Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• История общественного самоуправления в Сибири второй половины XIX - начала XX века

   Явление внешней политики, война, всегда оказывается чрезвычайным отрезком во внутренней жизни страны. Сокращение производительных сил, рост непроизводительных расходов, печать не обеспеченных денег - всё это сказывается даже при наличии военно-политических успехов. Не зря ведь сразу после окончания Русско-турецкой войны 1877-1878 гг. ушёл в отставку министр финансов М. Х. Рейтерн. Война перечеркнула его усилия по подготовке валютной реформы (подобной будущей реформе С. Ю. Витте). Исключительно сильным потрясением стала Русско-японская война 1904-1905, поставившая на грань краха золотой рубль. Впрочем, последствия той войны более интересны с политической точки зрения, чем с экономической. Мировая же война оказалась гораздо более масштабной и более системной по воздействию на хозяйственную жизнь страны.
   В работе городских самоуправлений появилось сразу несколько новых направлений. Это и беженцы, и военнопленные, и помощь семьям призванных в армию. Впрочем, всё это сводится к экономике. К вопросу о том, где взять деньги, и к вопросу о вмешательстве власти в экономику. Ни на один из этих вопросов мировая война не предложила новых ответов. Уже и прежде существовала проблема нехватки средств у самоуправления, уже и прежде существовало регулирование рынка (в т.ч. со стороны городских властей). Теперь эти же явления проявились более ярко - всего лишь. Но количество переросло в качество. Не зря ещё до октябрьских событий 1917 г. входит в оборот сочетание "военный коммунизм". Попробуем разобраться, какова роль органов самоуправления в этой "военно-коммунистической" системе.
   Основные направления городских расходов.
   То, что война потребует затянуть пояса, стало ясно сразу. И государственная власть позаботилась объяснить это уже в первые недели войны. 31 июля 1914 г. МВД циркулярно предписало исключить из городских смет расходы, "не являющихся особо настоятельными" [1]. Чиновники предвидели рост во время войны расходов на государственные нужды, проходивших в городских бюджетах как расходы обязательные. Действительно, они возросли и составили во всяком случае более половины городских расходов, иногда доходя до 82 % (Новониколаевск, 1917 г.) и 88 % (Тобольск, 1915 г.). Необязательные же расходы финансировались по остаточному принципу [2]. Даже в глубоком тылу жизнь перешла в режим выживания. Все мероприятия по благоустройству, которыми занялись города в начале XX в., пришлось отложить до лучших времён; продолжалось только самое необходимое, либо те проекты, которые уже были начаты, и отказ от их завершения сулил крупные потери.
   С первых дней боевых действий пришлось тратиться на расквартирование войск, размещение пленных, приём и лечение раненых, размещение беженцев. Расходы эти оказались столь значительны, что уже в первые месяцы, если не в первые недели, "съели" имевшийся "подкожный жир". Новониколаевская городская дума, например, ещё в августе 1913 г. решила создать общественный банк и отложила для образования его собственного капитала 50 тыс. руб. Но к тому времени, как долгожданное разрешение на открытие банка пришло (а это октябрь 1914 г.), деньги уже оказались истрачены - на содержание войск и иные военные нужды [3]. Целый год средства на такое важное капиталовложение, как банк, спокойно ждали своего часа, а за каких-нибудь три месяца вся эта значительная сумма растворилась в текущих расходах. Томск за первые 2,5 месяца войны только на размещение военнослужащих израсходовал 115,1 тыс. руб., а всего на нужды мобилизации - 235,6 тыс. [4].
   На "критическое положение" городских финансов уже в сентябре 1914 г. жаловалась и Тюменская дума: "Мобилизация и связанные с ней расходы потребовали высшего напряжения платежных городских средств" [5]. Помимо обязательных расходов, дума решила организовать выплату неимущим семьям призванных дополнительные (плюс к казённым) пособия. Правда, предполагалось, что сумма их в месяц составит 2400 руб., а городских средств для этого выделили всего 3 тыс. Но "вообще на военные нужды" решили заключить заём в 25 тыс. руб. Кроме того, на общество возложили расквартирование прибывающих пленных. Расходы на приспособление помещений уже под первую партию (6000 чел.) управа оценила в 20 тыс. руб. Гласные решили ходатайствовать о предоставлении на этот предмет беспроцентной правительственной ссуды. Ещё несколько тысяч рублей потребовалось на оборудование госпиталя [6].
   С самого начала войны в Сибирь потекли беженцы. Только ближе к концу "великого отступления" 1915 г. правительство откликнулось законом (30 августа), который возлагал дело помощи беженцам на местное самоуправление. Для этого местные власти получили право создавать особые комитеты помощи беженцам [7]. Они действительно повсеместно возникли. Показательно, впрочем, что не все появились вследствие указа. В некоторых городах - раньше. Потребности времени диктовали одинаковую логику и центральной, и местной власти. Они, кстати, тесно взаимодействовали в вопросе о беженцах. Когда их оказывалось слишком много, губернское начальство по просьбе города останавливало приток или пересылало часть прибывших в иные места [8].
   Беженцы стремились поселиться в основном в городах. Соответственно, на города и легла основная часть помощи беженцам. Правда, основную часть затрат по этой статье (как и по другим военным расходам) оплачивало государство, но и сами города добавляли из своего бюджета в тех случаях, когда считали государственные ассигнования недостаточными. Однако в первой половине 1916 г. правительство резко свернуло помощь беженцам, экономя государственные средства и заодно побуждая людей переселяться в деревню, где вследствие бесконечных призывов в армию обнаружилась нехватка рабочих рук. Новая государственная политика поставила под вопрос и городскую помощь. Выяснилось, что в качестве добавки к государственным расходам она могла существовать; сама же по себе прибавка, после устранения основы, не всегда имела смысл. "Ликвидация Омского комитета помощи беженцам вызвалась главным образом недостатком сумм, отпускаемых казною, которые в настоящее время начали урезываться ещё на половину" - так комментировала происходящее Омская дума в начале 1916 г. [9].
   Помимо беженцев, приходилось подыскивать помещения и для военнопленных. К середине апреля 1915 г. в Западной Сибири их оказалось 150 тыс. (впоследствии это число увеличилось незначительно) [10]. Правда, их не обязательно размещать в столь же удобных условиях, как своих соотечественников, и к тому же можно заставить самих строить себе бараки. Допускалось применение пленных и для иных работ - этому посвящён сентябрьский указ 1914 г. Тогда же, разместив первые 5 тыс. прибывших пленных, Барнаульская дума решила их чем-нибудь занять и выделила 15 тыс. руб. на приобретение инвентаря для дорожных работ [11]. А в Новониколаевске к осени 1915 г. использовались на общественных работах и на частных предприятиях 4 тыс. военнопленных (из 14 тыс. размещённых в городе). Удовлетворением частных заявок тоже ведал муниципалитет [12]. Наличие военнопленных, таким образом, побуждало городские власти действовать и в качестве биржи труда, и в качестве организатора общественных работ.
   Отдельной проблемой стала уже затронутая помощь малоимущим семьям призванных на войну. Если при размещении иногородних "гостей" (беженцы, раненые, военнопленные, собственные войска) главная сложность состояла в значительности единовременных расходов (на строительство или переоборудование помещений), то при обеспечении семей - в регулярности расхода. Объём помощи одной семье ограничивался несколькими рублями в месяц, зато нуждающихся оказывалось много. Любую среднестатистическую семью Сибири начала XX в., которая лишилась работника, можно было считать малоимущей. Ведь большинство женщин не имело самостоятельного заработка. Огородничество, домашнее производство обычно не носило товарного характера, следовательно, денежных доходов не давало. Если женщины и трудились, то даже на одинаковой с мужчинами работе получали на 30-50 % меньшую зарплату. Не случайно вдовы однозначно зачисляются исследователями в самый малообеспеченный разряд городских жителей [13].
   Обязательное участие местного самоуправления в деле помощи семьям призванных в армию регулировалось ещё довоенным законом от 25 июня 1912 г. Соответствующие организации были созданы городскими думами в первые же дни войны. Они выдавали казённое пособие, организовывали бесплатное питание, оказывали медицинскую и юридическую помощь, трудоспособных обеспечивали работой [14].
   Перечисленным деятельность муниципальных образований в этой сфере не ограничивались. Поскольку казённое пособие могло считаться достаточным лишь для продовольственных потребностей, то городские власти стали выдавать нуждающимся дополнительные пособия, например - в виде квартирных денег (на оплату жилья) [15]. Оценить весомость собственных городских расходов по отношению к государственным можно на примере сведений по Омску. На помощь семьям призванных здесь до 1 декабря 1914 г. потратили 82,5 тыс. руб., в т. ч. 52,6 тыс. - за счёт казны, 12 тыс. - городских, 18 тыс. - частных пожертвований, собранных управой [16]. Впрочем, экономить на семьях призванных государство начало ещё раньше, чем на беженцах: в феврале 1915 г. казённое пособие отняли у внебрачных семей. По крайней мере, в Омске его решили сохранить за городской счёт и приведённая выше пропорция несколько изменилась.
   В том же Омске при исполнительной комиссии по оказанию помощи семьям призванных действовали школьный отдел (помощь учебными товарами, одеждой, школьные завтраки), юридическое бюро (советы по судебным делам и составлению бумаг), бюро труда. Последнее не только занималось посредничеством при поиске людьми работы, но и создавало собственные мастерские - в частности, швейные на 500 чел. [17].
   Помимо расходов на непосредственную помощь тем или иным категориям населения, активно применялись меры воздействия на рынок, на хозяйственную обстановку в целом. Расширение вмешательства в экономику можно назвать третьим направлением основных городских расходов во время войны. Сначала это вмешательство проводилось путём простой таксировки - установления предельных цен с предупреждением, что "всякое поднятие цен выше указанной нормы будет признано искусственным и недобросовестным".
   Ценовое регулирование тоже началось повсеместно в первые дни войны. И в этой области государство проявило инициативу. В том же самом циркуляре 31 июля 1914 г., которым предписывалось всемерное сокращение "не особо настоятельных" местных расходов, министр внутренних дел приказал губернаторам "озаботиться изданием постановлений, регулирующих цены на предметы первой необходимости" [18]. Уже 4 августа вышло соответствующее постановление начальника Томской губ. (Оно и после неоднократного изменения цен служило карательным орудием по отношению к нарушителям ценовой нормировки [19]). Уже 7 августа Барнаульская дума установила предельные цены на печёный хлеб и мясо разных сортов [20].
   Тобольский губернатор препроводил упомянутый циркуляр МВД подведомственным ему городским думам лишь 22 августа 1914 г. При этом он предписал "с участием представителей местных биржевых комитетов и торговых организаций <...> обсудить вопрос о подвозе на местные рынки предметов первой необходимости (хлеб, мясо и т.п.), а также дров и керосина и о принятии мер к ограждению населения от чрезмерного поднятия цен на эти предметы" [21]. Таким образом, он предлагал не ограничиваться твёрдыми ценами, а ещё и проводить самостоятельные закупки. На деле это будет воплощено позже. Пока же и простое директивное регулирование оказывалось вполне достаточным. Первая такса Тюменской думы на мясо и печёный ржаной хлеб принимается уже в заседании 11 августа 1914 г. [22]. 10 сентября гласные ещё раз обсудили вопрос о регулировании цен, и выяснилось, что цены на дрова (из-за железнодорожных перебоев) уже поднялись. Для снижения их дума постановила, во-первых, договориться об особом внимании железной дороги к перевозкам дров, а во-вторых, разрешить крестьянам Тюменского уезда в ближайшую зиму производить рубку дров в своих дачах без выборки разрешительных билетов (о чём и возбудили соответствующие ходатайства). Остальные цены пока оставались на привычном уровне. То ли подействовала уже принятая нормировка, то ли на осеннем урожайном рынке ещё не сложилось условий для повышения цен. Как бы то ни было, работа по нормировке цен была начата заблаговременно, с упреждением.
   Позже на уровне губернии появилась специальная должность для ценового регулирования - уполномоченный Особого совещания по продовольственному делу. В Томской губ. в январе 1916 г. ее занимал губернатор. Он-то (с подачи губернского совещания по продовольственному делу) и устанавливал предельную цену на важнейшие продовольственные товары для всей территории [23]. Роль думы сводилась, по всей видимости, к возможности установить таксу ещё более низкую, чем в целом по губернии. И иногда - ходатайствовать о её повышении. Так, Бийская дума в ноябре 1916 г. рассматривала просьбу местных торговцев печёным хлебом о хлебных ценах, установленных в июне. Торговцы утверждали, что с учётом стоимости муки цена печёного хлеба, установленная начальством, ниже себестоимости. Дума в этом вопросе уверенности не испытывала, поскольку твёрдые цены на муку были установлены на уровне, обеспечивавшем прибыль хлебопёков [24]. Исход ходатайства о повышении предельной цены хлеба, которая дума всё-таки возбудила, неизвестен. Впрочем, самое интересное в бийском случае - то, что он выходит за пределы вопроса о нормировке цен.
   Фраза "ныне по Томской губернии установлены твердые цены на муку значительно ниже существующих" заставляет предположить, что суть проблемы состояла в несоответствии твёрдых цен рыночным. Если губернатор предписал продавать муку не дороже 1,53 руб. за пуд, это ещё не значит, что пекарь её действительно сможет по этой цене купить. Таким образом, таксировка оказалась действенным орудием только против чистой спекуляции; в условиях же действительной нехватки продуктов она вела лишь к дефициту.
   Это вынудило местные власти заниматься и собственными закупками. Оптовая закупка продуктов первой необходимости муниципалитетами за свой счёт с последующей продажей по сниженным (против рынка) ценам - явление, которые мы уже видели применительно к довоенному периоду. Широко использовалась эта мера и в других воюющих странах. Не удивительно, что в России и в Сибири в годы войны она получила повсеместное распространение. Торгово-посредническая деятельность стала одним из самых насущных направлений работы местных властей. Использовалась любая возможность найти средства на расширение продовольственной операции. Бийское самоуправление в ноябре 1915 г. с этой целью ходатайствовало о государственной ссуде в расчёте, что она будет дешевле, чем в коммерческом банке (6 % вместо 7,5 %). Однако губернское правление дало понять, что считает это недостаточным основанием для выделения средств. Дума решила не спорить и "для скорейшего осуществления продовольственных закупок в более широких размерах воспользоваться ссудой у Сибирского торгового банка" [25].
   Любопытно при этом, что бийские власти просили ссуду "на заготовку предметов первой необходимости для продажи беднейшему населению гор. Бийска по заготовительной стоимости" [26]. Следовательно, операция предполагалась быть бесприбыльной для города. Иной подход следует из слов новониколаевской управы. В сентябре 1916 г. она вынесла на обсуждение гласных вопрос о создании забытого было (хотя и разрешённого уже) городского банка. Необходимость этого управа обосновывала как раз продовольственной операцией. Средства для неё были найдены в обществе взаимного кредита, но "кредит этот неустойчив и может в любую минуту прерваться", а операции надо расширять. В итоге 50 тыс. руб. из полученных от продовольственного посредничества прибылей решили потратить на капитал банка, от которого гласные рассчитывали получить на развитие торговли гораздо большие суммы [27]. Как видно, дума выступала в этом деле не бескорыстным продавцом. Продавая своим горожанам товары по сниженным ценам, прагматичный "сибирский Чикаго" и сам рассчитывал получить прибыль.
   Одним словом, думы выступали своеобразными потребительскими кооперативами, которые ограничивали рост цен за счёт отказа от чрезмерной прибыли. Но и потребительский кооператив способен сдерживать цены без ограничения потребления лишь до тех пор, пока товар на рынке действительно есть. К лету 1916 г. последнее условие в России выполняться перестало. Неизбежным стало появление карточек (нормированной торговли по твёрдым ценам). Первыми из сибирских городов ввели карточки Новониколаевск и Томск - летом 1916 г.
   Известно, что в Тюмени этот вопрос поставили ещё весной того же года. Решив организовать снабжение беднейшего населения по карточкам, дума начала сбор сведений о наиболее нуждающихся горожанах (через санитарных попечителей). "Но, - досадовал гласный Н. И. Толстых, - работа эта затормозилась преобразованием прежней думской комиссии в совещательный орган при административной власти". "Теперь [в марте 1916 г. - Авт.], когда уже выяснилось положение новой продовольственной комиссии как подсовещания губернского совещания, в силу чего совершить что-либо самостоятельно, кроме исполнения функций полицейского характера, ей не дано, городскому самоуправлению приходится вернуться к прежнему положению и оживить замёрзшую работу <...>. Дума уже вступила на этот путь образованием особой исполнительной комиссии по постановлению 2 марта" [28].
   Последняя цитата выводит нас с вопроса о регулировании цен на более общий вопрос - о соотношении городского самоуправления и чиновного аппарата, о роли и месте каждого из них в итоговом результате. Добавим ещё один пример. В ноябре 1918 г. новониколаевский городской голова докладывал гласным думы о "полном расстройстве городских финансов". Главной тому причиной являлась задолженность государства городу (на 1 октября 1918 г. - 2,5 млн руб.) [29]. Именно государственные расходы голова назвал в числе самых тяжёлых для бюджета - квартирное довольствие войск, отопление и освещение зданий военного ведомства, удовлетворение нужд беженцев, содержание милиции, снабжение пайком семей призванных. 2,5 млн. конца 1918 г. - это не 2,5 млн. 1916 или даже 1917 г. Но несвоевременное перечисление государственных платежей - традиция ещё дореволюционного времени. Сталкиваясь лицом к лицу с существующей проблемой, городские власти вынуждены были действовать, даже не получая обещанных средств от государства. Правительство перекладывало эту рутинную работу на них. Городской думе переложить ответственность было не на кого.
   
   Кредит для города.
   Учитывая невозможность для города полагаться на государственное казначейство, важнейшим для военной поры становится вопрос о деньгах. Ещё точнее - об источниках кредита для чрезвычайных расходов. Кредит твёрдо вошёл в жизнь городов как раз в начале XX в. Его широкое использование объясняется значительным ростом городских бюджетов за счёт расширения деятельности городских властей, прежде всего - по благоустройству. Водопровод, канализация, дороги, электричество - всё это требовало затрат, покрыть которые невозможно никакими регулярными доходами - ни от налогов, ни от собственного имущества, - поэтому приходилось прибегать к доходам чрезвычайным - займам.
   Учитывая наличие в каждом сколь-нибудь значительном городе городского общественного банка, кажется логичным для городских властей в нём и кредитоваться. В таком случае проценты, которые город заплатит по кредиту, пойдут в карман своего же банка. Однако Минфин не всегда разрешал такие займы, опасаясь чрезмерной зависимости банка от финансовой благополучности самоуправления. Да и у банка не всегда находились свободные средства. Поэтому нередко вставал вопрос о займах на стороне.
   Основными кредиторами выступали акционерные коммерческие банки [30] (они же - наиболее крупные и способные выдавать кредиты). В Сибири действовали немногие: Русско-Азиатский (до 1908 г. - Русско-Китайский), Сибирский торговый (СТБ), Русский для внешней торговли (РВТБ), Волжско-Камский. В числе кредиторов городских бюджетов также - общества взаимного кредита (ОВК); нередко - и частные лица, обычно - причастные к самоуправлению: те же гласные [31]. Всё это - кредиты краткосрочные (до 9 мес.), какие только и разрешались учреждениям коммерческого кредита. Правда, с коммерческими банками удавалось договориться о ссудах на несколько лет, в течение которых выданные думой соло-векселя по мере истечения их срока будут заменяться новыми - без действительной их оплаты, а лишь с внесением процентов. Но такой кредит всё-таки менее надёжен по сравнению с официально оформленной долгосрочной ссудой. При вексельном кредите город постоянно находился под дамокловым мечом закрытия кредита в случае чрезвычайных обстоятельств. Долгосрочный кредит такой угрозы не создаёт.
   Один из вариантов долгосрочного кредита - облигационный заём. Главный его недостаток для сибирских городов - неразвитость местного финансового рынка и удалённость Санкт-Петербургской биржи, которая и служила единственной полноценной фондовой биржей страны. Поэтому на 1910 г. Томск оставался единственным городом Сибири, выпускавшим облигационные займы (первый из них реализован в 1894 г. [32]).
   Ещё один источник долгосрочного кредита - акционерные земельные банки. Они выдавали ссуды на срок до 66 лет под обеспечение недвижимой собственностью. В Сибири действовали Ярославско-Костромской и Нижегородско-Самарский банки. Называясь земельными, они занимались и городской недвижимостью, но займы в этих банках не стали панацеей, потому что по каждому из них требовался залог принадлежащего городу ликвидного здания.
   Незадолго до войны открылся ещё один источник долгосрочных займов - Касса городского и земского кредита (с 1 ноября 1917 г. её переименуют в Государственный банк городского и земского кредита). Собственный капитал она получила из государственного казначейства. Создание Кассы - отклик на всеобщую потребность самоуправления в деньгах. Разработанный Министерством финансов устав Кассы получил законодательное утверждение в июне 1912 г., а торжественное открытие (с участием С. Ю. Витте и В. Н. Коковцова) состоялось 15 января 1913 г. [33]. Среди руководителей Кассы - не только правительственные чиновники, но и представители городов и земств. В число операций кассы вошли как краткосрочные ссуды (до 5 лет, наличными), так и долгосрочные - до 66 лет. Последние выдавались по всем правилам ипотечного кредита, по рыночному курсу облигаций Кассы. Курс держался ниже номинала, что делало кредит дороже официальной ставки [34], однако сама по себе эта ставка была существенно ниже рыночной, поэтому города и земства всей страны охотно воспользовались предоставленной возможностью.
   На начало 1911 г. задолженность крупнейших русских городов и земств уже составляла более полумиллиарда рублей. Объём же долгосрочных кредитов ограничивался 1000 % собственного капитала Кассы и составлял 200 млн. руб. Таким образом, коренным образом решить проблему она не могла. Тем не менее, в первый год Касса успела поработать плодотворно, удовлетворив едва ли не все представленные заявки. В мае 1913 г. Барнаульская дума постановила ходатайствовать о замене части разрешённого уже городу облигационного займа ссудой в кассе городского и земского кредита. Притом часть (200 тыс.) из этой ссуды (в 1 млн.) планировалось обратить на уплату долгов города. А через три месяца Новониколаевск действительно получил от Кассы кредит в 250 тыс. на погашение долга в СТБ [35]. Перевод уже существующих долгов в Кассу городского и земского кредита показывает, какой источник займов оказывался самым привлекательным.
   Вместе с тем использовались и иные источники кредита. Ведомость о долгах города Новониколаевска на 1 января 1915 г. показывает, что крупнейшими кредиторами города состояли: Касса городского и земского кредита (заём взят в 1913 г. на 40 лет из 4,5 % на погашение долга СТБ за постройку торгового корпуса; остаток долга на 1915 г. - 246,4 тыс. руб.), СТБ (заём 1913 г., на 10 лет, из 7-8 %, на текущие расходы, остаток - 195,5 тыс.), РВТБ (заём 1913 г., на 10 лет, из 7-8 %, на текущие расходы, остаток - 132,5 тыс.) [36]. Пример Новониколаевска показателен тем, что основная часть кредитов взята на текущие расходы, а не на капитальные вложения. Таким образом, Новониколаевск иллюстрирует вывод омских историков о том, что уже накануне войны сметные дефициты городов стали регулярным явлением [37].
   Во время войны задолженность существенно возросла. Если уж в мирное время обычных доходов не хватало, то в военное - и подавно. 16 октября 1914 г. Новониколаевская дума постановила со следующего года повысить процент обложения оценочным сбором с 0,75 % оценки до 1 % оценки. Произошло восстановление цифры, от которой в 1910 г. отказались как от чрезмерной. Таким образом, дума повысила обложение недвижимости до предела. И весь этот подвиг должен был дать в бюджет лишь 16-тысячную прибавку [38]. В то же время 50 тыс., отложенные для городского банка, оказались истрачены уже в первые месяцы! Таким образом, масштаб военных расходов несопоставим с обычными городскими тратами. Расширенное использование кредита стало в годы войны единственным выходом. Забегая вперёд, рост городской задолженности в ходе войны произошёл как абсолютный, так и относительный. По подсчётам О. В. Чудакова, общая задолженность городов Западной Сибири в 1917 г. приблизилась к сумме их годовых бюджетов [39].
   Рост потребности в кредите сочетался с сокращением кредитных возможностей. Касса городского кредита, в течение 1913 г. исчерпав свою норму, в дальнейшем кредиты выдавала скупо. Быстрое ухудшение обстановки иллюстрирует пример новониколаевских городских властей, которые пытались получить из Кассы ссуду в 750 тыс. руб. [40] С ходатайством об этой ссуде управа обратилась в Кассу 25 ноября 1914 г. Через 2 недели пришёл ответ, сообщавший об ограничении месячного кредита из Кассы суммой в 1 млн. руб. В феврале 1915 г. городская дума согласилась ограничить притязания суммой в 300 тыс. руб. Однако руководство Кассы сообщило, что может дать не более 200 тыс. ввиду ограничения, введённого 10 декабря 1914 г. Советом министров. Заодно городским властям давался совет, во избежание лишних потерь от низкого курса закладных листов (он достиг 80 %), взять эти 200 тыс. в качестве краткосрочной ссуды (наличными); и лишь остальные 100 тыс. добрать облигациями, которые, к тому же, не продавать, а заложить в Госбанке (в надежде на скорое повышение их курса). Но уже в июле 1915 г. Касса отказалась и от этого варианта, пояснив, что даже 200 тыс. могут дать только в долгосрочную ссуду [41], т. е. сильно обесценившимися облигациями.
   Одновременно с обращениями в Кассу городские власти прорабатывали вариант с Новониколаевским ОВК. Изначально эта мысль была отвергнута "из-за невыгодности означенного займа для города" (дороговизна взаимного кредита - один из основных его недостатков). Но уже в апреле 1915 г. к ОВК всё же обратились [42]. Общество согласилось на 50 тыс. учесть векселей, ещё 50 тыс. занять по специальному текущему счёту (с обязательством вернуть кредит по первому требованию в недельный срок). В конце концов городу удалось в том году найти более приемлемые условия - кредит в 350 тыс. открыл Ярославско-Костромской земельный банк. Однако для этого пришлось заложить недавно отстроенный городской торговый корпус. Самый привлекательный (если не единственный) принадлежащий городу объект залога оказался использован, когда Первая мировая война едва достигла середины.
   Помимо перечисленных источников кредита, оставалась возможность исходатайствовать государственный заём напрямую, минуя посредника в лице Кассы - например, за счёт продовольственного капитала (такие примеры мы видели уже и на довоенном отрезке). К началу 1916 г. на балансе Новониколаевска числилось ссуд правительства на 300 тыс. руб. [43].
   Итак, в годы войны активизируется поиск кредитов со стороны городского самоуправления. Пожертвовав дешевизной, их удаётся найти. Однако бюджетное положение становится напряжённым. Необходимо возвращать экономику в нормальное русло, чтобы начинать расплачиваться с огромными кредитами, потраченными на непроизводительные военные цели. Но 1917-1919 гг. приносят обострение кризиса. Единственное событие 1917 г., благотворно повлиявшее на городскую казну - постановление Временного правительства от 8 августа 1917 г. о государственной гарантии бюджетных займов городов и земств (что логично с учётом высокой доли государственных расходов в долгах самоуправления). Государственная гарантия облегчила возможность займов в банках, но не надолго.
   Нарастание инфляции совершенно нарушило нормальную хозяйственную жизнь. Если в октябре и ноябре 1917 г. Тюменская городская дума заключала займы по 100 тыс. руб., то в августе 1918 г. - 1 млн. [44]. Новониколаевское городское управление 19 ноября 1918 г. решило ходатайствовать у правительства о ссуде в 250-300 тыс. В это же время расходы на государственные потребности составляли 50 тыс. в день. Уже в заседании 24 ноября 1918 г. говорилось, что расходы на государственные нужды возросли с 50 до 70 тыс. в день [45]. Перечисленные цифры свидетельствуют не только о темпах инфляции, но и об общем положении, о настроении властей. Государственными органами вопросы (тем более столь важные, как вопросы о выделении денег) решаются дольше, чем частными банками. И если уж у государства просят заём, которого хватит лишь на государственные расходы в течение 4-5 дней, значит, единственной мыслью руководства является выживание в данную минуту любой ценой безо всяких планов на будущее. Налицо крайняя степень финансового кризиса.
   Итак, военные годы продолжили тенденцию решения проблем за счёт займов, существовавшую до войны. Положение, однако, усугубилось непроизводительностью военных займов (в противовес производительным довоенным). Водопровод один раз построили - и он работает, расходы на него резко сократились. А на помощь беженцам и семьям призванных расходы только увеличиваются. Притом строительство водопровода, в случае крайней нужды, можно и отложить, а помощь людям, уже находящимся на территории города - нельзя отложить. В итоге сибирские города, так же как и города всей России, вместе со всей системой государственной власти оказались, по существу, банкротами.
   В то же время военно-революционная неразбериха, приведшая их к банкротству, сама же наметила и перспективу выхода из кабалы. Вместе с неизбежным по итогам войны если не крахом финансовой системы, то по крайней мере существенной девальвацией рубля, должны были обесцениться и городские долги. Главной задачей стало для городских властей дотянуть городское хозяйство до начала мирного строительства, до возрождения производительной экономики.
   В целом обзор деятельности городского самоуправления Сибири во время Первой мировой войны приводит к выводу, что оно выступало проводником государственной политики. Имея более или менее чёткое представление о необходимых в связи с войной хозяйственных мерах, государство не могло их воплотить в жизнь за счёт собственно государственного аппарата. Он не был ни достаточно развит, ни должным образом организован. Поэтому непосредственное воплощение предполагаемых мер правительство поручило городским думам.
   Поскольку война всё-таки является делом государственным, то и расходы эти обязано брать на себя государство. Что оно и делало. Но - постфактум, что тоже связано с медлительностью бюрократического аппарата. Самые простые дела он привык решать годами, и это не позволяло использовать традиционную схему: сначала разрешение чиновников, затем выделение денег и, наконец, действие. В условиях войны пришлось поступать наоборот: "утром - стулья, вечером - деньги". Поэтому городским думам следовало всё-таки иметь свои средства на осуществление государственной политики. Которые они отчасти получали в виде государственных же займов, отчасти вынуждены были находить "на стороне".
   Несмотря на использование городской думы и управы в качестве низового звена государственного аппарата, отличие их от собственно государственных органов существенно. Во-первых, дума сначала производила расход, а потом уже получала (если получала) возмещение от государства. Такой подход к делу местного самоуправления совпадает и с частной купеческой практикой. Решая вопросы в качестве гласных, купцы в срочных случаях тратили деньги из собственного кармана, будь то в виде дара городу, беспроцентного кредита или организации бесплатной работы своих служащих.
   Во-вторых, даже при проведении военной политики органы самоуправления не ограничивались воплощением указаний и проявляли собственную инициативу. Показательно то, что предписываемые государством меры нередко вводились на местах ещё до соответствующего указа. Показательно и то, что думы тратили средства сверх государственных из своего кармана (особенно после сокращения государственной помощи семьям призванных и беженцам в 1916 г.). Городское самоуправление выступало, таким образом, в качестве государственного органа, работающего во многом по собственной инициативе и за собственный счёт (за счёт отдельных состоятельных представителей и городского общества в целом).
   Такое положение вполне логично с учётом того, что и до войны выборные органы в значительной степени выполняли государственные задачи, такие как торговый надзор, определение налоговой базы, расчёт налогов и их взимание. Эта опора государства на самоорганизацию общества (в то же время, строго регламентированную законами) является существенной особенностью царской России по сравнению с всепроникающим государством современного типа. Переход к такому государству будет завершён уже после Романовых. А в годы Первой мировой войны использование городского самоуправления в качестве низовых государственных органов дало государству если не отличный, то во всяком случае минимально бюрократичный аппарат, который, однако, не смог нейтрализовать слабость высшего государственного управления.

  [1] Чудаков О. В. Городское самоуправление в Западной Сибири в годы Первой мировой войны (июль 1914-февраль 1917 г.). Дис. ... к.и.н. Омск, 2002. С. 116
  [2] Чудаков О. В. Городское самоуправление в Западной Сибири в годы Первой мировой войны (июль 1914 - февраль 1917 г.). Автореф. дис. ... к.и.н. Омск, 2002. С. 19, 22.
  [3] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 199а. Л. 114-115.
  [4] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 77.
  [5] Организация самоуправления в Тобольской губернии (вторая половина XIX - начало XX в.). Сборник документов. Тюмень, 1995. С. 244-245.
  [6] Там же. С. 245-248.
  [7] Полуаршинов А. В. Помощь общественных организаций и населения Западной Сибири фронту и пострадавшим от войны (июль 1914 - февраль 1917). Автореф. дис. ... к.и.н. Омск, 2005. С. 22.
  [8] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 104.
  [9] Полуаршинов А. В. Помощь общественных организаций... С. 24.
  [10] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 89.
  [11] Барнаульская городская дума. 1877-1996. Сборник документов. Барнаул, 1999. С. 85.
  [12] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 98.
  [13] Гончаров Ю. М. Городская семья второй половины XIX - начала XX в. Барнаул, 2002. С. 224-232.
  [14] Полуаршинов А. В. Помощь общественных организаций... С. 20.
  [15] Организация самоуправления в Тобольской губернии... С. 245-248.
  [16] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 80.
  [17] Там же.
  [18] Там же. С. 116.
  [19] Местное самоуправление на Алтае. 1747-1919. Сборник документов. Барнаул, 2003. С. 414.
  [20] Барнаульская городская дума... С. 84.
  [21] Организация самоуправления в Тобольской губернии... С. 244.
  [22] Там же. С. 248.
  [23] Местное самоуправление на Алтае... С. 413-414.
  [24] Там же. С. 421-422.
  [25] Там же. С. 416.
  [26] Там же. С. 415.
  [27] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 199 а. Л. 115.
  [28] Организация самоуправления в Тобольской губернии... С. 251-254.
  [29] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 243. Л. 141.
  [30] А. П. Толочко, И. А. Коновалов, Е. Ю. Меренкова и О. В. Чудаков в числе кредиторов городских бюджетов называют лишь городские банки, земельные и казну. Иные виды банков не названы. Это существенная неточность. (См.: Толочко А. П., Коновалов И. А., Меренкова Е. Ю., Чудаков О. В. Городское самоуправление в Сибири в дореволюционный период: становление и развитие. Омск, 2003. С. 100).
  [31] Впрочем, по размерам эти кредиты далеки от банковских. По-видимому, для частных кредиторов речь идет не о попытке выгодно использовать капитал, а о покрытии неотложных городских расходов в тех случаях, когда нет иных источников, которые можно было бы столь же неотложно использовать.
  [32] Толочко А. П., Коновалов И. А., Меренкова Е. Ю., Чудаков О. В. Городское самоуправление в Сибири... С. 102.
  [33] Новый экономист. 1912. № 1-2. С. 15-16.
  [34] Накануне войны курс облигаций составлял 90 %. Это значит, оформляя ссуду в 100 тыс. руб., дума получала на руки лишь 90 тыс. А возвращать все равно следовало 100 тыс. Плюс проценты, конечно.
  [35] Барнаульская городская дума... С. 56-57. ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 184. Л. 4.
  [36] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 184. Л. 30.
  [37] Толочко А. П., Коновалов И. А., Меренкова Е. Ю., Чудаков О. В. Городское самоуправление в Сибири... С. 106.
  [38] Чудаков О. В. Городское самоуправление... Дис. ... к.и.н. С. 57.
  [39] Он же. Городское самоуправление... Автореф. дис. ... к.и.н. С. 19.
  [40] Любопытно отметить, что эту огромную сумму дума планировала потратить на строительство 2-й электростанции и водопровода. Это после циркуляра о всемерном сокращении расходов. (Впрочем, денег на это найти не удалось). ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 184. Л. 4.
  [41] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 184. Л. 4-23 об.
  [42] Там же. Л. 1, 14, 16.
  [43] Там же. Д. 120. Л. 151-152.
  [44] Организация самоуправления в Тобольской губернии... С. 306.
  [45] ГАНО. Ф. Д-97. Оп. 1. Д. 243. Л. 141-143 об.