Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Карих Е.В.
  Межэтнические отношения в Западной Сибири в процессе ее хозяйственного освоения. XIX - начало ХХ в.

    2.5. Сегрегационные (ограниченные в правах) группы и их интеграция в хозяйственную сферу региона
   
   Обычно этнические группы ссыльных и переселенцев размещались в Западной Сибири компактно, среди себе подобных, и не нарушали общей картины господства русскоязычного и тюркоязычного населения. Но некоторые группы ссыльных, расселявшиеся дисперсно, имели этнокультурную специфику, которая, постоянно сохраняясь, выделяла их среди основной массы населения.
   Они выделялись прежде всего по основным занятиям, языку и образу жизни. Эту специфику хорошо понимали российские власти. В высочайшем повелении от 29 июня 1806 г. по поводу устройства ссыльных было сказано: "...поселения чинить из людей к хлебопашеству способных, тех же из поселенцев, которые окажутся ремесленниками или художниками, стараться водворять в городах, определяя им нужную на водворение ссуду, равным образом поселенцев или преступников, кои окажутся неспособными к сельским управлениям, а иначе евреев и цыган, как по опыту известно, нигде прочно не водворяющихся, причислять в городах в мещанство и поручать полиции иметь за поведением их особенное наблюдение". Cсуду никому из них велено было не выдавать, так как "даже малую пользу она не принесет, а только затруднения с выплатой. К 1825 г. в Томском губернском управлении уже знали, что "присылаемые до сего времени цыгане, домообзаводством а паче хлебопашеством почти не занимаются, ибо все они поведения развратного и наводят местному начальству побегами своими и бродяжничеством весьма не малые затруднения" [1].
   В XIX в. в городах оседало незначительное число цыган. Как и везде, они предпочитали кочевать между населенными пунктами табором, останавливаясь недалеко от сел. И это, несмотря на строгое запрещение отлучаться из мест причисления. Так, в 1859 г. 30 человек цыган обоего пола, причисленные к Усть-Тартасской волости Каинского округа, были обнаружены в Бийском округе при весьма характерных обстоятельствах. Путешествуя, они украли у крестьян деревни Константинской Кулундинской волости несколько лошадей, были настигнуты хозяевами (их было до 200 человек) и сильно избиты, так что им даже пришлось лечиться в Барнаульском заводском госпитале. Все случившееся не могло быть исключением, так как торговля лошадьми была одним из основных источников доходов цыган. Примечательно то, что полицейские власти сочли необходимым наказать и крестьян и цыган [2].
   Цыгане также промышляли кражами на деревенских базарах: в толкучке зажимали руки и рот "клиенту" и вытаскивали деньги [3].
   Также особой категорией населения являлись ссыльные из Дагестана во второй половине XIX. Администрация называла их "горцами", местное население - "черкесами". Они не были истовыми мусульманами и спокойно селились среди русских. Поначалу они получали содержание от казны, затем устраивались сами. Не большие любители физического труда, они нередко устраивались сторожами, в охрану на золотые прииски, кашеварами у рыбаков, многие торговали в городах. Население относилось к ним с опаской, так как ссылали их в основном за убийства и грабежи. Среди них немало было участников национально-освободительной борьбы на Кавказе. Несмотря на это, жизнь они вели скромную и ни в чем дурном не замечались [4]. Со своими единоверцами - татарами "черкесы" вели торговые дела и пользовались у них кредитом.
   По словам С.К. Патканова, по окончании срока в 10-20 лет они возвращались на родину состоятельными людьми. Некоторые женились здесь на русских женщинах и оседали совсем [5].
   Евреи, как ссыльные, так и переселенцы, устраивались в основном в городах: в Тобольске, Тюмени, Кургане, Ишиме, Каинске, Мариинске, Томске, Омске. Хотя их, как вредных, приписывали обычно к волостям, но они вопреки всем "коренным установлениям" проникали в города, составляя нередко в них целые кварталы.
   В 1838 г. в Тобольске проживало 57 евреев, 16 из них имели даже свои дома, что законно сделать было невозможно. Это обстоятельство генерал-губернатор оценил как "невнимание полиции", которое очевидно обеспечивалось взятками. 48 евреев занимались ремеслами и торговлей, им разрешено было остаться до окончания сроков билетов, 9 из них полагалось немедленно выселить, так как они занимались "разными изворотами нетерпимыми в благоустроенном обществе и служащими только к некоторому прикрытию их образа жизни и поведения…": 5 - "содержали распутных девок", 2 - занимались" неблаговидными изворотами", т.е. занимались нелегальным бизнесом [6].
   Предприимчивые евреи вызывали отрицательные эмоции не только у администрации. Так, в 1840 г. в деревне Курганской Томской губернии поселенцы из секты молокан подожгли дом еврея в наказание за продажу вина. Виноторговля доказана не была, а ревнителей веры сослали на каторгу [7].
   Однако особенных антисемитских настроений у населения не было. Да и сами сибирские евреи отличались от "российских" простодушием, гостеприимностью. По свидетельству современника Ю. Островского, русские и евреи по праздникам ходили, друг к другу в гости - "откушивали". Хотя смешанные браки и переходы в христианство наблюдались редко, но не было также и могил евреев-мучеников. "Многочисленные факты повседневной жизни прямо указывают, что евреи в Сибири (особенно в селах) пользуются почетом у коренного населения. Во многих волостях и изредка в городах крестьяне-евреи служат и по сей день крестьянскими и "городовыми" старостами" [8].
   Еврейскую диаспору выделяли среди всех усиленные дискриминационные меры правительства: законы и распоряжения, - выжить в которых было не просто [9]. Например, по указу 1837 г. ссыльным евреям городских сословий предписывалось либо отдавать своих сыновей в кантонисты, либо переселять их по достижении 16 лет за черту оседлости. При чем внедрение этого закона в жизнь захватило все слои еврейского общества, в том числе и старожильческие. И губернское управление забросали прошениями разобраться и не отсылать детей неизвестно куда [10].
   Серьезным препятствием для торгующих евреев был указ от 11 ноября 1847 г., объявлявший их место жительства - местом постоянной оседлости, а пребывание в других населенных пунктах разрешал только временно [11].
   Унижала евреев и мера, принятая в Тобольской губернии в 1848 г., когда евреев, желающих носить ермолки, обложили постоянной податью в 5 рублей серебром в пользу коробочного сбора [12].
   В 1865 г. их положение облегчили следующие разрешения: евреям-ремесленникам позволили переселяться в города Сибири и еще им разрешили заниматься виноторговлей [13]. В 1890 г. томский полицмейстер писал, что благодаря этим указам в Томск прибыло много евреев из Европейской России. Они способствовали развитию ремесел, "а ссыльные и дети ссыльных, кои во вверенной мне губернии… проживают в значительном количестве, большинство из них, находясь в городе Томске, пополняют ряды… старьевщиков, мелких ростовщиков, являясь людьми, безусловно, вредными" [14]. В довершение опуса он упоминает о том, что в Томске 171 семейство евреев-ремесленников и только 19 из них приехали из Европейской России, а остальные - коренные жители Сибири и ссыльные. Довольно противоречивое донесение.
   Какое-то оживление антисемитских настроений произошло в начале XX в. В известном погроме в Томске и в других городах Сибири в 1905 г. помимо прочих лозунгов присутствовали и антисемитские, черносотенцы призывали бить евреев и студентов. Были разграблены еврейские лавки и дома. В целом же, отсутствие черты оседлости и как следствие - скученности и корпоративности евреев в Сибири лишало антисемитизм почвы [15].
   В 1912 г. в Томске возник кружок социалистов-сионистов, полиция отмечала влияние Бунда среди еврейской молодежи. В целом же влияние сионистских идей было слабым [16].
   Еще одна этническая группа ссыльных - поляки бывшие представителями самой западной и самой экономически развитой окраины Российской Империи. Если в 1830-1850-е гг. поляков в Западной Сибири было не так много, то в 1860-е гг. выселение их было массовым и затронуло все социальные слои Царства Польского.
   Поначалу положение разночинцев было особенно тяжелым. Если дворяне получали содержание от казны, а крестьяне могли зарабатывать себе на жизнь батрачеством у старожилов, то студентам, чиновникам, дворянам, лишенным прав состояния, и пр. людям, имевшим образование и не привыкшим к крестьянскому труду, было сложнее приспособиться к новым условиям. Польские ссыльные, размещенные в Уртаме, писали к губернатору с просьбой о помощи: "…мы неоднократно обращались к крестьянам, дабы нас приняли держать в работниках за самый хлеб, но они о том даже и говорить не хочут, а напротив, еще, терпя ненависть, как вообще в простонародьи ко всякому вышеобразованному складу людей, пользуясь нашим положением, изыскивают с нас за все вдвойне, как только к ним обратимся за покупкою хлеба, нанятием квартир и других съестных припасов, с повышением цены со всякого месяца на месяц, зная при том, что мы, состоя под строгим надзором полиции, не можем ни на шаг удалиться из деревни в другую…" В итоге им было назначено пособие по 5 рублей в месяц. И таких просьб было множество. Трудно им было устроиться по специальности, так как им общественная и педагогическая деятельность были запрещены, а многие другие профессии в Сибири были ограниченно востребованы, в основном в городах (слесари, врачи, механики) [17].
   Постепенно часть их стала оседать, жениться, заводить хозяйство, просить пособие на домообзаводство - 55 рублей и землю - по 15 десятин на душу. Это соответствовало желанию местных властей [18]. Всех переселенцев податных сословий автоматически наделяли этим правом.
   Ссыльные благородного происхождения, казалось бы, могли бы устроиться здесь на свои средства, но таковых, как правило, не имели. Было принято решение наделять их пособием и землей, как и всех, а по истечении двух-трех лет обложить рентой за пользование крестьянской землей. В Тобольской губернии из 1 696 человек, сосланных в 1865 г., 234 поляка уже в 1866 г. получили пособие, приобрели дома, завели скот и земледельческие орудия и весной собирались сеять. 514 человек, признанных комиссией не способными к сельским работам, получили пособие от казны на одного взрослого по 10 рублей в год, на одного малолетнего по 5 рублей в год. Они проживали у старожилов или у своих на квартирах. Из остальных 948 человек (т.е. 1/3) половина никакого представления о сельскохозяйственных работах не имела вообще. Они удалялись в города по билетам, находились в услужении и занимались ремеслами и торговлей. Остальным приступить к земледелию, по словам чиновника общего губернского управления, мешали субъективные причины: "тоска по родине, слухи о возможном возвращении, маленький размер пособия, оставленные в Польше семьи и нежелание выписывать их в Сибирь" [19]. Вероятно, спустя какое-то время и эти 500 человек разделились на тех, кто осел в деревне и тех, кто уехал в город.
   Аналогичная картина была и в Томской губернии. В 1860-1880-е гг. поляки податных сословий в основном осели в деревнях, к коим были приписаны, получили пособие и занимались хлебопашеством. Многие работали на заводах [20]. На винокуренном заводе Копытина в 1868 г. работало 12 польских политических ссыльных из крестьян [21]. На крупчатом заведении купца Каменского в 1869 г. работало 8 сосланных поляков [22].
   Многие сами занимались ремеслами: слесарным, кузнечным, бондарным, сапожным и пр. [23] По словам Н. Кострова, многие из тех, кто получал пособие на домообзаводство, сеяли немного, а так же занимались торговлей и ремеслами [24]. Русское старожильческое население было чрезвычайно довольно такими ссыльными, так как быстро сообразило, что с них легко получить выгоду, - все их пособия естественным образом переходили в карманы крестьян. Сами поляки, по их мнению, представляли собой "крепких смышленых тружеников" [25].
   Однако были и трудности: чиновник особых поручений Г. Попов, объехавший в 1868 г. 10 волостей, в которых были водворены поляки, отметил жалобы старожилов и переселенцев друг на друга, особенно из-за земель и лесов. Старожилы отказывались выделять им готовые земли, а поляки не понимали, почему им дают не лучшие участки и целину. Так же и с лесами, которые поляки приспособились рубить на продажу и не понимали, почему старожилы отказываются выделять им новые участки. А в 1885 г. польские переселенцы деревни Верхнечикиновой Каинского округа тоже жаловались на стеснение их в землепользовании старожилами и просили выделить им отдельное для проживания место. В чем им было отказано [26].
   Образованных поляков из разных сословий поджидали сюрпризы российского законодательства. 25 октября 1865 г. вышел запрет для всех групп политических ссыльных на государственную и военную службу [27]. Большинство их выручила служба по вольному найму и частная практика [28]. В Томскую казенную палату нанимали письмоводителей поляков по вольному найму.
   Типичный случай произошел в Тобольске осенью 1864 г. В губернской тюрьме началась эпидемия тифа, почти весь медперсонал тоже заболел, а заведующий тюремной больницей находился в Санкт-Петербурге на экзаменах на степень доктора. В таких чрезвычайных обстоятельствах начальник тюрьмы вынужден был доверить дело заведования тюремной больницей политическому преступнику Томковичу - врачу по профессии. Со своими обязанностями он справился, после чего начальник тюрьмы ходатайствовал о смягчении участи Томковича, об оставлении его в Тобольске и дозволении ему частной практики, убеждая генерал-губернатора, что он изменился к лучшему [29].
   И это был не единственный случай. Ссыльным ксендзам (католическим священникам), не лишенным прав состояния, разрешили отправлять богослужения и даже разъезжать для этого по округу [30].
   Многие грамотные поляки предпочли заняться торговлей. Однако 12 февраля 1867 г. им запретили работать "сидельцами" в пивных заведениях, чтобы они не могли служить к распространению "ложных убеждений". Но поляки нашли способ обходить этот указ. Чаще всего просили продлить патент, дабы отработать долги, взятые под открытие заведения [31].
   Русские жены политических преступников тоже подавали прошения разрешить им виноторговлю. Так Мария Ярушина, жена ссыльного Цежновича, не поняла, как, выйдя замуж за поляка, она лишилась прав российской крестьянки и средств к существованию. Ей разрешили содержать пивную лавку. В итоге разрешили всем полякам занятие виноторговлей, но при условии - не работать в лавках сидельцами [32].
   Число торгующих поляков росло, и в 1868 г. им разрешили выдавать патенты на торговлю и промыслы, в коих указывались места дозволенного перемещения. Благодаря этому разрешению многие поляки смогли развернуться и устроить свои дела практически с нуля. Например, Никодим Варфоломеевич Довят в 1869 г. подавал прошение на имя губернатора, желая переехать из Мариинска, куда он был сослан с ограничением прав состояния, в Томск для приискания себе занятия. А пока для охранения от голода просил назначить ему пособие по 7 копеек в сутки. Ему дали разрешение [33]. В 1900 г. у купца 2-й гильдии Н.В. Довята в Томске было 3 ренсковых погреба и торговые лавки. Управляющие у него были русские: Горелин, Соколова, Чилев, Иванушков [34].
   Русские предприниматели охотно брали к себе в услужение грамотных ссыльных. Так, купец 1-й гильдии А.К. Триполитов ходатайствовал в 1869 г. за своего служащего на прииске работника Ивовича, которому полицейские власти не давали билета на выезд из села Тисуля в тайгу на место работы. И ему дали это разрешение [35]. Купец 1-й гильдии А. Пастухов лично ездил в Томск хлопотать о паспорте на еще один 1872 г. для своего служащего винокуренного завода В. Новодворского [36].
   Начиная в услужении у русских купцов, поляки, нередко выходили в самостоятельные хозяева. Так состоялась карьера Шидловского, Рогановича, Лапицкого, Мыслинского, Маркевича, Собещанского, Цявловского, Войцеховского и др. [37] Самый известный польский предприниматель А.Ф. Поклевский-Козелл создал одну из наиболее крупных торгово-промышленных фирм за Уралом, однако он не был ссыльным.
   Еще одна ограниченная в правах группа переселенцев в Западную Сибирь - иностранцы. Ограничивались они, правда, незначительно, в основном тем, что ежегодно должны были подтверждать свои виды на жительство, получая новые билеты. Главными поставщиками иностранных подданных в Российскую империю были германские государства: Австро-Венгрия, Пруссия, Бавария, Вюртемберг, Мекленбург, Гессен и пр. (более 50 %, а в 1880-е гг. - более 80 % всех иностранцев Западной Сибири) [38].
   Помимо немцев приезжали в Сибирь представители славянских этносов, евреи, незначительное число французов и англичан. Из Турции и Персии (Ирана) ехали греки, армяне, евреи. Последние - исключительно торговцы. Иностранцы в большинстве своем устраивались в городах: в Томске и Барнауле. Например, в Томской губернии в 1864 г. из 44 иностранных подданных 35 были немцами, остальные - французами и евреями. В Тобольской губернии было 14 иностранцев, 10 из них - выходцы из Средней Азии, 4 человека в Тюмени - из Европы [39].
   Выбор места поселения был не случаен, так как приезжали в Сибирь, главным образом, немцы-ремесленники. До массового аграрного переселения сюда немцев из Поволжья и Приуралья в 1890-х гг., немцы-ремесленники были почти единственными представителями своего этноса в Западной Сибири (небольшое число прибалтийских немцев всегда присутствовало в аппарате управления). К тому же немецкие земледельческие колонии в начале XX в. носили характер замкнутых и обособленных поселений, даже рабочих нанимали исключительно своих и существенно не влияли на межэтнические отношения [40].
   Немцы (иностранные подданные) прибывали в Сибирь из Европейской России, где уже жили по несколько лет. А некоторые даже родились в России, оставаясь подданными других государств, исповедовали лютеранскую или католическую религии, говорили на родных языках. Например, прусский подданный Антон Ибах прибыл в Барнаул в 1861 г. из Оренбурга и занялся ремонтом часов. Его брат Эдуард приехал в 1864 г. туда же и учился кузнечному делу у Юлиуса Гра [41]. В 1875 г. в Томской губернии проживало 27 иностранцев.
   Немцы довольно быстро интегрировались в российское общество, принимали гражданство и практически сразу находили себе место в экономике городов. Как, например, Исидор Шерцингер, прусский подданный, лютеранин, часовых дел мастер (см.: табл.23).

Место проживания	Число иностранцев	Из них немцев	Профессии немцев
Томск	11	7	Кондитер, часовщик, пивовар, акробат, гувернантка и т.д.
Село Тисульское Мариинский округ	2	1	Часовщик
Деревня Казанцева Каинский округ	1	1	Горшечник
Стеклоделательный завод купца Исаева	1	1	Стеклодел
Колывань	1	-	-
Барнаул	11	8	три булочника, колбасник, часовщик, смотритель лютеранской церкви, портной, гувернантка

   Источник: ГАОО. Ф. 3. Оп. 8. Д. 13345. Л. 451-455.
   
   В 1890 г., проживая в Томске, он подал прошение о принятии российского подданства и получил разрешение [42]. В 1898 г. он был купцом 2-й гильдии и имел часовой магазин [43]. А томский пивовар Карл Крюгер (прусский подданный, лютеранин) женился на русской, с которой у него были дети. Один из его сыновей, Максим, в 1889 г. тоже принял российское подданство.
   Прусский подданный Андрей Кальдер приехал в Россию как акробат в 1867 г. В 1875 г. он жил в Томске, а с 1879 г. обосновался в Барнауле. Когда в 1886 г. он просил о принятии его в российское подданство - уже имел свой дом в Барнауле, содержал гостиницу и торговал пивом [44].
   Австрийский подданный, булочник Карл Ширц с женой и тремя детьми приехал в Барнаул в 1870-х гг. Здесь у него родилось еще четыре ребенка. Один из них Эдуард Ширц работал на золотых приисках Мальцева и в 1885 г. они с отцом подавали прошения о принятии ими российского подданства [45].
   Роберт Крюгер (прусский подданный, лютеранин) прибыл в Томск в 1887 г. из Перми [46]. В 1890 г. он арендовал в Томске паровой пивоваренный завод, а в 1895 г. купил его. Он также имел квасное заведение и пивные лавки [47].
   Прусский подданный Дитрих Фридрих Карл Мумме с 1878 г. находился в России, работал слесарем в Санкт-Петербурге. С 1881 г. обосновался в Томске, где завел собственное механическое заведение, женился на крестьянке Степаниде (у них была дочь Мария) и в 1892 г. тоже принял российское подданство [48].
   Несмотря на то, что вступление в российское подданство для иностранцев нередко осложнялось бумажной волокитой (пересылка документов, утеря их и пр.), им это в основном удавалось. У их детей такой проблемы не было, и по достижении 18 лет они обычно принимали русское подданство. Вероятно, принятие подданства было необходимо им для лучшего устройства своих торговых и промышленных дел в городах.
   Прусский подданный Эрнест Густавович Фельзенмайер в 1888 г. писал, что он с женой: "прибыл в пределы Российской империи в 1865 г., а в 1870 г. - в Троицко-Савск, в котором прожили десять лет, то есть до 1880 г. и занимались торговым делом и фабричным производством. А с 1880 г. переехали на постоянное жительство в Томск, в котором мы также занимаемся торговлею и фабрикацией консервов и разных в этом роде изделий. Теперь мы желаем вступить в Русское подданство, и причислиться в Томское купеческое сословие…". Он также просил сохранить прусское подданство для удобства в торговых делах и в 1889 г. был приведен к присяге на верность императору [49]. В 1898 г. Фельзенмайер был купцом 2-й гильдии и занимался виноторговлей, галантереей и имел бакалейные лавки.
   Такие прошения следовали от французских, китайских, персидских и турецких подданных, наполнявших крупные города Западной Сибири ремесленниками, торговцами, музыкантами и гувернантками, что свидетельствовало о хороших возможностях здесь для их интеграции в хозяйство региона. Это ко всему прочему обеспечивалось благоприятными межэтническими отношениями в городах Западной Сибири.

назад

дальше