Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• История общественного самоуправления в Сибири второй половины XIX - начала XX века

   В рамках исследования истории городского общественного самоуправления одним из важных, хотя и недостаточно изученных, аспектов является проблема взаимодействия муниципальных органов с сословными учреждениями. В этом контексте внимание привлекают не только те общие вопросы, которые входили в компетенцию вышеозначенных структур, но и порядок их разрешения, а также степень самостоятельности непосредственных представителей и руководства городских сословных обществ в осуществлении своих функций, независимости от городских дум и управ.
   На сегодняшний день по данному вопросу в отечественной исторической науке сформировались две основных точки зрения. Одна из них преобладала в рамках советской историографии. По мнению её сторонников, "сословно-представительные органы зависимого населения играли второстепенную роль - исполнителей распоряжений бюрократии. Взаимоотношения... между различными звеньями системы органов самоуправления строились по принципу централизма, который предусматривал подчинение выборной администрации государству. Основы такого подчинения составляли фискальное назначение, зависимость от бюрократии и формальная унификация органов самоуправления" [1]. Однако целый ряд современных исследователей полагает, что сословные общества, в частности - мещан, "могли оказывать воздействие на решения городских дум по целому ряду вопросов", что свидетельствует о некоторой доле независимости деятельности сословных представительств от влияния муниципальных органов [2]. Подобная противоречивость в оценках и дискуссионность темы вызывают определённый исследовательский интерес и необходимость специального рассмотрения данного вопроса.
   С конца XVIII столетия в городах России формально утверждается принцип "всесословности" органов городского самоуправления. Несмотря на это, политика правительства, в целом, была направлена на сохранение сословных институтов. Деление горожан на купцов, мещан и цеховых ремесленников предполагало организацию самоуправления внутри каждого из указанных сословий. Что касается малонаселённых (малолюдных) городов Сибири, то здесь небольшие сословные общины не создавали собственных управленческих структур и подчинялись городскому старосте.
   Основной функцией сословного управления в течение всего времени его существования являлось "попечение обо всех делах, относящихся до сословия" [3]. Персональный состав его руководства утверждался губернатором, непосредственный контроль над деятельностью осуществляла, в первую очередь, городская администрация. Представители сословного управления исполняли решения думы (управы) и непосредственно подчинялись городскому голове.
   Делами купеческого сословия каждого города ведал ежегодно избираемый староста - городовой, гильдейский или купеческий. Кроме того, проводились собрания выборных от купеческого общества. Их права и обязанности были детально очерчены в российском законодательстве, а практическая деятельность до конца 1905 г. находилась под общим контролем Министерства внутренних дел, а затем Министерства торговли и промышленности. Таким образом, с момента своего возникновения купеческие сословные организации являлись своеобразными структурными подразделениями казённых ведомств, в первую очередь - фискальных. В круг их обязанностей входило ведение гильдейского семейного учёта, предоставление государственным учреждениям различного рода сведений о лицах купеческого звания и, в особенности, сбор различных взносов и выдача сословных и промысловых свидетельств [4].
   Периодически купеческие общества организовывали свои сословные собрания "по различным хозяйственным вопросам" [5]. В ходе этих собраний, которые нередко проводились с участием представителей от мещан, рассматривались вопросы о сборе податей и выполнении повинностей, правилах выпаса скота, выборах на общественные должности в органы городского управления и т. д. [6]. Купеческие общества также выдавали своим членам "доверия" и "одобрения" по торгово-промышленным делам [7].
   Поскольку в компетенцию сословных органов управления входило решение многих финансовых вопросов, некоторые из этих учреждений имели собственное имущество и капиталы. Так, в Тобольске во второй половине XIX в. купеческое общество владело каменным домом, доход от использования которого составлял до 300 руб. ежегодно, а также имело капитал в размере 13 700 рублей. В 1875 г. прирост с этого капитала, "находясь на сохранении" в местном банке, составил 650 рублей [8]. Кроме того, тобольское купеческое общество вместе с мещанским владело каменным домом сословного управления. В Ялуторовске собственностью купеческого и мещанского обществ был гостиный двор [9]. Другие купеческие общества, например, тюменское и туринское, в то время не имели ни недвижимого имущества, ни "особого капитала".
   Купеческие сословные учреждения, являясь элементом феодальной структуры социума, были малоэффективны для выражения интересов сколько-нибудь значительных кругов буржуазии даже на местном, городском уровне. Со всей очевидностью это проявилось уже во второй половине ХIХ в., когда предпринимательская деятельность становилась всё более независимой от принадлежности исключительно к купеческому сословию. Неудивительно, что к концу XIX в. роль представительных организаций предпринимателей постепенно переходила к биржевым обществам и различным съездам промышленников и торговцев, правда, ещё малочисленным.
   К началу XX в. в России насчитывалось около 50 предпринимательских организаций - комитетов торговли и мануфактур, биржевых комитетов, съездов промышленников и торговцев. Их деятельность носила корпоративный и локальный характер, ни одной представительной организации в масштабах всей страны не существовало. Не имели они прочной базы и в Сибири. Показателен следующий пример. Когда в 1912 г. тюменская буржуазия получила приглашение направить своих представителей на I Всероссийский съезд средних и мелких промышленников и торговцев в Петербурге, она даже не сумела избрать своих делегатов, так как на организационное собрание явилось слишком мало предпринимателей, и оно не состоялось [10].
   Между тем, по мере развития капитализма, становилось всё более очевидным, что в торгово-предпринимательскую деятельность вовлекаются широкие слои населения страны, и она перестала являться привилегией только купцов. В 1905 г. Министерство финансов даже признало, что "так как право производства торговли и промыслов предоставлено действующим законодательством решительно всем сословиям, то, очевидно, что купечество... и представляющие его органы... торгово-промышленного класса собою не представляют и представлять не могут" [11]. В то же время, понятие "купец", а в более широком смысле "купечество", продолжало символизировать принадлежность к числу крупнейших предпринимателей. Поэтому сословные купеческие общества на местах по-прежнему считали себя выразителями интересов своего класса. Не торопилась ликвидировать купеческую корпоративную организацию и государственная власть, которую вполне устраивало, что эти структуры традиционно обходили стороной сколько-нибудь острые вопросы социально-экономического и политического развития городов. Во многом поэтому "совершенно нежизненные" (по выражению Министерства финансов) и архаичные сословные купеческие организации продолжали выполнять предписанные им функции и сохраняли значение даже после реформы 1898 г., когда фактически гильдейская система утратила свой прежний смысл, а консолидация предпринимательских слоёв происходила, независимо от их сословной принадлежности.
   Как и купечество, мещанские общества городов Сибири тоже имели своё самоуправление, которое обладало определёнными организационными особенностями. Первоначально мещанское сословное управление осуществлял мещанский староста - должностное лицо, представлявшее первичную организацию мещан. Выборы в мещанские старосты проводились мещанским обществом. При этом учитывались такие факторы, как известность и авторитет кандидата на данную должность, его финансовое положение, наличие связей в городских верхах.
   В компетенцию мещанского старосты входил сбор сведений о численности мещанского общества, поведении и занятиях его членов, раскладка (с согласия общества) и сбор податей, взыскание недоимок, "рекрутские дела", выдача паспортов, организация общих собраний (сходов), рассмотрение поданных ходатайств. Кроме того, старосты организовывали выборы на низшие общественные должности. Обязанности мещанских старост расширились в связи с переводом цеховых ремесленников в 1820-е гг., а в 1863 г. и купцов 3-й гильдии, в сословие мещан.
   В рамках своей компетенции мещанский староста представлял городской управе "общественные приговоры" о лицах, желающих вступить в мещанское сословие [12], ходатайствовал о помещении "своих подопечных" в богадельню "по старости лет и слабому здоровью", выплате денежных пособий [13]. Обычно староста распоряжался средствами, собираемыми обществом на содержание богадельни, погребение бедных умерших мещан, медицинское обслуживание и воспитание сирот [14]. В обязанности мещанских старост входило предоставление по требованию городских властей сведений о членах своего общества, в том числе о ссыльных и лицах, обвиняемых в преступлениях [15]. На старост возлагалась обязанность объявлять мещанам о "торгах и переторжках", которые назначали городские власти [16].
   Проиллюстрируем отдельные аспекты деятельности мещанских старост на примере их участия в разрешении вопросов, связанных с вступлением в мещанское общество новых членов. Как известно, мещанские общества городов Сибири обычно негативно относились к пополнению своего сословия за счёт бывших заключённых. Как правило, старосты прислушивались к мнению мещан, особенно в тех случаях, когда кандидат "пропитать себя и семейство был не в состоянии" [17]. Староста также информировал своё общество о лицах с девиантным поведением. Так, в 1859 г. тобольский староста сообщал городским мещанам, что один из них "неоднократно был замечен ничем не занимающимся, и проводил дни в питейных домах". От имени общества пьянице "внушено было исправить поведение своё" [18].
   Приведём ещё один пример, характеризующий функции мещанского старосты. В 1859 г. в канцелярию тобольского мещанского старосты поступило "отношение" из городской полиции. В нём указывалось, что некая мещанская вдова "проводит время большею частью в пьянстве, дозволяет себе являться в этом виде в ночное время в полицию и тут производить шум" [19]. Полиция просила старосту наказать мещанку, и тот взял с неё подписку "о воздержании". Заметим также, что подобные меры обычно оказывались малоэффективными и не могли предотвратить "буйство и пьянство" [20]. В этой ситуации радикальной мерой было "отчисление куда-либо", то есть исключение провинившегося лица из сословия [21]. В отдельных случаях "отчисленный", понеся наказание, вновь вступал в мещанское общество. Так было с тобольской мещанкой Е. Серебренниковой, которая за кражу денег была исключена из общества и помещена в тюрьму. После окончания срока заключения мещанское общество взяло Е. Серебренникову под собственный "надзор" и, учитывая просьбу больного мужа и малолетней дочери, восстановило её в своих рядах [22].
   Эти и другие аналогичные примеры свидетельствуют, что мещанский староста являлся своего рода связующим звеном между мещанским обществом и вышестоящими инстанциями. Однако его статус был невысок: на него можно было налагать штрафы за упущения по должности и злоупотребления. В. В. Рабцевич оценивает функции старосты скорее не как службу мещанскому обществу, а как "организацию выполнения государственных обязанностей сословия" (платёж податей и исполнение повинностей) [23]. Их исполнение требовало постоянного пребывания на служебном месте и отвлекало старосту от собственных занятий торговлей или ремеслом. Мещанский староста служил бесплатно. В помощь ему нанимали писца, сторожа и ходока. Необходимо отметить, что мещанские старосты, будучи главой своего сословного общества, далеко не всегда принимали решения единолично. Многие решения выносились на рассмотрение мещанского общества, которое собиралось, как правило, два раза в месяц [24]. По 3-4 заседания проводилось в начале и в конце года. Количество рассматриваемых на заседаниях вопросов колебалось от 1 до 10.
   Значительные изменения в деятельности мещанских старост произошли после принятия Городового положения 1870 года. На его основе в наиболее крупных городах региона учреждаются мещанские управы. Это нововведение было связано, в первую очередь, с увеличением численности населения их, в частности мещан, и призвано было улучшить управление делами сословия. В городах с упрощённым самоуправлением (например, Туринск, Ялуторовск, Тюкалинск, Берёзов и Сургут) создание сословных учреждений не предусматривалось. Первоначально управы состояли из мещанского старосты, который выполнял свои традиционные функции, и двух членов управы. Позже их состав расширился. Мещанский староста избирался "из благонадёжных людей" на три года [25]. Ему и его помощникам, выполняющим общественную службу, никакой платы не полагалось. Однако общество могло выделять средства на содержание писаря и на канцелярские принадлежности: по 25-50 руб. "с каждой полной и неполной тысячи душ" [26].
   Как и прежде, "приговоры" мещанской управы должны были утверждаться городской управой. В сопроводительном письме к пакету документов, содержащих "общественные приговоры", мещанский староста традиционно включал формулировку "по засвидетельствовании таковые (приговоры) ему возвратить"[27]. Например, в 1874 г. Тюменская городская управа утвердила решение мещанской управы по заявлению городского полицейского надзирателя 1-го городского участка. Возмутительницей спокойствия оказалась мещанка М. К. Ефимова, которую "за постоянное пьянство, мелкие кражи и вообще дурное поведение приговорили подвергнуть аресту на 10 дней с использованием на городских работах и с отсылкой на кормовое довольствие по 7 коп. в сутки" [28]. Мещанская управа имела право штрафовать, назначать наказание в виде общественных работ до 3 месяцев и даже выселять приговором из города, однако только с разрешения городской думы [29].
   Характерным примером зависимости мещанской управы от решений муниципальных органов может служить инцидент по поводу выборов "депутата квартирной комиссии" в Тюмени. В январе 1873 г. на эту должность, в условиях отсутствия претендентов из мещан, был избран крестьянин Г. И. Матягин, что противоречило постановлению местной думы. В связи с этим, городская управа отказалась утвердить рапорт тюменского мещанского старосты и предписала, в соответствии с требованиями думы, избрать депутата "из своей среды" [30].
   Мещанские управы проводили свои заседания в присутствие мещанского старосты, и, судя по подписям под принятыми решениями, "рядовых" мещан (обычно до 20 чел.). Причём за неграмотных, "имеющих право общественного голоса", мог подписаться любой из присутствующих. Собрания обычно проходили 2-3 раза в год, но иногда их количество достигало 8-12 [31]. В остальное время делами общества занимался мещанский староста. Первое заседание каждого года обычно начиналось с рассмотрения ходатайств на причисление в мещанство и исключение из него. Мещанские управы, как правило, принимали в сословие тех лиц, которые имели в городе недвижимое имущество и занимались ремеслом, соответствующим мещанскому званию. Как правило, местные власти удовлетворяли ходатайства о приёме новых членов, а мещанские управы обещали им льготы в службах и платежах [32]. С другой стороны, мещанские общества стремились оградить себя от проникновения "криминальных элементов", особенно бывших арестантов и ссыльных. Причём городские думы (управы) в большинстве случаев поддерживали такие постановления [33]. Несмотря на это, "государственные преступники" всё же встречались в среде мещан.
   В отношении этих лиц мещанские управы обычно собирали сведения об их поведении [34] и нередко обращались в Тобольское губернское правление с прошениями "о нежелании оставлять в среде своей арестантов" [35]. Так, по мнению курганских мещан, многие бывшие арестанты и ссыльные "со дня водворения были лишены чувства совести", "проматывали все свои пожитки, чуждаясь трудом, оставляли место своего нового водворения и шли туда, откуда были только что высланы как вредные члены общества" [36]. Недоимки и долги этого "бродячего элемента" должно было платить мещанское общество. Мещанская управа принимала меры для взыскания денег с должников, хотя, в основном, безрезультатно. Мещан из ссыльных нередко привлекали к исправительным работам с формулировкой "за порочное и развратное поведение", но и это было малоэффективно. В то же время, практика приёма бывших ссыльных в городские общества сохранялась; более того, нередко эти лица приписывались к мещанскому сословию [37]. В Томске это привело к тому, что в конце 1880-х гг. около половины членов местного мещанского общества были ссыльными или их детьми, причисленными без согласия общества [38].
   Важной стороной в деятельности мещанских управ являлось решение вопросов опеки, освобождения от общественных должностей, наказания за недостойное поведение; они были уполномочены выдавать "ручательные одобрения", составлять приговоры мещанского схода о семейном и имущественном положении своих членов, необходимые для получения денежных выплат. Много обращений по поводу выдачи паспортов поступало в управы от мещан, собиравшихся покинуть город приписки или уже находящихся в другом городе. Порой для выяснения интересующих обстоятельств создавались специальные комиссии из нескольких человек.
   Мещанские управы в силу своих возможностей пытались отстаивать интересы членов своего общества, которое они воспринимали как единое целое, в городских думах, управах и других городских учреждениях. Например, несколько заседаний Тюменской мещанской управы было посвящено решению вопроса "о пополнении числящейся по счетам городской управы недоимки в количестве 1203 руб. 47 копеек" [39]. На это мещанская управа, сославшись на неполноту предоставленных сведений и возможность некоторых лиц заплатить самостоятельно, оставила данный вопрос без рассмотрения. На другом заседании она указала на отсутствие средств на выплату недоимки. Тогда же члены мещанской управы сделали заявление о том, что мещане "должны пользоваться лечением в городской больнице преимущественно перед другими сословиями: имущие за установленную плату, а неимущие - бесплатно" [40]. В дальнейшем мещанская управа решила обратиться в думу с просьбой о снятии недоимки. Получив отказ, она постановила выплатить требуемую сумму "из процентов с продовольственного капитала". Однако многие члены управы и позже предлагали мещанскому старосте не производить этих выплат.
   Лица, избранные на должности по сословному управлению, несли материальную ответственность за свои решения и действия. Поэтому мещанские управы ежегодно составляли финансовый отчёт. Например, из отчёта Курганской мещанской управы видно, что доход местного общества в 1887 г. составил 834 руб. 73 коп. [41]. Наиболее значительная его сумма приходилась на три облигации III Восточного займа (300 руб.) и вклад в Екатерининский континентальный банк (315 руб.), а также два билета Курганского городского общественного банка (189 руб.).
   Существенной статьёй расходов во многих мещанских управах городов Сибири нередко были затраты на оформление и доставку паспортов мещанам, находившимся в других городах. Случалось, что должностные лица, в чьём распоряжении находились общественные суммы, использовали их не по назначению, а в личных целях. Ярким примером может служить незаконное расходование "продовольственного капитала" курганского мещанского управления. Виновником оказался сам мещанский староста Коробицын. Растраченные им деньги следующим составом управы было решено восполнить за счет вклада в Курганском общественном банке [42].
   Должностные лица учреждений сословного управления были заинтересованы в увеличении "общественного" капитала. В конце XIX в. успешно в этом направлении действовала Тюменская мещанская управа, основную часть активов которой составляли ценные бумаги. Например, в 1893 г. - билеты Тюменского городского общественного банка на сумму 18200 рублей (74 % общей суммы активов) [43]. Наиболее значительная сумма расходов в 1893 г. приходилась на жалование работникам управы: письмоводителю и его помощнику (720 руб.), сборщику (400 руб.), четырём десятникам и двум сторожам (750 руб.), что в целом составило 1870 рублей [44]. Интересным представляется тот факт, что к этому времени недвижимое имущество Тюменской мещанской управы состояло из дома, приобретённого ею для церковно-приходской школы. Здание было отдано в пользование бесплатно с сохранением права собственности за мещанским обществом [45].
   В 1875 г. тобольское мещанское общество имело капиталы: "полавочный, продовольственный и недоимочный", а также вместе с купеческим обществом владело каменным домом сословного управления [46]. Капитал Туринского мещанского управления составлял к тому времени 250 руб. [47]. В распоряжении мещанского общества Томска в конце 1880-х гг. находилось несколько каменных домов, каменные лавки, четыре корпуса деревянных лавок, здание богадельни общей стоимостью 107 257 руб. Это имущество сдавалось в аренду и приносило ежегодно до 10 тыс. руб., что составляло около половины совокупного дохода общества. Объекты недвижимой собственности мещанских обществ не раз становились предметом судебных разбирательств, которые, бывало, тянулись годами [48].
   Деятельность работников сословного управления не ограничивалась рамками данного города, а включала в себя сотрудничество со своими коллегами из других городов. Одной из причин этого было то, что горожане нередко меняли место своего жительства. Например, в 1911 г. Тюменская мещанская управа в лице своего старосты обратилась к тобольскому мещанскому старосте с просьбой предоставить "сведения о летах и судимости Ф. Д. Соболева, именующего себя тобольским мещанином". Он проживал в Тюмени, с начала 1892 г. был причислен тобольским губернатором без согласия общества в местные мещане. Тобольская мещанская управа сообщила, что Соболев "на причислении в мещанах по документам не состоит". По дополнительно полученным данным, он значился тамбовским мещанином [49]. В данном случае для выяснения всех обстоятельств переписка между компетентными органами заняла длительное время, и тюменскому мещанскому старосте пришлось обращаться с запросом в городское сословное управление другой губернии.
   Добросовестное исполнение должностных обязанностей и положительные личные характеристики могли послужить серьёзным поводом для переизбрания прежнего мещанского старосты и других должностных лиц. В конце XIX в. бессменно более пяти лет обязанности мещанского старосты выполнял в Кургане А. К. Осинцев, а в Ялуторовске - И. Е. Парфёнов. Свыше 10 лет делами мещанского общества Тары ведал А. А. Михайлов[50]. Руководитель сословного общества мог быть смещён со своего поста. Так, бийский мещанский староста Пахаруков был отстранён от должности за казнокрадство, в связи с чем были назначены внеочередные выборы [51].
   Среди архивных документов нами выявлены материалы по выборам тюменского мещанского старосты на трёхлетие 1909-1912 гг. Этот вопрос был включён в повестку дня на заседании 30 ноября 1908 г. По результатам выборов на указанную должность избирается прежний староста В. И. Патрушев, а кандидатом - И. Г. Чукомин [52]. В избирательных документах обоснованием для переизбрания названы следующие "заслуги" Патрушева: он выступил с ходатайством о ремонте помещения управы, требовал "безотлагательного" определения размера сбора с мещан Тюмени на общественные надобности и положительно отнёсся к выдаче к празднику Пасхи вознаграждения "письмоводителю" мещанской управы Грабовскому и сторожу Филимонову [53]. В 1913 г., после смерти Патрушева, новым старостой стал И. Г. Чукомин.
   В то же время кризисные явления в сословных обществах, в том числе мещанских, проявились гораздо раньше, на рубеже XIX-XX вв. 20 мая 1912 г. Тюменская мещанская управа ходатайствовала в общественном приговоре о своём "закрытии". Причины такого шага связывались с отсутствием в городе организованного мещанского сословия, со значительным сокращением доходов общества и, соответственно, необходимости в работе управы, немногие оставшиеся функции которой могли быть исполнены Тюменской городской управой. Причём члены мещанской управы весьма самокритично замечали, что их деятельность "сократилась до самых крайних пределов и выражается в выдаче весьма незначительного количества паспортов, да разве в получении служащими жалования" [54]. Оставшийся капитал общества в размере 11 650 руб. 10 коп. управа предполагала направить на постройку учебных заведений и на нужды образования детей мещан, расходуя их под контролем мещанского старосты и соответствующей комиссии [55]. Также было решено пожертвовать деньги для церковно-приходской школы и Тюменской городской управы [56]. Губернские власти в ответ на представленный приговор тюменского мещанского старосты предложили вынести своё постановление по данному вопросу Тюменской городской думе. Однако, оставаясь верной традиции, дума не решилась на столь радикальный шаг и оставила действовавшую систему сословного самоуправления без изменений.
   Несколько позже подобная ситуация сложилась в Барнауле. В январе 1918 г. Барнаульская мещанская управа ходатайствовала о передаче своих дел и имущества городской думе, так как "существование мещанской управы и содержание богадельни представляется совершенно невозможным". В марте 1918 г. всё имущество и дела мещанской управы были преданы Барнаульской городской думе, которая выступила в качестве своего рода правопреемника мещанского сословного управления [57]. Мещанское общество Ишима обратилось в МВД с просьбой упразднить не только мещанское управление, но и само мещанское сословие, ссылаясь на финансовое ослабление и тяжесть денежных сословных сборов. По мнению Н. А. Ивановой, это отражало общую тенденцию изживания сословности в России [58].
   В начале XX в. в ряде городов региона (Туринске, Ялуторовске, Тюкалинске, Берёзове, Сургуте) по-прежнему действовало упрощённое городское управление, и здесь мещанское управление так и не было организовано. Руководство городом осуществляли городские старосты. По сословной принадлежности все они были мещанами [59].
   Данные о деятельности мещанских управ, которые функционировали в других городах Сибири, встречаются и в 1917 г. В частности, они связаны с выборами в Учредительное собрание [60]. Мещанские управы продолжали деятельность по приёму лиц в сословие и увольнению из него, по выдаче паспортов; в частности, Сургутская - вплоть до 1919 г. [61]. Это можно объяснить прежде всего тем, что, несмотря на радикальные изменения государственного общественно-политического строя, новая система социальных отношений ещё не была ни выработана, ни претворена в жизнь. Помимо этого, большое влияние оказывал традиционализм, господствующий в умах населения, которое в условиях меняющейся действительности использовало прежний механизм решения своих проблем. Причём в провинции эта тенденция проявлялась особенно ярко. Именно поэтому жители городов региона продолжали оставаться в привычном для них мире сословных отношений, частью которых было сословное управление.
   Однако изменения были неизбежны. В 1918 г. Временное Сибирское правительство обратилось к городским головам Тобольской губернии с запросом "о существовании мещанских обществ", сведения о которых были необходимы властям для внесения изменений в законодательство [62]. В ответе на запрос из Тюмени говорилось, что "управление мещанских обществ было закрыто большевистской властью" [63].
   Мещанское сословное управление начинало свою историю с введения выборной должности мещанского старосты. В 1870 г. мещанские управы переняли те функции, которые ранее выполнял мещанский староста (при участии мещанского схода или собрания). Мещанское сословное управление играло значительную роль в жизни города. Городское общество конца XVIII - начала XX в. носило сословный характер, и сословная принадлежность во многом определяла статус человека. Мещане занимали одну из нижних ступеней этой иерархии, и большинство своих проблем они решали через собственное сословное управление, которое, кроме прочего, представляло их интересы в городской думе и управе. По мере того как сословная структура постепенно утрачивала своё определяющее значение, сословные органы тоже стали терять свой смысл, свою необходимость.
   Иначе складывалась в городах Сибири судьба сословного управления цеховых ремесленников. На начальном этапе его формирования в числе серьёзных проблем с особой остротой встал так называемый "кадровый вопрос". Найти людей, готовых взять на себя дополнительную нагрузку и осуществлять функции руководства и контроля над сложным процессом организации цехов, было нелегко. Первое упоминание о Тюменской ремесленной управе относится к 1825 г. [64]. В Тобольске ремесленная управа была открыта тоже в 1825 г. По данным на 1859 г., все зарегистрированные в цехах ремесленники - 165 человек - носили мещанское звание [65]. Из их числа в ремесленную управу ежегодно избирались ремесленный голова, старшины семи цехов с двумя товарищами каждому, всего 22 человека. Эти лица обязаны были также "нести службы и по мещанскому управлению наравне с прочими мещанами, занимающимися торговлей".
   Двойная нагрузка "по выборным службам" вызывала недовольство мещан, которые неоднократно поднимали этот вопрос и требовали изменить условия "службы". Один из подходов к решению этой проблемы был озвучен на заседании мещанской управы тобольским мещанским старостой. Он предложил, чтобы в случае выбора мещан-ремесленников на общественные должности, мещанское общество "всегда принимало во внимание отправление ими таковых по ремесленной управе" [66]. Однако горожане посчитали эти предложения неубедительными и отклонили их.
   После ликвидации цехов ремесленники, кроме объявивших купеческие капиталы, стали подчиняться старостам мещан. Это решение было вызвано тем, что цеховая организация так и не смогла стать эффективным элементом производственной сферы. Позиция центральной власти определялась в данном случае, в первую очередь, налоговыми интересами. Совместное управление цеховых и мещан давало возможность более тщательно вести учёт городского населения и контролировать его производственные занятия, которые облагались сборами в доход государства.
   Временное возобновление деятельности ремесленных управ на рубеже XIX-XX вв. было недолгим. Согласно официальным данным по Тобольской губернии, они действовали только в Тобольске и Тюмени. В губернском центре почти все должности, в том числе ремесленного головы, старшин цехов и письмоводителя, занимали мещане (из 7 членов управы один являлся дворянином) [67]. В Тюмени функции "по ремесленному управлению" исполнял ремесленный голова "из мещан". Очевидно, что к этому времени деятельность ремесленных голов утратила даже прежнее значение.
   В соответствии с ремесленным уставом 1799 г., ремесленное управление должно было функционировать только в тех городах, где "ремесленники составляли особое сословие, отдельное от мещанского" [68]. Однако, как отмечалось выше, к началу XX в. эти сословия практически мало различались между собой. В связи с этим Тобольское губернское правление 5 марта 1902 г. распустило ремесленные управы в Тобольске и Тюмени [69]. Очевидно, что в данном случае центральная администрация отошла от привычных норм сохранения корпоративных элементов в структуре управления городами. Имущество управ предполагалось передать в ведение городских дум с использованием его на нужды ремесленников и "ремесленной промышленности".
   Существовавшую в начале рассматриваемого периода относительную замкнутость отдельных сословных групп, имеющих свои органы управления, государство использовало, прежде всего, в целях более тщательной регламентации различных сторон жизни городского населения, в частности, в социальной и налоговой сфере. Следует отметить, что подобная закрытость разных категорий в пределах городской общины являлась до известной степени номинальной: для каждой категории определялся свой круг занятий, но при этом рамки объединений были преодолимы.
   Таким образом, несмотря на декларацию принципа "всесословности", сословная принадлежность играла важную роль в жизни горожанина, получавшего вместе с ней определённый комплекс прав и повинностей. Каждое городское сословие (кроме небольших городов) имело своё сословное управление. Руководство купеческим обществом осуществлял купеческий староста. В решении ряда вопросов принимало участие собрание выборных. Ведением дел мещанского и ремесленного обществ занимались мещанский и ремесленный старосты. После введения в действие Городового положения 1870 г. организационные формы управления несколько меняются, в частности, учреждаются мещанские управы. В малолюдных городах региона учреждения сословного управления так и не были организованы. Здесь даже не избирали сословных старост. Общее руководство, например, в Сургуте и Берёзове осуществлял городской староста, обычно из мещан.
   С момента своего возникновения сословная структура организации общества предполагала сословное управление, через представителей которого городские сословия, с одной стороны, пытались решать собственные проблемы, с другой - находились под контролем местных и центральных властей. Деятельность органов сословного управления в городах региона была востребована, особенно в крупных городах, жители которых не имели реальной возможности напрямую обратиться в городскую думу или управу по интересующему их вопросу. В условиях отсутствия в регионе широкой сети общественных организаций, сословное управление выполняло, кроме прочих, функцию социальной защиты членов своего сословия. В этих условиях круг людей, занятых в сфере городского общественного управления, расширяется, а часть из них даже стремится остаться на выборных должностях на новый срок и, по возможности, сделать на этом поприще карьеру.
   Несмотря на это, в начале XX в. сословное управление в городах региона вступает в полосу острого кризиса - предвестника глобальных перемен. Очевидным становится отход от сословного принципа в организации различных сфер городской жизни, не вписывавшегося в условия развивающегося капитализма.

  [1] Рабцевич В. В. Сибирский город в дореформенной системе управления. Новосибирск, 1984. С. 171.
  [2] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Мещанское сословие Западной Сибири второй половины XIX - начала XX в. Барнаул, 2004. С. 90; Лямин С. К. Корпоративность как традиционная черта социальной организации и менталитета средних слоев пореформенной России (по материалам Тамбова) // Социальная история российской провинции в контексте модернизации аграрного общества в XVIII-XX вв. Тамбов, 2002. С. 349.
  [3] СЗРИ. СПб., 1876. Т. IX. Законы о состояниях. С. 665.
  [4] Там же. С. 145-147.
  [5] ГАКО. Ф. И-8. Оп. 1. Д. 76; Д. 97.
  [6] ГАТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 18. Л. 76-78 об.
  [7] ГАКО. Ф. И-8. Оп. 1. Д. 49. Л. 1-2 об.; Д. 64. Л. 1-7.
  [8] Экономическое состояние городских поселений Сибири. СПб., 1882. С. 12.
  [9] Там же. С. 24, 32.
  [10] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 279. Л. 16.
  [11] Боханов А. Н. Российское купечество в конце XIX - начале XX века // История СССР. 1985. № 4. С. 114.
  [12] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 11. Л. 10.
  [13] Там же. Д. 15. Л. 142; Д. 11. Л. 72.
  [14] ГАТ. Ф. 10. Оп. 1 Л. 24 об.-26.
  [15] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 11. ЛЛ. 18, 67.
  [16] Там же. Д. 15. Л. 198.
  [17] ГАТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 18. Л. 3 об.
  [18] Там же. Л. 4 об.
  [19] Там же. Л. 6.
  [20] Там же. Л. 6 об.
  [21] Там же. Л. 8.
  [22] Там же. Л. 5.
  [23] Рабцевич В. В. Указ соч. С. 157.
  [24] ГАТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 18. Л. 9об., 13.
  [25] СЗРИ. СПб., 1876. Т. IX. Законы о состояниях. С. 148.
  [26] Там же. С. 149.
  [27] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп.1. Д.11. Л.37.
  [28] Там же. Д. 505. Л. 25-26.
  [29] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Указ. соч. С. 90.
  [30] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 7. Л. 152 об.
  [31] ГАКО. Ф. И-174. Оп. 1. Д. 2; Отчет по мещанскому сословному управлению г. Тюмени за 1893 год. Тюмень, 1894. С. 7.
  [32] ГАТюмО. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 600. Л. 14 об.
  [33] Там же. Ф. И-1. Оп. 1. ДД. 14, 15.
  [34] ГАТ. Ф. 8. Оп. 1. Д. 177. Л. 66-66 об.
  [35] ГАКО. Ф. И-174. Оп. 1 Д. 2. Л. 5.
  [36] Там же. Л. 12.
  [37] Там же. Ф. И-8. Оп. 1. Д. 207. Л. 52.
  [38] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Указ. соч. С. 92.
  [39] ГАТюмО. Ф. И-46. Оп. 1. Д. 3. Л. 27.
  [40] Там же. Л. 30-31.
  [41] ГАКО. Ф. И-174. Оп. 1. Д. 2. Л. 1 об.-2.
  [42] Там же. Д. 3. Л. 8 об.
  [43] Отчет по мещанскому сословному управлению г. Тюмени за 1893 год. Тюмень, 1894. С. 2.
  [44] Там же. С. 5.
  [45] Там же. С. 2.
  [46] Экономическое состояние городских поселений Сибири. С. 12.
  [47] Там же. С. 32.
  [48] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Указ. соч. С. 93.
  [49] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 73. Л. 1.
  [50] Календарь Тобольской губернии на 1890 год. Тобольск, 1889. С. 22, 23, 30, 33, 34; Календарь Тобольской губернии на 1895 год. Тобольск, 1894. С. 25, 30, 36; Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 год. Тобольск, 1884. С. 33, 34, 38, 39, 42-44; Памятная книжка Тобольской губернии на 1893 год. Тобольск, 1892. С. 23, 24, 28, 29, 33.
  [51] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Указ соч. С. 87.
  [52] ГАТюмО. Ф. И-46. Оп. 1. Д. 3. Л. 32.
  [53] Там же. Л. 26, 68, 70.
  [54] Там же. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 89. Л. 2.
  [55] Там же. Л. 3.
  [56] Там же. Л. 15.
  [57] Гончаров Ю. М., Чутчев В. С. Указ соч. С. 92.
  [58] Иванова Н.А., Желтова В.П. Сословно-классовая структура России в конце XIX - начале XX века. М., 2004. С. 99.
  [59] Адрес-календарь Тобольской губернии на 1900 год. Тобольск, 1899; Адрес-календарь Тобольской губернии на 1901 год. Тобольск, 1900.
  [60] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 79. Л. 40-42.
  [61] Там же. Ф. И-46. Оп. 1. Д. 3. Л. 115-117; ГАКО. Ф. И-174. Оп. 1; ГАТ. Ф. 10. Оп. 1; Ф. 536. Оп. 1. Д. 1.
  [62] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 89. Л. 16.
  [63] Там же. Л. 17.
  [64] Там же. Ф. И-14. Оп. 1. Л. 1.
  [65] ГАТ. Ф. 10. Оп. 1. Д. 18. Л. 8 об.
  [66] Там же. Л. 9.
  [67] Адрес-календарь Тобольской губернии на 1900 год. С. 12.
  [68] СЗРИ. СПб., 1876. Т. IX. Законы о состояниях. С. 149.
  [69] ГАТ. Ф. И-14. Оп. 1. Д. 19. Л. 2-15 об.