Заключение

   Любое проявление насилия, тем более уничтожение инакомыслящих, в борьбе за достижение своих интересов отвратительно. Делается ли это для того, чтобы железным кулаком подтолкнуть к светлому будущему, или для ограждения своего иллюзорного мирка от потрясений стучащей в окно модернизации. В Томске первого варианта цивилизационного развития России добивались в 1905 году радикальные и либеральные элементы, объединившиеся, чтобы, как отмечал П. Б. Струве, "по подлинному выражению социал-демократической публицистики того времени, "последним пинком раздавить гадину", т.е самодержавие [1]. Коалиция распалась после трагических событий 20-22 октября. Консервативные же круги при попустительстве и бездействии властных структур подавили экспансию "революционеров".
   В парадигме советского (марксистско-ленинского) восприятия российских революций как локомотивов общественного развития последовательно формировался положительный образ истинных революционеров в лице большевиков, ведущих за собой городских и сельских пролетариев и массовые слои городской интеллигенции. Все остальные, так называемые непролетарские, мелкобуржуазные или буржуазные политические объединения (от меньшевиков и эсеров до кадетов) выступали в качестве непоследовательных участников революционного процесса. "Подлая натура либералов", по выражению Н. Н. Яковлева [2], проявилась в переходе на позиции защиты самодержавия после опубликования Манифеста 17 октября 1905 г. О монархистах и черносотенцах писали сугубо в уничижительных тонах, скороговоркой упоминали прокатившиеся по России в конце октября того же года погромы, организованные чиновниками, губернаторами при содействии православного духовенства.
   В самом конце ХХ - начале XXI века образ российских революций пытаются представить в общественном сознании как бессмысленные и беспощадные бунты, а о революции 1905-1907 гг. просто постарались забыть. Но нет худа без добра. Внимание исследователей сосредоточилось на истории российской многопартийности, из исторического небытия, в том числе на региональном уровне, воскресли меньшевики, кадеты, октябристы. Дошла очередь до черносотенцев и выяснилось, что погромное движение не было связано, как утверждалось ранее, с деятельностью черносотенных организаций, поскольку они возникли значительно позднее. Но вот сами погромы выпали из поля зрения исследователей, либо анализировались по традиционной схеме. Не избежал этого и автор данного исследования. В какой-то степени на имидж их участников негативно влияла и будет влиять отрицательное отношение к насилию, жестокости, тем более в таких диких формах, о которых сообщалось в первом разделе исследования.
   Кристоф Гумб подметил изменение практики осуществления власти в Российской империи в 1905 году. Вместо формализованного варианта государственного господства начинается использование политики "короткой расправы" (военно-полевые суды, карательные экспедиции, чрезмерное применение силы). Все это в совокупности воспринималось как "узаконенный суд Линча", по терминологии, предложенной видным российским юристом В. Д. Набоковым [3]. Мне представляется, что официальному суду Линча предшествовала волна погромов. Именно с помощью не успевших адаптироваться к условиям городской жизни маргиналов ликвидируется своеобразное двоевластие, возникшее, как показано в первом разделе, в Томске к 20 октября 1905 г.
   Основной причиной острого конфликта выступил политический момент противостояния либерально-революционной демократии и "патриотически" настроенных обывателей с целью подавления или пресечения активности первых. Сама акция выражала реакцию традиционалистских слоев городского социума на попытки либерально-радикальных элементов ограничить или вообще свергнуть самодержавие. Власти утратили контроль за ситуацией и объективно потворствовали местным "черносотенцам", пытаясь с их помощью разгромить "революционную гидру". Не случайно бывший городской голова А. И. Макушин, воспроизведя в своих мемуарах свою версию случившегося, завершая их уже в 1925 г. задает вопрос: "Имел ли губернатор Азанчеевский достаточно сил для того, чтобы не допустить Томского погрома такого ужасного характера… Убежденно отвечаю, взвесив все: имел" [4].
   На судебном процессе в 1909 г. адвокат Н. Я. Левин произнес слова, которыми я завершаю исследование: "Пусть все пострадавшие в октябрьские дни найдут утешение в том, что, если не материальное, то моральное удовлетворение они получили: память о тех, кто погиб в октябрьские дни, и теперь после разбора дела здесь в зале суда, осталась такой же светлой, как и до этого" [5]