Личность в истории Сибири XVIII-XX веков. Сборник биографических очерков

Личность в истории Сибири XVIII-XX веков.
Сборник биографических очерков. Новосибирск: ИД Сова, 2007. С. 199-209.

Скубневский Валерий Анатольевич
д-р ист. наук, профессор, зав. кафедрой отечественной истории Алтайского государственного университета (г. Барнаул)

   Масштаб фигуры Георгия Дмитриевича Гребенщикова - писателя, публициста, общественного деятеля - далеко еще не оценен по достоинству, хотя имя это обозначено во многих советских и российских энциклопедиях и словарях. Свою роль сыграла эмиграция писателя, который в 1920 г. покинул Россию, жил сначала во Франции, а с 1924 г. и до конца жизни (1964 г.) - в США. Именно в эмигрантский период и была написана большая часть произведений Гребенщикова, которые в СССР почти не издавались. Лишь в 1990-е началась публикация произведений Гребенщикова на родине, в основном художественных. Возросло внимание к личности и творчеству писателя, и стало ясно, что Георгий Гребенщиков - один из крупнейших и самобытных сибирских писателей. Даже в эмиграции он оставался именно сибирским писателем, ибо действие большинства его произведений происходило в Сибири, а героями этих произведений были сибиряки.
   В данной статье мы остановимся на характеристике крупного труда Г. Гребенщикова "Моя Сибирь", который впервые полностью был опубликован только в 2002 г. в Барнауле, в издательстве Алтайского государственного университета [1]. Эта публикация стала возможной после передачи части личного архива Гребенщикова в 1991-1992 гг. из Музея Николая Рериха в Нью-Йорке в Государственный музей истории литературы, искусства и культуры Алтая в Барнауле. Названное издание подготовили сотрудники музея и группа ученых из Барнаула, Петербурга, Горно-Алтайска.
   Данное произведение Гребенщиков писал долгие годы, с середины 1920-х до 1950-х; по выражению кандидата философских наук В. А. Росова, "это труд всей жизни Гребенщикова, итог восхищенных раздумий о малой родине" [2].
   Отдельные части будущей книги публиковались за рубежом. Так, часть "Хан-Алтай" была напечатана в конце 1920-х гг. в рижском журнале "Перезвоны". В 1930-е гг. на английском языке в США публиковалась глава "Жемчужина Сибири", еще через 10 лет - часть "Сибирь - страна великого будущего". Наконец, следует отметить, что материалы книги многократно апробировались в форме лекций, с которыми Г. Гребенщиков выступал в поездках по США.
   "Моя Сибирь" - по объему большой труд (более 16 печатных листов), однозначно определить его жанр весьма сложно. По крайней мере, это не художественное произведение. Можно согласиться с мнением Е. И. Балакиной, что "Моя Сибирь" - это творческое кредо Георгия Гребенщикова [3]. Редакторы изданной в Барнауле книги определили в конечном итоге жанр произведения как сказание [4]. И, с нашей точки зрения, это не совсем точно. Текст книги свидетельствует, что Гребенщикова не только глубоко интересовали исторические сюжеты, но он попытался самостоятельно воссоздать эпопею освоения русским нардом Сибири, дать авторское изложение этой истории. Обратим внимание на то, что книга имеет, пусть и небольшой, научный аппарат. Автор делает отсылки к работам Н. М. Ядринцева, Г. Н. Потанина, П. М. Головачева, П. А. Словцова, В. В. Сапожникова, А. Шиша, трехтомнику "Азиатская Россия" (СПб., 1914) и др. Показательно, что он не делал ссылок на современную ему американскую литературу и периодику, но в то же время использовал материалы новосибирского журнала "Сибирские огни".
   Книга состоит из шести частей: "Сибирь и ее прошлое", "Природа и люди Сибири", "Хозяйство и богатство Сибири", "Алтай - жемчужина Сибири", "Алтай - моя родина", "Хан-Алтай". Именно последние три части - более эмоциональные, поэтические, ближе по форме и содержанию к художественному произведению. Мы же остановимся на первых трех частях, в которых автор больше показал себя как исследователь, а не писатель.
   Часть первая "Сибирь и ее прошлое" включает панораму сибирской истории с древнейших времен до конца XIX в. Древние периоды истории Сибири не очень глубоко интересовали автора, и он ограничился самыми общими рассуждениями об этой территории до прихода русских. Называет эти просторы "Безымянной страной". Отмечает, что "все памятники прошлого говорят о том, что на прекрасных равнинах этой страны были стойбища и городки многочисленных народов востока, севера и юга, но все они носили временный характер и ветер перемен переносил их в разных направлениях, как стаи перелетных птиц или как сухую траву перекати-поле" [5].
   Гребенщиков приводит различные варианты происхождения топонима "Сибирь" и принимает версию происхождения этого слова от маленького татарского племени "Чибирь" [6]-
   Вхождение Сибири в состав Русского государства, по мнению, Гребенщикова, было совершенно закономерно и готовилось задолго до похода Ермака. Он отметил, что первыми открыли Сибирь варяги, смешанные с кровью новгородских славян, положив начало ее завоеванию Россией. Новгородцы и поморы торговали на севере с остяками и "самоедами", "покорив экономически весь Север уже в XIII веке" [7]. Не обходит вниманием Гребенщиков татаро-монгольское нашествие на Русь и победу на Куликовом поле. Именно эту победу он считает толчком к колонизации русскими Сибири. Русские медленно, но верно стали продвигаться на восток по следам татар. Он отмечает, что военные походы русских в Сибирь стали расширяться в XV в., а в конце XV в. Великий государь Московский помимо многих титулов именовался также Пермским и Обдорским [8].
   Дает свою оценку Гребенщиков Строгановым и Ермаку, пытаясь выяснить причины его похода. Строгановых он характеризует как "хищников - искателей легкой наживы". Они сумели устроить "государство в государстве" и в то же время не испортить отношений с государем. Не особенно жалует Гребенщиков и Ермака, называя его "разбойным атаманом". Походу Ермака в Сибирь, скорее, способствовали обстоятельства. "История так и осталась в недоумении перед тем, на каких условиях состоялось соглашение Ермака с купцами Строгановыми относительно похода на Сибирь" [9]. Он отметил, что Строгановы не могли оставить у себя во владениях 540 "государственных преступников", т. е. дружину Ермака, и для них уход Ермака в Сибирь был лучшим выходом из ситуации. "Не слащаво-показной патриотизм двинул войско Ермака к далекому истоку Камы… а горькая трагическая необходимость" [10]. Но этот поход в конечном итоге превратил Ермака и его казаков в настоящих воинов.
   Для Гребенщикова главной движущей силой, которая колонизовала Сибирь, был народ, прежде всего казаки и старообрядцы. Он называет даты основания первых сибирских городов, отмечает значение Тюмени, Томска и других центров. Так, Томск, основанный в 1604 г., стал "передовым стражем, который тотчас же вошел в мирные сношения с сильными тогда народами Алтая: джунгарами, калмыками и киргизами" [11].
   Писатель поражается скорости продвижения русских на восток, отмечая, что в течение каких-либо 35 лет русские были уже одновременно в районе Анадыря и верхнем течении Амура. Он постоянно подчеркивает частную инициативу в продвижении в Сибирь, подчеркивает самоотверженность "русских Робинзонов", которые иногда оказывались оторванными от мира на необитаемых северных островах или в тайге, ведя борьбу не столько с местными народами, сколько с суровой первобытной природой. В этой связи автор приводит яркий пример, как 4 помора в 1743 г. оказались на острове Шпицберген, ветер унес их судно, и они 6 лет прожили на необитаемом тогда острове, ведя суровую борьбу за выживание [12].
   Гребенщиков считал, что Россия выиграла стратегически, присоединяя к своей территории огромные пространства к востоку от Урала. Во время Смутного времени Сибирь была уже "запасным полем", куда могла откочевать вся тогдашняя "лапотно-избяная Русь" [13]. Ссылаясь на Л. Д. Троцкого, Гребенщиков отмечает, что и В. И. Ленин в минуты опасности для советской власти рассчитывал отступить в Кузнецкий край и там "окопаться до решительного боя за свои идеи" [14].
   Огромное значение для региона имела ссылка Аввакума и движение старообрядцев в Сибирь: "…в Даурию, в Забайкалье, на Алтай и в прочие пустынные углы Сибири начинают массами переселяться крепкие, благочестивые русские христиане, по преимуществу земледельцы, скотоводы и пчеловоды, перенесшие в Сибирь весь старый русский быт, чистоту русской речи, архитектуру и своеобразное народное искусство" [15].
   Гребенщиков в целом позитивно оценивает политику русских царей, особенно Алексея Михайловича и Петра Великого, в отношении Сибири, называя ее "дальновидной". Он, в частности, отметил, что Петр интересовался Сибирью, по его указу был сделан первый чертеж сибирских земель, он "проведал" про золото и серебро на Алтае, и под его влиянием Акинфий Демидов начал разрабатывать рудные богатства этого региона. Петр способствовал исследованиям Сибири, например, отправив экспедицию Беринга, которая, правда, вернулась уже после смерти императора.
   Отмечает Гребенщиков и тот факт, что после восстания декабристов Сибирь становится главным местом ссылки и каторги, куда "направляются не только лучшие умы и сердца России, но куда летят и лучшие образы творческой мечты" [16]. Специально не разворачивая сюжета о ссылке, Гребенщиков явно осуждает как демократ царский режим за эту сторону российской действительности и не случайно называет книгу Д. Кеннана "Сибирь и каторга" "громовым призывом к общечеловеческой совести" [17].
   Первая часть книги завершается восторженной оценкой деятельности областников пореформенного периода. Н. М. Ядринцева и Г. Н. Потанина он называет "великими сибирскими патриотами" и отмечает, что они призывали интеллигенцию к созданию первого сибирского университета, требовали учреждения в Сибири особой областной думы, а для коренных народов Сибири - широкого самоуправления [18]. Неоднократно Гребенщиков называет Сибирь "колонией", надо думать, не без влияния известной работы Н. М. Ядринцева "Сибирь как колония".
   Не будем столь подробно анализировать вторую часть книги Гребенщикова "Природа и люди Сибири". Здесь довольно много места отводится описанию природных богатств региона, часто в возвышенных тонах. Вслед за областниками Гребенщиков пытается выявить какие-то особые черты сибиряков и отчасти объясняет их влиянием природы и климата. Он пишет: "В этой полудремотной широте природы складывалась особая, веками накопленная всенародная философия азиатской лени и печали" [19]. Но это замечание в большей мере относится к коренным народам Сибири. Кстати, он отмечает угрозу вымирания ряда народностей и очень низкий прирост численности ряда этносов Сибири с 1897 по 1911 г.
   В этой же части работы Гребенщиков приводит данные о росте русского населения Сибири, особенно после проведения Сибирской железной дороги и в целом высоко оценивает историческую миссию сибиряков: "Русский народ, брошенный судьбою для строительства в пустынную Сибирь, предоставленный своей инициативе - с одной стороны, и избавленный от гнета крепостничества - с другой, конечно, научился быть самим собой настолько показательно, что и во время мировой войны о нем составилось определенное суждение как о народе стойком, честном, находчивом, опрятном и хозяйственном" [20]. Но не удержался автор и от едкого замечания о русском быте, который, по его словам, строился на трех "кощюнственно уживающихся между собой основах: церкви, кабаке и матерщине" [21].
   В этой же части книги автор дает характеристику сибирским городам, расположенным вдоль Сибирской железной дороги. При этом для него важны не столько экономические характеристики того или иного города, а связь городов с конкретными историческими событиями и судьбами известных личностей. Так, Тюмень знаменита тем, что некогда Ермак здесь бил челом Ивану Грозному покоренной Сибирью. Здесь же "трагически оборвала свои страницы могущественная Всероссийская монархия" (так как был в заточении с семьей император Николай II). Омск - город, где томился в заточении Ф. М. Достоевский, где были им написаны "Записки из мертвого дома", город, где прошли детство и юность Г. Н. Потанина и откуда в 1919 г. начался "трагически неописуемый ледяной поход" А. В. Колчака. Томск - город первого сибирского университета, технологического института, дома науки Петра Макушина и место захоронения старца Федора Кузьмича, по легенде, самого императора Александра I, и т. д.
   Часть третья книги "Хозяйство и богатство Сибири" хронологически преимущественно посвящена периоду начала XX в. При этом Гребенщиков в Сибирь включает помимо собственно сибирских губерний и областей территорию Дальнего Востока, Степного края и даже Средней Азии. Разумеется, правильнее было бы использовать термин "Азиатская Россия".
   Автор довольно обстоятельно анализирует транспортную систему, в основном пароходство и железные дороги. Дает статистические сведения о росте количества пароходов, строительстве не только Великой Сибирской железной дороги (о чем он писал ранее), но и о сооружении всех значимых государственных и частных железных дорог.
   Гребенщиков весьма позитивно оценивает деятельность крупных предпринимателей Сибири, называет ряд фамилий "с широким кругозором и с большой дальновидностью"; в их числе Второвы (владельцы универмагов во многих городах), чаеторговцы Лушниковы, Молчановы, Швецовы, братья Плещеевы, основатели многих промышленных предприятий в Степном крае, Плотниковы и Злоказовы, соединившие заводское дело на Урале с сибирским пароходством, Балакшин - известный организатор маслодельческой кооперации, Петр Макушин - просветитель и книжный торговец и др.
   Такая характеристика предпринимателей и купцов, в том числе, существенно отличается от характеристик, данных сибирской буржуазии Н. М. Ядринцевым, который подчеркивал ее хищнический характер, писал о монополии в отдельных видах торговли, кабале инородцев [22]. Но следует учесть, что Ядринцев писал о купечестве середины и даже в большей мере первой половины XIX в., Гребенщиков - о предпринимателях начала XX в. В первом случае речь шла о представителях буржуазии периода первоначального накопления капитала, во втором - уже о более цивилизованных предпринимателях второго и третьего поколений, при этом Гребенщиков действительно называет фамилии лучших представителей купечества.
   Обращает внимание автор книги "Моя Сибирь" и на государственное финансирование Сибири, выделение средств на строительство железных дорог, землеустроительные работы и др., приводит цифру - 2 930 640 тыс. руб., израсходованных государством на нужды Сибири с 1901 по 1911 г., со ссылкой на "Азиатскую Россию" (1914). Одновременно он обращает внимание на мизерные, с его точки зрения, бюджеты даже самых крупных сибирских городов - Омска, Томска, Иркутска, отмечая, что такие бюджеты несопоставимы с богатствами края. Да и "вообще только очень малая часть жителей Сибири жила в полном довольстве" [23].
   На основе работ А. Шиша, которые ныне хорошо известны исследователям социально-экономической истории Сибири начала XX в., Гребенщиков дает характеристику развития банковской системы, деятельности иностранного капитала. При этом участие иностранного капитала он оценивает преимущественно позитивно и сожалеет, что события 1917 г. и Гражданской войны прервали эту деятельность. Уделяет значительное внимание автор истории сибирской промышленности, подчеркивая всероссийскую и даже мировую значимость горной промышленности и только местное значение обрабатывающей. Подробно автор пишет о кабинетской горной промышленности Алтая, показывает динамику выплавки серебра, подчеркивает жестокую эксплуатацию рабочей силы на кабинетских предприятиях до отмены крепостного права и хищнический характер эксплуатации природных ресурсов, впрочем, это же он относит и к частной золотодобыче.
   Весьма высоко Гребенщиков оценивает перспективы угольной промышленности региона, особенно в Кузнецком бассейне, и гидроэнергетики. Довольно мало внимания уделяет аграрному сектору экономики, за исключением маслоделия.
   В целом же Гребенщикову удалось нарисовать масштабную картину истории Сибири. В этом отношении его труд идет в русле сибирской историографии, продолжая серию крупных работ предшественников, таких как Н. М. Ядринцев ("Сибирь как колония"), П. М. Головачев ("Сибирь. Природа. Люди. Жизнь". М., 1915) и др. Дело, разумеется, не только в масштабе книги Гребенщикова. Нетрудно заметить, что оценки многих событий и явлений Гребенщикова идут в русле областнической историографии. Вслед за областниками Г. Гребенщиков называет Сибирь "колонией", уделяет большое внимание эпопее присоединения Сибири к России, подчеркивает ведущую роль народа в присоединении и колонизации Сибири, значительное внимание уделяет коренным народам Сибири, пишет о них с явной симпатией и радеет за их будущность. Как, например, и П. М. Головачев, он стремится проследить "изменения в историческом процессе и в формах народной жизни, которые определялись влиянием новых условий Сибири по сравнению с Европейской Россией" [24]. М. Б. Шейнфельд отмечал среди наиболее сильных сторон областнической историографии то, что "стремление показать самодеятельность народных масс в истории Сибири, особенно XVI-XVII вв., антитеза "вольнонародного" и "крепостного" начал составляли сильную сторону концепции" [25]. Это в полной мере относится и к работе Гребенщикова. Весьма созвучны оценки особенностей сибирского населения у областников и Гребенщикова. Так, Г. Гребенщиков отмечал: "Мне приятно повторять, что сибирские люди, несмотря на некоторую суровость, отличаются сердечностью, любознательностью и практической смекалкой" [26]. Как не вспомнить Н. М. Ядринцева, который в труде "Сибирь как колония" несколько раз повторяет суждение Екатерины II о сибиряках, что они "вообще умны, любознательны и предприимчивы" [27]. Так же, как и областники, Гребенщиков придавал очень большое значение влиянию природы и климата Сибири не только на характер сибиряков, но и на исторический процесс в целом.
   Но книга Г. Гребенщикова писалась уже в другой период, чем труды областников, и автор смог более внимательно присмотреться к тем процессам в экономическом развитии Сибири, которые шли после проведения Сибирской железной дороги. Проживание в США - самой динамичной из буржуазных стран первой половины XX в. - не могло не оказать влияния на представления писателя о прогрессе. Не случайно он так подробно проанализировал транспортную сеть Сибири и вообще Азиатской России начала XX в., деятельность банковского капитала, перспективу строительства гидроэлектростанций. На страницах книги он несколько раз отмечал, что Сибирь и США могли бы быть деловыми партнерами, сожалеет, что не была проведена Полярная железная дорога и не получили должного развития транспортные и торговые связи северо-восточной Сибири и Аляски.
   Г. Гребенщиков не дает прямых оценок событиям 1917 г. и деятельности советской (он употребляет термин "новой") власти. Но обратим внимание на его замечание о социализме: "Если бы идея социализма, по существу своему идея истинно христианская, не была убита ее последователями при первом их насилии, при первой выпущенной ими капле человеческой крови - конечно, социализм мог бы иметь место только среди русского народа" [28].
   Итак, влияние Г. Н. Потанина, Н. М. Ядринцева, П. М. Головачева и других областников на Г. Д. Гребенщикова прослеживается довольно заметно. Известно, что особенно большое влияние на молодого Гребенщикова оказывал Потанин, к которому он относился с огромным уважением, что наглядно видно из писем Гребенщикова Потанину [29]. Известный исследователь истории сибирского областничества М. В. Шиловский отмечает, что Г. Н. Потанин принимал активное участие в становлении ряда талантливых писателей, в их числе был и молодой Г. Гребенщиков. [30] Но труд Г. Гребенщикова, продолжая областническую традицию, был написан, когда самого областничества как течения общественно-политической жизни России уже не было. Тем не менее, книга должна занять свое место, пусть и с опозданием, в сибирской историографии.

  [1] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. Барнаул: Изд-во Алт. гос. ун-та, 2002. 214 с.
  [2] Там же. С. 10.
  [3] Балакина Е. И. "Откуда есть пошла земля Сибирская…" // Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 16.
  [4] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 25.
  [5] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 32.
  [6] Подробнее о происхождении топонима Сибирь см.: Воробьева И. А. Топонимика Западной Сибири. Томск, 1977. 152 с.
  [7] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 34.
  [8] Там же. С. 35.
  [9] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 38.
  [10] Там же. С. 39.
  [11] Там же. С. 41.
  [12] Там же. С. 42.
  [13] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 41.
  [14] Там же. С. 41.
  [15] Там же. С. 43.
  [16] Там же. С. 48.
  [17] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 49.
  [18] Там же. С. 49.
  [19] Там же. С. 57.
  [20] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 68-69.
  [21] Там же.
  [22] Ядринцев Н. М. Сибирь как колония в географическом, этнографическом и историческом отношении. Новосибирск, 2003. С. 296-321.
  [23] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 56.
  [24] Шейнфельд М. Б. Историография Сибири (конец XIX - начало XX в.). Красноярск, 1973. С. 223.
  [25] Там же. С. 225.
  [26] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 107.
  [27] Ядринцев Н. М. Сибирь как колония. С. 106.
  [28] Гребенщиков Г. Д. Моя Сибирь. С. 71.
  [29] См.: Черняева Т. Г., Корниенко В. К. Письма Г. Д. Гребенщикова Г. Н. Потанину (1911-1917 гг.) // Краеведческие записки. Вып. 3. Барнаул, 1999. С. 149-180.
  [30] Шиловский М. В. "Полнейшая самоотверженная преданность науке". Г. Н. Потанин: Биографический очерк. Новосибирск, 2004. С. 209.