, а цена 1 золотника чистого золота 96 пробы устанавливалась в 32 руб. Советы рабочих депутатов районов приисков должны были осуществлять полный рабочий контроль и определять фактическую стоимость производства золота, включая все необходимые расходы кроме дивидендов на акционерный капитал [80] (в марте 1918 г. правление "Ивмарзоло" подсчитало, что при цене 1 золотника химически чистого золота в 32 руб. эксплуатация приисков даст убыток около 400000 руб. [81])
   Уже 26 января 1918 г. "Ивмарзоло" было заявлено, что его хранившееся в Петроградском Международном коммерческом банке золото конфисковано и оплате не подлежит [82]. 26 февраля 1918 г. ящик с принадлежавшими "Ивмарзоло" 3 п. 17 ф. 90 з. 93 д. лигатурного золота на сумму 281187 руб. 43 коп. и принадлежавшими "Золотороссу" 3 п. 29 ф. 40 з. 49 д. лигатурного золота из кладовой бывшего Петроградского Международного коммерческого банка был вывезен сначала в Государственный Банк, а затем в Нижегородское отделение Народного Банка Российской Федерации, где золото уже числились принадлежащими революционному трибуналу [83].
   По причине этого "Ивмарзоло" оказалось в критическом положении, так как именно в это время происходила заготовка припасов и материалов, большинство из которых можно было доставить на прииски только по зимнему пути и без которых и прииски, и приисковое население оказывалось в безвыходном положении. Средства же для дальнейшего финансирования приисков правление могло получить только путем продажи находившегося в кладовой Международного банка золота [84]. В связи с этим заведующий делами "Ивмарзоло" горный инженер М.В. Захер обратился в Секцию золота и платины при Горном отделе ВСНХ с просьбой о содействии в получении расчета за сданное золото [85], а затем хотя бы о получении ссуды в сумме 100000 руб. под залог конфискованного золота [86].
   Лишенное возможности переводить деньги на прииски правление предложило им обходиться деньгами, выручаемыми за продаваемое золото. В начале 1918 г. правление "Ивмарзоло" не могло даже получить отчеты приискового управления, так как почтовое сообщение Петрограда с Сибирью было прервано [87].
   На Центральном руднике был образован отряд Красной Гвардии численностью около 60 человек, который вскоре получил на руки винтовки и патроны. В это время на приисках поймали крестьянина, привезшего 7-8 ведер самосядки (самогона). Председатель Совета рабочих депутатов Першаков самолично вылил самосядку и тем самым навлек гнев ее любителей. Начались перевыборы Совета и его новым председателем стал некий Митин. Масленица 1918 г. была проведена в пьянстве (Совет рабочих депутатов официально разрешил потребление самогона, а Митин постоянно был пьян), некоторых лиц (обычно служащих, особенно знакомых и приятелей Першакова) без всяких оснований сажали в кутузку и, "чтобы щекотнуть уставшие с похмелья нервы", председатель Совета Митин и его сообщники принялись рьяно приводить в исполнение декрет о беспощадном обложении имущего класса. Так как "буржуев" в тесном смысле этого слова оказалось недостаточное количество, то Совет рабочих депутатов под угрозой конфискации имущества и увоза для рытья окопов обложил всех служащих налогами, которые часто превышали жалованье. Магазинера Черткова, получавшего 180 руб. жалованья, обложили на 200 руб., а единственного имущего человека на руднике подрядчика Миронова, как собутыльника, лишь на 1000 руб. Взыскав налог со служащих, получавших 150-160 руб. в месяц, Совет не обложил рабочих, зарабатывавших 700-800 руб. Степень обложения целиком зависела от степени симпатии со стороны Митина и его ближайших сотрудников. Если кого-то нужно было вызвать в Совет, то за ним посылали красногвардейцев с винтовками, которые и конвоировали сопровождаемых. На внесение налога был дан трехдневный срок. С Остен-Сакена потребовали налог в 1000 руб., который ему пришлось уплатить под угрозой строгой кары ему и его жене, но отношение к нему рабочих было столь угрожающим (обсуждался вопрос о его переводе на работы в шахты), что он передал дела инженеру Исааку Эльяшевичу Лацкому и уехал [88].
   Вынужденный уход управляющего Остен-Сакена и бухгалтера Кривушина только способствовал еще большему расстройству дел и на приисках воцарилась полная анархия, главным руководителем которой стал Митин. Благодаря его выступлениям отношения рабочих и служащих так обострились, что только приезд председателя исполнительного комитета Ачинского Совдепа Серосека помещал эксцессам [89].
   На приисках "Ивмарзоло" было введено коллективное управление из 5 лиц. Председателем Коллектива управления стал горный инженер Н.Д. Горковенко, членами: К. Штригель (контроль горных работ), Корюков (поверхностные работ и заготовки), В.Е. Козлов (конторские работы) и Голохвастов (работы на Лотерейном руднике). Всем членам коллективного управления было установлено жалованье в 200 руб. в месяц [90]. Контрольная секция рабочих, которая существовала с января 1918 г. под председательством инженера И. Лацкого, была выбрана и содержалась с согласия управляющего Остен-Сакена, была упразднена [91].
   Коллективное управление в первой же телеграмме потребовало у правления перевода 400000 руб. на заготовки, а в противном случае угрожало ходатайствовать о национализации предприятия. Но Томский Совет, обсудив вопрос о национализации предприятия, которое в условиях реализации золота по себестоимости имело возможность выплатить зарплату рабочим и служащим только за декабрь 1917 г., не имело запасов продовольствия, материалов и дров, вследствие чего фабрика простаивала, отнесся к перспективе национализации "Ивмарзоло" отрицательно и обратился с ходатайством к Омскому и Ачинскому Совдепам, которые подвезли продовольствие и дали аванс в 200000 руб. [92]
   27 марта 1918 г. председатель правления "Российского золотопромышленного общества" Л.Ф. Грауман предложил обсудить проект продажи части акций "Золоторосса" последнего выпуска купонами по 10 руб. рабочим, а также использовать капитал общества для организации трудовых кооперативов по добыче золота, но о судьбе этого предложения ничего не известно [93].
   После ухода с Центрального рудника Красной Гвардии там наступило полное успокоение, так как почти весь состав Совета рабочих депутатов во главе с Митиным входил в число красногвардейцев и был избран новый состав Совета во главе с инженером Лацким. 3 апреля 1918 г. уполномоченные Совета рабочих депутатов всей группы Мариинских приисков горный инженер Михаил Петрович Воронков и Андрей Алексеевич Белкин сдали в Томскую казенную золотосплавочную лабораторию 1 п. 83 з. 19 д. золота и в соответствии с постановлением Томского губернского исполнительного комитета Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов получили расчет за сданное золото по 45 руб. за золотник чистого золота [94].
   В этот момент от правления "Ивмарзоло" была получена телеграмма о непризнании коллективного управления, которая привела к принятию Советом рабочих депутатов резолюции, полностью разрывающей отношения с правлением. После принятия такой резолюции инженер Лацкий сложил с себя звание председателя Совета, а у служащих начались безосновательные обыски. Как Совет, так и Коллектив управления не принимали никаких мер к дальнейшему существованию предприятия и 20 апреля 1918 г. золотопромывальная фабрика и химический завод были остановлены вследствие полного отсутствия цианистого калия. Деньги за провоз закупленного на Дальнем Востоке цианистого калия экспедитору необходимо было оплатить при отправлении, а перевести ему средства было невозможно вследствие выдачи денежных переводов по 250 руб. в сутки [95].
   В этих условиях правление сложило с себя ответственность за действия коллективного управления, что вызвало его решение ходатайствовать о национализации в ВСНХ. Уже в апреле были начаты работы по составлению для этого сметы, но прибыльной она быть не могла и управляющий приисками Остен-Сакен скептически оценивал вероятность удовлетворения этого ходатайства. Целики были уже почти все выработаны, а на подготовительные работы в шахтах, поисковые и разведочные работы были необходимы деньги, которые ни Совнарком, ни правление дать не могли. Отсутствие же цианистого натра и запасы продовольствия только до 1 июня еще более усугубляли положение предприятие и его полная остановка ввиду полного бездействия Совета и коллективного управления, не имевших средств, прогнозировалась в начале июня 1918 г. [96]
   В мае 1918 г. правление "Ивмарзоло" рассматривало свои прииски как предприятие, самочинно захваченное рабочими и служащими, так как решения ВСНХ о его национализации не было. В этих условиях правление уже не надеялось на устранение анархии в настоящее время, а для сохранения ценных технических устройств просило старших техников оставаться на местах. Относительно рабочего контроля правление неоднократно выражало готовность подчиниться декрету Советского правительства, но отрицало форму контроля, которая осуществлялась приисковыми организациями. Единственным распорядителем на приисках правление "Ивмарзоло" продолжало считать управляющего, в действия которого в пределах полномочий, предоставленных декретом Совета Народных Комиссаров, могла вмешиваться Контрольная Комиссия [97].
   К 20 апреля 1918 г. на мариинских приисках "Ивмарзоло" было добыто 1 п. 13 ф. 22 з. золота механической обработкой руды и 1 п. 18 ф. 35 з. золотничными работами, а всего - 2 п. 31 ф. 65 з. [98] Добытое золото общее собрание рабочих решило отправить в Красноярск и сдать там в Казначейство. Эта поездка происходила с 11 по 25 июня 1918 г. в условиях чехословацкого мятежа и завершилась благополучно, но золото было принято лишь по 32 руб. за золотник [99].
   В мае 1918 г. на "Ивмарзоло" побывал представитель Томского губернского исполнительного комитета для обследования предприятия а предмет национализации, но осуществить ее не удалось. Всего предприятия "Ивмарзоло" оставались самовольно захваченными местным Советом рабочих депутатом в течение 194 дней по 13 июля 1918 г., причем во время нахождения во власти Совдепа никакой отчетности на них не велось [100]. После разгрома Красной Гвардии из числа красногвардейцев Центрального рудника были арестованы 31 человек [101].
   Ввиду захвата рудников рабочими смета на 1918 г. Правлением не составлялась [102], а к августу 1918 г. работы на рудниках "Золотопромышленного общества Мариинских приисков, принадлежавших ранее Иваницким" были полностью остановлены. 14 августа 1918 г. Министерство торговли и промышленности рассмотрело вопрос, заслушав доклады горных инженеров Пенна и Реутовского, отзыв управляющего предприятием Остен-Сакена и заключение инженера Бересневича. На основании этих материалов министерство пришло к заключению, что рассчитывать на безубыточность работ вследствие дороговизны труда и малой производительности в ближайшее время невозможно, а без согласия правления управляющий продолжать работы не находил возможным и получил право таковые работы остановить впредь до возникновения более благоприятных условий [103] и в сентябре 1918 г. была произведена частичная ликвидация предприятия [104].
   Всего в 1918 г. "Золоторосс" владел на правах собственности или аренды в Томском горном округе по меньшей мере 63 приисками [105], но не внес подесятинную плату за 47 из них и они были зачислены в казну [106]. "Золотопромышленное общество Мариинских приисков" за весь 1918 г. добыло 11 п. 13 ф. 12 з. 59 д. золота, а общая добыча золота на предприятиях Томского горного округа составила 19 п. 7 ф. 9 з. 26 д., то есть и во время гражданской войны "Ивмарзоло" добывало более половины всего золота Томского горного округа [107].
   Не отказалось "Ивмарзоло" и от решения социальных проблем своих работников. В 1918 г. было выплачено 8534 руб. 37 коп. пенсии, в школах обучалось 110 русских мальчиков и 3 магометан, 74 русские девочки и 6 магометанок [108].
   В 1918 г. "Ивмарзоло" приступило к сооружению перекачки эфелей с эфельных отвалов на теплый иловый завод, но это сооружение закончено не было [109]. К концу года предприятие хотя и было "кое-как обеспечено материалами для производства добычных работ, но совершенно не обеспечено таковыми для обработки руд и получения золота из илов", крайне нуждаясь в цианистом натре без которого предприятию грозила полная остановка. Припасами рабочие были обеспечены на 2 месяца и предпринимались меры для их дальнейших заготовок, а вот запасов дров, угля и кокса не было совсем. Поэтому неудивительно, что при максимальном количестве рабочих и администрации в 1918 г. в 971 человек к концу года после частичной ликвидации рудника на "Ивмарзоло" осталось 210 человек [110], но тем не менее в 1919 г. предполагалось добыть 6-7 пудов золота [111].
   В 1918 г. управляющий "Ивмарзоло" получил от Министерства торговли и промышленности ссуду в размере 207000 руб., а 30 апреля 1919 г. - еще одна ссуда в размере 258500 руб. на 9 месяцев из 91/2 годовых под залог всего предприятия, поэтому на имущество "Общества Мариинских приисков" было наложено запрещение [112].
   С начала февраля 1919 г. производственная деятельность на приисках "Ивмарзоло" была возобновлена: в Благовещенской шахте Лотерейного рудника велись подготовительные работы, которые одновременно являлись разведочными работами для всех других месторождений "Ивмарзоло", предполагалось возобновить хозяйские работы в других шахтах и начать обработку ила как от вновь добываемых руд, так и из старого эфельного отвала, но из-за несвоевременного получения исходатайствованной правительственной ссуды и финансовой необеспеченности предприятия в конце апреля хозяйские работы были остановлены. К этому времени с начала года "Ивмарзоло" обработало всего 84300 пудов старательской руды и получило 2 п. 30 ф. 94 з. 48 д. золота при среднем содержании в 12,6 зол. от 100 пудов руды. Кроме того, в запасе имелось 2500 пудов необработанной хозяйской руды и 40000 пудов старательской [113].
   На 31 марта 1919 г. баланс Правления "Ивмарзоло" был сведен с убытком 355107 руб. 57 коп. [114], а в условиях гражданской войны проблему составляла даже охрана приисков. 14 апреля 1919 г. группа предполагаемых бывших участников Кольчугинского восстания заняла драгу в 11 верстах от Центрального рудника, а 18 апреля подвергла рудник незначительному обстрелу. После этого управление рудниками "Ивмарзоло" в условиях возможного нападения других банд, рассыпанных в тайге, обратилось с просьбой назначить постоянный отряд для охраны рудников, в противном случае намереваясь покинуть рудники и остановить работы [115] и рудники "Ивмарзоло" стали охраняться отрядом правительственных войск [116], но, видимо, он не представлял собой серьезной военной силы и 9 июня 1919 г. управляющий приисками "Ивмарзоло" Остен-Сакен просил усилить охрану для спасения рудника Центрального от разгрома красными [117].
   Однако "вследствие недоразумения, по приказу начальника гарнизона г. Мариинска" в начале сентября 1919 г. этот отряд был отозван и уже 22 сентября 1919 г. на Центральный рудник произошло нападение партизанского отряда под командованием штабс-капитана Пугачева. Постройки и механическое оборудование рудника не пострадали, но были захвачены разные материалы и инструменты на сумму около 500000 руб. и уведено 7 лошадей с упряжью. 23 сентября банда покинула рудник, оставив письмо с требованием уплаты контрибуции в сумме 150000 руб., наложенной на "Российское золотопромышленное общество". Эта сумма должна была быть собрана к 1 октября и находиться на Центральном руднике, а прислать за ней Пугачев обещал в течение 6 месяцев. По получении контрибуции имуществу приисков гарантировалась полнейшая неприкосновенность. "Бумага, выданная с моею подписью, будет лучшим защитником от товарищей красных, нежели пулеметы белых", но в случае неуплаты контрибуции все имущество должно было быть предано огню. Управляющий приисками "Ивмарзоло" Остен-Сакен был серьезно встревожен создавшимся положением и предполагал, что в случае вторичного оставления рудника правительственным отрядом ему неминуемо грозит полное уничтожение [118].
   В годы первой мировой войны, революции и гражданской войны в России серьезные проблемы испытывали не только крупные золотопромышленные предприятия с участием иностранного капитала, но и частные зарубежные предприниматели, работавшие в золотопромышленности Кузнецкого бассейна. С 13 февраля 1914 г. Д.Ф. Китинг вместе со студентом Московского университета В.А. Нестеровым был совладельцем прииска Петропавловского, но уже 31 мая этого же года свое участие в аренде этого прииска Китинг передал С.С. Тропину [119]. 16 и 26 июня 1914 г. Китинг, который, видимо, продолжал разведки, подал 2 заявки на золотосодержащие местности по рекам Петропавловке и Большому Тулуюлу, 19 июля - еще 3 заявки по Большому Тулуюлу, 1 августа - заявку по Петропавловке [120], а 25 февраля и 19 марта 1916 г. - 8 заявок по рекам Большому и Малому Тулуюлу [121].
   В 1916 г. в арендном владении Китинга находились принадлежавшие С.С. Тропину прииски Нижне-Тулуюльский и Стефано-Тихвинский, за которые 13 февраля 1917 г. он внес подесятинную плату [122]. 19 сентября рабочие и служащие Стефано-Тихвинского прииска присоединились к требованиям рабочих и служащих всей группы мариинских приисков "Ивмарзоло" об улучшении своего положения, а всего в 1917 г. на Стефано-Тихвинском прииске в среднем работало 6 мужчин, которые отработали 6 поденщин, с 10 июня по 12 июля обработали 1440000 пудов песков и добыли 9 ф. 31 з. золота [123].
   За неуплату подесятинной платы за 1918 г. принадлежавший Китингу прииск Александро-Невский был зачислен в казну [124], а сам он скончался до 17 сентября 1919 г. [125]
   После гражданской войны, закончившейся победой Красной Армии, золотодобывающая промышленность Сибири составляла 7,1% довоенного уровня [126] и перешла в собственность РСФСР, немало способствовав укреплению советского червонца как обеспеченной золотом валюты.
   Следует заметить, что увеличение добычи золота в России (при участии иностранного капитала либо без такового) объективно способствовало укреплению российских финансов и экономики в целом, так как введение в 1897 г. в России золотой валюты требовало постоянного наличия в Государственном банке солидного золотого запаса. С целью увеличения добычи золота в России с 1898 г. был разрешен беспошлинный ввоз "иностранных машин и орудий производства, необходимых для золотопромышленного дела" [127] сроком на 10 лет. В результате иностранные драги и механизмы работали в мариинской тайге на приисках Иваницких, акционерного общества "Драга", на предприятиях "Алтайского золотопромышленного дела" В.И. Асташева [128]. Как видим, импортную технику могли закупать только крупные золотопромышленные предприятия, а мелкие золотопромышленники не располагали для этого ни капиталами, ни большим желанием вследствие малообразованности и закоренелой рутины, царившей в сибирской золотопромышленности [129]. Если сюда добавить и чрезвычайную бедность Сибири капиталами (в среднем на 1 жителя Сибири приходилось 1 руб. 47 коп. вкладов в отделениях Государственного банка, а в Европейской России - 6 руб. 82 коп. [130]), то привлечение иностранного капитала в золотодобывающую промышленность становилось делом чрезвычайной важности хотя бы с целью общего развития производительных сил края. Ведь вплоть до начала первой мировой войны развитие золотопромышленности в России задерживалось целым рядом причин: это и отсутствие удобных путей сообщения, и слабое развитие передовых для того времени механического и химического способов обработки руд и песков, и слабая исследованность основных золотопромышленных районов (Сибирь), и дороговизна рабочих рук вследствие незаселенности крупнейших приисковых районов, и затруднительность кредитования, и, наконец, обременение золотого промысла разного рода налогами, сборами и повинностями [131].
   Итак, деятельность иностранного капитала в золотодобывающей промышленности Кузнецкого бассейна оказала положительное воздействие как на развитие производительных сил края в целом, так и на ускорение технического прогресса непосредственно в данной отрасли народного хозяйства.
   Иностранный капитал начинает участвовать в разработке золотосодержащих приисков в мариинской тайге только в конце ХХ в., когда наиболее богатые месторождения уже были выработаны российскими золотопромышленниками. Основными формами участия иностранного капитала в развитии золотодобывающей промышленности на территории Кузнецкого бассейна были частное предпринимательство иностранных граждан в сфере золотопромышленности и создание акционерных компаний со смешанными или полностью иностранными капиталами.
   Частным иностранным золотопромышленникам было сложно получить прииски с большим содержанием золота вследствие незнания местных условий и конкуренции местных золотодобытчиков, вследствие чего иностранцам приходилось и разрабатывать отвалы, из которых ранее российские золотопромышленники уже вымыли крупное золото, поэтому зарубежным предпринимателям приходилось затрачивать значительные средства для организации дела.
   Таким образом, деятельность индивидуальных иностранных предпринимателей, самым крупным из которых был гражданин США Дайтли Франц Китинг, в золотопромышленности Кузнецкого бассейна (даже при последующем образовании на основе их приисков и отводов акционерных компаний) в целом обычно заканчивалась неудачами. Видимо, сыграли свою роль такие факторы, как незнакомство с местными условиями добычи золота, плохая разведка возможностей приобретаемых приисков, жесткие условия, предъявляемые российским правительством.
   Успешней и прибыльней была деятельность в Кузнецком бассейне золотопромышленных акционерных обществ с иностранным участием, которые привлекали на работу российский технический персонал, имели возможность приобретать механизмы для совершенствования добычи золота, проводили геологические разведки с целью выявления площадей, пригодных для промышленной добычи золота, в результате чего при повсеместном истощении богатых золотом приисков добыча золота в Кузнецком бассейне оставалась примерно на одном уровне до 10-х годов ХХ в.
   Деятельность предприятий с участием иностранных капиталов позволила значительно увеличить объем добычи золота в Кузнецком бассейне, причем такое увеличение объема происходило не только экстенсивным путем за счет расширения площадей, на которых добывалось золото, но и за счет интенсификации существующих золотодобывающих предприятий (применение механической и химической добычи золота).
   Золотодобывающие предприятия с участием иностранного капитала тратили значительные средства на разведку новых золотосодержащих площадей и дополнительное исследование уже известных месторождений, что способствовало и увеличению количества добываемого в Кузнецком бассейне золота, и более эффективному использованию имеющихся месторождений.
   Именно предприятия с участием иностранного капитала были одними из самых механизированных золотодобывающих предприятий Кузнецкого бассейна, так как для технического переоснащения золотопромышленности требовались значительные средства, которые большинству российских (особенно сибирских) золотопромышленников были просто недоступны.
   "Российское золотопромышленное общество" и его дочернее предприятие "Золотопромышленное общество Мариинских золотых приисков, принадлежащее ранее Иваницким" сыграли весомую роль в развитии золотопромышленности Кузнецкого бассейна: именно эти предприятия с участием иностранного капитала одними из первых сделали шаг от эксплуатации наиболее богатых золотых россыпей к добыче рудного золота механическим и химическим способами, что было одним из путей преодоления предкризисного состояния, в котором оказалась золотодобывающая промышленность Кузнецкого бассейна в конце ХIХ - начале ХХ вв. [132] Россыпи как места наиболее легкие для разработки не требующие больших затрат капиталов, разрабатывались прежде всего и лишь по мере их истощения промышленники переходили к разработке рудных месторождений с более богатым содержанием золота. Механический же способ удешевлял стоимость работ и позволял разрабатывать россыпи с более бедным содержанием золота, которые уже не выгодны для эксплуатации ручным способом [133]. Центральный же рудник "Ивмарзоло" был одним из немногих крупных предприятий с непрерывным и законченным циклом обработки руд [134].
   "Однако условия и традиции развития российской золотопромышленности, несомненно, влияли на облик иностранных золотопромышленных фирм. Они усваивали и успешно использовали архаичные формы… Для практики инофирм, в равной степени как и русских, было характерно хищничество, с деятельностью иностранных капиталов связано также развитие спекулятивных тенденций капиталистического предпринимательства, вследствие чего значительные площади изымались из сферы инициативы реальных практиков" [135].
   В целом же золото, добываемое и российскими, и зарубежными золотопромышленниками, подлежало сдаче в казну по фиксированной цене, где оно работало на благо России, а предпринимателям оставалась прибыль (а иногда и убытки), из которой они еще и платили налоги российскому государству, использовавшему их по своему усмотрению в направлении, выгодном Российской империи.

  [1] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 22, л. 87
  [2] Там же, л. 83
  [3] Там же, л. 111
  [4] Золото и платина, 1914, № 11-12. - С. 243
  [5] Хроленок С.Ф. Золотопромышленность Сибири (1832-1917 гг.) - Иркутск, 1990. - С. 198
  [6] Свешников Н.А. Экономика Сибири в период империализма. - М., 1975. - С. 137
  [7] РГИА, ф. 37, оп. 77, д. 644, лл. 174, 175
  [8] Золото и платина, 1916, № 9-10. - СС. 138, 139
  [9] Хроленок С.Ф. Указ. соч. - СС. 200, 202
  [10] Свешников Н.А. Указ. соч. - С. 138
  [11] Золото и платина, 1915, № 19-20. - С. 263
  [12] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 33, л. 11; ф. 79, оп. 1, д. 122, лл. 21, 23, 24
  [13] Там же, Ф. 79, ОП. 1, Д. 122, Л. 24
  [14] Золото и платина, 1915, № 11-12. - С. 169
  [15] Горные и золотопромышленные известия, 1915, № 8. - С. 130
  [16] Золото и платина, 1916, № 5-6. - С. 87
  [17] ГАКО, ф. ОДФ-3, оп. 2, дд. 343, 412, 429
  [18] Там же, д. 701, лл. 93, 94
  [19] Золото и платина, 1914, приложение к № 23-24. - С. 7
  [20] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 117, л. 115
  [21] Там же, ф. 69, оп. 1, д. 31, л. 47
  [22] Там же, ф. 79, оп. 1, д. 116, л. 47
  [23] Там же, д. 117, л. 36
  [24] Там же, д. 33, л. 1
  [25] Там же, д. 31, лл. 114, 115
  [26] Свешников Н.А. Указ. соч. - С. 136
  [27] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 120, л. 3
  [28] Там же, д. 122, лл. 27, 29, 30
  [29] Там же, ф. 69, оп. 1, д. 36, л. 7
  [30] Там же, ф. 79, оп. 1, д. 2, л. 4
  [31] Там же, ф. 69, оп. 1, д. 178, л. 1
  [32] Там же, ф. 37, оп. 75, д. 724, л. 6
  [33] Там же, ф. 69, оп. 1, д. 36, л. 7
  [34] Хроленок С.Ф. Указ. соч. - С. 200
  [35] Свешников Н.А. Указ. соч. - С. 136
  [36] Лерман Л.Б. Положение рабочих на золотых приисках Западной Сибири... - С. 16
  [37] Горные и золотопромышленные известия, 1915, № 11-12. - С. 181
  [38] Там же, № 21-22. - С. 309
  [39] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 70, л. 23
  [40] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 36, л. 13
  [41] Там же, д. 40, л. 8
  [42] Там же, д. 34, л. 61
  [43] Там же, д. 40, лл. 9, 10
  [44] Там же, лл. 8, 9
  [45] Там же, д. 51, л. 2
  [46] Там же, лл. 11, 18, 23
  [47] Анфиловьев И. Кузбасс в борьбе за Октябрь. Новосибирск, 1942. - С. 7
  [48] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3187, л. 28
  [49] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 34, лл. 81, 82
  [50] Там же, д. 40, л. 1
  [51] Хроленок С.Ф. Указ. соч. - С. 199
  [52] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 34, л. 86
  [53] Там же, д. 145, л. 42
  [54] В свое время он окончил Фрейбергский горный институт (ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3284, л. 53)
  [55] Там же, д. 34, лл. 92, 93
  [56] Там же, л. 94
  [57] Там же, лл. 95, 97
  [58] Там же, л. 97
  [59] Там же, л. 98
  [60] Там же, д. 145, л. 42
  [61] Там же, д. 34, л. 107
  [62] Там же, д. 42, л. 2
  [63] Там же, л. 3
  [64] Там же, д. 145, л. 2
  [65] Там же, д. 42, л. 3
  [66] Там же, д. 145, л. 11
  [67] Анфиловьев И. Указ. соч. - С. 38
  [68] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3188, л. 8
  [69] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 122, л. 37
  [70] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3187, л. 67
  [71] Там же, д. 3188, л. 4
  [72] Там же, д. 3187, л. 66
  [73] Там же, лл. 105, 106
  [74] Там же, д. 3238, лл, 32, 35
  [75] РГИА, ф. 79, оп. 1, д.123, л. 42
  [76] Там де, л. 94
  [77] ГАТО, ф. Ф-428, д. 3195, лл. 2, 9, 11-19
  [78] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 120, л. 3
  [79] Там же, ф. 69, оп. 1, д. 145, л. 47
  [80] Там же, л. 4
  [81] Там же, д. 42, л. 12
  [82] Там же, д. 44, л. 3
  [83] Там же, д. 43, лл. 4, 5
  [84] Там же, д. 44, л. 4
  [85] Там же, д. 43, лл. 57, 58
  [86] Там же, д. 44, л. 6
  [87] Там же, д. 145, лл. 18, 36
  [88] Там же, лл. 32, 33, 44, 78
  [89] Там же, д. 42, л. 22
  [90] Там же, д. 145, л.30
  [91] Там же, д.42, л. 16; д. 145, л. 91
  [92] Там же, д. 42, лл. 13, 22
  [93] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 50, л. 36
  [94] Установление Советской власти в Кузбассе (1917-1919 гг.) Сборник документов. - Кемерово, 1957. - С.231
  [95] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 145, лл. 33, 45, 111
  [96] Там же, лл. 53, 82
  [97] Там же, д. 42, лл. 16, 22, 23; д. 145, л. 98
  [98] Там же, д. 142, л. 89
  [99] Там же, д. 145, лл. 110, 111
  [100] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3287, л. 2
  [101] РГИА, ф. 69, оп. 1, д. 145, л. 111
  [102] Там же, ф. 79, оп. 1, д. 120, л. 3
  [103] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 282
  [104] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3232, л. 63
  [105] Там же, д. 3195, лл. 2-5, 7-11, 13, 15-18
  [106] Там же, д. 3256, лл. 3, 4, 6-14
  [107] Там же, л. 72
  [108] Там же, л. 62
  [109] Там же, л. 63
  [110] Там же, д. 3287, л. 2
  [111] Там же, д. 3284, л. 28
  [112] Там же, д. 3253, лл. 51, 52
  [113] Там же, лл. 80, 81
  [114] РГИА, ф. 79, оп. 1, д. 122, л. 58
  [115] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3253, л. 45
  [116] Там же, д. 3255, л. 2
  [117] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 350
  [118] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3255, лл. 2, 3
  [119] ГАКО, ф. ОДФ-3, оп. 2, д. 705, с.401
  [120] Золото и платина, 1915, № 3-4. - С. 54; № 11-12. - С. 169; № 17-18. - С. 241
  [121] Там же, 1916, №5-6. - С. 97
  [122] ГАТО, ф. Ф-428, оп. 1, д. 3199, лл. 9, 10
  [123] Там же, д. 3187, л. 49, 105, 106
  [124] Там же, д. 3256, л. 5
  [125] Там же, д. 3284, л. 130
  [126] Кадейкин В.А. Сибирь непокоренная. - Кемерово, 1968. - С. 78
  [127] ГАКО, ф. ОДФ-22, оп. 1, д. 256, л. 22
  [128] История Кузбасса. - С. 157
  [129] Соболев М. Указ. соч. - С. 146
  [130] Там же. - С. 165
  [131] Мебус Г.А. Золотопромышленность России и СССР в ХХ столетии // Ленинградский политехнический институт им. М.И. Калинина. Известия экономического факультета. - Вып. XXV. - Л., 1928. - С. 102
  [132] Реутовский В.С. Полезные ископаемые Сибири. - Ч. 1. - СПб., 1905. - С. 313
  [133] Горные и золотопромышленные известия, 1915, № 13-14. - СС. 200, 201
  [134] Свешников Н.А. Указ. соч. - С. 76
  [135] Сапоговская Л.В. Указ. соч. - С. 33