Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Кириллов А. К. Городские банки Западной Сибири (вторая четверть XIX - начало XX века)

   Влияние реформ 1860-х гг. на экономику России, и на финансовую сферу в частности, можно сравнить с воздействием либеральных реформ конца 1980-х - начала 1990-х годов. Так же стремительно входят в ещё недавно тёкшую по привычным канонам жизнь новые, непривычные понятия. Такой же бурный всплеск предпринимательской активности, массовое возникновение новых фирм и компаний. Дореволюционный автор так характеризовал лихорадку учредительства, захватившую городские банки: "как только какому-нибудь городскому управлению удавалось набрать эту сумму [10 тыс. руб. - А.К.], оно тотчас же открывало общественный банк, часто совершенно не считаясь с действительными потребностями в кредите". [1] Едва ли стоит ставить под сомнение потребность в открытии банков, однако объём привлечённых вкладов действительно не всегда сопоставлялся с настоящей потребностью в кредите.
   По инициативе Скопинского (Рязанской губ.) банка развернулась настоящая гонка балансов, объёмы которых выставлялись в качестве основного показателя успешной деятельности. Стремясь любой ценой привлечь побольше капиталов, Скопинский сразу установил по вкладам доход в 7-7,5 %. В результате вклады в банке этого десятитысячного городка быстро дошли до 12 млн. руб. Его примеру последовали и другие банки, ставшие активно рекламироваться в печати. В некоторых случаях выплаты вкладчикам доходили до 8,5 % годовых. Из-за этого и по кредитам приходилось устанавливать проценты, в два с половиной раза превышавшие ставки Госбанка. Главное же - спрос на кредит в этих местностях не покрывал предложение капиталов, собранных со всей России. В результате привлечённые средства приходилось раздавать под не очень надёжные векселя. Это вызвало постоянные переписки и потери по протестованным векселям. Уже по отчёту 1874 г. просроченные векселя в портфеле Скопинского банка составляли 805 тыс. руб., примерно соответствуя размеру собственного капитала. Ещё в 30 случаях этот показатель составлял более 25 %. [2] Собственно говоря, корень всех бед заключался в двух проблемах, особенно остро стоявших в небольших городках. Первая - недостаточная грамотность управляющих в вопросах банковской деятельности, не позволявшая им увидеть неизбежность краха банка, ведущего описанную политику. Вторая - их же злоупотребления, выражавшиеся в выдаче кредитов "своим людям" вне зависимости от их кредитоспособности.
   Министерство финансов постепенно приходило к сознанию необходимости ограничений. В октябре 1867 г. начальство Тобольской губернии довело до сведения местных банков отношение министерства, в котором излагался с подробным обоснованием совет осторожнее раздавать долгосрочные ссуды. Министерство решительно предупреждало, что ссуды на сроки более года могут выдаваться только в размере срочных вкладов на такие же сроки, дабы банк в любой момент был готов вернуть средства вкладчикам. [3]
   Не ограничиваясь отеческими наставлениями, в 1870 г. Минфин внёс в Госсовет проект нового Положения о городских банках. Известно, что в феврале 1871 г. этот проект был разослан из министерства по губерниям "с тем, чтобы были представлены в Министерство финансов непосредственно городскими обществами и правлениями городских банков свои на обозначенный предмет замечания, которые и доставлены". [4] Дело, однако, попало в долгий ящик, так что на этом этапе министерству пришлось ограничиться незначительными изменениями, внесенными законом 30 ноября 1870 г. [5] Последний установил, что, во-первых, сумма ссуд на срок свыше 9 месяцев не должна превосходить суммы долгосрочных обязательств банка. Во-вторых, сумма обязательств (как по вкладам, так и по переучёту) не должна превышать собственный капитал более, чем в 10 раз. Тем же из банков, у которых это отношение не выдерживалось, вменялось в обязанность выделять на усиление капиталов не менее половины своих чистых прибылей (впрочем, без установления чётких сроков для исправления положения).
   Закон 1870 г. имел целью предотвратить разорение банков, раздавших слишком много ссуд, в случае неожиданного востребования денег значительной частью вкладчиков. С одной стороны, это действительно уменьшало опасность разорения городских банков, с другой - ограничивало возможности роста. Но главное - закон не мог справиться с двумя упоминавшимися основными проблемами (некомпетентное управление и злоупотребления), поэтому существенных изменений в положении дел не произошло.
   Отмечая ухудшение положения некоторых банков уже в середине 1870-х гг. и будучи не в силах решительно изменить законодательство, министр финансов "приостановился вообще разрешением открытия новых городских общественных банков до более благоприятного времени" [6] (чуть подробнее об этом эпизоде упоминалось в предыдущей главе, где шла речь об истории появления банка в Тюкалинске).
   Затишье перед бурей длилось около пяти лет. Её предвестником стало разорение в декабре 1878 г. Корочанского банка (Курской губ.), за которым в 1879 г. последовали ещё два, тоже мелкие. Кризис же разразился после краха самого крупного и известного на тот момент Скопинского банка, объявленного банкротом в октябре 1882 г. [7] О его популярности можно судить по тому, что в 1882 г. в Томске пришлось списать в убыток ссуду в 1,5 тыс. руб. под скопинский вкладной билет. [8] Значит, даже из Сибири население отсылало ему свои вклады, а солидный Томский банк выдавал ссуды под залог его обязательств. Неудивительно, что крах этого флагмана заставил перепугавшихся вкладчиков ринуться за своими деньгами. За один только 1882 г. городские банки всей страны потеряли вкладов на 40 с лишним миллионов рублей. [9] Это ускорило обрушение других банков, находившихся в предкризисном состоянии. В результате правительству пришлось предпринять пожарные меры, выразившиеся в ссудах на сотни тысяч, а то и миллионы рублей, для спасения банков Бердянска, Орла, Воронежа. [10]
   Стремление вкладчиков вернуть свои деньги под влиянием сообщений о крупных банкротствах поставило на грань краха не только "пирамидки", но и ряд вполне дееспособных банков. Им правительство тоже помогало в 1882-1885 гг. значительным расширением кредитов. Поддержка государства объяснялась желанием сохранить систему городских банков с возможно меньшими потрясениями. Одновременно правительство стало готовить изменения в законодательстве, которые помогли бы предотвратить повторение столь тяжёлой обстановки в будущем.
   Живописуя кризис начала 80-х, мы не случайно брали примеры из Европейской России. Руководство сибирских банков оказалось менее подвержено авантюристским настроениям. В качестве примера осознанно осторожного подхода можно привести высказывание Тюменской думы, в августе 1874 г. постановившей на долгосрочные ссуды тратить не более 50 % основного капитала. "Для поддержания доверия публики к банку правление банка обязано заботиться, чтобы при существовании бессрочных вкладов [т.е. вкладов до востребования. - А.К.] не весь основной капитал раздавать под долгосрочные ссуды, так как капитал этот должен служить обеспечением операций банка, производимых на вклады. Иначе, в случае неисправности многих заёмщиков [по краткосрочным займам], у банка может встретиться недостаток в деньгах для возврата вкладов, хотя все суммы, выданные им в долгосрочные ссуды, будут обеспечены верными залогами". [11]
   Итак, западносибирские банки в начале 1880-х гг. затруднений не испытывали. Тем не менее, последовавшие события коснулись всех. Кризис подстегнул разработку законодательства, и 26 апреля 1883 г. новое Положение наконец получило высочайшее утверждение. [12] Основное содержание Положения 1883 г. сводится к ограничению, которое можно уложить в формулу "Не можешь - научим, не хочешь - заставим!".
   Наиболее серьёзные ограничения имели целью предупредить неосторожное и неграмотное управление городскими банками, ставшее, как мы видели, одной из причин крахов начала 80-х гг. Для этого статья 42 понизила введенную в 1870 г. норму отношения обязательств банка к его собственному капиталу с 10 до 5 раз. Теперь за счёт собственного капитала банка стало возможным покрыть убытки в пределах 20 % всех активов. Это не могло спасти банк, однако помогло бы сохранить средства вкладчиков.
   Новинкой стало второе ограничение такого рода - минимум суммы кассовой наличности и текущих счетов в Госбанке, установленный на уровне 10 % обязательств. Данная норма нацеливалась на то, чтобы повысить шансы банков рассчитаться с владельцами вкладов до востребования, если значительная их часть под воздействием каких-то неожиданно возникших обстоятельств вдруг затребует свои деньги.
   Возвращаясь к порядкам 1857 г., новое Положение восстановило предельную планку кредита на одного заёмщика. Начиная с 1862 г., подобное ограничение относилось только к ссудам. Новый же закон установил, что "кредит, которым может пользоваться каждое лицо в Городском Общественном Банке, как по учёту векселей, так и по ссудам, не должен превышать, в общей сложности, одной десятой доли основного и запасного капиталов, вместе взятых" (ст. 44). В циркуляре от 10 августа того же года министр финансов обратил на эту статью особое внимание: "открытие слишком значительных кредитов в одни руки всего более подорвало положение некоторых из общественных банков; признавая посему особенно необходимым, чтобы вновь установленное ограничительное правило получило, в возможно непродолжительном времени, повсеместное применение, я считаю нужным назначить сроком для сего не далее 1 января 1885 г.". [13] (Правда, позднее банки получили отсрочку по приведению вексельных кредитов в норму до 1889 г.) [14].
   Еще одно изменение коснулось вечных вкладов. Их разрешили принимать исключительно в случае обращения процентов по вкладу на благотворительные цели, а чтобы получатели дохода не лишились его в случае разорения банка, банкиров обязали хранить эти суммы в государственных ценных бумагах. Забегая вперед, скажем, что в этом пункте правительство явно перестаралось. Так как проценты по вечным вкладам превосходили доходность государственных бумаг, такое правило сделало их убыточными для банков и привело к прекращению их приема.
   В конечном счёте, ту же цель - преподать базовый опыт тем руководителям банков, у которых его не было - преследовало ещё одно новшество: введение в Положение понятия учётного комитета. Имевшие целью "определение благонадежности векселей, представляемых к учёту" и "ведение списков кредитующихся в банке лиц" и составлявшиеся по выбору гласных из опытных гильдейских купцов, они выбирали, кому из кандидатов предоставить кредит в виде ссуды либо учёта векселя. Правление банка, при котором существовал учётный комитет, уже не имело права принимать векселя в обход него, даже если участвовавшие в векселе лица значились в списке заслуживающих доверия клиентов. Правление и комитет являлись взаимодополняющими инстанциями - чтобы быть принятым к учёту, вексель должен был получить одобрение и того, и другого.
   Если быть точным, первое законодательное упоминание об учётных комитетах при городских банках содержится в разрешении городским думам учреждать их от 22 мая 1879 г. Однако тогда думские деятели не увидели необходимости в создании таких органов. Формулировки Положения 1883 г. относительно введения учётных комитетов тоже носили рекомендательный характер, но сам статус документа, видимо, внушал гораздо большее уважение, так что все рассматриваемые города этой возможностью воспользовались.
   Второе из основных направлений нового Положения - это установление более жёсткого контроля над деятельностью банков, с тем чтобы обеспечить, во-первых, соблюдение только что перечисленных требований, и во-вторых, отсутствие злоупотреблений со стороны банковского руководства. По прежним Положениям, банки доставляли свои отчёты в МВД и Минфин, одновременно с предоставлением в думу, лишь для сведения. Дума, проведя с помощью особых выборных ревизию отчёта, также уведомляла министерства о её результатах. Сами же центральные органы ревизий не проводили (хотя доставлявшиеся отчёты тщательно проверялись на предмет соблюдения установленных норм). В условиях небольшого города, где "все - свои", выявить нарушения было невозможно. В смысле невозможности рассчитывать только на думский контроль показателен пример Воронежского банка. Ревизоры, проверявшие отчёт за 1901 г., обнаружили полнейший беспорядок в его книгах (небрежности, подчистки, исправления и т.п.), а также крупные хищения помощника бухгалтера. На этом основании гласные из интеллигентов предлагали не утверждать годовой отчёт. Однако гласные-купцы настояли на утверждении (одновременно с исправлением недостатков) из опасения, что Госбанк закроет кредит, и доверие публики пошатнётся. [15]
   Во избежание подобных случаев Положение 1883 г. ввело правительственные ревизии. Для назначения ревизии достаточно было ходатайства пятой части состава гласных. Эффективность такого мероприятия доказывают данные 168 министерских ревизий, проведённых до 1912 г. Объём вексельных портфелей банков (за исключением просроченных, протестованных, постоянно переписываемых векселей), по подсчётам ревизоров, был меньше показанного в отчётах на 1 072 тыс. руб. (2,5 %, причём цифра средняя, значит, в некоторых банках было больше). Сомнительных долгов по ссудам у банков обнаружилось на 3 383 тыс. руб. больше того, что показывалось в отчетах; не было показано 3 064 тыс. руб. убытков. [16] В целом же, как отмечала Особенная канцелярия в ноябре 1901 г., "большая часть обревизованных банков безусловно упорядочилась и действует удовлетворительно". [17]
   Надзор осуществлялся и со стороны губернских властей. Во-первых, именно губернатор обязан был проверять ежегодные отчёты городских банков, прежде чем передавать их в министерства, и при необходимости указывать думам на ошибки. Министерство финансов заботилось, чтобы отчёты доставлялись как можно скорее, поэтому предписало губернаторам наблюдать, чтобы они (отчёты) направлялись в центр сразу по их представлении, чтобы ревизионные комиссии своевременно избирались и заканчивали работу не позднее 1 мая, сразу же представляя отчёты о своей деятельности, и чтобы приговоры дум об утверждении последних тоже не мешкая направлялись в министерство. [18] Во-вторых, губернатор же утверждал избираемое думой правление (как то указывалось в разъяснении министра внутренних дел от 17 ноября 1895 г., подтвердившем статью 103 Городового положения 1892 г.). [19] При этом утверждение носило отнюдь не формальный характер - привлекались губернское жандармское управление и уездный исправник. В 1915-1916 гг., например, тобольский губернатор два раза отклонял состав правления Туринского банка на тех основаниях, что в первом случае один из выбранных городскими уполномоченными оказался азартным игроком; во втором - был под судом за торговые нарушения. [20]
   Плотный контроль со стороны правительственных органов, введённый Положением, дополнялся независимым надзором Госбанка. Последнему это было важно для определения размера кредита, который можно предоставить тому или иному банку. Сведения поставляли управляющие отделениями, которые были в курсе всех событий местной финансовой жизни, а значит, могли оценить состояние банка, руководствуясь не только его отчётами.
   Важно отметить появление в тексте Положения прямого указания на возможную личную и имущественную ответственность служащих за действия, повлекшие неблагоприятные последствия для банка, вплоть до судебного преследования за преступления в должности. Правда, на деле даже до имущественной ответственности дело ни разу не доходило, хотя вопрос такой ставился и в Томске, и в Омске.
   "Систему защиты" завершил ряд мер по более чёткому определению взаимоотношений банка и думы (в целях борьбы со злоупотреблениями), а также ответственности городов за свои банки. В течение 1883-1884 гг. она была дополнена серией инструкций, циркуляров и законов, определивших форму и порядок отчётности, правила проверки годовых отчётов думскими и правительственными ревизорами, порядок ликвидации дел в случае значительных убытков. [21]
   Характеристика Положения 1883 г. была бы односторонней, если бы мы рассмотрели только ограничительные его меры. Закрепляя достигнутый уровень развития кредитного дела в России, Положение заметно расширило круг операций городских банков.
   Виды вкладов пополнились текущим счетом. С существовавшего и прежде вклада до востребования, предназначавшегося для обывателей, деньги разрешалось снимать только все сразу, что совершенно не устраивало предпринимателей, использовавших банк для расчётов с партнёрами. Поэтому введение текущего счёта, снятие денег с которого (как и пополнение) допускалось в любой момент любыми суммами, послужило привлечению в городские банки средств предпринимателей.
   Важнейшим нововведением в активных операциях стали специальные текущие счета (не путать с текущими счетами в пассиве!), обозначавшиеся также английским словосочетанием "on call" (кредит "до востребования") и производным от него понятием "онколь" ("онкольный счёт"). Открытие онкольного кредита означало, что его получатель может заимствовать в банке любое количество денег в пределах назначенной ему суммы в любой день, когда деньги ему понадобятся, и возвращать, как только появится возможность. Проценты же с него взимались только за время действительного пользования деньгами. Простая же ссуда выдавалась сразу в полном размере, и после её частичного погашения заёмщик уже не вправе был требовать нового увеличения долга по этой ссуде. Привлекательность специальных текущих счетов состояла и в возможности расчёта чеками без необходимости приходить в банк за деньгами лично. Таким образом, онкольный кредит - это операция, предназначенная для предпринимателей (оборотные средства которых постоянно в движении), позволяющая им экономить на уплате процентов. Для банка выгоду on call (помимо привлечения клиентов-предпринимателей) представляла возможность требовать погашения долга в любой момент.
   Пока в качестве обеспечения по on call разрешили принимать лишь государственные и гарантированные ценные бумаги, но главное - такая операция у городских банков появилась. Наиболее развитые из них не преминули воспользоваться нововведением. Из западносибирских банков специальные текущие счета в рассматриваемый период ввёл Томский.
   Существенно расширились возможности работы с ценными бумагами. Положение ввело куплю/продажу государственных и гарантированных ценных бумаг за собственный счет, залог собственных бумаг в других кредитных учреждениях, перезалог с разрешения закладчиков. Приобретение ценных бумаг позволяло быстро среагировать на извлечение вкладчиками своих денег из банка и представляло выгоду по сравнению с хранением денег на текущем счету в Госбанке, поскольку приносило больший доход.
   Наконец, Положение сделало шаг вперёд по пути развития городских банков как расчётно-кассовых центров. Им разрешили получать платежи по передаваемым им векселям и другим ценным бумагам, а также переводить деньги в те города, где у них имеются корреспонденты. Такие посреднические операции, не являясь кредитными, тем не менее, составляют важную отрасль банковской деятельности, поскольку без них немыслима нормальная работа рыночной экономики.
   Современники расходились в оценке Положения. Некоторые упрекали его в излишнем ограничении операций банков, что привело к резкому сокращению их балансов и искусственному уменьшению их влияния в экономике страны. [22]
   Заслуживает внимания точка зрения В.Т. Судейкина. С одной стороны, он критически относился к Положению 1862 г.: "Несомненно, в этом невмешательстве [правительства в дела банков. - А.К.], доведённом до крайности, заключается самая слабая сторона Положения 1862 г." [23]. В то же время, ещё более резко оценивал он Положение 1883 г.: "Цель нового закона заключается если не в стремлении совсем уничтожить банки, то значительно подорвать их" [24]. Получается, что оба Положения автор рассматривал как противоположные крайности.
   Противоположные взгляды высказывал А.Н. Гурьев, отмечавший, что, несмотря на сокращение после выхода Положения числа самих банков и объёмов их операций, качественная сторона активов за этот срок заметно улучшилась: уменьшился объем протестованных векселей и других сомнительных ценностей, а равно и убытков. Вывод автора - "Положение городских общественных банков... окрепло и улучшилось, и они стали для городского населения полезными кредитными учреждениями". [25]
   Компромиссная точка зрения гласит, что ограничения 1883 г. сыграли свою роль в оздоровлении банковских балансов и операций, но и замедлили их развитие. [26]
   Давая собственную оценку Положению, нельзя не отметить, что оно всё же не нацеливалось на "подрыв городских банков" - об этом свидетельствует хотя бы целый ряд новых операций, существенно расширивших их возможности. Издавая новый закон, правительство пыталось предотвратить появление у банков невосполнимых убытков, которые легли бы на всё местное население. Для этого оно попыталось решить две основные проблемы, служившие причиной потерь, - злоупотребления и неграмотное управление. Противодействовать последним законодатели пытались с помощью жёсткого ограничения суммы обязательств банка относительно собственного капитала, установления минимума кассовой наличности по отношению к обязательствам, введения потолка кредита на одного заёмщика, а также учреждения учётных комитетов при банках. А чтобы вновь введённые меры стали действенными, усилили и надзор за банками со стороны государственной власти разных уровней. Каким же оказалось воздействие Положения 1883 г. на практике, мы убедимся на материале следующего раздела.

назад

дальше

  [1] Бимман А.Б. История банков. СПб., 1914. С. 81-82.
  [2] Черкасов П. Городские общественные банки. (Оттиск из "Московских ведомостей"). М., 1882. С. 15-16.
  [3] ГАТюмО. Ф. И-2. Оп. 1. Д. 810. Л. 3-3 об.
  [4] ГАОО. Ф. 3. Оп. 8. Д. 12174. Л. 4 об.
  [5] ПСЗ-2. Т. 45. № 48964.
  [6] ГАОО. Ф. 3. Оп. 8. Д. 12799. Л. 66-66 об.
  [7] Сведения о городских банках. СПб., 1898. С. 117-121.
  [8] РГИА. Ф. 583. Оп. 2. Д. 896. Л. 161.
  [9] Александровский Ю.В. Положение о городских общественных банках: закон 13 января 1912 г. СПб., 1912. С. 4.
  [10] Гиндин И.Ф. Государственный банк и экономическая политика царского правительства. М., 1960. С. 375-380.
  [11] ГАТюмО. Ф. И-1. Оп. 1. Д. 82. Л. 4-4 об.
  [12] Свод законов Российской Империи. СПб., 1901. Т. 11. Столбец 533-547.
  [13] ТФ ГАТюмО. Ф. 152. Оп. 35. Д. 463. Л. 6 об.
  [14] Там же. Л. 99-101.
  [15] Банковая и торговая газета. 1903. № 11.
  [16] Александровский Ю.В. Указ. соч. С. 55.
  [17] РГИА. Ф. 587. Оп. 60. Д. 14. Л. 3 об.-4.
  [18] ТФ ГАТюмО. Ф. 152. Оп. 35. Д. 396. Л. 1.
  [19] Там же. Д. 533.
  [20] Там же. Д. 1205. Л. 40-72.
  [21] Гурьев А.Н. Очерки развития кредитных учреждений в России // История России. Кредитная система. М., 1995 С. 174.
  [22] См., например: Новый закон о городских общественных банках // Финансовое обозрение. 1912. № 4. С. 7-9.
  [23] Судейкин В.Т. Наши городские общественные банки и их экономическое значение. СПб., 1884. С. 25.
  [24] Там же. С. 47.
  [25] Гурьев А.Н. Указ. соч. С. 176-177.
  [26] Новое положение о городских общественных банках // ВФПТ. 1912. № 16. С. 101-103.