Новости
Источники
Исследования
О проекте
Ссылки
@ Почта
Ноздрин Г. А.
Л. М. Горюшкин о роли государства в хозяйственном освоении Сибири
Шиловский М. В.
Роль государства в развитии производительных сил Сибири
Зиновьев В. П.
Современная историография хозяйственного освоения Сибири
Дамешек Л. М.
Национальная и окраинная политика как фактор хозяйственного освоения
Дорожкин А. Г.
Хозяйственное освоение Сибири и Дальнего Востока в освещении немецкоязычной литературы
Ананьев Д. А.
Англо- и германоязычная историография научного освоения Сибири и Дальнего Востока
Гончаров Ю. М.
Статус и роли женщин Сибири во второй половине XIX - начале XX в.
Ведерников В. В.
Особенности производства на Колывано-Воскресенских заводах в 1747-1762 гг.
Попов Р. И.
"Чукотский вопрос" в экономической политике России
Черкасова О. Г.
Материальное положение слободского населения
Андрющенко Б. К.
Государственная регламентация винной монополии
Запорожченко Г. М.
Влияние государства на потребительскую кооперацию
Рынков В. М.
Маслозаготовки в Сибири в 1914-1916 гг.
Сметнева Н. В.
Виноторговля в Иркутской губернии
Арзуманов И. А.
Институционализация буддизма в России
Недоспасова А. П.
Шведские военнопленные и музыкальная культура Сибири
Крих А. А.
Этносоциальные группы сибиряков в имперской практике
Мамышева Е. П.
О формировании самоуправления сибирских аборигенов
Потапов В. Г.
Изучение социокультурной инфраструктуры городов
Баев О. В.
Иностранный капитал и социально-культурное освоение Кузбасса
Воробцова Л. Н.
Cоциально-культурные процессы у новониколаевских предпринимателей
Мамсик Т. С.
Российская империя и ее окраины в осмыслении А. С. Пушкина
Матханова Н. П.
Мемуары сибирских генерал-губернаторов XIX в.
Резун Д. Я.
Роль государства в колонизации Сибири
Катионов О. Н.
Картографическое сопровождение освоения Сибири
Усков И. Ю.
О времени поставления Верхотомского острога
Волчек В. А.
Некоторые вопросы введения Сибирского учреждения 1822 г.
Анкушева К. А.
Регулирование перехода крестьян в городские сословия
Туманик Е. Н.
А. Н. Муравьев во главе Тобольской губ.
Канн С. К.
Комитет Сибирской железной дороги и изучение Сибири
Карпинец А. Ю.
Сметы Переселенческого управления как источник
Палин А. В.
Органы местного управления в XIX - начале XX в.
Блинов А. В.
Управление образованием в XIX - начале XX в.
Ермоленко Г. Н.
Развитие финансового контроля
Исаев В. И.
Жилищная политика в городах Сибири в начале XX в.
Стецура Ю. А.
Рецензия на книгу Е. В. Алексеевой
Сокращения
|
Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск: РИПЭЛ, 2007. С. 91-100.
Черкасова Оксана Геннадьевна
канд. ист. наук, преподаватель кафедры документоведения Алтайского государственного университета (г. Барнаул)
Эл. почта:
yurkina_o.g@mail.ru
Материальное положение государственных крестьян, проживавших в слободах Тобольской губернии во второй половине XVIII - первой половине XIX века
Колонизационное движение русского населения в Западную Сибирь привело к тому, что в сибирском регионе стали возникать слободы, основную часть населения которых составляли крестьяне [1]. Вторая половина XVIII - первая половина XIX в. - важнейшее время для формировании материального положения государственных крестьян, которое изначально было отражено в их наказах, направленных в Уложенную комиссию 1767 г. [2]. В своих челобитных государственные крестьяне практически всех слобод указывали, сколько из числа ревизских душ не участвовало в несении "общественных тягостей" по малолетству, старости, смерти или другим причинам, жаловались на увеличение подушного оброка и т. п. [3].
Трудности с несением податной повинности возникали из-за того, что приходилось платить "роскладкою" за тех, кто выполнял царские повинности на "дощаниках" или "подводной гонбе". Количество тяглых крестьян уменьшалось и из-за того, что часть из них была записана в "выписные казаки". Они хоть и платили подати, но не участвовали в исполнении подводной, дорожной и других натуральных повинностей [4].
Крестьяне Ишимского уезда жаловались на то, что им приходилось платить подати не только за стариков и детей, но и за "написанных в подушный оклад присланных за разные вины на поселение крестьян, кои за негодностью, старостью и дряхлостью своею и увечьями работать не способны". Так что им, по данным В. И. Семевского, приходилось платить за 700-1000 крестьян, проживающих в пяти слободах уезда и не способных к несению повинностей [5].
Остро встал вопрос в крестьянских наказах и о несении подводной повинности, что показало несостоятельность государства в решении ямского вопроса, в грамотном распределении данной повинности и возложении ее на специальную категорию населения с созданием на трактах ямских слобод. В результате этого подводная повинность стала особенно обременительной для крестьянского населения, так как за неимением в большинстве слобод ямщиков, она возлагалась на них [6].
О размерах перевозок, которые выполняли крестьяне, свидетельствуют факты, приведенные П. Головачевым. В 1745 г. для войск, следующих в Сибирь, крестьянам было приказано из Краснослободского дистрикта доставить в Коркину слободу по зимнему пути 10 000 четвертей ржаной муки, 10 000 четвертей овса, 636 четвертей крупы. Было собрано 3543 подводы [7]. Вместе с тем государство выделяло определенную денежную сумму на выполнение данной повинности, в то время как междворные подводы крестьяне полностью содержали на свои средства. Так, крестьянам Татьмыцкой слободы приходилось содержать семь почтовых станций, шесть зимовий и лошадей для провоза военных людей и казенных пакетов. На этих станциях, зимовьях и междворных подводах ежегодно отбывали повинность только из Тарской слободы 109 человек [8].
Данная повинность выполнялась крестьянами неохотно. Однако основной причиной нежелания крестьянами выполнять подводную повинность было не столько слабое финансирование казной отбывающих данную повинность, сколько нежелание крестьян отрываться от своего хозяйства и поставлять лошадей для государственного извоза.
В числе казенных перевозок, причинявших крестьянам большие хлопоты, в наказах Царева Городища, Утяцкой и других слобод отмечены и такие: "Собираемые с нас, крестьян, подушные деньги перевозим в Ялуторовскую управительскую канцелярию по дважды в год через сто девяносто восемь верст с половиной на своем коште беспрогоночно", что доставляло крестьянам немалые неудобства, так как денежные перевозки требовали от них значительного числа подвод, а также большой ответственности, связанной с перевозкой ценностей [9].
Помимо подводной повинности, крестьяне были обязаны "взводить на реке дощаники за ничтожную поверстную плату", а в летний период времени работать "на пловущих порожних дощаниках", что отрывало крестьян от сельскохозяйственных работ на полгода, а то и на год [10].
Трудности работы на дощаниках признавала сибирская администрация. После соответствующего донесения губернатора Чичерина Сенат приказал ему "изыскать другие средства для отправления провианта, как, например, доставка его по подряду" [11].
Кроме "взвода дощаников" с казенным провиантом, крестьяне Тобольской провинции должны были строить их за "плакатную" плату. Так, в Беляковской слободе строительство дощаников и закупка хлеба в казну "происходит ежегодно. И к 1767 г. … строитца подрядом казенных 10 дощаников. […] А по построике правиант набивают в кули и грузят в дощаники" [12].
В обязанности государственных крестьян входило строительство и ремонт провиантских и соляных магазинов, тюремных острогов, выгрузка и развозка казенной соли, муки, крупы по магазинам, перемалывание ржи и ячменя на мельницах, строительство и ремонт мостов и гатей. Причем за эти работы крестьяне не получали никакого жалованья, в то время как затрачивали на ремонт немалые денежные суммы и отрывались от сельскохозяйственных работ [13]. Эта повинность между слободами распределялась неравномерно: большая ее доля приходилась на население слобод, располагавшихся вблизи от главных трактов [14].
За плакатную плату черносошенным крестьянам порой приходилось работать и на заводах, хотя они и не были к ним приписаны [15].
Слободы, промышлявшие рыбным промыслом, ежегодно платили в казну "положенного окладу", установленного Сибирской губернской канцелярией. Так, населению Коркиной слободы приходилось ежегодно платить по 10 р. 60 к., хотя рыбная ловля "и состоит впусте" [16]. Пограничные слободы (Курганская, Емуртлинская и др.) вынуждены были содержать казенную артиллерию и охранять пороховые магазины [17].
На государственных крестьян возлагалась обязанность и охраны озер, где добывалась соль. Из Иковской слободы, например, на соленое озеро ежемесячно посылалось по пять человек [18].
Кроме того, крестьяне должны были нести "государеву службу". Так, жители Бергамацкой слободы привлекались "к перемеру казённой соли повсяготно по 5 человек без платы ж", служили "при канторе судных дел в ходоках и сторожах - 3 человека. В доме комиссарском - 1, у збору подушных денег - 1 человек". Крестьяне Белозерской, Иковской, Утяцкой слобод и Царева Городища обязаны были ежегодно посылать в Ялуторовскую канцелярию счетчиков [19].
Крестьяне Исецкой провинции помимо уплаты подушной подати, выполнения рекрутской и дорожной повинностей должны были поставлять часть своего урожая на содержание воинских команд "взамен денежного оклада [...] оброчный провиант" (уплата оброчного провианта к концу 60-х гг. XVIII в. сохранилась только в пределах этой провинции, игравшей важную роль в снабжении продовольствием войск Оренбургской и Сибирской пограничных линий). Кроме этого, они обязывались нести службу на пограничных линиях, обслуживать артиллерийские команды (давать людей на военные посты, охранять военные склады, доставлять боеприпасы) [20].
Помимо общегосударственных податей и повинностей, крестьяне облагались и местными налогами. Среди них - сборы на содержание крестьянского управления и суда. Так, жители Табаринской слободы в своем наказе в Уложенную комиссию писали: "определенную при Табаринской слободе судную контору как бумагою, сургучем, свечами, так и пищиком содержим своим коштом, роскладками и поборами. В чем имеем крайнюю нужду и недостатки" [21].
Не возражая в принципе против уплаты податей, крестьяне в своих наказах указывали на то, что подушная подать собирается с души в большем размере, чем это предусматривали законы. Помимо этого, крестьяне отмечали, что различные "государевы службы" отрывают их от хлебопашества и не дают возможности заработать необходимые для податей деньги.
Немаловажной проблемой для крестьян была и десятинная пашня (обработка государственной пашни), введенная ещё в 1623-1624 гг. тобольским воеводой князем Ю. Я. Сулешевым. Если в Исетской провинции она была заменена уплатой оброчного провианта ещё в 1743 г., то в слободах Ялуторовского (Утяцкой, Усть-Суерской, Царевом Городище и др.) и Ишимского (Абацкая) дистриктов сохранилась вплоть до 1770-х гг. [22].
Борьба за ликвидацию десятинной пашни наиболее активно развернулась в начале 60-х гг. XVIII в. В результате Сенат принял решение о замене десятинной пашни единым денежным оброком. С августа 1762 г. указ вступил в силу и начал постепенно реализовываться. Тем самым проблема десятинной пашни к 70-м гг. XVIII в. была окончательно исчерпана [23].
Однако положение крестьянского населения, проживающего в слободах Тобольской губернии, несмотря на многочисленные челобитные, во второй половине XVIII в. практически не изменилось. Натуральные повинности за исключением десятинной пашни не были заменены денежными.
Благодаря политике, проводимой правительством в первой половине XIX в. и вызванной к жизни экономическим развитием Российской империи, положение крестьян, проживавших в том числе и в слободах Тобольской губернии, улучшилось. Это стало возможным благодаря раскладке повинностей только на тяглое население. Умершие, взятые в рекруты, престарелые и малолетние освобождались от уплаты податей [24]. Следовательно, сумма, взимаемая с крестьянской общины, была значительно уменьшена. При раскладке повинностей с 1820-х гг. стали учитываться свойство и количество земли, "пастбища, скотоводство, промыслы, удобство торговли и путей ея и случайные причины оскудения" [25].
Крестьяне, проживающие в слободах, по-прежнему платили денежные и натуральные повинности. В Учреждении для управления сибирских губерний (1822 г.) говорилось: "Повинности отправляются или личною работою по очередям и нарядам, или наймом посредством денежного сбора" [26].
К денежным повинностям относились: отопление и освещение воинских казарм, а также их содержание, строительство конюшен, содержание волостных правлений (покупка бумаги, сургуча, дров, свечей и т. п., жалованье писарям), строительство и содержание постоялых дворов, уездных станций "для возу по округе членов уездного суда, комисаров, волостных голов, старост и других проезжающих по подорожным", "содержание рабочих дорожных команд", содержание подвод при этапных командах и для земских сообщений, а также почтовая гоньба. Почтовые станции содержались ямщиками. Через почтовые конторы переправлялись "почт-пакеты" в различные районы страны. Так, почтовая контора Аевской слободы переправляла "почт-пакеты" в Ишим, Тобольск и по тракту в Восточную Сибирь [27].
В обязанности слобожан по-прежнему входило содержание дорог, мостов, гатей. Губернское правление в своих отчетах доносило: "Повинность содержания дорог, мостов и переправ расположена с утверждения главного местного начальства постоянными участками на все сословия, обязанные отправлять, и крестьяне направляются для личной обработки дорожных своих участков только в свободное от полевых работ время, постройка же значительных мостов совершается чрез подряды или хозяйственным образом по планам составленным офицерами Строительного отряда путей сообщения" [28]. Однако с 1820-х гг. эти повинности, а так же сопровождение ссыльных и рекрутских партий, постепенно начинают заменяться денежными выплатами [29]. В "Учреждении" 1822 г. говорится: "Содержание дорог и препровождение ссыльных заменяется частию устройством дорожных и этапных команд, частию же денежным сбором", что было выгодно для большинства крестьян, так как им не приходилось отлучаться из своих хозяйств на длительное время, что в свою очередь приводило к росту крестьянского хозяйства у энергичных и предприимчивых слобожан [30].
Причины перевода дорожной повинности на денежную основу более подробно расписаны в положении Сибирского комитета от 15 февраля 1826 г.: во-первых, в Сибири "по чрезвычайным разстояниям и разсеянности селений земские сообщения никогда не были отправляемы лично. Они всегда были производимы наймом, но наймом чрезвычайно высоким"; во-вторых, содержание дорог и мостов "по тем же самым причинам, дальних разстояний и отдаленности селений, вне почтового пути лежащих, всегда также большею частию производимо было наймом безгласным и безотчетным, подававшим повод к безчисленным жалобам и злоупотреблениям" [31].
Перевод дорожной повинности в денежную форму растянулся в Сибири на десятилетия; это позволяет нам утверждать, что в Тобольской губернии она оставалась основной натуральной повинностью на протяжении первой половины XIX в. "При всем значительном протяжении дорог и разбросанности населения губернии, распределение дорожной повинности между крестьянами составляет здесь предмет особой важности, а между тем дорожные участки, образованные около 25 лет до настоящего времени (1856 г. - О. Ч.) составлялись большею частью на прежнем основании, отчего при изменении числа жителей и состояния дорог, наряд крестьян для устройства их делался неуравнительным". В связи с этим губернское правление приняло ряд мер, уравнявших крестьян в несении данной повинности, "а именно по журналу губернского совета в конце прошлого года (1855 г. - О. Ч.) сделано разделение участков по новой ревизии и по взаимному соглашению крестьянских сообществ" [32]. Теперь жители Абацкой слободы для исполнения повинности по сухопутным трактам нанимали подводы, а по речным, так же как и в Устьламенской, давали собственные [33]. Междудворная гоньба исполнялась "по заведенной поселянами между собою очереди один за другим в селении живущими без денежного збора" [34].
Слобожане, исполнявшие административные должности, либо получали денежное жалованье из крестьянских средств, либо освобождались от несения повинностей [35].
Помимо вышеперечисленных повинностей, крестьяне должны были организовывать постой войск, а в случае необходимости заниматься препровождением рекрутских партий и колодников, расквартировывать проходящих мимо слободы рекрутов и приезжавших чиновников (квартирная повинность), привлекаться для "клажи" денежной казны, поставлять лошадей на почтовые станции (Аевской слободой поставлялось 12 лошадей, Тюкалинской - 6, Слободобешкильской - 2 и т. д.) [36].
Немаловажный вопрос в области налогообложения, который пытались решить тобольские губернаторы, связан с постоянными недоимками. Хотя это явление было характерным не только для слободских крестьян, оно заслуживает подробного рассмотрения, так как волостные правления, зачастую располагавшиеся в слободах, могли сами устанавливать размер взимаемых податей [37]. В своих отчетах царскому правительству губернаторы постоянно указывали, что крестьяне "взносят исправно подати", но, несмотря на это, за ними постоянно числятся недоимки. Причина заключалась в несогласовании сведений волостных правлений со счетами Казенной палаты [38].
Отчитываясь перед столицей, губернские власти писали: "Волостные правления, на которых недоимки, или вовсе не признают за собою, или признают меньше, чем считают казначейства" [39]. Это была не единственная причина недоимок. Они возникали и из-за того, что "немалочисленные суммы" повинностей возлагались на поселенцев "смертию и другими случаями из мест причисленных выбывших, или же на старых и дряхлых, не могущих платить" [40]. Еще одну причину губернаторы видели в неосведомленности крестьян в конце 40-х гг. XIX в. об императорском указе 1837 г. о сложении с них недоимок в размере тридцати тысяч рублей [41].
Губернаторы предприняли ряд мер по уменьшению недоимок в крестьянской среде. Прежде всего, была проведена "поверка счетов" между казначействами и волостными правлениями, а полученные сведения отправлены на рассмотрение в казенную палату. Для получения более точных сведений о податном населении были начаты переписка, сбор сведений и удостоверений, которые должны были привести к установлению точных размеров взимаемых пошлин, и постепенного сложения недоимок по мере поступления необходимой информации в губернское правление [42].
Однако данный вопрос в первой половине XIX в. так и остался неразрешенным. Это связано, прежде всего, с тем, что крестьяне зачастую не платили налоги с расчетом, что все накопившиеся недоимки по случаю какого-либо знаменательного события будут с них сложены или уменьшены [43]. Вместе с тем, в первой половине XIX в. правительство пошло навстречу государственным крестьянам: подушный оброк стал раскладываться только на трудоспособное население, а ряд натуральных повинностей был заменен денежными.
Таким образом, государственная политика в отношении крестьян в течение второй половины XVIII - первой половины XIX в. оказывала значительное влияние на их материальное положение. Благодаря проводимым государством реформам крестьяне получили значительное количество льгот и привилегий, основной из которых стал переход от уплаты практически всех натуральных провинностей на денежные.
[1] ГАТ. Ф. 329. Оп. 13. Д. 32. Л. 1-20; ЦХАФАК. Ф. 169. Оп. 1. Д. 385. Л. 832-837 об.
[2] Платонов С. Ф. Лекции по русской истории. Петроград, 1917. С. 690-702;.
[3] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских крестьян в Уложенную комиссию 1767 г. // Сибирское источниковедение и археография. Новосибирск, 1980. С. 195.
[4] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 185-207; Семевский В. И. Казенные крестьяне при Екатерине II // Русская старина. 1879. Т. 24. С. 249-250.
[5] Семевский В. И. Казенные крестьяне... С. 250.
[6] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 194; Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы черносошенных, экономических и приписных крестьян Тобольской провинции в Уложенную комиссию 1767 г. // Рукописная традиция XVI-XIX веков на востоке России. Новосибирск, 1983. С. 207-208; Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы ялуторовских крестьян в Уложенную комиссию 1767 г. // Источники по культуре и классовой борьбе феодального периода. Новосибирск, 1982. С. 253.
[7] Головачев П. Сибирь в Екатерининской комиссии (этюд по истории Сибири XVIII века). М., 1889. С. 99.
[8] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 194; Семевский В. И. Казенные крестьяне... С. 259-260.
[9] Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья по наказам в Комиссию в Комиссию 1767 г. // Ученые записки Курганского педагогического института. Вып. 5. Курган, 1963. С. 100.
[10] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 198-199; Семевский В. И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1901. Т. 2. С. 693-695.
[11] Там же.
[12] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы черносошенных… С. 208.
[13] РГИА. Ф. 1265. Оп. 5. Д. 122. Л. 57 об. - 58; Д. 149. Л. 12 об. - 14; Ф. 1281. Оп. 6. Д. 133. Л. 18-19 об.; Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 206, 208.
[14] Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья в XVII-XVIII вв. Челябинск, 1969. Ч. 2. С. 215.
[15] Семевский В. И. Казенные крестьяне... С. 262.
[16] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С.206.
[17] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы ялуторовских… С. 257; Кондрашенков А. А. Курганская слобода в XVIII веке // Ученые записки Курганского пединститута. Вып. IV. Курган, 1962. С. 52.
[18] Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья по наказам... С. 103.
[19] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы тобольских… С. 196; Кондрашенков А. А. Крестьяне Зауралья по наказам... С. 103.
[20] Кондрашенков А. А. Очерки истории крестьянских восстаний в Зауралье в XVIII веке. Курган, 1962. С. 109.
[21] Белявский М. Т., Омельченко О. А. Наказы черносошенных… С. 204; Макаров В.И. Крестьяне Сибири по наказам в комиссию 1767 года // Вопросы истории Сибири. Л., 1961. С. 168.
[22] Кондрашенков А. А. Основные черты движения крестьян Зауралья в 30-60 годы XVIII в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы. 1962. Минск, 1964. С. 311-312; Шепукова Н. М. К вопросу об отмене десятинной пашни в Западной Сибири // Сибирь периода феодализма. Вып. 2. Экономика, управление и культура Сибири XVI-XIX вв. Новосибирск, 1965. С. 177.
[23] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 15. № 11152; Шепукова Н. М. К вопросу об отмене... С. 181-183.
[24] ГАТ. Ф. 329. Оп. 13 Д. 157. Л. 29.
[25] Вагин В. Исторические сведения о деятельности графа М. М. Сперанского в России с 1819 по 1822 год. СПб., 1872. Т. 2. С. 295.
[26] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 38. № 29132.
[27] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 38. № 29132; ГАТ. Ф. 329. Оп. 13 Д. 157. Л. 29-31; 45-48, 62-62 об., 253 об. - 256; Вагин В. Исторические сведения... Т. 1. С. 475.
[28] РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1802. Л. 575-575 об.; АРГО. Разр. 61. Оп. 1. Д. 23. Л. 38.
[29] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 38. № 29132; Павлуцких Г. Г. Землевладение и землепользование в Южном Зауралье в последней четверти XVIII - первой половине XIX века // Земля Курганская: прошлое и настоящее. Вып. 5. Курган, 1993. С. 15.
[30] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 38. № 29132.
[31] Вагин В. Исторические сведения... Т. 2. С. 296.
[32] РГИА. Ф. 1265. Оп. 5. Д. 122. Л. 58.
[33] АРГО. Разр. 61. Оп. 1. Д. 23. Л. 38; ГАТ. Ф. 329. Оп. 13 Д. 157. Л. 62.
[34] ГАТ. Ф. 329. Оп. 13 Д. 157. Л. 48 об.
[35] Там же. Л. 30 об., 45 об.
[36] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 38. № 29132; РГИА. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1802. Л. 45-45 об., 185 об.; АРГО. Разр. 61. Оп. 1. Д. 6. Л. 50; Д. 23. Л. 38.
[37] РГИА. Ф. 1265. Оп. 2. Д. 91. Л. 44-44 об.; Оп. 4. Д. 114. Л. 8.
[38] Там же. Оп. 4. Д. 114. Л. 7 об. - 8; Оп. 5. Д. 122. Л. 33-33 об.
[39] Там же. Оп. 2. Д. 91. Л. 44-44 об.
[40] Там же. Ф. 1263. Оп. 1. Д. 1802. Л. 564.
[41] Там же. Л. 563 об.
[42] РГИА. Ф. 1265. Оп. 2. Д. 91. Л. 45-45 об.
[43] ПСЗРИ. Собрание 1-е. Т. 22. № 16580.
©
О. Г. Черкасова,
2007
|