Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Баев О.В. Иностранный капитал в промышленности Кузнецкого бассейна (конец XIX - начало ХХ в.)

    Февральская революция не остановила производственную деятельность "Копикуза", так как его владельцы продолжали финансировать работающие и строящиеся предприятия и даже продолжали реализацию перспективных проектов, так как Временное правительство не ставило под сомнение права частной собственности, в том числе и иностранных собственников.
   Правда, определенные проблемы создавались ростом политической активности рабочих и служащих "Копикуза". На Кемеровском и Кольчугинском рудниках были образованы Советы рабочих старост. 13 марта 1917 г. на заседании Совета рабочих старост Кольчугинского рудника при участии управляющего рудником горного инженера К.В. Здановича был подписан протокол, согласно которому с 15 марта для всех рабочих рудника устанавливался 8-часовой рабочий день, штрафы отменялись, зарплата увеличивалась на 75-100%, администрация рудника обязалась возбудить перед управлением общества ходатайство о разрешении выдавать рабочим пособие за дни болезни в размере половинного заработка, а Совет рабочих старост обещал принимать все меры к увеличению производительности труда и выполнению рабочими правил внутреннего распорядка. 16 марта 1917 г. управляющий рудником К.В. Зданович, не имея полномочий исполнить означенные требования, просил подождать приезда на рудник помощника директора, который обещал заняться вопросом об увеличении жалованья служащим. Однако в этот же день общее собрание служащих Кольчугинского рудника приняло резолюцию об отстранении от должности управляющего рудником К.В. Здановича "вследствие его неопытности и полного непонимания текущего момента". Управление рудником до приезда помощника директора было поручено С.А. Около-Кулак, который ранее замещал управляющего при его отъездах [1].
   18 марта 1917 г. Совет рабочих старост Гурьевского завода предъявил администрации "Копикуза" требование установить 8-часовой рабочий день, увеличить заработную плату, улучшить квартирные условия и продовольственное снабжение, организовать медицинскую помощь рабочим [2] и 12 мая 1917 г. правление "Копикуза" направило управляющему Гурьевским заводом инженеру Николаю Николаевичу Шульгину письмо, в котором просило разъяснить рабочим, что для существования акционерного общества, которое до сих пор не давало дивидендов, приходится затрачивать значительные капиталы и одновременно в очень больших суммах беспроцентно кредитовать для массовой закупки продуктов потребительские лавки при предприятиях общества, одновременно делая доплаты при покупке некоторых товаров [3].
   19 марта 1917 г. собрание служащих Кемеровского рудника выдвинуло требования об увеличении заработной платы, улучшении квартирных условий, постройке бани, молельного дома и библиотеки, открытии кассы взаимопомощи и сокращении времени конторского труда в случае введения 8-часового рабочего дня для рабочих [4].
   К маю 1917 г. Советы рабочих старост на этих предприятиях были преобразованы в Советы рабочих депутатов. При Кольчугинском Совете было создано "бюро труда", которое осуществляло контроль за наймом рабочих и служащих, при управлении рудником действовало "техническое совещание". Техническая и расценочная комиссии были созданы и при Кемеровском Совете [5].
   В июне 1917 г. начальник 6 участка милиции Кузнецкого уезда Томской губернии, ознакомившись с бытом и настроением рабочих химического завода, отметил их большевистские настроения, вследствие чего исполнительный комитет Совета рабочих депутатов химического завода часто вмешивался в чуждую ему компетенцию администрации завода. Все распоряжения управляющего заводом подвергались со стороны рабочих резкой критике, граничащей с неисполнением этих распоряжений. Такие же явления начали наблюдаться и на Кемеровском руднике "Копикуза" [6].
   22 апреля 1917 г. на чрезвычайном собрании акционеров "Копикуз" слился с "Акционерным обществом Алтайского металлургического завода" в единое "Кузнецкое каменноугольное и металлургическое акционерное общество" с капиталом в 24 млн. руб. [7] Членами его правления были избраны С.Б. Габриэль, А.В. Калистратов, Д.П. Карницкий, П.Г. Шайкевич, Л.А. Бишлягер и И.П. Крегер, кандидатами в члены правления - А.А. Филиппович и А.С. Валерштейн, а членами Совета - П.Н. Кунглер, А.И. Вышнеградский, Г.А. Блох, И.А. Яцын, С.Ю. Суржицкий, В.П. Ивицкий, барон Р.А. Дистерло, В.П. Лобойков и И.В. Покровский [8].
   29 апреля 1917 г. Министерство торговли и промышленности, в ведение которого перешли кабинетские земли, заключило с "Копикузом" в лице директоров правления Александра Ефимовича Калистратова и Дмитрия Петровича Карницкого договор о разработке полезных ископаемых в пределах Алтайского края, по которому "Копикуз" получил исключительное право разрабатывать до полной выработки железные руды, флюсы, строительные и огнеупорные материалы, необходимые для постройки и действия металлургических заводов, в системе реки Кондомы, в Салаирском крае, в районе бывшего Томского железоделательного завода и в отношении сферосидеритов по берегам реки Томи от села Ильинка до устья реки Мрассу. В случае принадлежности земельных участков, просимых к отводу, инородцам и другим лицам, общество обзывалось войти с ними в предварительное соглашение и принять на себя уплату вознаграждения [9].
   "Копикуз" принял на себя обязательство приступить к подготовительным работам для эксплуатации рудников, копей и оборудования металлургических заводов в таких размерах, чтобы не позднее 1 января 1919 г. сумма расходов на эти работы составляла не менее 800 тыс. руб. Если общество по истечении 2 лет со дня принятия отвода не приступит к добыче на нем ископаемого, то администрация Алтайского округа имела право сделать распоряжение об отобрании от общества неразрабатывающихся отводов [10].
   По прошествии 4 лет со дня подписания договора общество должно было начать выплавку чугуна и в 1921 г. уплатить обязательный минимум с 2250000 пудов, в 1922 г. - с 4500000 пудов, в 1923 г. - с 6750000 пудов, а в 1924 г. и в последующие годы - с 9000000 пудов выплавленного чугуна. Плата с каждого пуда выплавленного чугуна за первые 10 лет действия договора устанавливалась по 1/2 коп. с пуда, за второе десятилетие - по 1 коп., за третье десятилетие - по 1,5 коп., за четвертое, пятое и шестое десятилетия - по 2 коп., а с 1977 г. - по норме, установленной Министерством торговли и промышленности. За каждый пуд добытого угля, необходимого для удовлетворения потребности собственных заводов, "Копикуз" должен был уплачивать по 1/4 коп., а за выпускаемый на продажу или употребленный на выжиг кокса на продажу - по 1/2 коп. Излишки взносов данного года не принимались к зачету в последующие годы [11].
   Подесятинная плата в пользу казны за предоставленные обществу земельные участки для добычи каменного угля, руд, флюсов, строительных материалов и огнеупорной глины устанавливалась в 2 руб. с десятины ежегодно, а за земельные участки, необходимые для устройства металлургических заводов и заводских поселков - по 40 руб. за десятину ежегодно. Отказаться от принятых отводов общество могло за год вперед [12].
   Срок действия договора не был назначен, на казна сохраняла за собой право в случае необходимости выкупить через 30 лет предприятия общества. В качестве гарантии осуществления предприятия и исправного исполнения принятых на себя обязательств "Копикузом" перед подписанием договора был внесен залог в сумме 150000 руб. С согласия Министерства торговли и промышленности "Копикуз" мог передать все свои права и обязательства по данному договору другому русскому или иностранному обществу [13].
   В этот же день, 29 апреля 1917 г. правление "Копикуза" заключило с Министерством торговли и промышленности еще один договор, в соответствии с которым приняло на себя "выполнение начиная с 1918 г. программы, предусматривающей возрастание добычи на 20 млн. пудов ежегодно, причем при невыполнении этой программы и связанного с таким невыполнением неудовлетворении рыночного спроса на уголь, лишается права на разведку и разработку Ерунаковского месторождения" [14]. Как видим, Временное правительство связывало с "Копикузом" определенные надежды и предполагало строить свои отношения с этим обществом на взаимовыгодной основе.
   Февральская революция обесценила придворные связи В.Ф. Трепова (его брат одно время был даже председателем Совета министров), но эта потеря была компенсирована приходом в руководящие органы Временного правительства товарищей И.И. Федоровича по "директорскому выпуску" 1900 г. Санкт-Петербургского Императорского горного института. Товарищем (заместителем) министра торговли и промышленности стал П.И. Пальчинский (одновременно он был главноуполномоченным по снабжению металлом), а директором горного департамента - С.Ф. Малявкин [15], поэтому руководству "Копикуза" удалось убедить Временное правительство снизить арендную плату за десятину земли под постройками со 100 до 40 руб. [16], аргументировав это, видимо, все расширяющимися работами на строительстве металлургического завода, под который нужны огромные площади.
   Федорович не допустил забастовок, своевременно введя 8-часовой рабочий день и постоянно повышая ставки зарплаты, приводя их в соответствие с растущими ценами [17]. В результате добыча угля в 1917 г. выросла, продолжалось строительство коксовых батарей и химического завода в Кемерове, началось строительство металлургического завода в районе Кузнецка, для чего Временное правительство 21 мая 1917 г. приняло решение о предоставлении "Копикузу" беспроцентного аванса [18].
   Ввиду расширения строительной программы рудников и завода против намеченной в начале существования в январе 1917 г. был реализованы второй выпуск акций "Копикуза", увеличивший акционерный капитал общества на 6 млн. руб., а в июле 1917 г. - третий выпуск акций номинальной стоимостью 12 млн. руб. [19], "значительную часть которого приобрели иностранные капиталисты" [20].
   Но этих средств оказалось недостаточно ввиду того, что правление "всемерно стремилось выполнить свой гражданский долг" и ускорить постройку и оборудование металлургического завода. В связи с этим правление предложило чрезвычайному общему собранию акционеров увеличить капитал общества еще на 24 млн. руб. путем выпуска 240000 новых акций по 100 руб. номинальных каждая [21].
   9 июня 1917 г. Министерство торговли и промышленности утвердило новый устав "Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества" [22], согласно которому "общество имеет целью разработку каменноугольных и рудных месторождений, а также всякого рода минералов в пределах Томской, Енисейской и Иркутской губерний, торговлю означенными ископаемыми и их продуктами, сооружение и эксплуатацию металлургических, механических и химических заводов, имеющих назначением выплавку металлов, приготовление из них изделий, постройку всякого рода машин и принадлежностей для железных дорог и судостроения, выделку и перекатку рельс, а также продажу предметов означенного производства". Учредителями общества остались В.Ф. Трепов и С.С. Хрулев, а все договоры и обязательства, совершенные "Копикузом", сохраняли свою силу и по новому его наименованию. Для образования оборотного капитала обществу предоставлялось право выпуска облигаций на нарицательный капитал, не превышающий стоимости принадлежащего обществу на праве собственности недвижимого имущества [23].
   Подданные воюющих с Россией держав не могли принимать никакого участия в управлении и заведовании его делами. Совершенное устранение подданных воюющих с Россией держав от какого бы то ни было участия в управлении делами общества, а также от службы в нем, распространялось в полном объеме и на подданных государств, вступивших в войну с Россией после занятия означенными лицами соответствующих должностей [24].
   В соответствии с новым уставом "Копикуз" приступил к строительству Кузнецкого металлургического завода. Горбуновскую площадку заполучить не удалось [25], поэтому "Копикуз" вынужден был начать строить завод на Ашмаринской (Туштулепской) заводской площадке в Горной Шории. За изъятые у Ашмаринского сельского общества 1000 десятин земли для сооружения завода Временное правительство 24 мая 1917 г. постановило выплатить вознаграждение крестьянам в размере 150000 руб. [26] На 1 декабря 1917 г. в сооружение завода было уже вложено почти 1 млн. руб. [27]
   Ввиду начавшегося крупного строительство 17 августа 1917 г. правление "Копикуза" начало переговоры с правлением Общества Кольчугинской железной дороги относительно постройки железной дороги Кольчугино - Туштулеп - Темиртау и железнодорожной ветки к Гурьевскому заводу [28].
   Руководить же строительством доменного цеха был приглашен знаменитый русский доменщик Михаил Константинович Курако [29], проектировавший Кузнецкий завод по типу величайшего тогда в мире завода Генри в Чикаго, но вчетверо меньше по масштабу [30] с 4 цехами: коксовым с химическим заводом, доменным, мартеновским и прокатным. Завод должен был выплавлять 15 млн. пудов чугуна в год в 4 домнах производительностью по 12 тыс. пудов в сутки. Передел чугуна на железо предполагалось осуществлять мартеновским способом в 6 мартеновских печах емкостью по 50 тонн. Прокатное устройство должно было состоять из стана блюминга в 760 тонн суточной производительности, реверсивного рельсопрокатного стана в 685 тонн, крупносортного trio в 290 тонн, средне-мелкосортного стана в 200 тонн (эти 4 стана предполагалось обслуживать паровыми машинами общей мощностью в 11000 л.с.) и листопрокатного кровельного стана в 40 тонн с отдельным электромотором в 250 л.с. Центральная электростанция мощностью в 4700 киловатт должна была быть снабжена 3 альтернаторами трехфазного тока, приводимыми в движение паровыми турбинами по 3500 л.с. Все котельные установки предполагалось отапливать доменными газами [31]. Ввиду того, что металлургический завод общества "Индиана Стил и КО" в США применил полную электрификацию прокатного отдела, то 9 ноября 1917 г. правление "Копикуза" решило попытаться получить у них полный ассортимент чертежей этого завода [32].
   Ввиду особой сложности в разрешении рабочего вопроса, который должен был встретить первый в Сибири крупный железоделательный завод из-за отсутствия местного заводского населения и необходимости работать пришлыми рабочими, в смете завода уделялось внимание и постройке рабочего поселка на 4000 человек рабочих. На этот поселок, заключавший в себе квартиры для всех служащих и рабочих, улицы с палисадами, бани, больницы, школы, народный дом на 1000 человек с библиотекой и читальней, потребительскую лавку и церковь, по смете ассигновывалось 3802000 руб., а общая стоимость строительства завода определялась в 40 млн. руб. по ценам мирного времени [33].
   Если Февральская революция лишь незначительно повлияла на непосредственную производственную деятельность "Копикуза", то Октябрьская революция создала значительно большие проблемы в деятельности его предприятий. С октября 1917 г. "Копикуз" перестал получать полную оплату за поставленный уголь и вынужден был пользоваться частными и государственными займами с уплатой по таковым процентов. Вместе с тем Петроградский Совет обязал все предприятия уплатить 1% с оборота в свою пользу и только за октябрь 1917 г. платеж "Копикуза" выразился в сумме 721749 руб. 67 коп. [34]
   Для финансирования расширявшейся строительной программы "Копикуз" предполагал произвести новый выпуск акций на сумму 24 млн. руб. и в начале октября 1917 г. уже получил разрешение Временного правительства, но "после большевистского переворота и последующей национализации банков осуществить выпуск акций не представлялось возможным"  [35].
   Кроме того, Октябрьская революция резко подняла уровень политической активности рабочих и служащих "Копикуза". Союз служащих "Копикуза" 31 октября 1917 г. присоединился к постановлению Томского союза почтово-телеграфных служащих, выразив протест по поводу передачи власти в руки Советов и отказавшись поддержать революционный комитет [36], а на Кольчугинском руднике и Гурьевском заводе был сформирован отряд Красной гвардии, насчитывавший около 200 красногвардейцев и установивший Советскую власть в селах Каурак, Брюханово, Пестерево, Беково и других [37].
   Составленная руководством "Копикуза" смета на 1918 год предполагало годовую добычу угля в 28 млн. пудов (Кольчугинский рудник - 12 млн. пуд., Кемеровский - 9,75 млн. пуд., Прокопьевский - 3,5 млн. пуд., Шестаковский - 1,5 млн. пуд., Крапивинский - 750 тыс. пуд. и Абашевский - 500 тыс. пуд.), затратив на эксплуатацию действующих предприятий 18904500 руб. и на строительство и оборудование новых - 8753000 руб., но для реализации этой сметы необходимо было пересмотреть реквизиционные цена на уголь [38], которые комиссией Особого совещания по топливу, образованной 14 ноября 1917 г. в составе председателя горного инженера Д.М. Брылкина, представителя "Копикуза" И.И. Федоровича и представителей от рабочих Кольчугинского и Кемеровского рудников Ф. Суховерхова, С. Зайцева и И. Шермена, были установлены на октябрь 1917 г. в размере 46, 385 коп. за пуд и на ноябрь 1917 г. - 51,599 коп. за пуд, однако при этом амортизационные отчисления были учтены только по сумме движимого и недвижимого имущества, числящегося на балансе на 1 января 1917 г., а стоимость концессии вообще не была приняла во внимание, поэтому реквизиционные цены оказались намного ниже полной себестоимости, которая составляла 84,05 коп. за пуд [39].
   При составлении "Копикузом" сметы на 1918 год окончание строительства коксовых печей и химического завода как предприятия, необходимого не только в государственном смысле, но и как источник увеличения оборотов общества, было объявлено первоочередной задачей, но уже в это время руководство "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" было обеспокоено серьезными проблемами, встававшими перед предприятием: "Недостаток на рынке всякого рода материалов не только затрудняет определение, даже гадательное, цен на них, но и заставляет сомневаться в осуществлении поставленной задачи. Теперь же, при наступившей полной разрухе экономической жизни страны, трудности составления смет еще усугубляются ввиду полной неясности не только цен на материалы и их количества на рынке, но и стоимости рабочей силы, стоимости нашей платежной единицы, стоимости всякого рода транспорта и т.п. Сомнение в осуществлении программы еще увеличивается, так как становится неопределенным или даже опасным разрешение вопроса о снабжении предприятий продуктами питания… Естественные волнения рабочих не обеспечивают правильной организованной работы, производительность труда подчас становится величиной совершенно неопределенной… Всякое увеличение тарифных ставок на рабочие руки, коенечно, уменьшает строительную программу… Таким образом предлагаемая смета может быть исполнена при следующих условиях: 1. Доведение добычи угля до сметно предположенной [28 млн. пудов]… 2. Трудовая дисциплина должна быть введена рабочими организациями. 3. Возможно полное применение сдельных оплат труда… 4. Благоприятные условия транспорта и успешное железнодорожное строительство. 5. Благоприятные условия заготовки материалов, а также нахождение на рынке нужных материалов и продуктов" [40].
   Реальная ситуация подтвердила самые пессимистические прогнозы руководства "Копикуза". В период существования Советской власти усложнились отношения с рабочими. 18 мая 1918 г. Муасс писал о недоброкачественной работе строителей следующее: "Если бы мы жили в такое время, когда можно было бы делать замечания каменщикам, то такую работу следовало бы просто велеть разобрать, но в настоящее время рабочие не допускают никаких замечаний, сколь бы обоснованными они не были" [41].
   После Октябрьской революции деятельность "Копикуза", особенно по строительству металлургического завода, стала испытывать серьезные затруднения. Уже 23 января 1918 г. в связи с отсутствием на Гурьевском заводе не было хлеба, угля и дров, что ставило завод "в безвыходное положение" [42].
   В январе 1918 г. Совет депутатов Кольчугинского рудника "находя, что акционерное общество "Копикуз" ведет к полному развалу Кольчугинский рудник", единственным выходом из создавшегося кризиса счел передачу "Копикуза" в руки государства [43]. Аналогичные решения приняли рабочие Кемеровского и Прокопьевского рудников и Гурьевского металлургического завода [44]. Видимо, после этого состоялась встреча члена Областного бюро горнорабочих Западной Сибири Михаила Рабиновича с правлением "Копикуза", которое было обеспокоено возможностью национализации копей и сообщило о намерении сократить работы, но присылать деньги для своих предприятий. Однако Рабинович все же решил продолжить работу в сторону национализации предприятия, так как опасался саботажа на почве нежелания вкладывать деньги в предприятие, и заручился поддержкой заместителя председателя ВСНХ Ломова и заведующего Остопа Сомова. Своим же товарищам в Сибири он рекомендовал провести переговоры с Фитингофом и Стремниковым (видимо, одним из старших инженеров "Копикуза") и убедить их остаться на местах, в крайнем случае предложив надбавку жалованья [45].
   23 января 1918 г. состоялось заседание ВСНХ, на котором выступил Рабинович и сообщил, что в настоящее время "Копикуз" находится в периоде строительства, 2 действующие копи дают 2 млн. пудов угля в месяц, акционерное общество ежемесячно вкладывало 2,5 млн. руб., но в декабре директор-распорядитель заявил о сокращении объемов работ и сокращении финансирования до 800 тыс. руб. В связи с тем, что в 1918 г. деньги высылаться перестали, Рабинович предложил национализировать предприятие и организовать его регулярное финансирование [46].
   В это время в России уже шла национализация крупных предприятий, в том числе и с участием иностранного капитала, но ВСНХ не стал торопиться с национализацией "Копикуза". В начале 1918 г. правление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества" возобновило перед ВСНХ ходатайство о ссуде предприятиям общества, которое было удовлетворено в размере 10,5 млн. руб. [47] Подобная политика Совнаркома была предопределена потерей оккупированной Украины, дававшей 90% добычи угля и 70% выплавки металла.
   Администрация "Копикуза" также вынуждена была подчиняться распоряжениям Советской власти. Рудничные комитеты и контрольные комиссии, созданные на предприятиях, осуществляли контроль за ее деятельностью. Вопросы повышения заработной платы были переданы в комиссию Томского губернского комитета труда, который значительно повысил тарифные ставки [48].
   31 января 1918 г. вся власть на Кольчугинском руднике перешла в руки Совета рабочих депутатов, который поставил своей целью немедленно искоренить пьянство и хулиганство, для чего учреждался революционный трибунал. Все рабочие, которые совершили самовольную отлучку с рудника по причине хлебного кризиса, должны были в недельный срок вернуться или считались уволенными [49].
   3 февраля 1918 г. был образован главный дорожный комитет Кольчугинской железной дороги, взявший в свои руки управление дорогой [50], и по указанию Центросибири с Забайкальской железной дороги на Кольчугинскую были отправлены рельсы и шпалы для ускорения постройки железнодорожной ветки от Кольчугина до Прокопьевска [51].
   21 февраля 1918 г. Исполнительный комитет Кольчугинского Совета рабочих депутатов и объединенное правление профсоюзов вновь подняло вопрос о необходимости национализации "Копикуза", аргументируя это 3,5-месячной задержкой жалованья рабочим, отсутствием высылки денег из Петрограда, повышением цен на хлеб при сохранении уровня заработной платы. Виновную в этом томскую дирекцию "Копикуза" предлагалось арестовать, а управление предприятием взять в свои руки [52].
   28 февраля 1918 г. в газете "Знамя революции" была опубликована статья о положении дел в "Акционерном обществе Кузнецких каменноугольных копей". В ней указывалось, что данное предприятие находится в настоящий момент в стадии оборудования, имея 2 действующие копи (Кемеровская и Кольчугинская), 7 угольных и 1 металлическую разведки. Для создания обширного предприятия ежемесячно требовалось около 2,5 млн. руб., из которых добыча угля доставляла максимум 1 млн. руб., а остальные вкладывались обществом. Для приобретения этих средств был произведен выпуск акций на 24 млн. руб., но декрет Совета народных комиссаров о национализации банков и новая политика в области фабрично-заводской промышленности испугали подписчиков акций и их реализация не удалась. В связи с этим решено было уменьшить штат рабочих, сократить число угольных разведок и свести до возможного минимума размер строительных работ, что привело к увольнению от 800 до 1000 человек. Однако и после этого в течение 4 месяцев (с октября 1917 г. по январь 1918 г.) предприятия "Копикуза" не получали обещанные правлением 800000 руб. в месяц, что привело к задолженностям перед рабочими, которые вынуждены были начать распродажу товаров из хозяйских лавок, чтобы купить у крестьян хлеба или уходили на другие заработки. Одновременно с этим производительность труда с октября по декабрь 1917 г. упала с 1035 до 480 пудов на человека. В феврале 1918 г. наконец-то были получено 800000 руб., перечисленные правлением еще в ноябре 1917 г. (до национализации банков) и задержанные забастовкой банковских служащих. Одновременно с этим правление сообщило, что на дальнейшие переводы надеяться не приходится, так как на текущем счету "Копикуза" находилось всего 151 тыс. руб. [53]
   Тяжелое финансовое положение "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" несколько облегчилось советской ссудой в сумме 10615000 руб., разрешенной "Копикузу" 6 марта 1918 г. и получаемой сначала от Советского правительства (18 апреля 1918 г. - 2000000 руб., 25 апреля - 1000000 руб., 16 мая - 500000 руб., 27 мая - 1500000 руб.), а затем от Временного сибирского правительства (20 июня - 1000000 руб., 10 июля - 1658750 руб. и 17 августа - 1200000 руб.) [54]
   23 февраля 1918 г. пленум Томского Губернского исполнительного комитета Совета рабочих и солдатских депутатов признал принципиальную необходимость национализации "Копикуза", отложив вопрос о ее времени до съезда представителей копей, а для улучшения финансового положения обратился к Омской железной дороге с просьбой о высылке денежного долга и обещанного аванса за уголь. Конференция представителей угольных рудников "Копикуза" в марте 1918 г. вынесла резолюцию о необходимости национализации, дело было передано в Петроград, где в этот раз вызвало благожелательное отношение, но германское наступление заставило отложить решение вопроса о национализации "Копикуза" [55].
   А тем временем добыча угля на шахтах "Копикуза" продолжала падать". В январе 1918 г. все угледобывающие предприятия "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" добыли 1152455 пудов угля, в феврале - 633780 пудов, в марте - 1300740 и в апреле - приблизительно 975358 пудов, а всего за первые 4 месяца 1918 г. - 4062333 пуда вместо предположенных по смете 8000000 пудов. В письме от 2 мая 1918 г. управление "Копикуза" писало своему петроградскому правлению, что "падение производительности в настоящее время так велико, что навряд ли мы сможем выполнить намеченную программу добычи даже при наличии высокой трудовой дисциплины, которой последнее время уделяется очень много места в печати и комиссиях, но пока без видимых результатов, а также и потому, что цены на материалы взяты по смете с надбавкой к прошлогодним лишь 20% в то время как в действительности они много выше" [56].
   28 мая - 4 июня 1918 г. на I Всероссийском съезде совнархозов председатель Западно-Сибирского бюро горнорабочих Франц Суховерхов (Михаил Иванович Сычев) сделал содоклад о состоянии горной промышленности Западной Сибири, в котором сообщил о недостатке денег и продовольствия в Анжеро-Судженском и Кузнецком районах, в результате чего рабочим пришлось мешочничать по деревням. Падение производительности труда объяснялось несоблюдением 8-часового рабочего дня в горных работах (не соблюдался даже 6-часовой рабочий день, а иногда он доходил до 5, 4 и даже 3 часов) и отсутствием трудовой дисциплины "в силу известных переходных форм". Оборудование Кузнецких копей было поставлено на хорошем техническом уровне, но недостаток некоторых машин делал капитальную добычу невозможной. К лету 1918 г. "Копикуз" оставался единственным ненационализированным горным предприятием Западной Сибири, но к этому времени и местный совет, и губернский, и совнархоз, и областное бюро горнорабочих Западной Сибири решили провести национализацию данного общества [57].
   Таким образом, в первые месяцы после Октябрьской революции и установления в Кузнецком бассейне Советской власти предприятия "Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества", поступательно развивавшиеся в течение нескольких лет (в том числе и в условиях мировой войны), вследствие нестабильности экономической и политической обстановке стали испытывать серьезные затруднения в продолжении свой успешной производственной деятельности. Период деятельности "Копикуза" в условиях Советской власти ознаменовался значительным расходованием средств из-за увеличение тарифных ставок и оплаты по ним за прошлые месяцы, низкой производительностью труда, слабой добычей угля и беспрерывным повышением цен на материалы, что привело к преждевременному и значительному израсходованию правительственной ссуды, но нисколько не способствовало окончанию оборудования и приведению предприятия в состояние возможности существовать за свой счет [58].
   В этих условиях "Копикуз" активизировал переговоры о привлечении американских капиталов к финансированию металлургической и угольной промышленности Западной Сибири. В июне 1918 г. правление "Копикуза" подало в ВСНХ заявление, в котором сообщалось, что американские финансисты дали вполне серьезные заверения о возможности реализовать на американском рынке до 500 млн. руб. акционерных капиталов, но требовала от Советского правительства гарантии, что его предприятия не будут национализированы, поскольку без подобной гарантии привлечение американских капиталов было немыслимо. Данные притязания "Копикуза" не встретили поддержки ВСНХ и декретом Совнаркома от 28 июня 1918 г. все акционерные общества по добыче минерального топлива, руд, металлургические заводы и фабрики были объявлены собственностью РСФСР [59].
   Однако реализовать данный декрет в отношении "Копикуза" было невозможно. После падения Советской власти с территории Кемеровского рудника были выселены бывшие ее активные сторонники [60], а Совет рабочих депутатов и рудничный комитет, осуществлявший рабочий контроль, были распущены. Администрация копей отказалась производить отчисления в фонд профсоюзов [61].
   В условиях гражданской войны сложность представляло не только продолжение строительства, но и эксплуатация ужу построенных железнодорожных линий. 3 июня 1918 г. щегловские красногвардейцы, отступавшие от станции Арлюк, где у них было сражение с чехословаками, проехав по железной дороге по мосту через реку Большую Камышенную, обезоружили мостовую железнодорожную стражу, столкнули в реку стоявшие на мосту бочки с водой и, полив керосином и мазутом деревянные фермы моста, подожгли его. Восстановить в ближайшем будущем сгоревшие фермы не представлялось возможным из-за отсутствия строительных материалов, в результате железнодорожная ветка Топки - Кемерово была выведена из строя [62].
   В 1918 г. после Брестского перемирия всякое сношение с заводами юга России окончательно прекратилось и постройка коксохимического завода остается почти без листового железа, необходимого для текущих работ по клепке аппаратов химического завода. В апреле 1918 г. "Копикуз" уплатил задаток за железо Сергинско-Уфалейскому металлургическому заводу, но после майского переворота его управление не сочло для себя обязательным выполнение заказа, мотивируя свой отказ аннулированием Сибирским правительством всех распоряжений правительства большевиков, и заказ на железо был выполнен лишь в ноябре 1918 г. при содействии Временного Сибирского правительства [63].
   Летом 1918 г. "Копикуз" лишился своего бессменного председателя правления. 22 июля Трепова арестовали [64], "посадили на баржу вместе с другими заложниками буржуазии и после убийства Володарского расстреляли на взморье против Кронштадта" [65].
   Однако и к новым властям руководство "Копикуза" относилось сдержанно. 28 июня 1918 г. управление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества" в письме управляющему Кольчугинским рудником просило "категорически воздержаться от всяких денежных и прочих выдач" новым властям на местах, ставшим на место Совдепов и предоставлять продовольствие белогвардейским войскам, расположенным на станции Кольчугино, только в крайних случаях [66].
   Но и после падения Советской власти зарплата горняков все больше и больше отставала от роста цен, сроки ее выплаты систематически нарушались [67]. 29 июня 1918 г. заведующий Абашевской копью сообщал о критическом положении на копях вследствие отсутствия денег и продовольствия и просил во избежание волнений рабочих срочно перевести необходимую сумму [68].
   Проблема финансирования угольных предприятий "Копикуза" объяснялась не столько недостаточным размером инвестиций со стороны центрального правления, сколько тем, что государственные заготовительные цены рыночных на уголь, поставляемый по принудительным заказам сначала советского, а затем сибирского правительств были установлены ниже рыночных, а оплата закупленных товаров часто производилась с опозданием. Во 2 половине 1918 - 1919 гг. на Урале и в Сибири действовал запрет на коммерческую перевозку угля и руды [69]. 5 июня 1918 г. управление "Копикуза" обратилось в Комиссариат Временного областного сибирского правительства с просьбой пересмотреть существовавшую реквизиционную цену на уголь (58 коп. за пуд для Кольчугинской железной дороги и 52 коп. - для остальных потребителей) и "для сохранения столь важного для государства крупного каменноугольного предприятия в Сибири немедленно увеличить реквизиционную цену до полной себестоимости, то есть 1 руб. 05 коп." Свою просьбу "Копикуз" аргументировал заключением угольной секции Особого совещания об одинаковых условиях добычи на Кузнецких и Судженских копях, которые между тем получали в среднем не 53, а 86 коп. за пуд угля [70].
   В начале июля 1918 г. Временное Сибирское правительство, признавая за "Копикузом" важное государственное значение, согласилось выдать ему остаток еще советской ссуды, но решительно отклонило мысль о дальнейших правительственных субсидиях или финансировании, поэтому управление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" решило до восстановления нормального кредитного аппарата и улучшения в экономике страны ввести на своих предприятиях режим строгой и последовательной экономии [71].
   Однако проблемы с финансированием "Копикузу" решить, видимо, не удалось и 18 августа 1918 г. горные работы по Кемеровскому руднику были прекращены [72], поэтому 2 сентября 1918 г. "Копикуз" обратился в Министерство торговли и промышленности с прошением о ссуде в размере 3342000 руб. для покрытия расходов за сентябрь и добился от Сибирского правительства в Омске нового кредита (министром торговли и промышленности Сибирского правительства был П.П. Гудков). Необходимость финансовой помощи "Копикузу" объяснялась неопределенным финансовым положением вследствие разобщенности с правлением в Петрограде, долгами железных дорог и другими потребителями в сумме 2501000 руб., необходимостью обеспечения рудников теплыми вещами ввиду скорого наступления зимы и подготовительными работами по развитию добычи на Прокопьевском руднике в связи с ведением к последнему линии Кольчугинской железной дороги и запретом Временного сибирского правительства сокращать "работы Кузнецкого предприятия в какой-либо части". Правда, размер ссуды был сокращен на 1342000 руб. и 16 сентября 1918 г. "Копикуз" получил 1500000 руб., а 23 сентября - еще 500000 руб. Все эти средства Федорович бросил на юг Кузнецкого бассейна, где строился металлургический завод и закладывались Киселевский и Прокопьевский рудники, но из-за недостатка средств пришлось сократить посылку денег на рудники ("что всегда неблагоприятно отражается на общем настроении рабочих и продуктивности самих работ") [73].
   В связи с этим уже 4 октября 1918 г. управление "Копикуза" вновь обращается в Министерство финансов и Министерство торговли и промышленности" с просьбой о выделении до 1 января 1919 г. ссуды в размере 3532000 руб. (соответственно 2029000 руб. в октябре, 655000 руб. в ноябре и 839000 руб. в декабре), а также разрешить дополнительную ссуду в размере недополученных от железных дорог и разных лиц сумм, заверенных правительственным контролером общества А.Н. Горидько. "Если у нас будет твердая уверенность в обеспеченном существовании предприятия до 1 января 1919 г., то это даст возможность администрации все свое внимание обратить на техническую сторону дела и позаботиться о поднятии производительности, что в настоящее время совершенно для нас недостижимо, так как почти половина служебного времени уходит на хлопоты по выдаче ссуды, добыванию мелких денежных знаков…" [74]
   В 1918 г. на Кольчугинском руднике работали 3 шахты - "Николаевская", "Капитальная" и "Журинская", которые добыли свыше 8 млн. пудов угля [75], но оборудование рудничной электростанции не было закончено, так как при доставке из-за границы некоторые существенные части турбины были потеряны и все понесенные обществом расходы оказались чистым убытком [76].
   В октябре 1918 г. на рудниках "Копикуза" был отменен сокращенный рабочий день накануне выходных и праздников и уменьшена плата за сверхурочные работы и снижены сдельные расценки [77].
   Тем не менее и в условиях гражданской войны "Копикуз" продолжил попытки сооружения металлургического завода: в смете на 1919 год при расходах на эксплуатацию существующих сооружений в 39,8 млн. руб. на новые постройки предполагалось истратить более 36 млн. руб., из них почти 20 млн. руб. собственно на строительство металлургического завода и почти 2 млн. руб. на реконструкцию Гурьевского завода. Около 3,5 млн. руб. предполагалось выделить на развитие южной группы каменноугольных рудников (центральной и северной группам - соответственно 2,8 и 2,4 млн. руб.) Из 20 млн. руб., предназначенных на строительство собственно металлургического завода, около 2 млн. руб. должны были пойти на "социальные нужды": строительство казармы для рабочих, домов для семейных рабочих и служащих, моста через Кондому, временной водокачки, закупку продуктов для рабочих [78]. Как видим, в условиях отсутствия рабочих рук, современных путей сообщения, незаселенности территории руководству "Копикуза" приходилось идти на значительные (до 10% сметной стоимости завода) непроизводительные расходы для создания инфраструктуры, необходимой для строительства и эксплуатации металлургического завода, необходимого всей России.
   128550 руб. предполагалось выделить в 1919 г. геологоразведочному бюро управления на геолого-исследовательские и поисковые работы, в том числе 25000 руб. геологам-петроградцам на исследование каменноугольных месторождений Кузнецкого бассейна, 20000 руб. профессору Бауману на магнитометрические исследования на Тельбессе, 10000 руб. профессору Гудкову на дополнительное исследование Тельбесса и 10000 руб. на поиски марганцевой руды, флюсов, огнеупорных и других материалов для металлургического завода. Кроме того, еще 25000 руб. было выделено на пополнение разведочного инвентаря (приобретение новых буровых и других инструментов, палаток, седел и пр.), а 725000 руб., выделенных на разведочные работы, было проведено по сметам рудничных и заводских контор [79].
   В сложной обстановке гражданской войны строительная программа "Копикуза" становилась все менее реальной. Как предприятие, находящееся еще в периоде оборудования, для исполнения представленной сметы и дальнейшего правильного развития производства "Копикуз" нуждался в серьезных инвестициях, которые ранее черпались из основного капитала, но в условиях гражданской войны и оторванности от правления в Петрограде управление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического акционерного общества" не располагало средствами для выполнения программы, необходимой для рациональной жизни предприятия, поэтому вынуждено было 9 ноября 1918 г. ходатайствовать перед Министерством торговли и промышленности Временного Сибирского правительства о самостоятельном IV выпуске акций, для реализации которого предполагалось войти в контакт с представителями иностранного капитала. К началу 1919 г. ситуация с новым выпуском акций была неопределенной и 20 января 1919 г. управление "Копикуза" вновь обратилось в Министерство торговли и промышленности с прошением о выдаче ссуды в размере 24847200 руб. под 8% годовых для финансирования прежде всего строительной программы [80]. 28 февраля 1919 г. Совет министров решил выдать "Кузнецкому каменноугольному и металлургическому обществу"" ссуду в размере 10 млн. руб. в течение марта и апреля по 2 млн. руб. и в течение мая-сентября - по 1,2 млн. руб. в месяц, но уже 24 марта 1919 г. "Копикуз" обратился в Министерство финансов и Министерство торговли и промышленности с просьбой ускорить выдачу кредита, аргументируя это необходимостью уплатить задержанные долги, в том числе уральским завода, а также огнеупорный кирпич и весенние заготовки и в результате 10 млн. руб. были получены уже в марте-июле 1919 г., но "отпущенная Временным сибирским правительством для всех предприятий общества ссуда в размере 10 млн. руб. на время до выпуска акций не дала возможности свободно оплачивать счета по заказам и вносить задатки, что задерживало исполнение самих заказов", а кроме того отражалось на стоимости самого заказа [81].
   Высокие технические требования к качеству огнеупорного кирпича для коксовых печей, вывозившегося для ответственных частей до войны из Бельгии, а также гарантированная строительными фирмами работа печей только при условии определенного качества кирпича заставляли передавать заказы на кирпич только определенным зарекомендовавшим себя заводам. Сложившаяся конъюнктура принудила пойти на некоторый риск и передать заказ на уральские заводы Давыдова и Ершова, ни разу не изготовлявшие кирпича для коксовых печей. Изделия означенных заводов приближались, но отнюдь не являлись идентичными изделиями завода Ковалевского. Кроме того, долгое время оба завода находились в сфере военных действий и только в сентябре 1918 г. восстановились сношения с ними, когда хозяева возвратились на заводы. В конце концов завод Давыдова совсем отказался от выполнения заказа, а завод Ершова стал выполнять заказ лишь в марте 1919 г. после категорического требования Сибирского ГАУ, к которому дирекция "Копикуза" обратилась с ходатайством о содействии [82].
   "К сожалению, вследствие переживаемой государственной разрухи ни приезжавшая Военно-техническая комиссия, ни Министерство снабжения не имели возможности оказать какое-либо содействие в смысле снабжения постройки химического завода необходимыми материалами, приобретение которых за границей невыполнимо вследствие отсутствия валюты, тоннажа и нормальных торговых сношений" [83].
   Кроме того, "Копикузу" так и не удалось решить проблему рабочих рук для строительства завода. На состоявшемся 16 марта 1921 г. техническом совещании в правлении "Сибугля" отмечалось, что "практика "Копикуза" в достаточной мере доказывает, что достать в Щегловском районе требуемое количество рабочих весьма и весьма затруднительно. За последние 3 года Кемеровский рудник никогда не имел достаточного количества рабочих, даже при наличии значительной доли военнопленных. Что же касается квалифицированных рабочих, то за исключением плотников, да и то неважных, таковых в Щегловском уезде нет. Туда они попадали или гонимые голодом из Урала и центральной России или же выписывались предприятиями из тех же мест. Так котельный цех постройки химического завода имел всех мастеровых из Сормова, строителей-кладчиков коксовых печей с Донецкого бассейна и т.д." [84]
   Эти вполне объективные обстоятельства и не позволили "Копикузу" завершить строительство коксохимического завода.
   К концу 1918 г. на складах "Копикуза" не было хлеба, в кассах рудников не было разменных денег для уплаты рабочим и заготовки необходимых припасов. Еще в период функционирования Советской власти для финансового рынка востока России была характерна нестабильность, связанная с инфляцией и дефицитом денежных знаков, а при отступлении большевики эвакуировали из кредитных учреждений Урала, Сибири и Дальнего Востока более миллиарда рублей, а печатные станки в Омске не успевали печатать бумажные деньги и в конце 1918 г. назрел общегосударственный кризис из-за отсутствия мелких разменных денежных знаков [85].
   В связи с этим с января 1919 г. правление "Копикуза" начало выпускать разменные ордера, которые обращались в качестве местной бумажной валюты в Кемерове, Кольчугине и на Гурьевском заводе. "Необходимость тем или иным путем парализовать все нарастающие конфликты и нарекания на почве невозможности при создавшихся условиях производить расчет с рабочими и служащими вынудила нас с ведома представителей Государственного контроля по примеру других фирм и учреждений выпустить свои разменные ордера 20, 10, 5, 3 и 1- рублевого достоинства на общую сумму 955020 руб. Выпуск ордеров полностью обеспечен текущим счетом в местном отделении Государственного Банка. Ордера также в достаточной мере обеспечены от возможных подделок путем пометки их многими отличительными знаками" [86].
   "Копикузовками" платили рабочим и расплачивались за товары в магазинах "Копикуза", однако на местном рынке купить товары можно было только за наличные деньги мелкого достоинства, разменные ордера "Копикуза" крестьяне не принимали, а за размен пятитысячных казначейских билетов приходилось платить довольно высокий процент. Кроме того, иногда возникали задержки с разменом ордеров на местах (рудниках и заводах) из-за несвоевременного получения переводов по правительственным ссудам. Так, 25 февраля 1919 г. Кузнецкий союз кооперативов в связи с возникшим затруднением в обмене ордеров "Копикуза" на наличные деньги временно прекратил их прием. Такое положение привело к тому, что копикузовские рабочие начали спекуляции с разменными ордерами и товарами, чтобы только получить наличные деньги, на которые покупали необходимые предметы [87].
   В ночь с 7 на 8 марта 1919 г. на Кемеровском руднике готовилось восстание, участники которого планировали перебить офицеров и чинов милиции и "соединиться с преступным элементом (видимо, уголовниками - О.Б.) города Щегловска, станции Топки, а также Кольчугинского рудника и химического завода" [88].
   6 апреля 1919 г. в Кольчугине произошло восстание рабочих, которые захватили железнодорожную станцию, белогвардейский штаб, оружие. При помощи примкнувших к восстанию солдат колчаковские офицеры были уничтожены, милиция и администрация рудника сбежали. Тем не менее хорошо вооруженные колчаковцы заставили повстанцев отступить из Кольчугина [89]. "Большевики разбежались отдельными бандами, захватив с Кольчугинского рудника более 200 тысяч рублей, лошадей, теплую одежду и оружие" [90]. В восстании участвовали не только русские рабочие, но и, видимо, военнопленные, самыми активными из которых были Франц Фишер, Макс Штибрен, Карл Оун, Курт Дице [91].
   За первое полугодие 1919 г. добыча угля на рудниках "Копикуза" упала до 6621000 пудов (Кольчугинский рудник - 3920000 пудов, Кемеровский - 2100800 пудов, Шестаковский - 200000 пудов, Крапивинский - 191600 пудов, Абашевский - 46000 пудов, Прокопьевский - 32600 пудов, Осиновский - 30000 пудов, Мазуровские, Ишановские и Балахоновские разведки - 100000 пудов). Недовыработка наблюдалась главным образом по южному району, где добыча на Киселевском руднике совершенно не производилась, а на Прокопьевском руднике составляла ничтожную цифру, так как железнодорожная линия еще не подошла к этим рудникам [92]. Сказалось и сокращение количества рабочих, и перебои в работе железных дорог - из 6621 тыс. пудов железная дорога вывезла только 5577 тыс. пудов [93].
   В 1919 г. сохранялась разница между себестоимостью и реквизиционной ценой на уголь: в январе-апреле она составляла 25 коп. на пуд (1 руб. 25 коп. и 1 руб.), а в мае-июне достигла 50 коп. (1 руб. 75 коп. и 1 руб. 25 коп.) Но даже и по таким ценам железные дороги не полностью рассчитывались с "Копикузом" за поставленный уголь. На 1 января 1919 г. задолженность железных дорог перед "Кузнецким каменноугольным и металлургическим обществом" составляла 1316594 руб. 68 коп., а на 1 августа 1919 г. увеличилась до 2942358 руб. 48 коп. [94]
   10 июля 1919 г. временное правление "Копикуза", предполагая общие затраты на строительные работы во II полугодии 1919 г. в 14 млн. руб. и обращая внимание правительства на неплатежи железных дорог за поставляемый по принудительным нарядам уголь, значительное отклонение цен на уголь, поставляемый железным дорогам, от фактической себестоимости и необходимость немедленного принятия мер по усилению добычи и зимним заготовкам, просило выдать на август-декабрь 1919 г. ссуду в размере 14847200 руб. и 22 августа 1919 г. "Копикуз" получил 3000000 руб., а 20 сентября - еще 5000000 руб. и общая сумма его задолженности правительству вместе с процентами составляла 33141174 руб. 72 коп. [95]
   Однако руководство "Копикуза" пыталось финансировать свои строительные проекты не только за счет правительственных ссуд, но и путем привлечения инвестиций. 3 июня 1919 г. Верховный правитель адмирал Колчак утвердил новую редакцию Устава "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества", а председатель Совета министров Вологодский - положение о его временном правлении, согласно которому впредь до того момента, когда постоянное правление "получит возможность функционировать в надлежащем кворуме на территории, свободной от так называемой Советской власти и установить правильные сношения со своими предприятиями", в Сибири учреждалось временное правление с местопребыванием в городе Томске. В состав временного правления вошли директор-распорядитель, его заместители, директоры, а также 3 лица, утвержденные Министерством торговли и промышленности по представлению директора-распорядителя. Временное правление получило право заведовать и распоряжаться всеми делами и капиталами общества в пределах полномочий постоянного правления, а также рассмотрение сметы расходов и плана действий на наступающий год и отчета и баланса за прошедший год. Временное правление должно было решить и вопрос о реализации IV выпуска акций согласно постановления Общего собрания акционеров от 24 октября 1917 г. [96] Председателем временного правления стал И.И. Федорович, членами правления - С.К. Фитингоф, М.Г. Михайловский, Ф.А. Циммерман, М.С. Подтягин и В.В. Остроумов, кандидатами в члены правления - В.Г. Кизеветер и В.Ф. Маркин [97]. Располагалось временное правление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" по адресу г. Томск, ул. Миллионная 6, а адресом председателя совета Александра Ивановича Вышнеградского в Париже была ул. Лафит 26 [98].
   28 июня 1919 г. временное правление "Копикуза" обратилось в Министерство торговли и промышленности с прошением о разрешении произвести IV выпуск акций в количестве 240000 штук нарицательной стоимостью 24000000 руб. с условием участия новых акций в дивиденде с 1 января 1919 г. Приблизительная стоимость предприятия на 1 июля 1918 г. составляла 29275260 руб. 50 кон. (шахты, строения, технические сооружения, недвижимое имущество на сумму 7450804 руб. 23 коп., новые постройки, сооружения и приобретения на сумму 8850101 руб. 17 коп., оборудование Гурьевского завода и мастерских - 1764889 руб. 55 коп., концессия - 1105141 руб. 53 коп., акции Кольчугинской железной дороги и другие ценные бумаги - 1546522 руб. 50 коп.), но к 1 августа 1919 г. действительная стоимость активов предприятия по действовавшему тогда курсу составляла уже 133013000 руб., поэтому для устранения неравенства в имущественных правах держателей прошлых и новых акций временное правление предложило установить в пользу прежних акционеров премию в размере 80 руб. на каждую новую акцию с уплатой таковой не деньгами, а новыми акциями (по 1 новой акции на 5 прежних), для чего 1/5 часть всех выпускаемых акций резервировалась в распоряжение будущего общего собрания прежних акционеров (данный вариант был согласован и с представителями "Копикуза" в Париже, которые считали необходимым установить размер премии старым акционерам около 70 руб. на каждую акцию нового выпуска, но уплатить ее не деньгами, а новыми акциями по выпускной цене). Исходя из текущей задолженности (35000000 руб., в том числе 25000000 руб. правительственной ссуды, 2000000 руб. долга Главному Артиллерийскому управлению, 4000000 руб. долга Международному банку и 4000000 руб. процентов по кредитам и долгам) и числа предполагаемых к выпуску акций, временное правление также предлагало прибавить к выпускной цене акций по 145 руб. на образование особого специального фонда погашения долгов общества, а выпускная цена предполагалась в 400 руб. за каждую акцию [99].
   Однако оперативно получить разрешение на проведение IV выпуска акций "Копикузу" не удалось и уже 16 сентября 1919 г. его временное правление обратилось в Министерство торговли и промышленности с просьбой пересмотреть условия эмиссии, так как при исчислении выпускной цены акции в 400 руб. все расчеты принимались сроком на 1 августа и при условии немедленной реализации выпуска, однако "политическая конъюнктура последних месяцев в связи с временным отступлением наших войск оказалась совершенно неподходящей для каких-либо крупных финансовых операций", курс рубля сильно упал и "соответственно с этим непомерно повысились цены на материалы и продукты первой необходимости" [100].
   4 ноября 1919 г. Министерство торговли и промышленности в Омске утвердило условия IV выпуска акций "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества", согласно которым преимущественное право их приобретения получали владельцы предшествующих акций (1/5 часть выпускаемых акций оставалась в портфеле временного правления "до восстановления в России нормального положения" и поступала в распоряжение общего собрания акционеров первых 3 выпусков для выдачи в виде премии прежним держателям из расчета 1 новая на 5 старых, а в течение ближайшего 1 месяца владельцы акций первых 3 выпусков имели преимущественное право на приобретение акций в размере 4 новых акций на каждые 5 прежних), выпускная цена устанавливалась в размере 700 руб., из которых 100 руб. поступало в основной капитал, 25 руб. - в запасной капитал, 360 руб. - в специальный фонд погашения долгов, процентов по ним и покрытия чрезвычайных расходов, 75 руб. - на расходы по выпуску, изготовлению акций и оплате их гербовым сборов и 140 руб. - как премия в пользу прежних держателей [101].
   Сибирское руководство "Копикуза" не оставляло надежд на восстановление нормального функционирования предприятия, поэтому при начале реализации IV выпуска акций временное правление "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" направило председателю совета "Копикуза" в Париже А.И. Вышнеградскому телеграмму, в которой просило сообщить количество акций, которые необходимо оставить за заграничными держателями прежних выпусков, а работа бухгалтерии временного правления была намечена с таким расчетом, чтобы по восстановлении связи с постоянным правлением возможно было автоматически слить его отчеты с отчетами петроградской конторы [102].
   В условиях постоянного роста цен на товары первой необходимости руководство "Копикуза" вынуждено было регулярно увеличивать заработную плату своим рабочим. Так, с 1 августа 1919 г. при увеличении цены на муку в 2 раза было приняло решение произвести надбавку жалованья служащим на 100-150 руб. в месяц, зарплату рабочим - на 3 руб. за упряжку и 10-12% на существующие расценки для сдельных работ [103].
   Дефицит на многие продовольственные и промышленные товары возник в России еще в годы первой мировой войны. Для его преодоления царское и Временные правительства ввели ограничения свободы торговли. Большевики пытались бороться с товарным дефицитом путем запрета частной торговли. Все эти меры вели к ухудшению положения товарного рынка, расстройству связей между производителями и потребителями [104].
   В условиях хронического дефицита на товары первой необходимости руководство "Копикуза" вынуждено было решать проблемы приобретения и доставки товаров для своих рабочих и служащих. Так, к 5 сентября 1919 г. во Владивостоке были приобретены 2 вагона спичек, 600 пудов монпансье и 500 пудов мануфактуры [105]. Однако еще в феврале 1919 г. была введена плановая перевозка грузов и широко стала практиковаться реквизиция грузов, не включенных в план перевозок [106], поэтому для их отправки на предприятия "Копикуза" необходимо было исходатайствовать наряд у Министерство путей сообщения. Проблемы на железных дорогах приводили к тому, что 3 вагона кеты, купленной во Владивостоке уполномоченным "Копикуза" М.И. Денисовым, были задержаны в Иркутске вследствие приостановления отправки частных грузов [107].
   Однако проблема снабжения товарами первой необходимости на предприятиях "Копикуза" так и не была решена. 9 октября 1919 г. управляющий Кемеровским рудником В.Н. Великорецкий писал, что вопрос о снабжении рабочих теплой одеждой так и не решен, а запасов хлеба недостаточно не только на время ледостава, но и для текущей выдачи, поэтому руднику угрожает голодовка со всеми ее последствиями [108], которыми наверняка стали дальнейшее падение производительности труда и сокращение добычи угля.
   В условиях гражданской войны и нестабильности своего положения предприниматели не стремились к расширению производства, закладке новых шахт, обновлению оборудования [109]. Для предприятий с участием иностранного капитала данная тенденция может быть объяснена не только общим кризисным состоянием экономики в целом в годы войны, но и невозможностью достаточного финансирования капиталоемкой угольной промышленности как за счет иностранных инвестиций, так и за счет правительственных кредитов.
   За второе полугодие 1919 г. "Копикуз" планировал добыть более 16 млн. пудов каменного угля, но для этого надо было обеспечить вывоз угля с Киселевского и Прокопьевского рудников, где уголь планировалось добывать открытыми работами [110]. К 1 августа 1919 года руководство "Копикуза" надеялось окончить настилку пути до Киселевского и Прокопьевского рудников [111], но к моменту национализации "Копикуза" в январе 1920 г. эти работы закончены не были, поэтому добыча угля на шахтах "Копикуза" в 1919 г. составила лишь 11,7 млн. пудов [112].
   Однако "Кузнецкому каменноугольному и металлургическому обществу" так и не удалось добиться значительных успехов в строительстве металлургического завода. Обстановка гражданской войны накладывала серьезный отпечаток на работу "Копикуза". В начале июля 1919 г. банда Рогова ограбила заведующего хозяйственным отделом Гурьевского завода С.В. Сенковского, а 26 сентября 1919 г. разведчики этой же банды увели с собой пастуха с оседланной лошадью и 11 голов скота, принадлежавших Гурьевскому заводу [113].
   22 декабря 1919 г. Щегловск был занят частями 35 дивизии 5 Красной армии. К этому времени шахты Кемеровского рудника были затоплены водой [114].
   19 февраля 1920 г. Урало-Сибирская комиссия ВСНХ издала постановление № 621, согласно которому все угольные предприятия Западной Сибири со всем имуществом и капиталами, где бы они не находились и в чем бы они не состояли, объявлялись собственностью государства и передавались в подчинение Правления угольных копей Западной Сибири ("Сибуглю"), имеющему местопребывание в Томске [115].
   И.И. Федорович, В.Н. Великорецкий и М.С. Подтягин уже с 15 декабря 1919 г. числились на службе в "Сибугле". Бывший заведующий Кемеровским рудником Владимир Николаевич Великорецкий работал заведующим горными работами и заместителем заведующего Горно-техническим отделом, бывший член временного правления "Копикуза" Михаил Степанович Подтягин стал помощником заведующего статистическим бюро Горно-технического комитета, а председатель временного правления "Копикуза" Иосиф Иосифович Федорович был заведующим Горно-техническим отделом и 22 апреля 1920 г. коллегия Главного угольного комитета возложила на него ответственность за состояние горных работ в Кузнецком бассейне [116].
   Находясь на этом посту, Федорович пытался продолжить реализацию Урало-Кузбасского проекта (взаимные поставки угля и кокса на Урал и руды и металла в Сибирь), одобренного в 1918 г. и В.И. Лениным [117]. С этой целью Федорович послал всю наличность, теплую одежду, насосы по Кольчугинской ветке южнокузбасской группе рудников и строящемуся заводу. Но вскоре реализация этого перспективного плана была прекращена суровой реальностью: все средства было приказано отправить на север Кузбасса, в Анжеро-Судженку, чтобы обеспечить бесперебойную работу угольной базы у Транссибирской магистрали. Металлургический завод "Копикуза" был поставлен на консервацию [118].
   М.К. Курако вступил в ряды большевистской партии и был назначен председателем уездного Совнархоза [119], но уже 5 февраля 1920 г. скончался от сыпного тифа и был похоронен на Туштулепской площадке, где планировалось построить проектируемый им завод [120].
   1 августа 1920 г. И.И. Федорович был переведен на службу в "Главуголь" [121] и в 20-е годы принял участие в обсуждении проектов сооружения в Кузбассе третьей металлургической базы страны. В 1924 г. в сборнике "Кузбасс" он описал пути развития Кузбасса как угольно-металлургического комбината, его сырьевую базу в виде залежей угля и месторождений железных руд, отметил Гурьевский завод в качестве вспомогательного предприятия и первичной металлургической ячейки и рассмотрел создание крупного завода, пути сообщения и проект Урало-Кузбасского комплекса. Через два года И.И. Федорович уже охарактеризовал Кузбасс как базу металлургической промышленности Сибири, подсчитал запасы угля и железной руды (для последней учтя и Минусинский район), рассмотрел их качество, условия залегания и разработки, наличие в бассейне вспомогательных материалов - глин, известняков, марганца, транспортные условия, пригодные для строительства завода площадки [122].
   Строительство коксохимического завода в Кемерове было завершено уже после гражданской войны. Первая батарея печей была закончена "Кузбасстрестом" в 1922 г., но пущена уже Автономной индустриальной колонией "Кузбасс" в середине 1924 г. Вторая же батарея, несколько измененной конструкции, была закончена постройкой в декабре 1925 г. [123] Кемеровский коксохимический завод стал следующим звеном в цепи предприятий, на основе которой Кузнецкий бассейн стал третьей (после Юга и Урала) угольно-металлургической базой страны.
   В годы первых пятилеток идея строительства металлургического завода в районе Кузнецка была реализована Советской властью. Кузнецкий металлургический комбинат был построен на Горбуновской площадке [124] (как того хотели и руководители "Копикуза"), а руководили им ученики М.К. Курако во главе с Н.П. Бардиным. Одновременно с этим в 1930 г. И.И. Федорович и П.И. Пальчинский были приговорены к расстрелу на "процессе промпартии" как учредители "инженерного центра" [125].
   В целом же мы можем с уверенностью сказать, что "Копикуз", в финансировании которого в значительных размерах принимал участие иностранный капитал, в 1913-1919 гг. географически расширил районы экономического развития России, заложив основы угольной промышленности в центральных и южных районах Кузнецкого бассейна на основе тщательного изучения природных богатств края путем проведенных геологических исследований, принял участие в ликвидации проблемы "угольного голода", существовавшего в России в 10-х гг. ХХ в., в условиях первой мировой войны резко нарастил добычу угля и стал одним из крупнейших угледобывающих предприятий Сибири, начал переход к более совершенным способам угледобычи за счет активного применения машин и механизмов, для чего требовалось увеличение капиталовложений, внес существенный вклад в социально-бытовой обустройство Кузнецкого бассейна.
   Итак, иностранный капитал в составе "Акционерного общества Кузнецких каменноугольных копей" немало сделал для развития зарождавшейся промышленности Кузнецкого бассейна. Необходимо отметить, что "Копикуз" ставил перед собой широчайшие задачи. Наряду со строительством железной дороги от Транссибирской магистрали до центральных районов Кузнецкого бассейна (Кемерово и Кольчугино) и практическим развитием угольной промышленности, которая могла дать относительно быстрые и высокие дивиденды, "Копикуз" вкладывал значительные средства в строительство коксохимического и металлургического заводов, которое требовало значительных инвестиций при большем сроке начала получения реальной прибыли.
   "Копикуз" с момента своего возникновения начал заниматься разносторонней деятельностью и складывался в высшей форме капиталистической монополии - концерна, то есть производственного объединения различных, но экономически связанных предприятий [126], характерного и для экономически развитых в то время зарубежных стран.
   Препятствиями для реализации всех планов "Копикуза" были чисто объективные причины (мировая война, революции, гражданская война, а затем и национализация), а не субъективное нежелание иностранных финансистов развивать промышленность Кузнецкого бассейна. Выгоды же иностранных инвесторов от эксплуатации природных богатств Кузнецкого бассейна были минимальными. Ни о баснословных дивидендах, ни о вывозе за границу невосполнимых природных ресурсов, ни о диктате иностранных капиталистов над промышленностью Кузнецкого бассейна автору ничего узнать не удалось (видимо, подобные явления отсутствовали). Национализация же "Копикуза" лишила как отечественных, так и зарубежных инвесторов их собственности в "Кузнецком каменноугольном и металлургическом обществе".
   Продолжавшееся к моменту национализации "Акционерного общества Кольчугинской железной дороги" строительство железнодорожных линий на юге Кузнецкого бассейна свидетельствует о твердом намерении "Копикуза" продолжать развитие инфраструктуры Кузнецкого бассейна.

назад

дальше

  
  [1] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 20а, лл. 21, 23, 45
  [2] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 56
  [3] Установление Советской власти в Кузбассе… - СС. 49, 50
  [4] Там же, л. 1
  [5] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - СС. 56, 57
  [6] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 137
  [7] Рабинович Г.Х. Указ. соч. - СС. 190-191
  [8] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 5, л. 75
  [9] Там же, д. 68, л. 1
  [10] Там же
  [11] Там же, лл. 2, 3
  [12] Там же
  [13] Там же, лл. 1, 2
  [14] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 11, л. 11
  [15] Экономическое положение России... - Ч. 2. - СС. 102, 461
  [16] Соловьева А.М. Указ. соч. - С. 164
  [17] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 45а, л. 18
  [18] Карпенко З.Г. Развитие угольной промышленности... - С. 36
  [19] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 45, л. 32
  [20] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 59
  [21] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 3, лл. 2, 3
  [22] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 58
  [23] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 7, лл. 3, 8
  [24] Там же, л. 9
  [25] История КМК... - С. 11
  [26] Сухова Ф.Г. Указ. соч. - С. 75
  [27] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, л. 46
  [28] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 5, л. 47
  [29] Там же, д. 21, л. 73
  [30] Бек А.А. Указ. соч. - С. 80
  [31] Гутовский Н.В. Указ. соч. - СС. 8, 9
  [32] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 5, лл, 29, 30
  [33] Гутовский Н.В. Указ. соч. - С. 9
  [34] РГИА, ф. 1422, оп. 1, д. 22, лл. 5, 11
  [35] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 50, л. 33
  [36] Анфиловьев И. Кузбасс в борьбе за Октябрь. - Новосибирск, 1942. - С. 24
  [37] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 62
  [38] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, лл. 47, 49, 50
  [39] Там же, лл. 36-38, 58, 59
  [40] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, лл. 46, 47
  [41] Там же, ф. Р-81, оп. 1, д. 1, л. 18
  [42] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 28, л. 81
  [43] Установление Советской власти в Кузбассе (1917-1919 гг.) Сборник документов. - Кемерово, 1957. - С. 162
  [44] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 65
  [45] Установление Советской власти в Кузбассе... - СС. 191, 192
  [46] Там же. - С. 181
  [47] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 50, л. 33
  [48] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 67
  [49] Установление Советской власти в Кузбассе… - СС. 181, 182
  [50] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 65
  [51] Рябиков В.В. Центросибирь. - Новосибирск, 1949. - С. 33
  [52] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 195
  [53] Там же. - СС. 200-202
  [54] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 42, лл. 17, 21
  [55] Установление Советской власти в Кузбассе… - СС. 197, 198, 212, 213
  [56] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, л. 41, 59
  [57] Там же. - СС. 245, 247, 250, 251
  [58] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 23, л. 14
  [59] Карпенко З.Г. Развитие угольной промышленности... - С. 42
  [60] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 285
  [61] Кадейкин В.А. Годы огневые. - Кемерово, 1959. - С. 48
  [62] Борьба за власть Советов в Томской губернии (1917-1919 гг.) - Томск, 1957. - С. 321
  [63] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, л. 34
  [64] Коковцов В.Н. Указ. соч. - Кн. 1. - С. 396
  [65] Бек А.А. Указ. соч. - С. 61;
  [66] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 23, л. 5
  [67] Кадейкин В.А. Указ. соч. - С. 49
  [68] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 272
  [69] Рынков В.М. Указ. соч. - СС. 17, 21
  [70] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, лл. 33, 34, 54
  [71] Там же, д. 23, л. 14
  [72] ГАКО, ф. Р-410, оп. 1, д. 42, л. 9
  [73] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 42, л. 21; д. 43, лл. 23, 24, 27; Бек А.А. Указ. соч. - СС. 63-64
  [74] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, лл. 27, 28
  [75] Кадейкин В.А. Годы огневые. - Кемерово, 1959. - С. 47
  [76] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 22, л. 4
  [77] Кадейкин В.А. Сибирь непокоренная. - Кемерово, 1968. - СС. 54, 55
  [78] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 45а, лл. 1, 7, 10, 11
  [79] Там же, лл. 3-5
  [80] Там же, л. 13
  [81] Там де, д, 43, л. 11, д. 45, л. 30, д. 50, лл. 22, 36
  [82] Там же, д. 28, л. 498, д. 50, лл. 32-34
  [83] Там же, д. 50, л. 36
  [84] ГАКО, ф. Р-100, д. 8, л. 26
  [85] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 43, л. 8; Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч., с. 69; Рынков В.М. Указ. соч. - С. 10
  [86] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 29, л. 78, д. 43, л. 8; Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 69
  [87] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 20, л. 37, д. 28, лл. 167, 375, д. 43, л. 8
  [88] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 345
  [89] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 71
  [90] Установление Советской власти в Кузбассе… - С. 338
  [91] Кадейкин В.А. Указ. соч. - С. 60
  [92] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 50, лл. 18, 19
  [93] Там же, л. 15
  [94] Там же, д. 50, лл. 10, 17
  [95] Там же, д. 50, л. 1, 20, 21, 23
  [96] Там же, д. 45, лл. 8, 9
  [97] Там же, д.44
  [98] Там же, д. 45, л. 47
  [99] Там же, лл. 22, 23, 28, 29, 36
  [100] Там же, лл. 40, 41
  [101] Там де, л. 43
  [102] Там же, л. 15, 46
  [103] Там же, д. 45а, лл. 18, 19
  [104] Рынков В.М. Указ. соч. - С. 15
  [105] Там же, д. 20, л. 195
  [106] Рынков В.М. Указ. соч. - С. 16
  [107] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 20, л. 195
  [108] Там же, л. 224
  [109] Заболотская К.А. Угольная промышленность и шахтеры Сибири в годы гражданской войны // История "белой" Сибири. - Кемерово, 1995. - С. 70
  [110] ГАКО ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 50, лл. 18, 19
  [111] Там же, л. 19
  [112] Кадейкин В.А. Сибирь непокоренная. - Кемерово, 1968. - С. 77
  [113] ГАКО, ф. ОДФ-13, оп. 1, д. 29, лл. 146, 178
  [114] Там же, ф. Р-410, оп. 1, д. 42, л. 9
  [115] Там же, ф. Р-100, оп. 1, д. 3, л. 3
  [116] ГАКО, ф. Р-100, оп. 1, д. 2, лл. 14, 30, д. 3, л. 7
  [117] Бек А.А. Указ. соч. - С. 54
  [118] Там же, сс. 95-100
  [119] Горбачев Т.Ф. и др. Указ. соч. - С. 73
  [120] История КМК... - С. 13
  [121] ГАКО, ф. Р-100, оп. 1, д. 2, лл. 14
  [122] Обручев В.А. Указ. соч. - СС. 68, 71
  [123] Федорович И.И. Роль Кузнецкого бассейна... - С. 19
  [124] История КМК... - С. 17
  [125] Бек А.А. Указ. соч. - С. 5
  [126] Карпенко З.Г. Из истории угольной промышленности… - С. 97