|
|
Введение Раздел 1. "Спаслось немного, погибло много" §1. Разогрев. 13-19 октября §2. Взрыв. 20 октября §3. Затухание. 21-24 октября Раздел 2. Реакция общества и властей и интерпретации томского погрома §1.Непосредственная реакция (конец октября 1905 - начало 1906 г.) §2. Судебный процесс 1909 г. §3. Что же произошло 20-22 октября 1905 г. и почему? Авторская реконструкция и интерпретация Заключение Список сокращений |
Раздел 1. "Спаслось немного, погибло много"
§1. Разогрев. 13-19 октября А теперь попытаемся реконструировать события в Томске, начиная с 13 октября 1905 г.
Бесплатная городская библиотека (рисунок П.М. Кошарова) Тем временем по городу распространился слух об избиении казаками молодежи и начавшейся осаде Бесплатной библиотеки. Известие об этом в городскую управу в 12.00 часов принес член редакции газеты "Сибирский вестник", эсер М. Н. Вознесенский [10]. Всполошившиеся родители начали названивать (телефонировать) городскому голове или сами отправились в управу с требованием организовать освобождение детей, или, по крайней мере, предоставить возможность общения с ними. А. И. Макушин около 18.00 часов отправился к губернатору добиваться снятия осады, аргументируя просьбу тем, что во время разгона пытавшихся митинговать 14 октября железнодорожных служащих им разрешили свободно разойтись. "Ответ был категоричен. Всех отведут в тюрьму" [11]. В сложившейся ситуации городской голова с помощью гласных городской думы (16 чел.) и присяжного поверенного, эсера П. В. Вологодского сформировали делегацию к В. Н. Азанчеевскому-Азанчеву (в нее вошли А. Н. Шипицын, М. Н. Загибалов, Чернышов), которая отправилась к нему примерно в 21.00. Одновременно, по сведениям В. М. Броннера, у муниципалитета собралось несколько сот человек, в том числе родители детей. Для давления на власть, по предложению Д. Д. Вольфсона, было решено пойти к начальнику губернии, ударить в набат, вооружиться кто чем может и идти на выручку детей [12]. Губернатор согласился на освобождение не сразу. Заявил, что собравшихся в библиотеке надо переписать для последующего уголовного или дисциплинарного преследования. По телефону связался с полицмейстером. Последний ответил, что участники сходки "все-таки наказаны достаточно. Можно отпустить, тем более, что движется толпа на выручку из Думы [городской. - М. Ш.]". Около 23.00 полицейские, казаки и солдаты отзываются от библиотеки и радостная толпа освобожденных и подошедших от городской управы с криками "Ура!" начала расходиться по домам [13]. События 15 октября существенно изменили ситуацию в Томске. Освобождение митинговавших в Бесплатной библиотеке создало прецедент, и 16 октября город погрузился в митинговую стихию. "Брожению умов" способствовал и указ от 12 октября 1905 г., упрощавший порядок получения разрешения (уведомительный принцип) на проведение собраний и митингов по вопросам государственным, политическим и экономическим [14]. 16 октября. С этого дня в городе, согласно донесению В. Н. Азанчеевского-Азанчеева, "происходили в разных общественных учреждениях бурные, многолюдные нелегальные митинги, на которых произносились революционные речи, в резкой форме осуждавшие царя и правительство и содержавшие в себе кощунственные мысли о православной вере, а равно собирались пожертвования на революционные цели; отдельные ораторы, собрав около себя группы случайных слушателей произносили речи под открытым небом и на улицах города, причем не стеснялись поносить имя царя самыми бранными словами" [15]. С этого дня ежедневно в железнодорожном управлении, городском (Королёвском) театре, Бесплатной библиотеке, Общественном собрании непрерывной чередой шли митинги. По свидетельству очевидца, "они начинались с утра и кончались почти ночью" [16]. Эпицентром митинговой лихорадки становится театр. Почти бессменными руководителями митингами становятся социал-демократы В. М. Броннер и Доброхотов. 
Здание общественного собрания В первой половине 16 октября в городской управе состоялось собрание, на котором с отчетом о всероссийском съезде городских и земских деятелей в Москве выступил делегат от томского городского самоуправления П. В. Вологодский [17]. После этого участники мероприятия переместились в Общественное собрание, где состоялся грандиозный митинг, на котором присутствовало по разным оценкам от 4 до 5 тыс. чел. [18] Вечером того же дня начальник губернии пригласил городского голову и в присутствии начальника ГЖУ, полковника Романова и полицмейстера П. В. Никольского предложил "принять председательствование на митингах всей партий, что на предмет обсуждения он будет смотреть "сквозь пальцы", за речи ораторов считать меня ответственным не будет". А. И. Макушин категорически отказался, ссылаясь на то, что каждый митинг выбирает своего председателя. Тогда В. Н. Азанчеевский-Азанчеев предложил голове сформировать оргкомитет, "который приискал бы помещение для митингов и взял на себя внешнюю распорядительную функцию" [19]. Как потом городской голова показал на судебном процессе в 1909 г. губернатор объяснил свое предложение лапидарно: "Поговорят, успокоятся… Прокурор тогда же спросил его, имеет ли он на это право. Губернатор ответил, что он все берет на свою ответственность" [20]. Алексей Иванович обещал обсудить вопрос с гласными. 17 октября. Митинговая страда продолжилась. Примерно в это время распространяется прокламация Томского комитета РСДРП "К гражданам!", в которой утверждается: "Наступили великие дни. Россия объята пламенем революционного пожара. Между русским народом и царским правительством идет беспощадная борьба, борьба не на жизнь, а на смерть" [21]. По данным полицмейстера и по информации из письма Г. Шпилева в этот день митинг прошел в городском театре [22]. Об атмосфере на нем и обсуждаемых вопросах можно судить по эпизоду, который очевидцы и участники по времени разносят в интервале 16-18 октября. А. Яропольская по этому поводу свидетельствует (1925 г.): "Кто-то из ораторов предложил идти арестовать губернатора… Но какой-то военный врач остановил толпу призывая к благоразумию, потому что дом губернатора охраняется войсками, перед которыми не вооруженная толпа бессильна" [23]. Совсем по другому этот эпизод освещает А. Шалаев (1924 г.): "Публика была наэлектризована. Какой-то военный врач, выхватив шашку, предложил сейчас же идти арестовывать губернатора" [24]. Еще одну версию произошедшего предложил в 1935 г. Н. Молчанов: военный доктор, "явившейся в походной форме на митинг, взял слово и произнес горячую речь о необходимости широкого вооружения народа. Слов мало. Нужны действия. Свободы, о которых вы мечтаете, даром не даются. Нужно уметь отстаивать завоевания революции. Нужно взять власть в свои руки, а для этого необходимо вооружение. Нужно реквизировать все имеющееся в городе оружие и склонить воинские части на свою сторону. Иначе растерявшиеся власти опомнятся, революция будет раздавлена и наступит снова тринадцать лет мирного царствования" [25]. Невозможно установить, как было на самом деле. По всей видимости, что-то подобное имело место на одном из митингов, а потом информация в виде слухов распространилась по городу и отложилась в памяти мемуаристов. Непонятно о каких 13 годах мирного царствования говорил военный врач в интерпретации Н. Молчанова. Николай II вступил на престол в октябре 1894 года, следовательно, до октября 1905-го он процарствовал 11 лет. От 1905 до февраля 1917 г. временной интервал составляет 11,5 лет. Еще одно событие состоялось вечером 17 октября. По просьбе городского головы у него собрались распорядители самых больших залов Томска для обсуждения возможности использования их для проведения митингов. "О намеченных помещениях решено было опубликовать с техническим указанием сколько человек может каждое помещение принять без риска по крепости полов", - свидетельствует А. И. Макушин [26]. 18 октября. Утром по информации П. В. Никольского: "Большая толпа демонстрантов…, при участии учеников средне-учебных заведений посетили мужскую гимназию, где выломали двери, а затем, захватив с собой несколько гимназистов, подошла к зданию Коммерческого училища на Воскресенской горе с целью прекратить в этом училище учебные занятия. Вызванными вовремя казаками и нижними чинами батальона толпа эта была рассеяна" [27]. На беду правоохранителей событие это происходило напротив здания окружного суда, куда укрылась часть избиваемых [28]. Служители Фемиды во главе с председателем суда статским советником А. В. Витте вступились за юных застрельщиков революции. От прибывшего на место происшествия А. И. Макушина учащиеся потребовали обсудить инцидент в городской думе. "Около часа дня в Городскую Управу явилась большая толпа учащихся, - вспоминает он, - сопровождаемых, во избежание каких-либо новых уличных инцидентов, председателем суда А. В. Витте. Приезжают многие адвокаты и затем прибывает громадная толпа разного социального положения. Вологодского бурно приветствуют. Бесчисленные негодующие речи. Крайнее возбуждение, шум, крики, требования немедленно отправиться в театр "для совместного обсуждения с народом" [29]. 
Здание окружного суда На митинге в театре председательствовал В. М. Броннер. Страсти еще больше накалились после ознакомления с текстом полученного Манифеста 17 октября. По данным губернатора он пришел в Томск в 16.00, а по В. М. Броннеру документ принесли на митинг и зачитали в 17.00 [30]. Традиционно внимание сосредотачивается на первом пункте констатирующей части манифеста: "Даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов". Но не обращается внимание на заключительный абзац, в котором самодержец призывал "всех верных сынов России вспомнить долг свой перед Родиной, помочь прекращению сей неслыханной смуты и вместе с нами напрячь все силы к восстановлению тишины и мира на родной земле" [31]. Верховная власть напрямую обращалась к законопослушным подданным за помощью в преодолении очередной, причем "неслыханной смуты". Безусловно призыв был услышан и началась консолидация благомыслящих элементов, томские адепты которых видели врагов в студентах, железнодорожных служащих, в чьей среде, по их представлениям, господствовал "польский и жидовский элемент, первый исконный враг России" [32]. На митинге же атмосфера политических страстей накалилась до предела. Так, суть речи преподавателя технологического института в изложении А. И. Макушина "состояла в требовании низвергнуть губернатора и объявить губернатором городского голову… Оратор был в крайнем возбуждении и после речи еще долго был в нервной дрожи" [33]. По свидетельству председателя форума звучали предложения прекратить снабжать полицию, вывести из города казаков, избрать вместо существующей городской думы новый орган городского самоуправления [34]. "По имеющимся у меня сведениям, - отмечал В. Н. Азанчеевский-Азанчеев, - намерение арестовать губернатора не было приведено в исполнение вследствие сделанного председателем указания на недостаточность вооружения революционеров" [35]. А. И. Макушин высказался против принятия им полномочий губернатора, поскольку "компетенция городского самоуправления на губернию не распространяется". Что касается инцидента у коммерческого училища, то городская дума будет требовать смещения полицмейстера, удаления казаков, подаст жалобу на действия губернатора, прекратит выдачу субсидий на содержание полиции и будет добиваться учреждения "кроме существующей ночной охраны городской дневной охраны". Но все это путем принятых на ее заседаниях решений [36].
Следует напомнить, что еще 18 августа 1905 г. городская дума обсуждала вопрос о состоянии ночной охраны в Томске. К тому времени в ее штате числилось 10 конных и 100 пеших караульщиков, на содержание которых ежегодно расходовалось порядка 18 тыс. руб. за счет сборов с домовладельцев от 0,5 до 5 руб. Принимается решение увеличить количество конных сторожей до 50-ти, а расходы на их содержание до 35 тыс. руб. Кроме того, принимается еще одно важное постановление: "В настоящее время, говоря о ночной охране, нельзя не иметь ввиду и охрану дневную. Городское общественное управление признает единодушно, что ныне существующая в видах охраны тишины и спокойствия полиция не удовлетворяет своему назначению, что организация полицейской власти на местах должна быть существенно изменена, что дело безопасности и порядка на улицах городов - такая же насущная, но только несравненно более существенная, местная проблема, как и содержание мостовых, и что, наконец, поэтому, было бы целесообразно и рационально передать городскую полицию в ведение органов городского общественного представительства". Кроме того, дума постановила организацию и функционирование ночной охраны города взять в свои руки [39]. 18 октября дума постановила: "Для охраны города в дневное время учредить городскую стражу, начиная со ста человек и разрешить городской управе произвести необходимый расход как на содержание стражи, так и на обмундирование и вооружение ее" [40]. Поздно вечером (24.00) с постановлениями городской думы А. И. Макушин отправился к губернатору. Симптоматично, что у подъезда городской управы он встретил группу рабочих, сообщивших, "что они разбили стекла у магазина Второва за то, что управляющий Второва Чернышов, по их словам, нанимал ломовых извозчиков бить забастовщиков" [41]. Аудиенция у начальника губернии в изложении городского головы свелась к обещанию удалить П. В. Никольского, но нужно 1-2 дня, чтобы ввести в строй его приемника. Казаков из города может удалить только командующий Омским военным округом, "ему напишу", прекращение финансирования полиции - "платоническое пожелание", оно для города обязательно и губернское присутствие эту часть думского постановления несомненно отменит. "Относительно дневной охраны - что ж, устраивайте" [42]. В. Н. Азанчеевский-Азанчеев, в свою очередь, так освещает рандеву с руководителем муниципалитета: "Упомянутое постановление Думы городским головой Макушиным было представлено мне 18.10 вечером, причем Макушин, сообщая о крайне возбужденном состоянии общества, предупредил меня, что исполнения этого постановления могут потребовать от меня даже насильственным путем. По телефону из моего кабинета городской голова передал с моего ведома в городскую управу, что начальник губернии согласен на разрешение в положительном смысле лишь вопроса об устранении от должности полицмейстера, но по остальным вопросам необходимо соблюдение установленного Городовым положением порядка" [43]. Как видим в интерпретации губернатора вопрос о дневной охране вообще был опущен. Уже когда начался "разбор полетов". 13 ноября 1905 г. редакция "Сибирской жизни" по этому поводу сообщила: "Мы самым категорическим образом заявляем, что бывший томский губернатор Азанчеевский-Азанчеев разрешил городской управе учреждение милиции, не лишая ее права вооружить милицию. Правда, была попытка отрицать такое разрешение, но последнее было дано в присутствие нескольких официальных лиц, и вопрос о разрешении учредить милицию нужно считать окончательно выясненным" [44]. События 18 октября стали еще одной ступенью эскалации радикальных настроений в Томске. Манифест 17 октября де-юре санкционировал разгул митинговой стихии. Радикалы и либералы открыто заговорили о взятии власти в свои руки. Обещание губернатора отстранить от должности полицмейстера и заявление городского головы о согласии начальника губернии на создание и вооружение городской охраны деморализовало правоохранительные структуры. Власть в очередной раз отступила. Еще до получения указа от 21 октября 1905 г. об освобождении "от преследования, суда, наказания и прочих последствий и даровании полного помилования" политическим преступникам", 19 октября по настоянию прокурора окружного суда, освобождаются 160 политических заключенных, отбывавших наказание и находившихся под следствием [45] Сам начальник губернии в рапорте от 16 ноября 1905 г. по поводу сложившейся 18 октября ситуации сетовал: "Полицейские деморализованы. Чиновники просили о переводе в уезды. Прессинг на улицах, угрозы насилия и пр. Нижние чины не только прекратили 19.10 наружную службу, но боялись даже показываться в форменной одежде на улице" [46]. 19 октября. День, вернее сутки, начали социал-демократы. Согласно воспоминаниям В. М. Броннера ночью местный комитет РСДРП выдвинул идею проведения выборов органа революционного самоуправления города. Как пояснял он, "не имея возможности выдвинуть какой-либо другой орган, который мог бы помочь Комитету [РСДРП - М. Ш.] справиться с руководством быстро и стихийно развивающихся событий, Комитет остановился на выдвинутом на митинге органе революционного самоуправления, который смог бы, сменив прежнюю думу, взять на себя руководство всеми делами города. Одна из ближайших задач этого органа - замена полиции сильной милицией" [47]. Об этом же сообщается в воспоминаниях В. Бухарина (1935 г.) [48]. Первотолчком для акции стало обращение летом 1905 г. социал-демократической газеты "Искра" к рабочим произвести выборы "своих собственных… представителей". "Уездные и губернские собрания таких представителей…, создадут как бы целую сеть представительных органов революционного самоуправления с революционным всероссийским представительным собранием во главе". Эти органы должны были "диктовать свое требование Учредительного Собрания всем прочим прогрессивным группам" [49]. "На пути в Управу, около 9 часов утра, - свидетельствует А. И. Макушин, - был издали свидетелем как группа рабочих палками разгоняла ломовых извозчиков с базарной площади, объясняя прохожим, что извозчики ранее поколотили снимающих с работ в магазинах приказчиков и какого-то студента" [50]. Об этом случае упоминается и в рапорте губернатора [51]. Более пространно его описывает полицмейстер: "Утром же большая толпа демонстрантов явилась на базарную площадь к магазину Второва, и, разделившись на две партии бросилась на мирно стоявших на базаре ломовых извозчиков, деревенских мужиков и женщин, торговавших съестными припасами, и стала их гнать с базара, нанося им побои палками и кулаками. От такого дикого и неожиданного нападения извозчики и торговцы-крестьяне стремительно разъехались с базара и он опустел. Лавки не открывались" [52]. Без указания времени в обвинительном акте о томском погроме фиксируется: "В то же день [19 октября. - М. Ш.] у моста близь городского полицейского управления собрались кучки народа и между ними шли разговоры о том, что "полицию отменили и хотят губернатором назначить еврея, что, таким образом, город перейдет в руки евреев" [53]. 
Томский рынок Полицмейстер П. В. Никольский 19 октября отмечает оживление общественной активности: "Утром в городе началось сильное движение: на перекрестках улиц собирались небольшими группами какие-то подозрительные люди, говорились речи, раздавались публике противоправительственные прокламации" [54]. На причинах такой активности я еще остановлюсь. В 10.00 у губернатора началось совещание. На нем присутствовали городской голова, архиерей, мулла, управляющий казенной палатой, управляющих государственным имуществом, начальник почтово-телеграфного округа Жарков, управляющий отделением Государственного банка, сотрудники прокуратуры, председатель окружного суда А. В. Витте, купцы А. Е. Кухтерин, Мальцев и "еще несколько лиц". "Губернатор объявил, что он пригласил присутствующих для совета как быть в настоящее трудное время и просил о содействии". Жарков "выразил сожаление, что умеренные элементы не организуются, а между тем крайние в своих речах доходят до требования "надо Николая II повесить". А. И. Макушин возразил в том плане, что официальные организации не имеют авторитета в обществе и порядок может водворить вне всякой партийности городская дневная охрана. А. В. Витте "спросил губернатора разрешил ли он городу организовать дневную городскую охрану. Губернатор ответил утвердительно". Затем все разъехались, а по просьбе В. Н. Азанчеевского-Азанчеева остались А. И. Макушин, А. В. Витте и прокурор окружного суда Беляев для обсуждения кандидатуры нового полицмейстера. Городской голова предложил пристава Юрточной части К. П. Пушкарева, поскольку в городе его хорошо знают и "во время вчерашнего избиения Пушкарев взял под свою защиту несколько учащихся, и это на горожан произвело хорошее впечатление. Губернатор ответил, что он подумает" [55]. Реальным действием власти в этот день стали расклеенные по городу объявления от имени начальника губернии, в которых заявлялось: "Высочайший манифест 17 октября 1905 г. возлагает на подлежащие власти обязанность принять меры к устранению прямых проявлений беспорядка, бесчинств и насилий и охрану людей мирных, стремящихся к спокойному исполнению лежащего на них долга. Во исполнение сего довожу до сведения население г. Томска, что все меры охраны жителей от насилия мною приняты и население города может спокойно продолжать свои занятия, не придавая значения резолюциям, объявлениям и прокламациям противников правового порядка. Постановления и резолюции, исходящие за последние дни от участников так называемых митингов, законной силы не имеют" [56]. От губернатора городской голова направился в городскую управу, где провел совещание с ее членом, заведующим ночной охраной П. И. Ивановым и домовладельцем И. С. Быховским относительно организации дневной охраны. Руководство ею возлагалось на П. И. Иванова. Личный состав предполагалось набрать из числа гласных думы и членов Добровольного пожарного общества, которых специально для этого пригласили в управу и перед ними с соответствующим предложением выступил А. И. Макушин [57]. В заявлении об отказе от звания городского головы, датируемым 20 октября 1905 г., он пояснял: "Я не инициатор вооружения дневной охраны города. Напротив, не спорил ли я долго и упорно, что на первых порах охрану дневную нужно не вооружать, не указывал ли я, как и другие гласные, что цель охраны общественная, не партийная. Высказывались даже, что ближайшим образом охрана будет противиться насильственному закрытию магазинов и срыванию работающих с их работы" [58]. Эту мысль Алексей Иванович повторил на судебном процессе 19 августа 1909 г. [59] Позицию городского головы поддержали 18 гласных городской думы, которые впоследствии в специальном заявлении подтвердили, что "Алексей Иванович упорно и настойчиво отстаивал свое мнение, чтобы дневная охрана была не вооруженной" [60]. Уже после отъезда городского головы домой из-за болезни (высокая температура) в помещении городского самоуправления продолжилось совещание по поводу организации городской охраны. На нем присутствовали: пристав Юрточной части К. П. Пушкарев, которого прочили на должность полицмейстера вместо П. В. Никольского, упоминавшиеся П. И. Иванов и И. С. Быховский, чиновник консистории Ходятовский, издатель Ф. Романов, купцы Зеленевский, Зверев, врачи Н. И. Березницкий, В. М. Броннер, отставной капитан Г. Я. Цам и еще около 20 чел. В. М. Броннер потребовал назвать предполагаемое формирование милицией и включить в него студенческую дружину, подчинявшуюся комитету РСДРП. В конечном счете собравшиеся принимают следующее решение: "1. охрану до принятия платников на постоянной основе укомплектовать из членов добровольного пожарного общества и студентов; 2. охранников вооружить специально купленными револьверами; 3. организовать особый комитет из 12 чел., поручив ему заведывание охраной" [61]. Комитет, названный Комитетом общественной безопасности (КОБ), издал листовку следующего содержания: "Граждане! Комитет общественной безопасности, избранный Томской городской думой, организовал городскую милицию. Она будет охранять вас, вашу жизнь, здоровье, имущество и честь против насилия всякого рода. Граждане! Нашим лозунгом будет безопасность всех граждан. Обращайтесь безбоязненно к защите наших милиционеров, помогайте им исполнять их обязанности Отличительные знаки - белая повязка с красными буквами "ГО" со штампом городской управы" [62]. В воспроизведенном документе обращают на себя два обстоятельства. Во-первых, городская дума не принимала решения о создании КОБа, а только высказалась за организацию дневной городской охраны и 19 октября не собиралась. Во-вторых, в тексте обращения присутствует явное противоречие в названии создаваемого правоохранительного органа. С одной стороны милиция, а с другой "белая повязка с красными буквами "ГО" (городская охрана). Данное обстоятельство можно объяснить тем, что участвовавшие в принятии решения о создании формирования либералы и радикалы вкладывали разное понимание в его назначение. Для радикалов милиция - независимый от власти орган, образованный революционным творчеством народа. Для гласных городской думы, домовладельцев и городского головы городская охрана, хотя и созданная по инициативе и на средства муниципалитета, но действующая под руководством соответствующего государственного полицейского органа. Не случайно на совещание пригласили будущего руководителя из чиновников ГПУ. В данном случае городское самоуправление продолжило начатую летом подготовительную работу по созданию своей собственной правоохранительной структуры. Следует прокомментировать основополагающее требование городского головы А. И. Макушина к будущему формированию - "оно не должно быть партийным, а совершенно объективным". Речь идет о попытках радикалов включить в него своих дружинников и использовать для достижения политических целей. В свою очередь, либералы пытались подчинить муниципальным органам полицию. Так, впоследствии кадеты в своей программе декларировали: "Круг ведомства органов местного самоуправления должен простираться на всю область местного управления, включая полицию безопасности и благочиния" [63]. На съезде Сибирского областного союза в Томске 28-29 августа 1905 г. делегаты к компетенции земских органов и Сибирской областной думы отнесли и "общественную безопасность" [64]. Поэтому не случайно радикалы и радикально настроенные либералы предполагали под видом дневной охраны сформировать автономную от органов местного государственного управления милицию, которая с точки зрения правовых норм того времени представляла "обывательские дружины, создаваемые для несения полицейской службы и охранения порядка в тех случаях, когда правительственная власть силою обстоятельств лишается возможности правильно отправлять свои функции" [65]. Как замечает по этому поводу И. В. Чернова: "В своем стремлении взять под контроль работу местной полиции Томская городская дума была не одинока. В этот период в МВД поступили подобные предложения из многих городов страны. Причем руководство МВД решительно отвергало подобные новшества" [66]. В тот же день городская управа приобрела 54 револьвера системы "Бульдог" и изготовила опознавательные белые повязки с буквами Г.О. и гербом города [67]. 
револьвер "Бульдог" Отмеченная выше властными структурами повышенная общественная активность горожан объясняется попыткой реализации радикалами еще одной своей задумки, связанной с созданием органа революционного самоуправления Томска. В изложении В. М. Броннера комитет РСДРП решил провести выборы 19 октября и выпустил специальное обращение к горожанам. Голосование происходило в театре, народном доме (Общественном собрании), технологическом институте и на Новособорной площади [68]. Более пространно ситуацию раскрыл В. Бухарин. Выборы предполагалось провести 19-20 октября. Город разбили на районы (избирательные округа), выдвинули кандидатов от социал-демократов, эсеров и общественных работников, "в большинстве железнодорожников и свободных профессий". Утром 19 октября было выпущено обращение от комитета РСДРП о предполагаемых выборах в революционное самоуправление со списком кандидатов и указанием мест голосования. В 12.00 там началась подача записок (бюллетеней). К ночи 19 октября голосование завершилось, было подано свыше 10 тыс. записок. Для подсчета избирается особая комиссия [кем ? - М. Ш.]" [69]. Существенные уточнения в рассматриваемый сюжет вносит письмо Г. Шпилева, написанное 30 октября 1905 г.: "На митингах возбудили вопрос об избрании в городское управление революционных представителей, если старые гласные примут, то вдобавок к ним, а если нет, то старое городское [управление] долой и вместо него свое революционное правительство. Должны были избрать 25 чел., кандидатов выдвинули 53. Например, кто кого-нибудь желал, говорил про него, и его записывали в список… Из них 26 социал-демократов… Голоса подавались так: каждому давали листок бумаги и раздавали список кандидатов и вот кто кого желал и записывал 25 человек в свой листок, а потом эти листки отдавались председателю" [70]. А. Яропольская поясняет: "В среду 19 октября рано утром пришли ко мне из Томского комитета РСДРП спросить согласна ли я выставить свою кандидатуру в гласные революционной думы. Я охотно согласилась" [71]. Ставший после 1917 г. большевиком, а в 1905-м один из руководителей местных социал-демократов Н. Н. Баранский в 1920-е гг. осудил затею с выборами, возложив ответственность за нее на меньшевиков, "царивших в это время в Томске" [72]. О том, что одновременно с этим социал-демократы пытались создать милицию, он умолчал. В течение всего 19 октября в Томске (Бесплатная библиотека, Общественное собрание, ТТИ, театр, улицы) шли непрекращающиеся митинги. Самый многолюдный состоялся в Общественном собрании. По сведениям жандармов в нем приняло участие около 1,5 тыс. чел. [73]. Вечером по улицам прошла демонстрация с пением революционных песен [74]. О настроениях горожан можно судить по маленькому, но показательному эпизоду, воспроизведенному в воспоминаниях Герасимова и письме Г. Шпилева. На митинге в Бесплатной библиотеке "один околоточный надзиратель, без двух пальцев на руке, стоит на трибуне и говорит: "Я против Николая, он, мерзавец, завел такую войну…, он столько людей перебил. У меня ордена Георгия (это святыня русская), я не трону, а вот медаль с харей Николая, я ее снимаю и кидаю в толпу". Этот момент был для меня, конечно, удивителен" [75]. Уровень социального напряжения к концу дня достиг предела. Не сговариваясь, два активных участника анализируемых событий, принадлежащие к разным лагерям, примерно одинаково оценивали ситуацию. Городской голова А. И. Макушин: "Чувствовалось сильное озлобление друг против друга разных групп населения и терялась надежда предотвратить столкновение" [76]. Начальник ГЖУ, полк. Романов телеграфировал в МВД: "Настроение крайне напряженное, деятельность в городе мало-помалу замирает, магазины принудительно закрываются. Были небольшие отдельные случаи насилия" [77]. Показательный случай, квалифицированный позднее как кощунственное отношение к церкви, произошел в этот день на митинге в театре. На нем, согласно сведениям А. К. Бадулина, "было сказано, Макарий, архиерей Томский готовит черную сотню, идемте к его дому, вытащим на тротуар, зажгем его и тем дело кончится. Но другие удерживают и говорят, что с такой гадиной не нужно связываться" [78]. Теперь посмотрим, что делали благонамеренные обыватели для организации противодействия смуте. В многочисленных воспоминаниях, посвященных погрому, прослеживается эволюция образа черносотенцев и их подготовки к акции. В дореволюционных источниках личного происхождения, в частности, в уже неоднократно цитированном письме Г. Шпилева от 30 октября 1905 г., информация об этом отсутствует. Уже после погрома в номере "Сибирского вестника" от 30 октября в анонимном "Рассказе очевидца" заявляется: "В последние дни перед 20 октября все упорнее и упорнее циркулировали слухи, что где-то в Томске организуется черная сотня для решительных, ни перед чем не останавливающихся действий" [79]. 16 ноября в этой же газете публикуется письмо в редакцию председателя окружного суда А. В. Витте, в котором он сообщает о том, что когда он с прокурором Беляевым 20 октября были у губернатора, то от чиновников слышали о посещении В. Н. Азанчеевского-Азанчеева 19 октября мещанским старостой С. Самгиным-Косицыным, и последний "испрашивал разрешение на устройство патриотической манифестации". Начальник губернии сначала не хотел давать согласие, но мещанский предводитель "мужественно и решительно заявил: "Нет, ваше превосходительство, мы дольше терпеть не можем" [80]. Буквально через 10 дней последовало опровержение Самгина-Косицына в том плане, что 19 октября он у губернатора не был, и встречался с ним только 20 октября, когда патриотическая манифестация уже стихийно началась [81]. На этом полемика закончилась. 
Мещанская управа (бывший Магистрат) (подпись "Биржа" на открытке ошибочна) В 1924 г. А. Шалаев фиксирует: "Уже ходили слухи, что черная сотня что-то затевает" [82]. Как видим ничего конкретного. "Прорыв" произошел в 1925 г. в преддверии празднования 20-летнего юбилея Первой русской революции. Сразу два видных деятеля томского социал-демократического подполья В. М. Броннер и В. Д. Виленский-Сибиряков обвинили В. Н. Азанчеевского-Азанчеева и Макария в руководстве подготовкой погрома. В их резиденциях "шли энергично собрания". Центром консолидации громил стала Мещанская управа. Финансировалась акция купцами "вроде Кухтерина, а в качестве живой действующей силы были использованы томские лабазники, мясники и другой сброд" [83]. В написанных тогда же воспоминаниях А. Яропольской сообщалось о том, что губернатор и полицмейстер Никольский накануне 20 октября направили своих сотрудников "из охранки и членов Союза русского народа для агитации против студентов, евреев и железнодорожников" и 19 октября "группа хулиган-громил… рассыпалась по всему городу и стала держать себя вызывающе" [84]. Как видим, никакой конкретной информации относительно подготовки погрома в упомянутых выше источниках нет, кроме априорных предположений - раз он произошел, значит, его кто-то готовил, т. е. исходя из логики классовой борьбы. Поэтому в 1935 г. В. Бухарин уже без всяких оговорок заявляет, что 19 октября стало известно о подготовке антиреволюционного выступления [85].
|
