Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

   Предисловие
   Раев Д.В., Резун Д.Я.
О посылке иноземцев в Сибирь в 1635 г.
   Ананьев Д.А.
Приказные служители воеводских канцелярий
   Мамсик Т.С.
Поволжье и Приобье
   Шерстова Л.И.
Русские и аборигены
   Комлева Е.В.
Приенисейские города
   Ивонин А.Р.
Смертность в Западной Сибири
   Туманик А.Г.
Профессиональные архитекторы
   Оплаканская Р.В.
Землячества поляков
   Туманик Е.Н.
"Живописный альбом" Гектора Бильдзукевича
   Карих Е.В.
Этнокультурное взаимодействие на Тобольском Севере
   Шиловский М.В.
Роль каторги и ссылки
   Ноздрин Г.А.
Село Бердское
   Шайдуров В.Н.
Семейно-брачные отношения немцев
   Ус Л.Б.
Деятельность Комитета Сибирской железной дороги
   Кириллов А.К.
Крестьянское налогообложение
   Глазунов Д.А.
Влияние переселения на правовую культуру
   Список сокращений

 

Ананьев Д.А.

Приказные служители воеводских канцелярий Сибири (XVIII в.): численность и состав.

   XVIII в. стал временем ускоренной модернизации и бюрократизации системы управления в России, что было частью всеобъемлющих преобразований, направленных на укрепление абсолютистского государства. Одним из критериев успешности процесса бюрократизации справедливо считается расширение слоя профессиональных служащих, специализирующихся в сфере государственного управления и получающих за свою службу денежное жалованье. Модернизация административной системы в указанный период охватывала все уровни - от центрального до местного. Особенности бюрократизации местного управления Сибири в XVIII в. рассматриваются в работах Л. Рафиенко, С. Троицкого, Г. Быкони, М. Акишина, В. Зубова и др.  [1] Анализируя состав и деятельность сибирских чиновников, историки уделили преимущественное внимание высшему слою администраторов, занимавших классные должности, включенные в Табель о рангах 1722 г. Малоизученным остается низший слой государственных служащих - канцелярских (приказных) служителей, занимавших должности канцеляристов, подканцеляристов, копиистов и писчиков и обеспечивавших ведение делопроизводства местных учреждений.
   Впервые общую оценку личного состава, порядка и принципов прохождения службы и оплаты труда сибирских канцеляристов дал М. Акишин в своем новейшем исследовании по истории управления Сибири  [2]. В целом можно поддержать вывод историка о том, что формирование низшего слоя чиновников в Сибири в течение всего XVIII в. шло в направлении, определенном законодательством и социальной политикой Петра I. Такой вывод соответствует основной целевой установке исследователя - показать поступательный характер бюрократизации местного управления в эпоху модернизации российской государственности.
   Однако в данной ситуации важно выявить особенности конкретного исторического процесса с его изменчивой динамикой и противоречивыми факторами, избегая простого подчинения теоретическим моделям. Изучая изменения личного состава приказных служителей воеводских канцелярий Сибири (аппарат которых играл ключевую роль в местном управлении на уездном уровне), можно проверить другой важный вывод М.Акишина, полагающего, что в 1730-1770-х гг. "была облегчена выслуга классных чинов для представителей этого слоя, что усилило процесс слияния руководителей учреждений и их технического персонала в единую бюрократическую касту"  [3].
   Канцелярские служители воеводских канцелярий были прямыми потомками подьячих приказных изб, существовавших в Сибири до проведения губернской реформы 1711 г. По квалификационному делению канцеляристы, подканцеляристы и копиисты соответствовали подьячим старшей, средней и младшей статей. Окончательное переименование этой группы приказных людей произошло с изданием "Генерального регламента" 1720 г. К началу XVIII в. общая численность подьячих в приказных избах Сибири составляла, по подсчетам Н. Демидовой, 118 чел  [4]. Сибирские подьячие были в большинстве своем выходцами из приборных служилых, но во время "разборов" конца века их не исключали из приказной службы за непотомственное подьяческое происхождение, поскольку заменить их было бы просто некем. В ходе разбора 1698/99 гг. главой Сибирского приказа А. Виниусом было предложено отставлять тех подьячих, "которые явятся пьяницы и в приказ ходят мало, и никаких дел не делают и делать не мыслят". В итоге впервые за все время число сибирских подьячих уменьшилось со 137 до 111 чел.
   В первое десятилетие XVIII в. численность подьяческой группы продолжала возрастать, но с 1712 г. начался набор подьячих в армию, что затронуло и сибирских приказных людей. По оценке А. Медушевского, в Сибирской губернии было оставлено лишь около половины подьячих, хотя исследователь приводит данные лишь о количественном составе приказных Вятки, Соли Камской, Кунгура, Чердыни и Яренска, входивших в то время в состав Сибирской губернии. Вполне возможно, из слабо заселенных собственно сибирских территорий набор был меньше. Впрочем, из "Ведомости о чинах гражданских", составленной во время разработки штатов 1715 г., следует, что в том же 1715 г. во всей Сибирской губернии служило 184 чиновника и канцелярских служителей  [5]. Можно предположить, что за вычетом губернатора, судей, ландрихтеров, комиссаров и прочих "управителей", число подьячих будет близким к тому, что было до "разбора" 1698/99 гг.
   Спустя десятилетие, в 1726 г., в воеводских и управительских канцеляриях Сибири, по данным губернской канцелярии, служило 142 приказных служителя, в том числе 30 канцеляристов, 16 подканцеляристов и 26 копиистов. Из них 52 чел. - в городах и дистриктах Тобольской провинции, 90 чел. - в городах Енисейской и Иркутской провинций  [6]. Общее число приказных служителей в Сибири составляло более 230 чел., но более 50 % из них были заняты в многочисленных учреждениях, возникших в ходе провинциальной реформы 1719 г.  [7]. В 1726-1727 гг. большинство этих органов было упразднено, а их функции переданы провинциальным и воеводским канцеляриям. Упрощение системы местного управления неизбежно должно было привести к сосредоточению основной массы приказных служителей в органах воеводского управления.
   Источниками сведений о количественном составе приказных служителей Сибири в середине XVIII в. служат сводные данные, имевшиеся в распоряжении Сибирской губернской канцелярии, а также справки и ведомости о приказных Енисейской провинциальной и Красноярской воеводской канцелярий, составленные в этих учреждениях на основе указа губернской канцелярии от 4 марта 1741 г. Сведения о сибирских подьячих также можно почерпнуть из материалов переписи чиновников 1755-1756 гг. и дополнить делопроизводственными материалами местных учреждений.
   Указ губернской канцелярии о "разборе" подьячих в провинциальной и воеводских канцеляриях от 4 марта 1741 г. был вызван к жизни "доношением" в Сибирский приказ майора Орлова. Орлов был определен в Сибирь во главе специальной комиссии "для свидетельства щетов" и жаловался на отсутствие в его распоряжении достаточного числа приказных служителей. В копии указа, обнаруженной фонде Енисейской провинциальной канцелярии, содержатся сводные данные о числе подьячих в городах и дистриктах Тобольской провинции, а также требование к воеводам, служившим в городах Енисейской провинции, не только предоставить соответствующую информацию, но и попутно рассмотреть приказных служителей и определить достойных "ис подканцеляристов в канцеляристы, ис копеистов в подканцеляристы, ис пищиков в копеисты"  [8]. По данным губернской канцелярии, всего в 1740-41 гг. в Тобольской провинции было: "
   в самой канцелярии - 38 служителей, "
   в комиссии Орлова - 11 служителей, "
   в комиссии Взимкова "для сочинения о соли щетов" - 12 служителей, "
   в Тюмени, Туринске, Верхотурье, Таре, Кузнецке, Томске, Тобольском подгородном, Ялуторовском, Ишимском и Краснослободском дистриктах - 95 служителей, "
   в Пелыме, Нартыме, Березове, Сургуте - 11 служителей.
    По ведомостям в Енисейске - 23, Красноярске - 10. По ведомости Илимской воеводской канцелярии 1756 г. о приказных за 1722-1755 гг., в 1740-1741 гг. в ней служило 13 приказных. По данным Иркутской провинциальной канцелярии, в ней трудилось 7 чел. Итого, по неполным данным, в Сибири находилось не менее 220 канцелярских служителей. Более половины из них (134 чел.) - в провинциальных и воеводских канцеляриях  [9].
   По квалификационному составу среди всех подьячих есть данные о 36 канцеляристах, 42 подканцеляристах  [10], 52 копиистах  [11], 38 писчиках.
   Данные о происхождении подьячих очень скудны: 6 человек - "из подьяческих детей" (3 - в Енисейске, 3 - в Верхотурье), 19 человек - "из казачьих детей" (15 - в Енисейске и 4 - в Красноярске), 7 человек - из податных сословий (6 - в Тобольске, писчик Степан Сабуров - в Илимске).
   В целом, эти данные позволяют говорить о сохранении к середине XVIII в. основных тенденций в формировании подьяческой группы в Сибири, отмеченных исследователями предшествующего столетия. Имеющиеся данные о происхождении подьячих показывают значительную долю выходцев из приборных служилых (19 человек из 32) и заметное число выходцев из податных сословий. Сохраняется преобладание высшей и низшей групп квалификационного деления (канцеляристов и копиистов с писчиками, соответствовавших прежним старым и молодым подьячим), в то время как подканцеляристы, подобно своим предшественникам - подьячим средней статьи, в явном меньшинстве (126 против 42), что объясняется поздним выделением этого квалификационного слоя. Вместе с тем, можно отметить некоторое замедление роста численности приказных служителей, что снижало вероятность заполнения канцелярских должностей исключительно потомственными подьяческими кадрами.
   В 1754-1756 гг. Сибирская губерния приняла участие в переписи чиновников, проводившейся в общероссийском масштабе. В ходе переписи в Герольдмейстерскую контору Сената поступали "сказки" и ведомости со списками чиновников в классных чинах и канцелярских служителей. С. Троицкому удалось обнаружить 161 "сказку" приказных, на основании которых были получены данные о численности и происхождении подьячих воеводских канцелярий Верхотурья, Енисейска, Илимска, Красноярска, Нарыма, Пелыма, Селенгинска, Сургута, Тары, Томска, Туринска и Тюмени по состоянию на 1754 г.  [12].
   Следует оговориться, что данные, полученные С. Троицким, в ряде случаев отличны от тех, что содержатся в ведомостях, составленных в самих воеводских канцеляриях. Так, если С. Троицкий сообщает о 19 подьячих, служивших в Илимской воеводской канцелярии, то в ведомости, составленной в самой канцелярии, сообщается о 15 подьячих, служивших в 1754 г. По данным С. Троицкого, в Верхотурской воеводской канцелярии служило в 1754 г. 15 приказных, в то время как в донесении Верхотурской канцелярии говорится лишь о 7 чел., служивших в ней в 1754-1755 гг. Возможно, С. Троицкий объединил подьячих воеводской канцелярии с подьячими Верхотурской таможни (в 1754 г. среди них было 9 копиистов, в том числе 5 чел. из подьяческих детей, 1 - из положенных в подушный оклад казачьих детей), что составило бы 16 человек, то есть больше, чем у С. Троицкого  [13].
   Кроме того, к общему числу сибирских подьячих необходимо добавить семерых служителей Кузнецкой воеводской канцелярии и трех служителей Якутской канцелярии, информация о которых содержится в формулярных списках 1758 и 1769 гг.  [14]. Таким образом, в 1754 г. в Сибири служило не менее 170 подьячих. Если учесть, что здесь не приводятся данных о служителях губернской канцелярии и других местных органов, то можно предположить, что в 1740-1750-х гг. численность низшего звена аппарата управления оставалась примерно одинаковой.
   Фрагментарность сохранившихся источников не позволяет дать полную картину должностного состава сибирских подьячих в середине 1750-х гг. Из числа подьячих Якутска, Илимска, Кузнецка и Верхотурья известно о существовании 7 канцеляристов, 9 подканцеляристов, 13 копиистов, 2 писчиков - что соответствует типичному соотношению этих групп.
   Важные дополнения можно сделать к выводам С. Троицкого о происхождении сибирских подьячих. По данным историка, 75 чел. (более 46 %) были потомками приказных людей, 60 чел. (ок. 37%) - из приборных казаков, в том числе 10 записаны в подушный оклад; из крестьян и посадских людей - 10 чел.; из солдатских детей - 7 чел. Тогда же в Кузнецкой воеводской канцелярии потомственными подьячими были А. Кузинский, С. Старченков, С. Осипов и И. Шангин; А. Шубин - из солдатских детей, И. Смолянинов - из унтер-офицерских детей. В Якутске служил потомственный подьячий П. Дохторов и выходцы из казаков О. Остренин и Л.Сыромятников. Трое потомственных подьячих служили в Верхотурской воеводской канцелярии, пятеро - в Верхотурской таможне. Уточняя подсчеты С. Троицкого, приходим к заключению, что общее число выходцев "из подьяческих детей" среди сибирских приказных составляло не менее 88 чел., из казаков - 62, из солдат - 8 . К 8 подьячим в графе "прочие" следует добавить унтер-офицерского сына И. Смолянинова. Кузнецкий копиист, а в скором будущем подьячий с приписью, Д. Годлевский был представителем "шляхетства", что опровергает категоричный вывод С. Троицкого о том, что "в отличие от европейской части страны, в Сибири среди канцелярских служителей не было дворян"  [15].
   Верно наблюдение историка, что в середине XVIII в. руководство в Сибири по-прежнему "в значительных размерах использовало для работы в канцеляриях "служилых казаков"  [16]. С одной стороны, правительство боролось с привлечением представителей податного населения к приказной службе, с другой - для "выключения" из казачьей службы было достаточно указа из воеводской канцелярии, что и открывало путь в канцелярские служители тем из казаков, кто был записан в подушный оклад.
   Так, в соответствии с упомянутым указом от 4 марта 1741 г., Енисейская провинциальная канцелярия распорядилась перевести казаков Ивана Комарова из "за подканцеляриста" в подканцеляристы и Алексея Бирюлина из писчиков в копиисты, одновременно выключив их из казачьей службы, о чем был послан указ и к казачьему голове Самойлову. В том же 1741 г. в Красноярской воеводской канцелярии служили писчиками казаки Демид Жаров, Илья Кобяков, Роман Омаров и Василий Богомолов  [17].
   Смирившись с неизбежным участием сибирских казаков в приказной службе, центральная власть сочла недопустимым присутствие в канцелярской среде все большего числа выходцев "из солдатских детей". По сенатскому указу от 14 августа 1766 г. канцеляристов "из солдатских детей" оставляли в статской службе, если они были включены в штат учреждений. Тех же, кто состоял в канцеляриях сверх штата, надлежало немедленно отправить к дивизионным командирам, и впредь определять солдатских детей в канцелярские служители запрещалось  [18]. В 1754 г. в Сибири только 8 человек из числа подьячих были "солдатскими детьми" (ок. 5 %). К началу 1790-х гг. только в Тобольском наместничестве их доля возросла до 15 %  [19], так что в условиях Сибири полное претворение сенатского указа в жизнь оказалось невозможным.
   Более последовательной оказалась борьба центральной власти с теми из подьячих, кто был записан в подушный оклад. По-видимому, по указу от 9 июля 1744 г., требовавшему исключения представителей податных сословий из приказной службы, Илимская воеводская канцелярия распорядилась отставить подканцеляриста Никифора Сенотрусова за то, что "записан в подушный оклад и… за старостью"  [20]. Примечательно, что канцелярия привела сразу две причины отставки - формально-юридическую и фактическую невозможность исполнения Сенотрусовым своих обязанностей. В этом проявился двойственный подход власти к источникам комплектования подьяческих кадров в условиях Сибири. Сенатским указом от 13 апреля 1771 г. был подтвержден запрет всем присутственным местам принимать в какие-либо чины людей из податных сословий, но как отмечает М.Румянцева, несмотря на запрет и меры, направленные на его выполнение, выходцев из податных сословий продолжали принимать на государственную службу, как и до издания указа  [21].
   Охраняя "чистоту" бюрократических кадров от выходцев из податных сословий, правительство одновременно стремилось к ограничению для канцеляристов возможности выслужить классные чины, открывавшие путь к получению личного дворянства. По указу от 31 января 1724 г., такую возможность для выходцев "не из дворян" давало производство в секретарскую должность, которая в "Табели о рангах" соответствовала XII и XIII рангам. В последующие десятилетия права чиновников, выслуживших личное дворянство, были существенно ограничены. Указом от 6 февраля 1758 г. всем протоколистам и регистраторам запрещалось покупать и владеть деревнями  [22]. Указ от 23 ноября 1760 г. пошел еще дальше и запретил чиновникам, производимым по штатской службе не из дворян в обер-офицерские чины и не состоящим в действительной военной службе, считаться дворянами и пользоваться дворянскими правами  [23]. Продолжением этой тенденции в административном законодательстве стал сенатский указ от 5 сентября 1765 г., установивший 12-летний срок выслуги для получения очередного классного чина коллежскими секретарями, "которые из приказных чинов, а не из дворян"  [24].
   Для сибирской бюрократии принципы выслуги и заслуги имели большее значение, что объяснялось необходимостью привлечения дополнительных бюрократических кадров. Особым указом от 31 октября 1765 г. для российских чиновников, оказавшихся на службе в Сибири в классных рангах, срок выслуги очередного чина был определен в 6 лет, причем такой порядок чинопроизводства распространялся и на "определяемых из тамошних служилых людей в дворяне и дослужившихся из таковых до обер-офицерства, такоже и секретарей и других канцелярских служителей"  [25].
   Однако для низших канцелярских чиновников назначение первым классным чином по указу от 5 сентября 1765 г. стало возможным "единственно на ваканции в штатное число", тогда как ожидание "ваканций" могло продлиться многие годы. Далее указом требовалось "впредь с сего времени всем вышеписанным местам отнюдь никого не в штатное число и не в точную от всех дел отставку, також и не теми чинами, к какой точно должности кто определяется, никого не производить, и в Сенат не представлять, для того, что таковых Сенат производить не будет"  [26].
   По наблюдениям М. Румянцевой, "дифференцированный подход к чиновникам-дворянам и чиновникам-выходцам из других социальных групп предусматривала и такая форма учета чиновничества, как послужные (формулярные) списки"  [27]. Формулярные списки составлялись и на канцелярских служителей, и именно этот вид документов служит главным источником сведений о порядке прохождения службы приказными и о том, насколько этот порядок отражал направления административной политики российского абсолютизма.
    Обратимся к содержанию самого раннего из известных нам формулярных списков, составленному в Кузнецкой воеводской канцелярии в апреле 1758 г. В черновике рапорта в Сибирскую губернскую канцелярию содержится следующая характеристика документа: "По присланному Ее Императорского Величества указу из Сибирской губернской канцелярии от 12 марта, а в Кузнецке полученному 16 мая прошлого 757 году, велено имеющим в канцеляриях у дел приказным служителям с показанием лет да каких кто чинов и как чинами происходит и у кого сколко мужеска полу детей и сколки лет и чему обучаютца учинить списки и содержать оные в канцеляриях и впред во оных кто когда и куда из сих каким случаем выбудут или во что произведен будет и из чьих детей в приказные определен будет чинить надлежащие отметки, каковые и в Сибирскую губернскую канцелярию по прошествии каждого года в первых числах в два ряда прислать один для посылки в геролдмейстерскую контору, другие для отставки в губернскую канцелярию… и по силе оного… указу о вышеявленных имевшихся в Кузнецкой воевоцкой канцелярии приказных служителей именные списки в два ряда сочинены"  [28].
   Совершенно очевидно, что речь идет о первой попытке правительства наладить систему регулярного учета чиновничества. Сохранившиеся формулярные списки этой же канцелярии за 1761 и 1764 гг. свидетельствуют, что данное начинание не умерло вскоре после указа 1757 г., но, по-видимому, общее исполнение по всей России оставляло желать лучшего, что и вызвало к жизни известный указ от 31 января 1764 г. о присылке в Сенат формулярных списков каждые полгода.
   Список 1758 г. доводил до сведения, что в Кузнецкой канцелярии трудились:
   1) подьячий "с приписью" Дмитрий Годлевский; 44 лет, из шляхетства, на службе с 1728 г., одновременно в конной казацкой службе и в канцелярии "за малоимением приказных служителей за копеиста", в 1744-1755 гг. канцеляристом, с декабря 1755 г. - подьячим "с приписью"; дополнительные сведения (в списках 1760-х гг. они были вынесены в отдельные графы): "в делах искуство имеет, находитца добропорядочно, в подозрениях и наказаниях и штрафах… не бывал"; дети Иван, 13 лет, Осип, 8 лет, обучаются письму;
   2) подканцелярист Алексей Кузинский, 26 лет, из подьяческих детей, в службу вступил в 1745 г. писчиком, с 1752 - копиист, "за подканцеляриста", с 1753 - подканцелярист, с октября 1754 г. "за ложное на канцеляриста Годлевского показание слова и дела по первому пункту к тому ж и за шумство наказан плетми и за малоимением в Кузнецкой воевоцкой канцелярии приказных служителей написан был за выслуги копеистом и во оном чину служил" по ноябрь 1756 г., когда снова был произведен в подканцеляристы; дети Иван, 7 лет, "грамоте обучается", Дмитрий, 6 лет;
   Копиисты:
   3) копиист Иван Смолянинов, 31 год, из унтер-офицерских детей, в службу вступил в 1744 г. копиистом; "за ложное показание государева слова и дела по первому пункту от Сибирской губернской канцелярии наказан плетми"; "в делах искуство имеет"; "детей мужеска полу нет"; в канцелярии на момент составления списка не работал - "при бывшем кузнецком воеводе господине ассесоре Грязеве послан в Канцелярию ревизии счетов со счетными выписками для ответов";
   4) копиист Андрей Шубин, 29 лет, из солдатских детей, в службу вступил в 1744 г. копиистом; "за ложное показание государева слова и дела наказан плетми"; "к делам непонятен"; "имеется в Кузнецке у следственных дел по челобитью бывшаго в Кузнецке разных зборов откупщика томского купца Василя Мелникова сибирского гарнизона пехотного баталиона при капитане Нестерове"; детей нет;
   5) копиист Семен Пушкарев, 20 лет, из казачьих детей, в службе с 1751 г. копиистом в Туринской воеводской канцелярии, с 1754 г. в Сибирском соляном комиссарстве, с 1757 - в Кузнецке; в феврале 1757 г. в Сибирской губернской канцелярии "за ложное показание государева дела по второму пункту Сибирского соляного комиссарства на присутствующего господина коллежского советника Семена Кублицкого и камисара Семена Фефилова наказан плетми"; "детей мужеска пола нет";
   6) копиист Степан Старченков, 26 лет, из подьяческих детей, в службе с 1752 г., с 1753 г. в Кузнецкой воеводской канцелярии копиистом; "болен щекою"; "за ложное показание государева слова и дела по первому пункту от Сибирской губернской канцелярии наказан плетми"; "бездетной"; в канцелярии в 1758 г. не работал - "ныне имеетца Кузнецкого ведомства в Мунчацком станце в судной избе у исправления писменых дел";
   7) писчик Семен Осипов, 25 лет, из подьяческих детей, вступил в службу в 1750 г., сообщается также о его братьях: "
   писчике Петре Осипове, 23 лет, из подьяческих детей; "в бывшей Кузнецкого ведомства Малышевой слободе, которая состоит в ведении канцелярии Колывано-Воскресенского горного началства у определенных в той слободе от Кузнецкой канцелярии для смотрения, чтоб потаенного воровства со степных озер соли вывозу и продажи не было у писменных дел"; "
   Глебе Осипове, 10 лет, "писать обучается";
   8) копиист Василий Бархатов, 26 лет;
   9) копиист Афанасий Бархатов, 21 года, в ведомости 1761 г. указано их происхождение "из подьяческих детей";
   10) копиист Иван Шангин, 32 года, из кузнецких подьяческих детей; числился в штате Кузнецкой воеводской канцелярии, но с 1744 г. работал "в бывших Кузнецкого ведомства Малышевой слободе и в Белоярской крепости в судных избах", а затем в канцелярии Колывано-Воскресенкого горного начальства, и хотя указом Сибирской губернской канцелярии от 16 февраля 1754 году "велено ево Шангина взять сюда, но толко ис той канцелярии сюда и поныне не отдан, о чем паки отсудова в Сибирской губернской канцелярии в прежде сочиненных и посланных ведомостях обявлено имянно"; о детях не известно  [29].
   Таким образом, из 11 упомянутых служителей в канцелярии отсутствовали 5, наказаниям подвергнуты также 5. В ведомости 1761 г. указаны уже только реально работающие в Кузнецкой воеводской канцелярии 6 приказных, никакого продвижения по службе у них не произошло ни к 1761 г., ни к 1764 г.
    В 1761 г. о Василии Бархатове сообщалось: "Ныне в канцелярии Колывано-Воскресенского горного началства; во оную… взят… при сыне боярском для переписи необрочных статей, где остался за болезнью и о высылке ево для ведомостей и репортов в Малышеву слободу к соляным целовальникам и ко определенных у вина выборных во упомянутую канцелярию представлено, но толко на то еще указу не получено". В апреле 1761 г. такой указ был получен - в итоге, по указу и по определению Колывано-Воскресенской канцелярии горного начальства и по рапорту из Кузнецкой воеводской канцелярии "об отсылке в Малышевскую слободу к выборным к целовалникам для записи прихода и росхода подьяческого сына Василья Бархатова велено копеиста Бархатова… для изображенной в репорте надобности отослать"  [30].
   По происхождению среди кузнецких подьячих преобладают выходцы "из подьяческих детей" - 7 человек из 11; 1 - из шляхетства, 1 - из унтер-офицерских детей, 1 - из солдатских детей, 1 - из казачьих детей. Применительно к Кузнецку можно говорить о складывании здесь потомственных подьяческих династий Осиповых и Бархатовых.
   По возрастному составу преобладают приказные не старше 35 лет - 10 человек, из них 2 писчиков - в возрасте от 20 до 25 лет, 6 копиистов из 8 - в возрасте от 20 до 30 лет, подканцеляристу 26 лет и подьячему "с приписью" - 44 года. В целом, возрастные группы соответствуют иерархии должностного деления. Большинство приказных, 8 человек, начали службу в возрасте до 20 лет.
   Сопоставим эти данные с близкой по времени ведомостью Илимской воеводской канцелярии, датированной мартом 1756 г. Илимская ведомость была составлена на основании сенатского указа от 4 октября 1755 г., 2-го пункта, и показывала "сколко по Илимской воевоцкой канцелярии находится при делах приказных служителей и кто имяны и ис каких чинов и по разбору Илимской воевоцкой канцелярии из оных в число определенное по тому указу к тем приказным делам кто ж имяны определены: и за какою негодностию оные быт у тех приказных дел не способны и при них сколко ж мужеска полу детей"  [31]. Вся ведомость разграфлена на 6 колонок: 1) "при Илимской воевоцкой канцелярии оставлены у дел", 2) "лета", 3) "за какими случаи быт у дел не можно", 4) "лета", 5) "при них мужеска полу дети в приказных чинах еще не способны", 6) "лета".
   В ведомости перечисляются подканцеляристы:
   1) Петр Бутаков, 34 лет, "из илимских казаков, определен к делам в 747 году…у него дети Прокопей, который грамоте читать обучен, а ныне обучается писать, Дмитрей, 4 года";
   2) Степан Бутаков, 30 лет, "находится у дел с 750 году…, мужеска полу детей не имеет";
   3) Егор Буланов, 21 год, "из казачьих детей, определен к делам с 751 году…, у него малолетные дети Илья, 4 года, Егор, 2 года";
   4) Фадей Сизых, 31 год, "из илимских казаков, к делам определен с 752 году…, у него дети Василей, в грамоте читать обучен, а ныне обучается писать", 14 лет, Семен, 1 год;
   5) Василий Анцыферов, 32 года, "из илимских казаков, к делам определен с 750 году…, у него сын Афонасий", 1 год;
   Копиисты:
   1) Петр Завьялов, 30 лет, "ис подьяческих детей, а по нынешней Генеральной ревизии положен в подушной оклад, находится при делах с 744 по определению Илимской воеводской канцелярии, а 747 годов по указу из Иркуцкой канцелярии…, у него сын Федор", 7 лет;
   2) Иван Корелин, 14 лет, "ис казачьих детей, определен к делам сего 756 году генваря 12 дня";
   Писчики:
   1) "из неверстанных сын боярских" Иван Литвинцев, 16 лет,
   2) Никифор Сенотрусов, 18 лет;
   3) Дмитрий Балашов "из казачьих детей", все трое бездетные.
   Среди "неспособных к продолжению службы":
   1) канцелярист Дмитрий Верещагин, 50 лет, "лейб гвардии из салдатских детей при делах находится с 729 году, определен в Москве государственною Камор коллегиею, а в Илимскую воевоцкую канцелярию прислан к делам в 754 году;…у него сын Иван 9 лет, которой находится в Санкт Петербурге, а ныне жив ли о том он Верещагин за неполучением писем не известен";
   2) канцелярист Илья Тимофеев, 46 лет, "из дворцовых детей, при делах находится с 728 году, определен к делам в Москве во учрежденной Главной дворцовой канцелярии, а в Илимскую воеводскую канцелярию прислан к делам в 754 году; …о бытии ему на своем пропитании по поданной от него челобитной представлено Сибирской губернии города Иркуцка в канцелярию доношением …июля 8 числа 755 году, он же Тимофеев послан в Иркуцк в канцелярию ревизии щетов со щетами, где поныне находится", бездетный;
   3) "за подканцеляриста" Степан Сабуров, 57 лет, "ис крестьян положенных по прежней переписи и нынешней ревизии в подушной оклад, находится при делах с 732 году по определению из Илимской воеводской канцелярии;… у него сын Михаил, 25 лет, "положен же в подушной оклад и платит подушные денги, в грамоте читат и писат обучен, токмо за положением в подушном окладе в приказные служители не произведен";
   4) копиист Иван Трифонов, 54 лет, "ис подьяческих детей, к делам определен в Москве в главной дворцовой канцелярии в 730 году, а в Илимскую воевоцкую канцелярию прислан к делам в 749 году; бездетный.
   Итого, 14 подьячих, из них 10 годных к службе (4 подканцеляриста, 3 копииста, 3 писчика), 4 - представленных к отставке (2 канцеляриста, 1 "за подканцеляриста", 1 копиист). Основанием для представления к отставке во всех случаях является плохое здоровье и преклонный (по меркам того времени) возраст приказных служителей.
   По возрастному составу большинство служащих - в возрасте от 15 до 35 лет, в том числе писчикам - от 15 до 19 лет, двум из трех копиистов - от 15 до 30 лет; из шести подканцеляристов пятерым - от 20 до 35 лет; оба из наличных канцеляристов - в возрасте от 46 до 50 лет; такое распределение представляется равномерным.
   Большинство, 9 человек из 14, начало службу в возрасте от 14 до 25 лет; один человек вступил в службу в возрасте 33 лет.
   Среди илимских подьячих преобладают выходцы из сибирских служилых - 9 человек; потомственных подьячих только двое, в том числе - один прислан из центральных учреждений. Всего из Европейской России в Илимск были переведены 3 чел. Сопоставление данных по Илимской канцелярии с информацией о кузнецких подьячих в целом согласуется с выводом о заметном отставании процесса бюрократизации и формирования местных подьяческих кадров в Восточной Сибири. Показательно, что положенные в подушный оклад "за подканцеляриста" Степан Сабуров и копиист Петр Завьялов продолжали службу в Илимской канцелярии вплоть до очередного "разбора", начатого правительством.
   Продолжительность пребывания в одной должности в 1758 г. для кузнецких писчиков составила от 6 до 10 лет, для копиистов - 2 человека от 6 до 10 лет, 3 человека от 11 до 15 лет; для подканцеляриста (с перерывом) - 3 года, для подьячего "с приписью" - 3 года. Учитывая, что до 1764 г. повышений в должности не производилось, к этим данным можно прибавить еще 6 лет.
   Сравнив эти показатели с данными о подьячих Илимской воеводской канцелярии за 1722-1756 гг., получим, что во 2-й трети XVIII в. большинство писчиков (10 из 103) пребывало в этой должности не более 5 лет, 15 человек из 25 служили копиистами также не более 5 лет, 11 из 17 подканцеляристов - в том же временном интервале. О канцеляристах есть достоверные данные только на 3-х человек, и все они пребывали в свой должности до 5 лет.
   Общий срок выслуги последнего чина для илимских копиистов составлял до 5 лет, для 9 из 11 подканцеляристов (о чем можно судить достоверно) - до 10 лет, для 3 из 5 канцеляристов - также до 10 лет. В целом, это свидетельствует о довольно высокой мобильности сибирских приказных служителей в должностной иерархии. Однако для Западной Сибири, где приказных было больше, можно отметить замедление скорости выслуги чинов с конца 1750-х гг.
   Насколько изменилась ситуация в местных учреждениях Западной и Восточной Сибири в последующие десятилетия, можно отчасти судить по данным формулярных списков Якутской и Верхотурской воеводских канцелярий конца 1760-х - начала 1770-х гг.
   В соответствии с сенатским указом от 31 января 1764 г. "О присылке в Сенат из всех присутственных мест послужных списков чиновников через каждые полгода по приложенной форме" и с указом от 13 марта 1769 г. о составлении ведомостей о приказных служителях и их детях, в Якутской воеводской канцелярии в декабре 1771 г. была составлена "Ведомость… о находящихся во оной у дел и не у дел тако ж об отставных приказных служителях…". Ведомость (формулярный список) включала в себя 10 граф и требовала указать чин, возраст, происхождение, количество крепостных м.п., время вступления в службу, порядок ее прохождения, случаи наказания по службе, годность к продолжению службы, а также количество детей и место их обучения и пребывания  [32].
   Отдельная графа о включении в подушный оклад появилась в связи с сенатским указом от 13 апреля 1771 г. "О неопределении податных людей в статскую службу", который предписывал, "чтобы в ведомостях приводились подробные сведения о тех служащих, которые вышли из податных сословий, а также о том, платят ли они подушный оклад"  [33]. По справедливому замечанию М.Ф. Румянцевой, из перечня граф в формулярных списков видно, каким аспектам уделялось внимание при учете чиновничества  [34].
   Среди 14 якутских приказных в 1771 г. положенных в подушный оклад не оказалось, 4 человека были в "штрафах и наказаниях", 2 человека считались не достойными повышения в чинах  [35].
   При всех трудностях приказной работы и суровости наказаний, срок выслуги чинов вырос. Исключая время прохождения казачьей службы (а из 17 якутских приказных, указанных в ведомостях за 1769-1775 гг., 10 были выходцами из казаков и 7 - из подьяческих детей); срок выслуги чина подканцеляриста составил для 3 человек из 4 - от 6 до 20 лет; срок выслуги чина подканцеляриста для 4 человек из 5 - от 6 до 15 лет.
   Продолжительность пребывания в должности для 11 из 14 копиистов составила от 6 до 20 лет, для 5 из 6 канцеляристов - от 6 до 20 лет. Только пребывание в должности подканцеляриста оказалось сравнительно непродолжительным - до 5 лет для 7 человек из 9 (но при этом канцелярист Тимофей Климовской служил в этой должности более 20 лет!). Возраст вступления в службу для подавляющего большинства - 13 человек - был достаточно ранним, от 14 до 16 лет.
   Похожим образом обстояли дела в Верхотурской канцелярии. Из указанных в 1772 г. 14 канцелярских служителей четверо копиистов и писчик были в возрасте от 15 до 25 лет, три подканцеляриста - от 20 до 35 лет, три канцеляриста - от 26 до 30 лет и один канцелярист - старше 50 лет. Если объединить сведения обо всех приказных в ведомостях за 1772-1773 гг., включая отставных, то можно заключить, что подавляющее большинство, 14 человек из 18, начали службу в возрасте от 12 до 20 лет. Продолжительность пребывания в должности писчика составляла не более 5 лет во всех известных случаях (всего писчиками служило 6 человек); однако для 5 из 12 копиистов этот срок уже превысил 6 лет. Постепенное увеличение срока службы в должности копииста объясняет, почему в ведомости 1772 г. пятерым указанным канцеляристам для выслуги этого последнего чина потребовалось от 6 до 20 лет!
   Столь продолжительный срок службы нельзя объяснить "податным" или "служилым" происхождением - в отличие от слабо заселенной Восточной Сибири, в Западной Сибири было достаточное количество потомственных приказных кадров. В той же ведомости 1772 г. сообщается, что среди всех служащих "подьяческих детей… 13 человек и все оные не ис положенных в подушный оклад и подушных денег не платят"  [36].
   С одной стороны, правительство старалось не допускать проникновения выходцев из непривилегированных сословий на высшие ступени служебной иерархии, которые открывали путь в личное и даже потомственное дворянство, с другой - сами приказные не желали сливаться и даже хоть сколько-нибудь походить на представителей податных сословий. В этом случае можно говорить о столкновении сословной политики абсолютистского государства с зачатками сословно-правовых представлений низшего слоя канцелярских служащих.
   Государство, безусловно, одерживало победу, постепенно превращая приказной мир в своеобразную касту с корпоративной психологией. Ускорению этого процесса способствовало проведение губернской реформы 1775 г., приведшей к созданию разветвленной сети местных учреждений и резкому увеличению численности чиновников. М. Румянцева пишет, что в последней трети XVIII в. "сформировался новый тип чиновника - выходца из разночинцев или податных сословий по социальному происхождению и маргинала по своей социальной сущности". Исследовательница приходит к заключению: "Такой "маргинальный" тип чиновника - явление исключительно российское. Оно могло возникнуть лишь в специфических российских условиях целенаправленного формирования и длительной консервации сословного деления общества"  [37].
   Вместе с тем, вынужденный характер канцелярской службы (при отсутствии реальной перспективы быстрого продвижения по службе) мало способствовал превращению канцеляристов в деятельных и толковых исполнителей и подменял рациональное бюрократическое управление запутанной канцелярской волокитой и бесконечными злоупотреблениями.


  [1]  Рафиенко Л.С. Управление Сибирью в 20-80-х гг. XVIII в. Дис. …канд. ист. наук. Новосибирск, 1968; Емельянов Н.Ф. Военно-административный аппарат Сибири в первой четверти XVIII в. и средства по его содержанию. // Из истории Сибири. Вып.3. Томск, 1971. С. 30-40; Троицкий С.М. Сибирская администрация в середине XVIII в. // Вопросы истории досоветского периода (Бахрушинские чтения 1969 г.). Новосибирск, 1973. С. 300-323; Быконя Г.Ф. Русское неподатное население восточной Сибири в XVIII - начале XIX вв. Формирование военно-бюрократического дворянства. Красноярск, 1985; Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII - 1-й половины XIX в. Атореф. дисс. …канд. ист. наук. Новосибирск, 1997; Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII в.: структура и состав государственного аппарата. Москва-Новосибирск, 2003.
  [2]  Акишин М. Указ. соч. С. 111-125, 205-222, 365-381.
  [3]  Там же. С. 222.
  [4]  Демидова Н. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987. С. 35.
  [5]  Медушевский А.Н. Развитие аппарата управления России в 1-й четверти XVIII в. // История СССР. 1983. № 6. С. 140-141.
  [6]  Емельянов Н.Ф. Указ. соч. С. 40.
  [7]  Акишин М.О. Указ. соч. С. 125.
  [8]  РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-4.
  [9]  РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-17; Д.172. Л. 1 -4; Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 9 об.; Ф. 1025. Оп. 1. Д. 24. Л. 3-3 об.
  [10]  В данном случае учитывается также служивший в Илимске в 1740 г. "за подканцеляриста" Яков Бекетов, произведенный в 1741 г. в канцеляристы.
  [11]  Сведения о копиистах дополнены данными из формулярных списков Верхотурской канцелярии за 1772 г. и Кузнецкой канцелярии за 1758 г., где сообщается о 3-х копиистах, служивших в 1740-1741 гг. в Верхотурье, и о Дмитрии Годлевском, служившем копиистом в Кузнецке тогда же. См.: РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 241. Л. 1-15об.; Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-29. В копии указа губернской канцелярии от 4 марта 1741 г. данных о копиистах Верхотурья и Кузнецка нет.
  [12]  Троицкий С.М. Сибирская администрация в середине XVIII в. // Вопросы истории Сибири досоветского периода (Бахрушинские чтения, 1969). Новосибирск, 1973.
  [13]  РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 121. Л. 1-4 об.; Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 3-4.
  [14]  РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 12-17.; Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-29.
  [15]  Троицкий С.М. Указ. соч. С. 311.
  [16]  Там же.
  [17]  РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-17; Д. 172. Л. 1-4.
  [18]  ПСЗ. Т. 17. № 12723.; Готье Ю.В. История областного управления от Петра I до Екатерины II. Т. 1. М., 1913. С. 262.
  [19]  Акишин М.О. Указ. соч. С. 369.
  [20]  РГАДА. Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 3 об.
  [21]  ПСЗ. Т.19. № 13577. Румянцева М.Ф. Государственная служба в период становления Российской империи. // Архипова Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной службы в России XVIII-XX вв. М. 1999. С. 23.
  [22]  Сборник РИО. Т. 4. С. 144.
  [23]  Там же.
  [24]  ПСЗ. Т. 17. № 12465.
  [25]  ПСЗ.Т. 17. № 12524; Быконя Г.Ф. Указ. соч. С. 97.
  [26]  ПСЗ.Т. 17. № 12465.
  [27]  Румянцева М.Ф. Указ. соч.. С. 41.
  [28]  РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д.419. Л. 22.
  [29]  РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-28 об., 34.
  [30]  РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 39.
  [31]  РГАДА. Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 16.
  [32]  РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 12-17 об.
  [33]  ПСЗ. Т. 19. № 13577.
  [34]  Румянцева М.Ф. Указ. соч. С. 42.
  [35]  РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 15 об.-16.
  [36]  РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 241. Л. 1-15 об.
  [37]  Румянцева М.Ф. Указ. соч. С. 93.

Hosted by uCoz