Новости
Источники
Исследования
О проекте
Ссылки
@ Почта
Предисловие
Раев Д.В., Резун Д.Я. О посылке иноземцев в Сибирь в 1635 г.
Ананьев Д.А. Приказные служители воеводских канцелярий
Мамсик Т.С. Поволжье и Приобье
Шерстова Л.И. Русские и аборигены
Комлева Е.В. Приенисейские города
Ивонин А.Р. Смертность в Западной Сибири
Туманик А.Г. Профессиональные архитекторы
Оплаканская Р.В. Землячества поляков
Туманик Е.Н. "Живописный альбом" Гектора Бильдзукевича
Карих Е.В. Этнокультурное взаимодействие на Тобольском Севере
Шиловский М.В. Роль каторги и ссылки
Ноздрин Г.А. Село Бердское
Шайдуров В.Н. Семейно-брачные отношения немцев
Ус Л.Б. Деятельность Комитета Сибирской железной дороги
Кириллов А.К. Крестьянское налогообложение
Глазунов Д.А. Влияние переселения на правовую культуру
Список сокращений
|
Ананьев Д.А.
Приказные служители воеводских канцелярий Сибири (XVIII в.): численность и состав.
XVIII в. стал временем ускоренной модернизации и бюрократизации системы управления в России, что было частью всеобъемлющих преобразований, направленных на укрепление абсолютистского государства. Одним из критериев успешности процесса бюрократизации справедливо считается расширение слоя профессиональных служащих, специализирующихся в сфере государственного управления и получающих за свою службу денежное жалованье. Модернизация административной системы в указанный период охватывала все уровни - от центрального до местного. Особенности бюрократизации местного управления Сибири в XVIII в. рассматриваются в работах Л. Рафиенко, С. Троицкого, Г. Быкони, М. Акишина, В. Зубова и др. [1] Анализируя состав и деятельность сибирских чиновников, историки уделили преимущественное внимание высшему слою администраторов, занимавших классные должности, включенные в Табель о рангах 1722 г. Малоизученным остается низший слой государственных служащих - канцелярских (приказных) служителей, занимавших должности канцеляристов, подканцеляристов, копиистов и писчиков и обеспечивавших ведение делопроизводства местных учреждений.
Впервые общую оценку личного состава, порядка и принципов прохождения службы и оплаты труда сибирских канцеляристов дал М. Акишин в своем новейшем исследовании по истории управления Сибири [2]. В целом можно поддержать вывод историка о том, что формирование низшего слоя чиновников в Сибири в течение всего XVIII в. шло в направлении, определенном законодательством и социальной политикой Петра I. Такой вывод соответствует основной целевой установке исследователя - показать поступательный характер бюрократизации местного управления в эпоху модернизации российской государственности.
Однако в данной ситуации важно выявить особенности конкретного исторического процесса с его изменчивой динамикой и противоречивыми факторами, избегая простого подчинения теоретическим моделям. Изучая изменения личного состава приказных служителей воеводских канцелярий Сибири (аппарат которых играл ключевую роль в местном управлении на уездном уровне), можно проверить другой важный вывод М.Акишина, полагающего, что в 1730-1770-х гг. "была облегчена выслуга классных чинов для представителей этого слоя, что усилило процесс слияния руководителей учреждений и их технического персонала в единую бюрократическую касту" [3].
Канцелярские служители воеводских канцелярий были прямыми потомками подьячих приказных изб, существовавших в Сибири до проведения губернской реформы 1711 г. По квалификационному делению канцеляристы, подканцеляристы и копиисты соответствовали подьячим старшей, средней и младшей статей. Окончательное переименование этой группы приказных людей произошло с изданием "Генерального регламента" 1720 г. К началу XVIII в. общая численность подьячих в приказных избах Сибири составляла, по подсчетам Н. Демидовой, 118 чел [4]. Сибирские подьячие были в большинстве своем выходцами из приборных служилых, но во время "разборов" конца века их не исключали из приказной службы за непотомственное подьяческое происхождение, поскольку заменить их было бы просто некем. В ходе разбора 1698/99 гг. главой Сибирского приказа А. Виниусом было предложено отставлять тех подьячих, "которые явятся пьяницы и в приказ ходят мало, и никаких дел не делают и делать не мыслят". В итоге впервые за все время число сибирских подьячих уменьшилось со 137 до 111 чел.
В первое десятилетие XVIII в. численность подьяческой группы продолжала возрастать, но с 1712 г. начался набор подьячих в армию, что затронуло и сибирских приказных людей. По оценке А. Медушевского, в Сибирской губернии было оставлено лишь около половины подьячих, хотя исследователь приводит данные лишь о количественном составе приказных Вятки, Соли Камской, Кунгура, Чердыни и Яренска, входивших в то время в состав Сибирской губернии. Вполне возможно, из слабо заселенных собственно сибирских территорий набор был меньше. Впрочем, из "Ведомости о чинах гражданских", составленной во время разработки штатов 1715 г., следует, что в том же 1715 г. во всей Сибирской губернии служило 184 чиновника и канцелярских служителей [5]. Можно предположить, что за вычетом губернатора, судей, ландрихтеров, комиссаров и прочих "управителей", число подьячих будет близким к тому, что было до "разбора" 1698/99 гг.
Спустя десятилетие, в 1726 г., в воеводских и управительских канцеляриях Сибири, по данным губернской канцелярии, служило 142 приказных служителя, в том числе 30 канцеляристов, 16 подканцеляристов и 26 копиистов. Из них 52 чел. - в городах и дистриктах Тобольской провинции, 90 чел. - в городах Енисейской и Иркутской провинций [6]. Общее число приказных служителей в Сибири составляло более 230 чел., но более 50 % из них были заняты в многочисленных учреждениях, возникших в ходе провинциальной реформы 1719 г. [7]. В 1726-1727 гг. большинство этих органов было упразднено, а их функции переданы провинциальным и воеводским канцеляриям. Упрощение системы местного управления неизбежно должно было привести к сосредоточению основной массы приказных служителей в органах воеводского управления.
Источниками сведений о количественном составе приказных служителей Сибири в середине XVIII в. служат сводные данные, имевшиеся в распоряжении Сибирской губернской канцелярии, а также справки и ведомости о приказных Енисейской провинциальной и Красноярской воеводской канцелярий, составленные в этих учреждениях на основе указа губернской канцелярии от 4 марта 1741 г. Сведения о сибирских подьячих также можно почерпнуть из материалов переписи чиновников 1755-1756 гг. и дополнить делопроизводственными материалами местных учреждений.
Указ губернской канцелярии о "разборе" подьячих в провинциальной и воеводских канцеляриях от 4 марта 1741 г. был вызван к жизни "доношением" в Сибирский приказ майора Орлова. Орлов был определен в Сибирь во главе специальной комиссии "для свидетельства щетов" и жаловался на отсутствие в его распоряжении достаточного числа приказных служителей. В копии указа, обнаруженной фонде Енисейской провинциальной канцелярии, содержатся сводные данные о числе подьячих в городах и дистриктах Тобольской провинции, а также требование к воеводам, служившим в городах Енисейской провинции, не только предоставить соответствующую информацию, но и попутно рассмотреть приказных служителей и определить достойных "ис подканцеляристов в канцеляристы, ис копеистов в подканцеляристы, ис пищиков в копеисты" [8]. По данным губернской канцелярии, всего в 1740-41 гг. в Тобольской провинции было:
" в самой канцелярии - 38 служителей,
" в комиссии Орлова - 11 служителей,
" в комиссии Взимкова "для сочинения о соли щетов" - 12 служителей,
" в Тюмени, Туринске, Верхотурье, Таре, Кузнецке, Томске, Тобольском подгородном, Ялуторовском, Ишимском и Краснослободском дистриктах - 95 служителей,
" в Пелыме, Нартыме, Березове, Сургуте - 11 служителей.
По ведомостям в Енисейске - 23, Красноярске - 10. По ведомости Илимской воеводской канцелярии 1756 г. о приказных за 1722-1755 гг., в 1740-1741 гг. в ней служило 13 приказных. По данным Иркутской провинциальной канцелярии, в ней трудилось 7 чел. Итого, по неполным данным, в Сибири находилось не менее 220 канцелярских служителей. Более половины из них (134 чел.) - в провинциальных и воеводских канцеляриях [9].
По квалификационному составу среди всех подьячих есть данные о 36 канцеляристах, 42 подканцеляристах [10], 52 копиистах [11], 38 писчиках.
Данные о происхождении подьячих очень скудны: 6 человек - "из подьяческих детей" (3 - в Енисейске, 3 - в Верхотурье), 19 человек - "из казачьих детей" (15 - в Енисейске и 4 - в Красноярске), 7 человек - из податных сословий (6 - в Тобольске, писчик Степан Сабуров - в Илимске).
В целом, эти данные позволяют говорить о сохранении к середине XVIII в. основных тенденций в формировании подьяческой группы в Сибири, отмеченных исследователями предшествующего столетия. Имеющиеся данные о происхождении подьячих показывают значительную долю выходцев из приборных служилых (19 человек из 32) и заметное число выходцев из податных сословий. Сохраняется преобладание высшей и низшей групп квалификационного деления (канцеляристов и копиистов с писчиками, соответствовавших прежним старым и молодым подьячим), в то время как подканцеляристы, подобно своим предшественникам - подьячим средней статьи, в явном меньшинстве (126 против 42), что объясняется поздним выделением этого квалификационного слоя. Вместе с тем, можно отметить некоторое замедление роста численности приказных служителей, что снижало вероятность заполнения канцелярских должностей исключительно потомственными подьяческими кадрами.
В 1754-1756 гг. Сибирская губерния приняла участие в переписи чиновников, проводившейся в общероссийском масштабе. В ходе переписи в Герольдмейстерскую контору Сената поступали "сказки" и ведомости со списками чиновников в классных чинах и канцелярских служителей. С. Троицкому удалось обнаружить 161 "сказку" приказных, на основании которых были получены данные о численности и происхождении подьячих воеводских канцелярий Верхотурья, Енисейска, Илимска, Красноярска, Нарыма, Пелыма, Селенгинска, Сургута, Тары, Томска, Туринска и Тюмени по состоянию на 1754 г. [12].
Следует оговориться, что данные, полученные С. Троицким, в ряде случаев отличны от тех, что содержатся в ведомостях, составленных в самих воеводских канцеляриях. Так, если С. Троицкий сообщает о 19 подьячих, служивших в Илимской воеводской канцелярии, то в ведомости, составленной в самой канцелярии, сообщается о 15 подьячих, служивших в 1754 г. По данным С. Троицкого, в Верхотурской воеводской канцелярии служило в 1754 г. 15 приказных, в то время как в донесении Верхотурской канцелярии говорится лишь о 7 чел., служивших в ней в 1754-1755 гг. Возможно, С. Троицкий объединил подьячих воеводской канцелярии с подьячими Верхотурской таможни (в 1754 г. среди них было 9 копиистов, в том числе 5 чел. из подьяческих детей, 1 - из положенных в подушный оклад казачьих детей), что составило бы 16 человек, то есть больше, чем у С. Троицкого [13].
Кроме того, к общему числу сибирских подьячих необходимо добавить семерых служителей Кузнецкой воеводской канцелярии и трех служителей Якутской канцелярии, информация о которых содержится в формулярных списках 1758 и 1769 гг. [14]. Таким образом, в 1754 г. в Сибири служило не менее 170 подьячих. Если учесть, что здесь не приводятся данных о служителях губернской канцелярии и других местных органов, то можно предположить, что в 1740-1750-х гг. численность низшего звена аппарата управления оставалась примерно одинаковой.
Фрагментарность сохранившихся источников не позволяет дать полную картину должностного состава сибирских подьячих в середине 1750-х гг. Из числа подьячих Якутска, Илимска, Кузнецка и Верхотурья известно о существовании 7 канцеляристов, 9 подканцеляристов, 13 копиистов, 2 писчиков - что соответствует типичному соотношению этих групп.
Важные дополнения можно сделать к выводам С. Троицкого о происхождении сибирских подьячих. По данным историка, 75 чел. (более 46 %) были потомками приказных людей, 60 чел. (ок. 37%) - из приборных казаков, в том числе 10 записаны в подушный оклад; из крестьян и посадских людей - 10 чел.; из солдатских детей - 7 чел. Тогда же в Кузнецкой воеводской канцелярии потомственными подьячими были А. Кузинский, С. Старченков, С. Осипов и И. Шангин; А. Шубин - из солдатских детей, И. Смолянинов - из унтер-офицерских детей. В Якутске служил потомственный подьячий П. Дохторов и выходцы из казаков О. Остренин и Л.Сыромятников. Трое потомственных подьячих служили в Верхотурской воеводской канцелярии, пятеро - в Верхотурской таможне. Уточняя подсчеты С. Троицкого, приходим к заключению, что общее число выходцев "из подьяческих детей" среди сибирских приказных составляло не менее 88 чел., из казаков - 62, из солдат - 8 . К 8 подьячим в графе "прочие" следует добавить унтер-офицерского сына И. Смолянинова. Кузнецкий копиист, а в скором будущем подьячий с приписью, Д. Годлевский был представителем "шляхетства", что опровергает категоричный вывод С. Троицкого о том, что "в отличие от европейской части страны, в Сибири среди канцелярских служителей не было дворян" [15].
Верно наблюдение историка, что в середине XVIII в. руководство в Сибири по-прежнему "в значительных размерах использовало для работы в канцеляриях "служилых казаков" [16]. С одной стороны, правительство боролось с привлечением представителей податного населения к приказной службе, с другой - для "выключения" из казачьей службы было достаточно указа из воеводской канцелярии, что и открывало путь в канцелярские служители тем из казаков, кто был записан в подушный оклад.
Так, в соответствии с упомянутым указом от 4 марта 1741 г., Енисейская провинциальная канцелярия распорядилась перевести казаков Ивана Комарова из "за подканцеляриста" в подканцеляристы и Алексея Бирюлина из писчиков в копиисты, одновременно выключив их из казачьей службы, о чем был послан указ и к казачьему голове Самойлову. В том же 1741 г. в Красноярской воеводской канцелярии служили писчиками казаки Демид Жаров, Илья Кобяков, Роман Омаров и Василий Богомолов [17].
Смирившись с неизбежным участием сибирских казаков в приказной службе, центральная власть сочла недопустимым присутствие в канцелярской среде все большего числа выходцев "из солдатских детей". По сенатскому указу от 14 августа 1766 г. канцеляристов "из солдатских детей" оставляли в статской службе, если они были включены в штат учреждений. Тех же, кто состоял в канцеляриях сверх штата, надлежало немедленно отправить к дивизионным командирам, и впредь определять солдатских детей в канцелярские служители запрещалось [18]. В 1754 г. в Сибири только 8 человек из числа подьячих были "солдатскими детьми" (ок. 5 %). К началу 1790-х гг. только в Тобольском наместничестве их доля возросла до 15 % [19], так что в условиях Сибири полное претворение сенатского указа в жизнь оказалось невозможным.
Более последовательной оказалась борьба центральной власти с теми из подьячих, кто был записан в подушный оклад. По-видимому, по указу от 9 июля 1744 г., требовавшему исключения представителей податных сословий из приказной службы, Илимская воеводская канцелярия распорядилась отставить подканцеляриста Никифора Сенотрусова за то, что "записан в подушный оклад и… за старостью" [20]. Примечательно, что канцелярия привела сразу две причины отставки - формально-юридическую и фактическую невозможность исполнения Сенотрусовым своих обязанностей. В этом проявился двойственный подход власти к источникам комплектования подьяческих кадров в условиях Сибири. Сенатским указом от 13 апреля 1771 г. был подтвержден запрет всем присутственным местам принимать в какие-либо чины людей из податных сословий, но как отмечает М.Румянцева, несмотря на запрет и меры, направленные на его выполнение, выходцев из податных сословий продолжали принимать на государственную службу, как и до издания указа [21].
Охраняя "чистоту" бюрократических кадров от выходцев из податных сословий, правительство одновременно стремилось к ограничению для канцеляристов возможности выслужить классные чины, открывавшие путь к получению личного дворянства. По указу от 31 января 1724 г., такую возможность для выходцев "не из дворян" давало производство в секретарскую должность, которая в "Табели о рангах" соответствовала XII и XIII рангам. В последующие десятилетия права чиновников, выслуживших личное дворянство, были существенно ограничены. Указом от 6 февраля 1758 г. всем протоколистам и регистраторам запрещалось покупать и владеть деревнями [22]. Указ от 23 ноября 1760 г. пошел еще дальше и запретил чиновникам, производимым по штатской службе не из дворян в обер-офицерские чины и не состоящим в действительной военной службе, считаться дворянами и пользоваться дворянскими правами [23]. Продолжением этой тенденции в административном законодательстве стал сенатский указ от 5 сентября 1765 г., установивший 12-летний срок выслуги для получения очередного классного чина коллежскими секретарями, "которые из приказных чинов, а не из дворян" [24].
Для сибирской бюрократии принципы выслуги и заслуги имели большее значение, что объяснялось необходимостью привлечения дополнительных бюрократических кадров. Особым указом от 31 октября 1765 г. для российских чиновников, оказавшихся на службе в Сибири в классных рангах, срок выслуги очередного чина был определен в 6 лет, причем такой порядок чинопроизводства распространялся и на "определяемых из тамошних служилых людей в дворяне и дослужившихся из таковых до обер-офицерства, такоже и секретарей и других канцелярских служителей" [25].
Однако для низших канцелярских чиновников назначение первым классным чином по указу от 5 сентября 1765 г. стало возможным "единственно на ваканции в штатное число", тогда как ожидание "ваканций" могло продлиться многие годы. Далее указом требовалось "впредь с сего времени всем вышеписанным местам отнюдь никого не в штатное число и не в точную от всех дел отставку, також и не теми чинами, к какой точно должности кто определяется, никого не производить, и в Сенат не представлять, для того, что таковых Сенат производить не будет" [26].
По наблюдениям М. Румянцевой, "дифференцированный подход к чиновникам-дворянам и чиновникам-выходцам из других социальных групп предусматривала и такая форма учета чиновничества, как послужные (формулярные) списки" [27]. Формулярные списки составлялись и на канцелярских служителей, и именно этот вид документов служит главным источником сведений о порядке прохождения службы приказными и о том, насколько этот порядок отражал направления административной политики российского абсолютизма.
Обратимся к содержанию самого раннего из известных нам формулярных списков, составленному в Кузнецкой воеводской канцелярии в апреле 1758 г. В черновике рапорта в Сибирскую губернскую канцелярию содержится следующая характеристика документа: "По присланному Ее Императорского Величества указу из Сибирской губернской канцелярии от 12 марта, а в Кузнецке полученному 16 мая прошлого 757 году, велено имеющим в канцеляриях у дел приказным служителям с показанием лет да каких кто чинов и как чинами происходит и у кого сколко мужеска полу детей и сколки лет и чему обучаютца учинить списки и содержать оные в канцеляриях и впред во оных кто когда и куда из сих каким случаем выбудут или во что произведен будет и из чьих детей в приказные определен будет чинить надлежащие отметки, каковые и в Сибирскую губернскую канцелярию по прошествии каждого года в первых числах в два ряда прислать один для посылки в геролдмейстерскую контору, другие для отставки в губернскую канцелярию… и по силе оного… указу о вышеявленных имевшихся в Кузнецкой воевоцкой канцелярии приказных служителей именные списки в два ряда сочинены" [28].
Совершенно очевидно, что речь идет о первой попытке правительства наладить систему регулярного учета чиновничества. Сохранившиеся формулярные списки этой же канцелярии за 1761 и 1764 гг. свидетельствуют, что данное начинание не умерло вскоре после указа 1757 г., но, по-видимому, общее исполнение по всей России оставляло желать лучшего, что и вызвало к жизни известный указ от 31 января 1764 г. о присылке в Сенат формулярных списков каждые полгода.
Список 1758 г. доводил до сведения, что в Кузнецкой канцелярии трудились:
1) подьячий "с приписью" Дмитрий Годлевский; 44 лет, из шляхетства, на службе с 1728 г., одновременно в конной казацкой службе и в канцелярии "за малоимением приказных служителей за копеиста", в 1744-1755 гг. канцеляристом, с декабря 1755 г. - подьячим "с приписью"; дополнительные сведения (в списках 1760-х гг. они были вынесены в отдельные графы): "в делах искуство имеет, находитца добропорядочно, в подозрениях и наказаниях и штрафах… не бывал"; дети Иван, 13 лет, Осип, 8 лет, обучаются письму;
2) подканцелярист Алексей Кузинский, 26 лет, из подьяческих детей, в службу вступил в 1745 г. писчиком, с 1752 - копиист, "за подканцеляриста", с 1753 - подканцелярист, с октября 1754 г. "за ложное на канцеляриста Годлевского показание слова и дела по первому пункту к тому ж и за шумство наказан плетми и за малоимением в Кузнецкой воевоцкой канцелярии приказных служителей написан был за выслуги копеистом и во оном чину служил" по ноябрь 1756 г., когда снова был произведен в подканцеляристы; дети Иван, 7 лет, "грамоте обучается", Дмитрий, 6 лет;
Копиисты:
3) копиист Иван Смолянинов, 31 год, из унтер-офицерских детей, в службу вступил в 1744 г. копиистом; "за ложное показание государева слова и дела по первому пункту от Сибирской губернской канцелярии наказан плетми"; "в делах искуство имеет"; "детей мужеска полу нет"; в канцелярии на момент составления списка не работал - "при бывшем кузнецком воеводе господине ассесоре Грязеве послан в Канцелярию ревизии счетов со счетными выписками для ответов";
4) копиист Андрей Шубин, 29 лет, из солдатских детей, в службу вступил в 1744 г. копиистом; "за ложное показание государева слова и дела наказан плетми"; "к делам непонятен"; "имеется в Кузнецке у следственных дел по челобитью бывшаго в Кузнецке разных зборов откупщика томского купца Василя Мелникова сибирского гарнизона пехотного баталиона при капитане Нестерове"; детей нет;
5) копиист Семен Пушкарев, 20 лет, из казачьих детей, в службе с 1751 г. копиистом в Туринской воеводской канцелярии, с 1754 г. в Сибирском соляном комиссарстве, с 1757 - в Кузнецке; в феврале 1757 г. в Сибирской губернской канцелярии "за ложное показание государева дела по второму пункту Сибирского соляного комиссарства на присутствующего господина коллежского советника Семена Кублицкого и камисара Семена Фефилова наказан плетми"; "детей мужеска пола нет";
6) копиист Степан Старченков, 26 лет, из подьяческих детей, в службе с 1752 г., с 1753 г. в Кузнецкой воеводской канцелярии копиистом; "болен щекою"; "за ложное показание государева слова и дела по первому пункту от Сибирской губернской канцелярии наказан плетми"; "бездетной"; в канцелярии в 1758 г. не работал - "ныне имеетца Кузнецкого ведомства в Мунчацком станце в судной избе у исправления писменых дел";
7) писчик Семен Осипов, 25 лет, из подьяческих детей, вступил в службу в 1750 г., сообщается также о его братьях:
" писчике Петре Осипове, 23 лет, из подьяческих детей; "в бывшей Кузнецкого ведомства Малышевой слободе, которая состоит в ведении канцелярии Колывано-Воскресенского горного началства у определенных в той слободе от Кузнецкой канцелярии для смотрения, чтоб потаенного воровства со степных озер соли вывозу и продажи не было у писменных дел";
" Глебе Осипове, 10 лет, "писать обучается";
8) копиист Василий Бархатов, 26 лет;
9) копиист Афанасий Бархатов, 21 года, в ведомости 1761 г. указано их происхождение "из подьяческих детей";
10) копиист Иван Шангин, 32 года, из кузнецких подьяческих детей; числился в штате Кузнецкой воеводской канцелярии, но с 1744 г. работал "в бывших Кузнецкого ведомства Малышевой слободе и в Белоярской крепости в судных избах", а затем в канцелярии Колывано-Воскресенкого горного начальства, и хотя указом Сибирской губернской канцелярии от 16 февраля 1754 году "велено ево Шангина взять сюда, но толко ис той канцелярии сюда и поныне не отдан, о чем паки отсудова в Сибирской губернской канцелярии в прежде сочиненных и посланных ведомостях обявлено имянно"; о детях не известно [29].
Таким образом, из 11 упомянутых служителей в канцелярии отсутствовали 5, наказаниям подвергнуты также 5. В ведомости 1761 г. указаны уже только реально работающие в Кузнецкой воеводской канцелярии 6 приказных, никакого продвижения по службе у них не произошло ни к 1761 г., ни к 1764 г.
В 1761 г. о Василии Бархатове сообщалось: "Ныне в канцелярии Колывано-Воскресенского горного началства; во оную… взят… при сыне боярском для переписи необрочных статей, где остался за болезнью и о высылке ево для ведомостей и репортов в Малышеву слободу к соляным целовальникам и ко определенных у вина выборных во упомянутую канцелярию представлено, но толко на то еще указу не получено". В апреле 1761 г. такой указ был получен - в итоге, по указу и по определению Колывано-Воскресенской канцелярии горного начальства и по рапорту из Кузнецкой воеводской канцелярии "об отсылке в Малышевскую слободу к выборным к целовалникам для записи прихода и росхода подьяческого сына Василья Бархатова велено копеиста Бархатова… для изображенной в репорте надобности отослать" [30].
По происхождению среди кузнецких подьячих преобладают выходцы "из подьяческих детей" - 7 человек из 11; 1 - из шляхетства, 1 - из унтер-офицерских детей, 1 - из солдатских детей, 1 - из казачьих детей. Применительно к Кузнецку можно говорить о складывании здесь потомственных подьяческих династий Осиповых и Бархатовых.
По возрастному составу преобладают приказные не старше 35 лет - 10 человек, из них 2 писчиков - в возрасте от 20 до 25 лет, 6 копиистов из 8 - в возрасте от 20 до 30 лет, подканцеляристу 26 лет и подьячему "с приписью" - 44 года. В целом, возрастные группы соответствуют иерархии должностного деления. Большинство приказных, 8 человек, начали службу в возрасте до 20 лет.
Сопоставим эти данные с близкой по времени ведомостью Илимской воеводской канцелярии, датированной мартом 1756 г. Илимская ведомость была составлена на основании сенатского указа от 4 октября 1755 г., 2-го пункта, и показывала "сколко по Илимской воевоцкой канцелярии находится при делах приказных служителей и кто имяны и ис каких чинов и по разбору Илимской воевоцкой канцелярии из оных в число определенное по тому указу к тем приказным делам кто ж имяны определены: и за какою негодностию оные быт у тех приказных дел не способны и при них сколко ж мужеска полу детей" [31]. Вся ведомость разграфлена на 6 колонок: 1) "при Илимской воевоцкой канцелярии оставлены у дел", 2) "лета", 3) "за какими случаи быт у дел не можно", 4) "лета", 5) "при них мужеска полу дети в приказных чинах еще не способны", 6) "лета".
В ведомости перечисляются подканцеляристы:
1) Петр Бутаков, 34 лет, "из илимских казаков, определен к делам в 747 году…у него дети Прокопей, который грамоте читать обучен, а ныне обучается писать, Дмитрей, 4 года";
2) Степан Бутаков, 30 лет, "находится у дел с 750 году…, мужеска полу детей не имеет";
3) Егор Буланов, 21 год, "из казачьих детей, определен к делам с 751 году…, у него малолетные дети Илья, 4 года, Егор, 2 года";
4) Фадей Сизых, 31 год, "из илимских казаков, к делам определен с 752 году…, у него дети Василей, в грамоте читать обучен, а ныне обучается писать", 14 лет, Семен, 1 год;
5) Василий Анцыферов, 32 года, "из илимских казаков, к делам определен с 750 году…, у него сын Афонасий", 1 год;
Копиисты:
1) Петр Завьялов, 30 лет, "ис подьяческих детей, а по нынешней Генеральной ревизии положен в подушной оклад, находится при делах с 744 по определению Илимской воеводской канцелярии, а 747 годов по указу из Иркуцкой канцелярии…, у него сын Федор", 7 лет;
2) Иван Корелин, 14 лет, "ис казачьих детей, определен к делам сего 756 году генваря 12 дня";
Писчики:
1) "из неверстанных сын боярских" Иван Литвинцев, 16 лет,
2) Никифор Сенотрусов, 18 лет;
3) Дмитрий Балашов "из казачьих детей", все трое бездетные.
Среди "неспособных к продолжению службы":
1) канцелярист Дмитрий Верещагин, 50 лет, "лейб гвардии из салдатских детей при делах находится с 729 году, определен в Москве государственною Камор коллегиею, а в Илимскую воевоцкую канцелярию прислан к делам в 754 году;…у него сын Иван 9 лет, которой находится в Санкт Петербурге, а ныне жив ли о том он Верещагин за неполучением писем не известен";
2) канцелярист Илья Тимофеев, 46 лет, "из дворцовых детей, при делах находится с 728 году, определен к делам в Москве во учрежденной Главной дворцовой канцелярии, а в Илимскую воеводскую канцелярию прислан к делам в 754 году; …о бытии ему на своем пропитании по поданной от него челобитной представлено Сибирской губернии города Иркуцка в канцелярию доношением …июля 8 числа 755 году, он же Тимофеев послан в Иркуцк в канцелярию ревизии щетов со щетами, где поныне находится", бездетный;
3) "за подканцеляриста" Степан Сабуров, 57 лет, "ис крестьян положенных по прежней переписи и нынешней ревизии в подушной оклад, находится при делах с 732 году по определению из Илимской воеводской канцелярии;… у него сын Михаил, 25 лет, "положен же в подушной оклад и платит подушные денги, в грамоте читат и писат обучен, токмо за положением в подушном окладе в приказные служители не произведен";
4) копиист Иван Трифонов, 54 лет, "ис подьяческих детей, к делам определен в Москве в главной дворцовой канцелярии в 730 году, а в Илимскую воевоцкую канцелярию прислан к делам в 749 году; бездетный.
Итого, 14 подьячих, из них 10 годных к службе (4 подканцеляриста, 3 копииста, 3 писчика), 4 - представленных к отставке (2 канцеляриста, 1 "за подканцеляриста", 1 копиист). Основанием для представления к отставке во всех случаях является плохое здоровье и преклонный (по меркам того времени) возраст приказных служителей.
По возрастному составу большинство служащих - в возрасте от 15 до 35 лет, в том числе писчикам - от 15 до 19 лет, двум из трех копиистов - от 15 до 30 лет; из шести подканцеляристов пятерым - от 20 до 35 лет; оба из наличных канцеляристов - в возрасте от 46 до 50 лет; такое распределение представляется равномерным.
Большинство, 9 человек из 14, начало службу в возрасте от 14 до 25 лет; один человек вступил в службу в возрасте 33 лет.
Среди илимских подьячих преобладают выходцы из сибирских служилых - 9 человек; потомственных подьячих только двое, в том числе - один прислан из центральных учреждений. Всего из Европейской России в Илимск были переведены 3 чел. Сопоставление данных по Илимской канцелярии с информацией о кузнецких подьячих в целом согласуется с выводом о заметном отставании процесса бюрократизации и формирования местных подьяческих кадров в Восточной Сибири. Показательно, что положенные в подушный оклад "за подканцеляриста" Степан Сабуров и копиист Петр Завьялов продолжали службу в Илимской канцелярии вплоть до очередного "разбора", начатого правительством.
Продолжительность пребывания в одной должности в 1758 г. для кузнецких писчиков составила от 6 до 10 лет, для копиистов - 2 человека от 6 до 10 лет, 3 человека от 11 до 15 лет; для подканцеляриста (с перерывом) - 3 года, для подьячего "с приписью" - 3 года. Учитывая, что до 1764 г. повышений в должности не производилось, к этим данным можно прибавить еще 6 лет.
Сравнив эти показатели с данными о подьячих Илимской воеводской канцелярии за 1722-1756 гг., получим, что во 2-й трети XVIII в. большинство писчиков (10 из 103) пребывало в этой должности не более 5 лет, 15 человек из 25 служили копиистами также не более 5 лет, 11 из 17 подканцеляристов - в том же временном интервале. О канцеляристах есть достоверные данные только на 3-х человек, и все они пребывали в свой должности до 5 лет.
Общий срок выслуги последнего чина для илимских копиистов составлял до 5 лет, для 9 из 11 подканцеляристов (о чем можно судить достоверно) - до 10 лет, для 3 из 5 канцеляристов - также до 10 лет. В целом, это свидетельствует о довольно высокой мобильности сибирских приказных служителей в должностной иерархии. Однако для Западной Сибири, где приказных было больше, можно отметить замедление скорости выслуги чинов с конца 1750-х гг.
Насколько изменилась ситуация в местных учреждениях Западной и Восточной Сибири в последующие десятилетия, можно отчасти судить по данным формулярных списков Якутской и Верхотурской воеводских канцелярий конца 1760-х - начала 1770-х гг.
В соответствии с сенатским указом от 31 января 1764 г. "О присылке в Сенат из всех присутственных мест послужных списков чиновников через каждые полгода по приложенной форме" и с указом от 13 марта 1769 г. о составлении ведомостей о приказных служителях и их детях, в Якутской воеводской канцелярии в декабре 1771 г. была составлена "Ведомость… о находящихся во оной у дел и не у дел тако ж об отставных приказных служителях…". Ведомость (формулярный список) включала в себя 10 граф и требовала указать чин, возраст, происхождение, количество крепостных м.п., время вступления в службу, порядок ее прохождения, случаи наказания по службе, годность к продолжению службы, а также количество детей и место их обучения и пребывания [32].
Отдельная графа о включении в подушный оклад появилась в связи с сенатским указом от 13 апреля 1771 г. "О неопределении податных людей в статскую службу", который предписывал, "чтобы в ведомостях приводились подробные сведения о тех служащих, которые вышли из податных сословий, а также о том, платят ли они подушный оклад" [33]. По справедливому замечанию М.Ф. Румянцевой, из перечня граф в формулярных списков видно, каким аспектам уделялось внимание при учете чиновничества [34].
Среди 14 якутских приказных в 1771 г. положенных в подушный оклад не оказалось, 4 человека были в "штрафах и наказаниях", 2 человека считались не достойными повышения в чинах [35].
При всех трудностях приказной работы и суровости наказаний, срок выслуги чинов вырос. Исключая время прохождения казачьей службы (а из 17 якутских приказных, указанных в ведомостях за 1769-1775 гг., 10 были выходцами из казаков и 7 - из подьяческих детей); срок выслуги чина подканцеляриста составил для 3 человек из 4 - от 6 до 20 лет; срок выслуги чина подканцеляриста для 4 человек из 5 - от 6 до 15 лет.
Продолжительность пребывания в должности для 11 из 14 копиистов составила от 6 до 20 лет, для 5 из 6 канцеляристов - от 6 до 20 лет. Только пребывание в должности подканцеляриста оказалось сравнительно непродолжительным - до 5 лет для 7 человек из 9 (но при этом канцелярист Тимофей Климовской служил в этой должности более 20 лет!). Возраст вступления в службу для подавляющего большинства - 13 человек - был достаточно ранним, от 14 до 16 лет.
Похожим образом обстояли дела в Верхотурской канцелярии. Из указанных в 1772 г. 14 канцелярских служителей четверо копиистов и писчик были в возрасте от 15 до 25 лет, три подканцеляриста - от 20 до 35 лет, три канцеляриста - от 26 до 30 лет и один канцелярист - старше 50 лет. Если объединить сведения обо всех приказных в ведомостях за 1772-1773 гг., включая отставных, то можно заключить, что подавляющее большинство, 14 человек из 18, начали службу в возрасте от 12 до 20 лет. Продолжительность пребывания в должности писчика составляла не более 5 лет во всех известных случаях (всего писчиками служило 6 человек); однако для 5 из 12 копиистов этот срок уже превысил 6 лет. Постепенное увеличение срока службы в должности копииста объясняет, почему в ведомости 1772 г. пятерым указанным канцеляристам для выслуги этого последнего чина потребовалось от 6 до 20 лет!
Столь продолжительный срок службы нельзя объяснить "податным" или "служилым" происхождением - в отличие от слабо заселенной Восточной Сибири, в Западной Сибири было достаточное количество потомственных приказных кадров. В той же ведомости 1772 г. сообщается, что среди всех служащих "подьяческих детей… 13 человек и все оные не ис положенных в подушный оклад и подушных денег не платят" [36].
С одной стороны, правительство старалось не допускать проникновения выходцев из непривилегированных сословий на высшие ступени служебной иерархии, которые открывали путь в личное и даже потомственное дворянство, с другой - сами приказные не желали сливаться и даже хоть сколько-нибудь походить на представителей податных сословий. В этом случае можно говорить о столкновении сословной политики абсолютистского государства с зачатками сословно-правовых представлений низшего слоя канцелярских служащих.
Государство, безусловно, одерживало победу, постепенно превращая приказной мир в своеобразную касту с корпоративной психологией. Ускорению этого процесса способствовало проведение губернской реформы 1775 г., приведшей к созданию разветвленной сети местных учреждений и резкому увеличению численности чиновников. М. Румянцева пишет, что в последней трети XVIII в. "сформировался новый тип чиновника - выходца из разночинцев или податных сословий по социальному происхождению и маргинала по своей социальной сущности". Исследовательница приходит к заключению: "Такой "маргинальный" тип чиновника - явление исключительно российское. Оно могло возникнуть лишь в специфических российских условиях целенаправленного формирования и длительной консервации сословного деления общества" [37].
Вместе с тем, вынужденный характер канцелярской службы (при отсутствии реальной перспективы быстрого продвижения по службе) мало способствовал превращению канцеляристов в деятельных и толковых исполнителей и подменял рациональное бюрократическое управление запутанной канцелярской волокитой и бесконечными злоупотреблениями.
[1] Рафиенко Л.С. Управление Сибирью в 20-80-х гг. XVIII в. Дис. …канд. ист. наук. Новосибирск, 1968; Емельянов Н.Ф. Военно-административный аппарат Сибири в первой четверти XVIII в. и средства по его содержанию. // Из истории Сибири. Вып.3. Томск, 1971. С. 30-40; Троицкий С.М. Сибирская администрация в середине XVIII в. // Вопросы истории досоветского периода (Бахрушинские чтения 1969 г.). Новосибирск, 1973. С. 300-323; Быконя Г.Ф. Русское неподатное население восточной Сибири в XVIII - начале XIX вв. Формирование военно-бюрократического дворянства. Красноярск, 1985; Зубов В.Е. Административный аппарат Западной Сибири конца XVIII - 1-й половины XIX в. Атореф. дисс. …канд. ист. наук. Новосибирск, 1997; Акишин М.О. Российский абсолютизм и управление Сибири XVIII в.: структура и состав государственного аппарата. Москва-Новосибирск, 2003.
[2] Акишин М. Указ. соч. С. 111-125, 205-222, 365-381.
[3] Там же. С. 222.
[4] Демидова Н. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987. С. 35.
[5] Медушевский А.Н. Развитие аппарата управления России в 1-й четверти XVIII в. // История СССР. 1983. № 6. С. 140-141.
[6] Емельянов Н.Ф. Указ. соч. С. 40.
[7] Акишин М.О. Указ. соч. С. 125.
[8] РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-4.
[9] РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-17; Д.172. Л. 1 -4; Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 9 об.; Ф. 1025. Оп. 1. Д. 24. Л. 3-3 об.
[10] В данном случае учитывается также служивший в Илимске в 1740 г. "за подканцеляриста" Яков Бекетов, произведенный в 1741 г. в канцеляристы.
[11] Сведения о копиистах дополнены данными из формулярных списков Верхотурской канцелярии за 1772 г. и Кузнецкой канцелярии за 1758 г., где сообщается о 3-х копиистах, служивших в 1740-1741 гг. в Верхотурье, и о Дмитрии Годлевском, служившем копиистом в Кузнецке тогда же. См.: РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 241. Л. 1-15об.; Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-29. В копии указа губернской канцелярии от 4 марта 1741 г. данных о копиистах Верхотурья и Кузнецка нет.
[12] Троицкий С.М. Сибирская администрация в середине XVIII в. // Вопросы истории Сибири досоветского периода (Бахрушинские чтения, 1969). Новосибирск, 1973.
[13] РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 121. Л. 1-4 об.; Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 3-4.
[14] РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 12-17.; Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-29.
[15] Троицкий С.М. Указ. соч. С. 311.
[16] Там же.
[17] РГАДА. Ф. 428. Оп. 1. Д. 67. Л. 1-17; Д. 172. Л. 1-4.
[18] ПСЗ. Т. 17. № 12723.; Готье Ю.В. История областного управления от Петра I до Екатерины II. Т. 1. М., 1913. С. 262.
[19] Акишин М.О. Указ. соч. С. 369.
[20] РГАДА. Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 3 об.
[21] ПСЗ. Т.19. № 13577. Румянцева М.Ф. Государственная служба в период становления Российской империи. // Архипова Т.Г., Румянцева М.Ф., Сенин А.С. История государственной службы в России XVIII-XX вв. М. 1999. С. 23.
[22] Сборник РИО. Т. 4. С. 144.
[23] Там же.
[24] ПСЗ. Т. 17. № 12465.
[25] ПСЗ.Т. 17. № 12524; Быконя Г.Ф. Указ. соч. С. 97.
[26] ПСЗ.Т. 17. № 12465.
[27] Румянцева М.Ф. Указ. соч.. С. 41.
[28] РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д.419. Л. 22.
[29] РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 26-28 об., 34.
[30] РГАДА. Ф. 517. Оп. 1. Д. 419. Л. 39.
[31] РГАДА. Ф. 494. Оп. 1. Ч. 1. Д. 2198. Л. 16.
[32] РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 12-17 об.
[33] ПСЗ. Т. 19. № 13577.
[34] Румянцева М.Ф. Указ. соч. С. 42.
[35] РГАДА. Ф. 607. Оп. 2. Д. 60. Л. 15 об.-16.
[36] РГАДА. Ф. 415. Оп. 1. Д. 241. Л. 1-15 об.
[37] Румянцева М.Ф. Указ. соч. С. 93.
|