Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Кириллов А. К. Городские банки Западной Сибири (вторая четверть XIX - начало XX века)

   Наконец мы можем перейти к обзору рынка капиталов, чтобы определить потребность населения в кредите в рассматриваемый период. Кредита в Сибири (как, впрочем, и по всей стране) всегда не хватало. По данным А.Р. Ивонина, уже в наказе томских купцов для Уложенной комиссии 1767 г. содержалось ходатайство об открытии казённого банка "под смотрением" томского магистрата. Тогда же и купцы Барнаульского завода просили учредить для местного купечества банк из казны, с тем чтобы деньги выдавались по распоряжению местной ратуши. [1]
   Купеческие ходатайства не получили удовлетворения, так что в начале XIX в. кредит в Томске осуществлялся из Приказов общественного призрения, городских запасных капиталов и общественных капиталов (купеческого и мещанского). Недостаточность названных источников приводила к сохранению взаимного купеческого кредита, однако и он не мог решить проблемы. Наилучшим показателем этого служит сохранение ростовщиков, стоимость ссуды у которых на порядок превосходила банковские ставки. Ростовщичество (заём денег частным лицом из более чем 5 % годовых) было запрещено законом от 24 мая 1893 г., но ростовщики быстро нашли способы его обходить. Часть превратилась в "комиссионеров" - ссуда стала оформляться как сдача товара на комиссию, для чего ограничений не существовало. Другие предпочли оформлять заём по правилам, со ставкой в 5 %, но на деле заёмщику выдавалась меньшая сумма, чем указывалось в договоре. Существовали и другие способы.
   Посмотрим теперь, как обстояли дела с официальным кредитом. Одним из ключевых понятий для нас станет вексель. Являясь по сути своей долговым обязательством, вексель имеет непосредственное отношение и к банковскому делу, олицетворяя кредит предпринимательский, или коммерческий. Немного теории: изначально вексель - это обязательство уплатить долг, возникший в результате торговой сделки. Например, купец приходит владельцу завода и берёт у него товар. Однако денег расплатиться сразу у него нет, поэтому он выдаёт вексель - обязательство уплатить позже. Продавцу это тоже выгодно, поскольку если он будет настаивать на оплате наличными, платёжеспособный спрос на его товар сократится. Но вкладывать капиталы в новый цикл производства ему надо уже сейчас, поэтому он не может ждать указанного на векселе срока и несёт его в банк, где получает деньги сразу, пусть и в несколько меньшем количестве (за вычетом стоимости кредита, или учётной ставки). Банк выдаёт по векселю деньги ("принимает к учёту", "учитывает"), поскольку знает, что купец, выдавший его, получил по этой сделке товар, продав который, он сможет оплатить вексель в указанный срок. Конечно, существует риск разорения должника, однако он сокращается ответственностью по векселю всех его участников, т.е. не только векселедателя, но и предъявителя (не говоря уже про поручителей, если таковые присутствуют). Если первый не сможет выкупить вексель в срок, долг будет переведён на последнего. Если же ещё до наступления срока векселя станет известно о несостоятельности человека, его выдавшего, то банк может требовать от второго участника досрочной оплаты.
   Важнейшая особенность вексельного обращения в России - по крайней мере, за пределами основных торгово-промышленных центров - состоит в преобладании "дружеских" векселей (они же - "дутые", "бронзовые"). Название объясняется тем, что векселедатель подписывал вексель лишь "по дружбе" (обычно - за плату) без совершения каких-либо торговых сделок. Желавшему получить кредит надо было лишь найти солидного векселедателя. Таким образом, вопреки изначальному замыслу, во-первых, кредит у нас получал не векселедатель, а предъявитель. И во-вторых, будучи вексельным по форме, этот кредит являлся поручительским по существу. То есть основывался на доверии банка имени векселедателя, выступавшего на деле поручителем по займу предъявителя. Неторговые векселя создавали сложности как заёмщикам, так и банкам. Первым приходилось где-то добывать солидную вторую подпись, а для вторых учёт подобных векселей являлся более рискованным делом, потому что отсутствие торговой сделки в основе векселя не давало гарантии производительного использования занимаемых средств.
   Выдача подобных обязательств не противоречила действовавшему законодательству. Устав вексельный 1832 г. прямо упоминал в качестве разновидности векселей такие, в которых оговаривалось получение векселедателем денег (а не товара), что как раз и является признаком неторгового векселя. Данный порядок получил подтверждение в новой редакции Устава вексельного (1887 г.) и в разъяснениях Сената. [2] А последний дореволюционный Устав (1902 г.) и вовсе превратил вексель в документ, оформляющий любой долг вне зависимости от его происхождения (узнать которое из текста векселя стало невозможно). Причём начиная с 1862 г., обязываться векселями получили право не только купцы, но вообще все дееспособные граждане. [3]
   Таким образом, законы вполне допускали возможность выдачи неторгового векселя. Однако не всякий вексель подлежал приёму в банке. Инструкции Особенной канцелярии по кредитной части указывали определённо: "Банки могут принимать к учёту только векселя, основанные на торговой сделке, независимо от благонадёжности лиц, подписавших вексель, а не векселя, валюта по коим уплачена не товаром, а деньгами". [4]
   Данный принцип неукоснительно соблюдался Государственным банком. "Я признаю эти векселя положительным злом для сибирского купечества, всячески избегаю приёма их" [5] - сообщал в 1898 г. управляющий Томским отделением. "Пока учёт долгосрочных векселей и дружеских - в руках Сибирского Торгового и Общественного банков, к нам поступают более векселя краткосрочные и торговые" [6] - вторил ему управляющий Тюменским отделением.
   В то же время, портфели городских банков, даже наиболее благополучных, состояли преимущественно из дружеских векселей; то же касается и других негосударственных кредитных учреждений. Доказательствами преобладания неторговых векселей буквально пропитаны документальные свидетельства, какой бы стороны банковской деятельности они ни касались. Приведём лишь некоторые.
   В сентябре 1913 г. правление Омского банка разоблачило мошенничество бухгалтера Шахлина, который учёл несколько подложных векселей. Он воспользовался тем, что ему, наряду с другими служащими, доверяли проверять сведения об имуществе просителей вексельного кредита в городской управе. Остальное трудности не представляло: самостоятельно сочинив несколько векселей, он "проверил" сведения относительно их участников и сообщил о благонадёжности их с имущественной точки зрения. [7] Это обычное уголовное происшествие не стоило бы упоминания, если бы не давало наглядного представления о подходе правления к предъявляемым векселям. Кредитоспособность участников оценивалась исключительно по наличию у них недвижимости, что невозможно, если вексель рассматривается как обязательство, вытекающее из торговой сделки. Показательно и то, что взыскание (продажа имущества) в случае протеста векселя зачастую производилось нашими банками в первую очередь не с векселедателя, а именно с предъявителя. [8] Равным образом, учтённый вексель часто записывался в банковских книгах только в счёт кредита, открытого предъявителю (и не записывался векселедателю). [9] Такие действия согласуются с логикой лишь в том случае, когда кредитом по векселю пользуется предъявитель. Обилие неторговых векселей подтверждается также отчётными данными банков, (см. приложение 10), согласно которым, везде по меньшей мере четверть клиентов по предъявительству составляли домовладельцы и прочие не торговцы.
   В качестве же наиболее яркого свидетельства приведём разъяснение правления Тарского банка, представленное в 1903 г. в ответ на претензии ревизоров по поводу приёма встречных и родственных векселей, а также их переписки на новые сроки. Тарское правление сказало вслух то, что обычно не афишировалось. "Большею частию родственные векселя принимаются правлением от местных жителей за выданные им ссуды от 10 до 300 рублей на необходимые им нужды, как то: постройку и покупку домов, иногда в виде оказания помощи после какого-нибудь несчастного случая, и затем при выдаче таковых ссуд правление наблюдает за обеспечением долга, которое в случае протеста вполне гарантировало бы взыскание. Выданные такого рода ссуды, вследствие скудного заработка и неблагоприятных жизненных условий должников, не могут быть возвращаемы ими в срок полностью, почему правление, сочувственно относясь к такого рода должникам, требует с них непременно частичное погашение долга, но не допускает переучёта с припискою процентов. Затем, как замечено на практике банка, на долю таковых вексельных долгов приходится в год редко один протест, и то взыскание производится всегда в полной сумме, с возвратом судебных издержек. Поступая так, правление уверено, что такой образ действий нисколько не может быть противозаконным, и, соответствуя гуманнейшим идеям самого учредителя банка, не причинит банку никаких ущербов. Порядок приёма к учёту векселей родственных установился почти с основания банка, так что изменение его поставит местных жителей в крайне затруднительное положение по приисканию себе поручателей, да и само правление окажется не в меньшем затруднении. Правлением банка принимались уже меры к изменению описанного порядка, но не имели успеха, так как поручателями за мелких должников являлись те лица, которые сами состоят должниками банка. Векселей встречных имеется в портфеле банка только на сумму 5430 руб., поступивших в учёт на короткий срок от людей состоятельных и вполне благонадёжных". [10] Наивно откровенные слова Тарского правления, не постеснявшегося назвать вещи своими именами, развеивают последние сомнения относительно сущности вексельного обращения в Сибири, да и в России в целом.
   Говоря о дружеских векселях, необходимо затронуть ещё некоторые отступления от правил в постановке вексельной операции тоже, кстати, упомянутые в процитированном отрывке. Хорошо известны, несмотря на меньшую распространённость, были такие разновидности неторговых векселей, как встречные и родственные. Первые появлялись в тех случаях, когда в качестве платы за выдачу векселя векселедатель просил и партнёра дать ему обязательство на такой же срок и на ту же сумму. В виде вторых обычно оформлялись обязательства, выданные обывателями. Не имея торговых партнёров, последние нередко просили поставить на векселе вторую подпись кого-либо из членов семьи. Сама по себе выдача долгового обязательства сколь угодно близкому родственнику закону не противоречила. Недопустимыми с банковской точки зрения являлись векселя, выданные людьми, зависящими от предъявителя в материальном плане (женой, живущим совместно сыном, приказчиком).
   Запрещение принимать встречные и родственные векселя проводилось более жёстко, чем простые неторговые. Ведь если обычный дружеский вексель всё-таки обеспечивался ручательством двух человек, то в случае встречных или родственных векселей по обязательству отвечал, по существу, лишь один.
   Одним из показателей качественности вексельного портфеля банка в начале XX в. считалась его краткосрочность. В Европе большинство векселей выдавалось на срок не более трёх месяцев. В России, при более длительном обороте торгового капитала, векселя, подлежавшие оплате в пределах трёх месяцев, считались краткосрочными. Преобладали же обязательства на срок от трёх до девяти месяцев. Остальные (по Уставу вексельному, предельный срок - 12 месяцев) относились к разряду долгосрочных. Сибирь с её просторами была в этом отношении ещё более отсталой. Если в европейской части страны Госбанк в начале XX в. принимал к переучёту векселя, до оплаты которых оставалось не более 3 месяцев, то для Сибири этот срок увеличили до 6 месяцев. [11]
   Мало того, в банках, за исключением, опять же, Государственного, существовало такое явление, как переписка векселей на новый срок. Когда подходил срок уплаты по векселю, заёмщик забирал старый вексель, выдавал новый, платил за пользование кредитом на очередной срок, и всё это оформлялось как оплата старого векселя одновременно с учётом нового. Прямого законодательного запрета на переписку не существовало, однако по сути своей она неразрывно связана с неторговым характером учитываемого векселя, поэтому в Госбанке подобное явление отсутствовало. В городских банках отношение к переписке было разным (где-то правления старались её скрыть, где-то считали допустимой при своевременной уплате заёмщиком процентов), но нет сомнений в её распространённости. [12] Появились даже векселя сроком "по предъявлению" - дату платежа определял при учёте сам предъявитель, а при её наступлении вносил проценты и отсрочивал вексель, не заменяя его новым. О распространённости этого явления свидетельствует то, что в 1912 г. законодатели отдельной статьёй обязали банки принимать к учёту лишь векселя с чётко оговорённым сроком их погашения [13].
   В чём причина такой распространённости в России неторговых векселей? Во-первых, как мы видели выше, векселями зачастую оформлялся потребительский кредит - то есть займы простых обывателей, не ведущих торговли, сделанные с целью осуществления непроизводительных расходов (к примеру, ремонт дома или возведение надворных построек). Такому заёмщику другие виды кредита, скорее всего, были просто недоступны. Ценных бумаг или товаров для заклада у него нет. Ссуда под недвижимость в городском банке неудобна из-за накладных расходов (казённая пошлина), при малой сумме займа составляющих значительный его процент. Кредитование в крупных банках невозможно, поскольку те предпочитают иметь дело только с солидными клиентами. В итоге дружеские векселя становятся самым простым (и дешёвым) выходом из положения.
   Почему же банкиры не могли позволить себе привередничать, принимая лишь полноценные обязательства? Почему и купцы обычно предъявляли в банки (за исключением Государственного) векселя дружеские? В конечном счёте, всё упирается в неустойчивость российского купечества, проистекающую из слабой развитости торговой системы. Солидность участников векселя оказывалась у нас гораздо более весомым плюсом, чем его торговый характер (поскольку производительное использование капитала ещё не означало успеха). Это так приучило публику к неторговым векселям, что, как отмечал современник-публицист П. Гамбаров, "даже самые верные торговые долги у нас всегда являются с преобладающим неторговым характером" [14] - то есть купцы, действительно занимавшие деньги для торговых операций, делали это посредством дружеских векселей. Поэтому и банкиры стремились к сотрудничеству с возможно более крупными клиентами вне зависимости от того, как они оформят свои обязательства.
   Единственной альтернативой векселю в большинстве случаев оказывались ссуды под недвижимость (ипотека). Последние, опять же, могли оформлять как потребительский кредит, так и предпринимательский (если купец уже исчерпал свой вексельный кредит или вовсе не имеет его ввиду малой известности своего имени). Отличить один вариант от другого можно по сроку ссуды: предпринимателю для оборота средств хватит и года, обывателю же, чтобы скопить истраченную сумму, потребуется больше времени. Каково было соотношение на практике, можно увидеть на примере Томского банка. В 1904 г. он был вынужден приостановить выдачу долгосрочных (до 3 лет) ссуд под недвижимость и ограничиться краткосрочными (до 9 месяцев). "Ввиду невыгодности таких ссуд требование на них было незначительно" - отметило правление, объясняя незначительный объём выдач: 17 ссуд на 42,9 тыс. руб. (при том, что общая сумма ссуд под недвижимость у банка превосходила 1200 тыс.). [15] Таким образом, ссудами данного вида пользовались в основном обыватели, тяготевшие к долгосрочности, а значит, и здесь правилом стали переписки, наблюдавшиеся во всех рассмотренных банках.
   Отклонения от правил в обороте векселей (включая учётную операцию), а также в постановке ссуд под недвижимость свидетельствуют о неразвитости торговой системы и вексельного обращения в стране. В то же время, они характеризуют и положение на кредитном рынке, отражая объективные потребности средних слоёв города, которые не находили полного удовлетворения за счёт существовавших банков.

назад

дальше

  [1]  Ивонин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. Дисс. ... д-ра ист. наук. Барнаул, 2000. С. 326.
  [2] Свод законов Российской империи. СПб., 1901 Т. 11. Столбец 565; Добровольский А. Устав о векселях. СПб., 1912. С. 63, 96.
  [3] Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. V а. С. 733.
  [4] Дерюгин А.М. Руководство для городских общественных банков. СПб., 1913. С. 70.
  [5] РГИА. Ф. 587. Оп. 47. Д. 35. Л. 36.
  [6] Там же. Л. 188.
  [7] Вестник Омского городского общественного управления. 1913. № 21. С. 597-599.
  [8] Например, по Тюменскому банку: РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 907. Л. 3. об., 39; ТФ ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 192. Л. 59 об.-60.
  [9] Например, по Омскому банку: РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 604. Л. 76 об.-77; Д. 606. Л. 83.
  [10] Там же. Д. 872. Л. 132-133.
  [11] РГИА. Ф. 587. Оп. 60. Д. 14. Л. 21.
  [12] Например: РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 334. Л. 65 об.; Д. 604. Л. 82-95.
  [13] Как следовало из объяснений правительства, оно в данном случае преследовало цель сохранения в казне сборов за оформление векселей.
  [14] Гамбаров П. К вопросу о банках краткосрочного кредита. Киев, 1885. С. 14.
  [15] РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 899. Л. 200.