Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Вибе П.П. Немецкие колонии в Сибири: социально-экономический аспект

   Отмена действия ликвидационных законов свидетельствовала об изменении государственной политики к российским немцам. По сути дела, они были восстановлены в своих гражданских правах. Желая закрепить эти завоевания, немцы Сибири через своих представителей все активнее стали проявлять себя в политической жизни региона. Свержение самодержавия и отмена ликвидационных законов были встречены сибирскими колонистами с энтузиазмом. В адрес Временного правительства и Петроградского совета из Сибири стали по-ступать телеграммы, в которых они заверяли новую власть в своей лояльности и поддержке, требовали демократических и аграрных преобразований. Так, в телеграмме Гляденьского сельского схода Славгородского уезда, посланной Петроградскому Совету рабочих и солдатских депутатов, говорилось: "Обсудив создавшееся положение, мы на сегодняшнем сельском сходе постановили требовать: немедленного созыва Учредительного собрания и демократизации всего государственного строя, социализации земли, так как, несмотря на то, что Сибирь кажется многоземельной, вокруг нас есть много селений, которые нуждаются также в земле, как и в России. В числе этих нуждающихся и мы" [1].
   Развернувшиеся в России бурные политические события ввергли в свой водоворот и сибирских колонистов. На своих сходах, которые весной 1917 г. стали универсальным инструментом регулирования не только хозяйственных и социальных, но и общественно-политических проблем, они обсуждали "вопросы для улучшения быта" и формулировали свои требования в виде наказов депутатам I Съезда Западно-Сибирского совета крестьянских депутатов.
   Так, в марте 1917 г. в Новинке Омского уезда колонисты решили, что самыми острыми и насущными вопросами для них являются вопросы об утверждении демократической республики, о пользовании землей, о свободе религии и вероисповедания, о равноправии всех наций и народностей, об установлении обязательной таксы "на продукты, товары и всякие предметы первой необходимости", об обязательном всеобщем бесплатном образовании и медицинском обслуживании. В селе Пришиб Омского уезда колонисты в своем наказе требовали введения "обязательного бесплатного образования на русском и родном немецком языках"; увеличения земельных наделов "до 25 десятин на каждую мужскую душу"; об утверждении земельной собственности; о возвращении беженцев в их родные губернии; об "исключении хуторских выходцев из состава сельского общества, как самостоятельных владельцев". В поселке Зеленопольском Омского уезда сход колонистов единодушно высказался за разрешение выдавать ссуды из общественного хлебозапасного магазина "на обсеменение и продовольствие"; за бесплатное всеобщее образование и выделение средств на постройку школы, т. к. "своих средств не хватает"; за "зачисление граждан римско-католического вероисповедания" с целью образовать церковный приход; за пользование излишками "церковно-школьной земли" и т. д. На том же сходе зеленопольцы "решили укрепить демократическую республику" [2].
   После свержения самодержавия перед сибирскими колонистами стояли два комплекса проблем, от решения которых зависело их будущее: хозяйственно-экономический и национально-культурный. Колонистов, живших на надельной земле, волновал вопрос о земле. Они не прочь были увеличить или качественно улучшить свои наделы. Для неприписанных переселенцев, число которых в годы Первой мировой войны значительно возросло, главным был вопрос о землеустройстве. Хозяева частновладельческих и арендаторских хозяйств стремились сохранить имения и налаженное в них сельскохозяйственное производство. И те, и другие мечтали о стабильном позитивном отношении к ним со стороны местных и центральных властей, так необходимом для успешного ведения хозяйства. Исторический опыт свидетельствовал, что при отсутствии отрицательных субъективных внешних факторов немцы успешно осваивали и таежные пространства, и безводные степи Сибири.
   Чрезвычайно важной для всех колонистов была проблема сохранения своей национальной самобытности, проявлявшейся в определенных религиозных, культурных, хозяйственных традициях. Будучи самодостаточной системой человеческих взаимоотношений, колония всячески старалась оберегать себя от вторжения извне. Но в условиях реальной жизни подобный национальный изоляционизм был практически невозможен и бесперспективен. Важно было добиться равноправия с другими нациями и признания своих национальных интересов на государственном уровне.
   Оставаясь в целом законопослушной частью российского общества, колонисты старались разрешать свои проблемы легитимным путем. Анализ источников и исследовательской литературы, посвященных крестьянскому движению в Сибири в 1917 г. [3], позволяют говорить о том, что аграрные выступления в немецких колониях не имели широкого распространения. Известны лишь единичные случаи. Так, в начале мая 1917 г. заведующий милиционным комиссариатом сообщал в Омский коалиционный комитет, что в Борисовской и Александровской волостях Омского уезда происходят "аграрные беспорядки". Напомним, что в Александровской волости значительную часть населения составляли немцы-лютеране, переселившиеся в Сибирь из Саратовской и Самарской губерний, но какова была их роль в этих событиях, из источника не ясно. Для урегулирования ситуации в волость был направлен член Омского коалиционного комитета [4]. Видимо, эти события не получили дальнейшего развития, т. к. больше упоминания о них в документах нет.
   Весной 1917 г. в сибирской деревне повсеместно стали возникать новые органы власти - волостные и сельские комитеты, являвшиеся своеобразными органами местного самоуправления. Несмотря на то, что Временное правительство сразу же попыталось взять их под свой контроль, комитеты активно стремились возглавить аграрное движение на местах. В немецкой колонии Сосновка Новинской волости Омского уезда деятельность местного комитета не получила поддержки. 7 июня колонисты обратились в Западно-Сибирский областной совет крестьянских депутатов с жалобой на местный крестьянский комитет и его председателя, обвиняя их в "хулиганстве" и незаконных порубках леса. Как выяснилось, жалоба была обоснованной [5].
   Невысокая революционная активность немецких колонистов объяснялась существовавшими в их среде представлениями о зажиточных хозяйствах как о трудовых. Немаловажную роль играли духовные воззрения, проживание долгие годы единой религиозной общиной с характерными для нее порядками взаимопомощи. Практически не известны случаи социальных противоборств внутри меннонитских колоний.
   В большей степени втянутыми в социально-экономические конфликты, но уже как объекты преследования, оказались владельцы немецких имений, основанных на арендованных и частновладельческих землях. Являясь наиболее активной и предприимчивой частью немецкого этноса в Сибири, они в полной мере ощутили на себе всю тяжесть бесправия и унижения в период действия ликвидационных законов. Созданные ими на пустом месте хозяйства, которые уже через несколько лет выгодно отличались от хозяйств сибиряков, вновь оказались под угрозой уничтожения. Объективная реальность революционной России требовала объединения элиты немецкого этноса Сибири с однородными элементами. Учитывая, что первостепенными для нее были задачи защиты своих экономических и общенациональных (сохранение языка, культуры, религии, традиций) интересов, такими элементами или союзниками могли стать в первую очередь другие предприниматели Сибири и вся немецкая диаспора края.
   Провозглашенные Февральской революцией демократические права и свободы способствовали не только росту национального самосознания, но и активизации процессов самоорганизации сибирских колонистов, надеявшихся таким образом решить свои национальные проблемы и закрепить возвращенные революцией политические и экономические права. События, произошедшие весной 1917 г. в Тобольской губернии, стали этому подтверждением и первым в Сибири примером самоорганизации немецкого населения в новых условиях.
   В марте 1917 г. владельцы 66 участков, расположенных на собственной и арендованной земле, проживавшие в Кулачинской волости Тюкалинского уезда, постановили на своем сходе объединиться в административном отношении в самостоятельную волость с целью создания "работоспособного волостного самоуправления, соответствующего мелкой земской единице". Причиной такого решения были непростые отношения, сложившиеся между предпринимателями Кулачинской волости и окрестным населением, усугубившиеся с началом революционных преобразований в России.
   Всего на этих участках проживало 2100 человек. Они владели, по данным Журнала Общего присутствия Тобольского губернского управления по крестьянским делам от 24 июня 1917 г., на правах собственности и аренды 42 тыс. десятин земли. Значительную часть этой земли занимали немецкие колонисты, причем вся она была в их частной собственности. Поселившись здесь в начале ХХ в., колонисты смогли организовать к 1917 г. на собственной земле средние по масштабам, но хорошо организованные культурные фермерские хозяй-ства, ставшие объектом посягательства со стороны окружавшего их крестьянского населения. В период действия ликвидационных законов эти участки подлежали ликвидации, и даже было объявлено о продаже их с публичных торгов в случае, если в указанный срок их не самоликвидируют владельцы.
   С началом демократических преобразований в России и приостановкой действия ликвидационных законов колонисты столкнулись с еще одной проблемой - враждебным отношением к себе со стороны Кулачинского волостного комитета и местного крестьянства. В условиях продолжавшейся войны это можно было понять. Но подобное отношение распространялось не только на них, но и на русских землевладельцев и арендаторов названных 66 участков. Это свидетельствовало о том, что в основе конфликта между крестьянами, жившими на государственной земле, и фермерами Кулачинской волости лежали не столько национальные противоречия, сколько аграрный вопрос, социально-экономические различия. Обострение ситуации весной 1917 г. было не случайно. Революционные настроения, проникшие в крестьянскую среду, привели к тому, что даже в Сибири, не знавшей помещичьего землевладения, широко распространились идеи ликвидации частной собственности на землю, передачу ее в собственность народа. В марте-апреле 1917 г. в Сибири состоялось более 500 крестьянских выступлений, из них более 250 - в форме земельных захватов и порубок лесов [6].
   Важно отметить, что в этом конфликте национальные и конфессиональные интересы фермеров отошли на второй план. Немцы разных религиозных вероисповеданий, забыв на время о своем корпоративном менталитете, конфессиональных различиях и традиционном стремлении к самоизоляции, объединились между собой и с представителями других национальностей для решения своих жизненных проблем.
   В ходатайстве Тобольскому губернскому комиссару В. Н. Пигнатти хозяева участков сообщали, что имеются все необходимые условия для создания самостоятельной административно-территориальной единицы - волости, а именно: обособленная площадь землевладения; достаточное количество хозяйственных и умственных сил для организации, ведения и содержания волостных учреждений; однородность хозяйственных интересов и, наконец, солидарность во взглядах на формы и задачи ведения хозяйств, обладающих высоким культурным уровнем по сравнению с соседними крестьянскими хозяйствами. Последнее обстоятельство, бесспорно, было главной причиной, побуждавшей представителей разных национальностей и конфессий к объединению. Не случайно в ходатайстве хозяев участков особенно подчеркивалось "наблюдающееся враждебное отношение к ним крестьянства".
   Кроме того, отмечалось, что население частновладельческих и арендованных участков практически не имело возможности участвовать в общественной жизни волости, так как эти участки были сильно удалены от центра волости. На их территории не было крупных населенных пунктов, позволивших бы нормально организовать существующее сельское управление, через которое возможно было бы участвовать в волостной жизни. Все это, а также незначительная численность населения участков относительно общей массы населения Кулачинской волости, не позволяло частновладельцам и арендаторам отстаивать свои интересы. В результате на их территории не было "ни одной сельской школы, ни одного медицинского пункта, ни одной версты хорошо содержаимой дороги, не говоря уж о других, имеющих общественное значение учреждений".
   Владельцы культурных хозяйств в своем ходатайстве изложили не только проблемы, связанные с необходимостью образования новой волости, но и свою программу общественных мероприятий на ближайшее время. Планировалось провести по территории новой волости узкоколейную железную дорогу; учредить высшее народное училище и медицинский врачебный пункт; улучшить дорожное дело; организовать элеватор; провести общие мероприятия для улучшения постановки своих хозяйств; организовать земскую ямщину и почтовое отделение. Причем подчеркивалось, что "без организации своей волости этот план общественной работы немыслим".
   Конфликт между крестьянским населением и Кулачинским волостным комитетом, с одной стороны, и частновладельцами и арендаторами - с другой, привел к тому, что последние отказались "от несения денежных платежей по всем мирским повинностям". В ответ на это Кулачинскому волостному старшине было запрещено исполнять деловые бумаги, относящиеся к частновладельцам. Учитывая сложность ситуации, сход постановил: "Ходатайствовать перед Тобольским губернским комиссаром о выделении наших участков в самостоятельную волость под названием "Бородинской", при чем обязуемся нести и отправлять все повинности и обязанности, налагаемые Государством и будущим Земством на волостные Самоуправления" [7].
   Социально-экономический по своей сути конфликт был разрешен мирным путем. 24 июня 1917 г. общее присутствие Тобольского губернского управления постановило образовать с 1 июля 1917 г. из 66 участков самостоятельное сельское общество "Бородинское" и одноименную волость с местопребыванием волостного правления на участке Бородинском, выделив ее из Кулачинской [8].
   К лету 1917 г. процесс самоорганизации немцев в Сибири приобрел более широкий масштаб. 7 мая 1917 г. в Славгороде Барнаульского уезда Томской губернии было созвано многолюдное (1497 чел.) первое организационное собрание западно-сибирских колонистов-немцев, русских граждан, которое, по мнению томского историка И. В. Нам, "положило начало созданию немецкого самоуправления в Западной Сибири" [9]. В собрании приняли участие представители местных организаций: Коалиционного комитета, Совета рабочих депутатов, Военно-промышленного комитета и профессиональных союзов. Выступивший на собрании пастор Я. Г. Штах, кратко изложив историю немецкой колонизации в России, особо отметил факты верноподданнического поведения колонистов "во всех тех случаях, когда родина находилась в опасности", вспомнив Крымскую кампанию, войны с Турцией, Японией и Германией. Перейдя к критике "правительства старого режима", докладчик осудил его несправедливое отношение к колонистам в годы мировой войны: "Оно издало <...> закон о ликвидации колонистских земель, <...> принимало всевозможные приемы отвлечь всенародное негодование от себя на колонистов, называя их германскими выходцами, запрещало и карало самыми суровыми наказаниями вплоть до высылки и посадки в тюрьму за разговор на их родном языке, закрывало их церкви, молитвенные дома и школы". Затем, вполне в соответствии с нормами распространенной в то время политической демагогии, Я. Г. Штах заявил, что "во время этой войны все колонисты без исключения превратились в революционеров". Более того, "в настоящее время самый религиозный колонист познал в своем спасителе Иисусе Христе того борца за право свободы личности, которого можно назвать первым социалистом".
   Безусловно, революционность колонистов была сильно преувеличена, но одной из главных задач собрания было обратить на себя внимание новой власти и еще раз продемонстрировать ей свою лояльность. Именно поэтому собрание единодушно поддержало предложение оратора направить телеграммы Временному правительству и Совету рабочих и солдатских депутатов, в которых колонисты просили считать себя "верными помощниками в деле освобождения народов и закрепления свободы под знаменем Демократической Республики".
   Дипломатично уклонившись от предложений представителей социалистических партий присоединиться к ним, собрание приняло важное решение об избрании Комитета представителей и поручило ему рассмотреть этот вопрос. Комитет состоял из девяти представителей: по три от колонистов римско-католического, евангелическо-лютеранского и меннонитского вероисповеданий. Персонально в комитет были избраны Ф. К. Больц, Ф. И. Кретц, Г. Г. Функ, А. Я. Фрей, И. Г. Реннер, И. А. Пробст, Г. Г. Винс, А. К. Фризен, П. И. Фризен. Комитет обязан был соблюдать интересы "каждой группы в отдельности и всех в совокупности" [10].
   1 июня 1917 г. в Славгороде состоялось еще одно собрание российских граждан немецкой национальности, на которое прибыли представители "из разных селений и местностей Западной Сибири". Присутствовавший на этом собрании председатель Совета московских санитаров из меннонитов Ф. Фрезе "предложил образовать Комитет всех граждан российских немцев Западной Сибири без различия вероисповедания". Он же представил собранию разработанный им проект устава Комитета. Предложения Ф. Фрезе были единодушно приняты.
   Согласно уставу Славгородский Комитет, являясь представителем российских граждан немецкой национальности Западной Сибири вне зависимости от вероисповедания, создавался для выражения и защиты их интересов. Он должен был контролировать деятельность сельских, волостных и других участковых Комитетов и регулировать взаимоотношения между ними, не касаясь служебных отношений упомянутых комитетов с уездными и губернскими исполнительными комитетами. В уставе особо оговаривалось, что "вопросы конфессионального характера, за исключением церковно-политических, разрешаются каждым вероисповеданием самостоятельно и не подлежат компетенции Комитета". Занимаясь культурно-просветительской деятельностью, Комитет должен был распространять "среди своих членов правильные сведения и понятия по политическим, социальным и экономическим вопросам".
   Состав Комитета увеличивался до 15 человек. К девяти избранным ранее членам собрание добавило еще шесть человек: А. И. Кейльбаха, М. И. Казаковского, Ф. Ф. Васловского, Ф. И. Августа, П. И. Фризена и А. А. Левена. Комитет избирался на шесть месяцев и помимо президиума имел еще три комиссии: продовольственную, юридическую и культурно-просветительскую. Заседания Комитета должны были быть периодическими - два раза в неделю; предусматривалась также возможность чрезвычайных заседаний. По усмотрению Комитета могли созываться собрания представителей сельских, волостных и других участковых Комитетов. Для координации своей деятельности с местными организациями Комитет мог командировать в их исполнительные органы своих представителей, а также издавать воззвания, инструкции и особый периодический листок.
   Собрание постановило также составить подробные списки немцев обоего пола, проживающих в Западной Сибири, для выяснения количества лиц, имеющих право голоса при выборах; составить списки семейных мобилизованных меннонитов Западной Сибири с указанием срока их мобилизации для представления в Молочанский комитет по вопросам о мобилизованных меннонитах с целью ходатайства солдатского пайка на общем основании; направить в Омск и Москву членов Комитета для участия в назначенных там собраниях российских граждан немецкой национальности. Собрание обсудило также вопрос об открытии в Славгороде четырехклассного высшего начального училища с трехгодичными педагогическими курсами для подготовки народных учителей, меннонитских проповедников и лютеранских и католических кистеров и выразило пожелание, чтобы хуторяне могли переселиться обратно в свои прежние поселки, "дабы им возможно было воспользоваться училищем и вообще всеми общественными учреждениями" [11].
   Анализируя протоколы собраний российских граждан немецкой национальности, состоявшихся в Славгороде в мае-июне 1917 г., следует отметить, что в исследовательской литературе роль этих собраний как переоценивалась, так и недооценивалась, на что справедливо указывает И. В. Нам [12]. Так, А. Рейнмарус и Г. Фризен в своих работах, изданных в начале 1930-х гг., ошибочно утверждали, что в Славгороде в 1917 г. решался вопрос о создании в Западной Сибири немецкой республики [13]. Позднее эту ошибку повторил В. Ф. Крестьянинов, а за ним А. А. Брейзе и М. Н. Колоткин [14]. Но упомянутые выше документы абсолютно не позволяют делать столь категоричные и явно преувеличенные выводы. И наоборот, А. Э. Маттис полагал, что организация, возникшая в мае 1917 г. в Славгороде, "практически никакого влияния на политическую жизнь региона <...> не оказала" [15].
   На самом деле собрания российских граждан немецкой национальности в Славгороде были первой и довольно скромной попыткой немцев Сибири направить свое национальное движение, пробудившееся в условиях демократических свобод, в сторону национально-культурной автономии. Собрание же 7 мая 1917 г., учитывая доклад Я. Г. Штаха и тексты принятых телеграмм в адрес петроградских властей, вообще больше было похоже на акт политической самореабилитации и демонстрации своей лояльности. В то время как в апреле 1917 г. на конгрессе представителей немецкого населения России в Москве была выработана политическая платформа, декларировавшая отношение к государственному устройству, частной собственности, ликвидационным законам, вопросам использования языка и т. д. [16], в Славгороде же ничего похожего не произошло. Сибирские немцы ограничились решением своих организационных вопросов. Никак не были оформлены отношения их представительного органа с местными властными структурами и политическими партиями.
   Вместе с тем нельзя и недооценивать значения собраний в Славгороде в мае-июне 1917 г. Избрав Славгородский комитет российских граждан немецкой национальности Западной Сибири и утвердив его устав, сибирские колонисты положили начало процессу национальной самоорганизации в регионе и наметили ряд конкретных мероприятий, соответствующих задачам национально-культурной автономии. Вслед за Славгородом подобное собрание 17 июня 1917 г. состоялось в Омске. На собрании присутствовало около 80 человек. Обсуждался вопрос об объединении всех граждан Омска и его окрестностей на почве культурных и экономических интересов, вне зависимости от политических убеждений. Собрание признало необходимым работать в контакте с родственными немецкими организациями, существующими в приволжских губерниях и на юге России [17]. Немецкий союз в Омске стал называться "Омская группа объединенных российских граждан немецкой национальности". В дальнейшем в Западной Сибири сложилась целая система органов национально-культурной автономии с центральным комитетом в Славгороде и районными комитетами в Омске, Славгороде, Змеиногорске и Павлодаре [18].
   Идея национально-культурной автономии была чрезвычайно популярна среди российских немцев. К 1917 г. они расселились в разных регионах Российской империи. Только в Сибири существовало несколько очагов немецкой крестьянской колонизации. В этих условиях национально-культурная автономия была как раз той формой экстерриториального объединения российских немцев, которая позволяла бы им решать свои национальные проблемы в сферах религии, образования, хозяйства, будучи представленными в органах власти. Следует отметить, что идея национально-культурной автономии поддерживалась кадетами, эсерами и меньшевиками, позиции которых были наиболее сильны в немецком национальном движении. Стремясь к ее реализации, сибирские немцы предпринимали попытки к тому, чтобы иметь свое представительство в органах власти и местного самоуправления, выдвигая с этой целью самостоятельные национальные списки в ходе выборов в городские Думы и Учредительное собрание. Так, на выборах в городское народное собрание в Славгороде 23 июля 1917 г. список немецкого союза получил шесть мест из двадцати, а на выборах в Учредительное собрание немецкий список в Алтайской губернии получил 8048 голосов из 713946, опередив по числу полученных голосов списки Трудовой народно-социалистической партии и меньшевиков [19].
   Представители немецкой национальной элиты в 1917 г. активно включились в автономистское движение в Сибири. В октябре 1917 г. в Томске на первом областном сибирском съезде было объявлено об автономном устройстве Сибири в составе России. Законодательным органом автономной Сибири должна была стать Сибирская областная дума, в ведение которой предполагалось передать местные финансы, народное образование, здравоохранение, общественную безопасность, пути сообщения и почту, переселенческое дело и установление местных тарифов и пошлин.
   В работе этого съезда приняли участие представители Славгородского комитета: предприниматель Ф. Ф. Васловский, пастор Я. Г. Штах, бухгалтер Д. Д. Крекер. Омскую группу представлял Ф. И. Фризен. В отношении поддержки автономного устройства Сибири национальная фракция, в которую входили немцы, была единодушна. В то же время немецких делегатов не устраивала принятая съездом резолюция "Земельный вопрос в Сибири", которая признавала необходимость ликвидации частной собственности на землю. Весь земельный фонд объявлялся общенародным достоянием, служащим преимущественно для нужд местного населения. В виде исключения разрешалось применение наемного труда, но "с гарантией его охраны" [20]. Безусловно, эта резолюция противоречила интересам немцев-предпринимателей, прежде всего меннонитов, владевших землей в Ишимском и Тюкалинском уездах Тобольской и Каинском уезде Томской губерний, Омском уезде Акмолинской области.
   Конфликт возник и при обсуждении вопроса о представительстве национальностей в Сибирском областном совете. Первоначально предполагалось, что в нем будут представлять свои национальные интересы лишь коренные народы Сибири. Против этого выступили украинцы и немцы. В результате на своем первом заседании съезд постановил: "Ввиду того, что украинцы имеют общесибирскую организацию в виде центральной сибирской украинской рады, что, с другой стороны, граждане немецкой национальности имеют организацию, охватывающую, во всяком случае, Западную Сибирь, - предоставить украинцам послать в Сибирский областной совет двух представителей, а гражда-нам немецкой национальности - одного представителя.
   На будущее время предоставить Сибирскому областному совету разрешать самому вопрос о допущении в Совет представителей организованных национальностей, но лишь тех, которые имеют общесибирскую организацию, объединяющую представителей данной национальности, живущих в пределах Сибири" [21].
   От немцев в состав Сибирского областного совета вошел Ф. Ф. Васловский. Он же представлял интересы немцев в декабре 1917 г. на Чрезвычайном общесибирском областном съезде, не признавшем решений II Всероссийского съезда Советов. Тогда же было объявлено о создании временных органов управления Сибирью, как автономной области России, до созыва Сибирской областной думы во главе с Временным сибирским областным Советом. Председателем Совета был избран патриарх сибирского областнического движения Г. H. Потанин. Совету было поручено созвать законодательный орган - Сибирскую областную думу, приурочив это событие к открытию Всероссийского Учредительного собрания. Представитель немцев Ф. Ф. Фрезе входил в состав национального совета избранного съездом Временного сибирского областного Совета, а затем и в национальную фракцию Сибирской областной думы [22].
   Первоначально открытие Сибирской областной думы предполагалось 7 января 1918 г. в Томске, но из-за неприбытия многих депутатов оно было перенесено на 26 января. Накануне, 25 января, томский Совет рабочих и солдатских депутатов под руководством специально прибывшего в Томск большевика H. H. Яковлева распустил Временный сибирский областной Совет и Сибирскую областную Думу, арестовав в ночь на 26 января часть ее членов. Избежавшие ареста 47 членов Сибирской областной думы, собравшись в Томске на конспиративной квартире 28 января, декларировали об избрании президиума Думы во главе с И. А. Якушевым и образовали Временное правительство автономной Сибири во главе с П. Я. Дербером. Важно отметить, что в правительстве был предусмотрен пост министра экстерриториальных народностей, на который избрали Д. Г. Сулиму, а в декларации Думы был пункт о предоставлении национальным меньшинствам "полной национально-персональной автономии" [23].
   В период "первой советской власти" в Сибири, несмотря на принятие СНК "Декларации прав народов России" [24], немецкое самоуправление не получило дальнейшего развития, но и не было уничтожено, несмотря на имевшие место репрессии. Так, 31 декабря 1917 г. была закрыта "как шпионажный орган" издававшаяся в Омске под руководством меннонита Вибе и при участии Адольфа Рутца единственная в это время в Сибири немецкая газета "Der Sibirische Bote" ("Сибирский вестник"), которая, по мнению пастора Я. Г. Штаха, помогла объединить сибирских немцев.
   Рассматривая немецкое национальное движение как буржуазное, "бюргерское", представители советской власти пытались всячески помешать организации и объединению его сторонников. 15 февраля в Омске в здании биржи было назначено собрание российских граждан немецкой национальности, созванное Омским немецким комитетом. Об этом заранее было публично объявлено, организаторы приглашали прийти всех заинтересованных. Хорошо подготовившись, большевики сорвали это мероприятие. В назначенное время под их руководством в зале собралось большое количество австро-венгерских и германских военнопленных. После продолжительного совещания организаторы заявили, что собрание созвано для обсуждения проблем сибирских немцев, и предложили посторонним покинуть зал. Но большевики и "интернационалисты", захватив инициативу, избрали председателем собрания И. Рабиновича - члена Омского комитета коммунистической организации иностранных пролетариев Сибири, и вынесли на повестку дня свой вопрос "Текущий момент и интернациональный пролетариат", который и стали оживленно обсуждать. Представители сибирских немцев вынуждены были покинуть зал и отправиться на квартиру одного из лидеров немецкого национального движения в Омске А. Я. Унгера для проведения своего собрания [25].
   Еще более жестко обошлись с лидерами немецкого движения на Алтае. 10 апреля "по подозрению в контрреволюционной деятельности" были арестованы и преданы суду революционного трибунала члены Змеиногорского немецкого районного комитета [26]. От полного разгрома немецкое национальное движение в Сибири в 1918 г. спасло лишь непродолжительность пребывания Советов у власти.
   В мае 1918 г. в Сибири начались крупномасштабные антисоветские выступления. После вооруженных столкновений отрядов красной гвардии с чехословацким корпусом под Марьяновкой большевики оставили Омск. Вскоре он стал резиденцией Западно-Сибирского комиссариата, а с конца июня - Временного Сибирского правительства во главе с П. В. Вологодским. Это дало надежду сибирским немцам и меннонитам на возможность вновь поднять вопрос о национально-культурной автономии. В то время автономистское движение на окраинах России, не контролируемых большевиками, развернулось с но-вой силой. В июне в Славгороде представители немецких поселков приняли резолюцию в поддержку новой власти, рассчитывая, что она встанет на путь "водворения свободного, демократическо-правового строя в автономной Сибири". Делегаты разъехались "с надеждой, что близок час благополучного разрешения всех наболевших вопросов, в том числе и национального" [27].
   Придя к власти, Временное сибирское правительство аннулировало все декреты советской власти [28]. Вскоре оно обозначило свою позицию и по национальному вопросу. В целом она была близка к январской декларации Сибирской областной думы. Однако в опубликованном проекте "Временного положения о культурной автономии национальностей Сибири" говорилось, что правительство не может признать избранные некоторыми национальностями комитеты органами национально-территориальной автономии, т. к. это вопрос политического устройства Сибири, который может быть решен только Учредительным собранием Сибири. Вместе с тем в документе предусматривалась возможность национально-культурной автономии "отдельным национальностям Сибири", составляющим не менее 10% местного населения. Но важный для немцев Сибири признак - экстерриториальность национальности - в нем отсутствовал [29].
   В декларации Временного сибирского правительства, оглашенной председателем совета министров П. В. Вологодским на заседании Сибирской областной думы 15 августа 1918 г., говорилось: "Правительство примет все меры, чтобы народам Сибири была предоставлена национально-культурная автономия, гарантирующая свободное развитие каждой отдельной нации. Правительство считает это своим прямым долгом, так как оно обязано обеспечить интересы всех народностей Сибири, и все народности, как бы ни были они незначительны, в его глазах имеют полное право не только на существование, но и на участие в государственной жизни" [30]. На деле же эти замечательные слова так и остались лишь декларацией.
   Многие члены Временного сибирского правительства склонялись к ограничению амбиций национальных элит, высказывали опасения, что и юридически, и политически неверно и нецелесообразно поддерживать так называемый "инородческий сепаратизм". Кроме того, следует отметить, что национальная политика Временного сибирского правительства была ориентирована прежде всего на коренное население Сибири. Не случайно поэтому в составе правительства было министерство туземных дел во главе с М. Б. Шатиловым, но не было, в отличие от дерберовского правительства, министерства экстерриториальных народностей. Таким образом, становится понятным, что идея экстерриториальной национально-культурной автономии дисперсных этносов в период правления Временного сибирского правительства вряд ли была осуществима. Тем не менее немецкое население Сибири все же предприняло попытку создания своей организации, призванной удовлетворять его национальные интересы и права, вне зависимости от географии расселения.
   В июле 1918 г. в Омске, оказавшимся центром политических событий в Сибири, обсуждалась идея "Всесибирского союза сибирских граждан немецкой национальности". В регистрационный отдел Омского окружного суда обратились учредители союза - люди, известные в предпринимательских кругах: крупный сельскохозяйственный предприниматель и общественный деятель Г. И. Шварц, владелец склада сельскохозяйственных машин Ф. Б. Дексель, управляющий представительством фирмы по производству двигателей "Отто-Дейц" М. Г. Гамм, служащий главной конторы лесных складов Переселенческого управления Е. Э. Крамер, а также А. Я. Унгер, И. И. Изаак и Г. И. Гауэнштейн. В представленном ими уставе союза говорилось, что его целью является "объединение всех сибирских граждан немецкой национальности на почве осуществления ими своих законных прав в области политических, национальных, экономических и культурно-просветительных интересов". Для достижения этой цели создаваемый союз ставил перед собой следующие задачи:
   "а) представительство интересов своих членов во всех государственных и общественных учреждениях и оказание им юридической помощи, а также установление и поддержание связи с однородными организациями страны;
   б) объединение своих членов в общества и товарищества, организацию съездов и совещаний, а равно и обследование всех условий их жизни путем собирания соответствующего статистического и исторического материалов;
   в) устройство кооперативов, торговых контор, кредитных и страховых учреждений, зернохранилищ, опытных станций и т. д., а также устройство учреждений благотворительности и призрения;
   г) учреждение всякого рода учебных заведений и спортивных обществ, устройство библиотек, читален, музеев и выставок, культурно-просветительных и специальных курсов, бесед, лекций, экскурсий, концертов и представлений, а также издание газет, журналов и книг".
   Предполагалось, что союз будет иметь трехступенчатую структуру и состоять из местных, районных и всесибирской организаций. Местные организации должны были создаваться в отдельных колониях и городах и иметь в своем составе не менее 300 членов. Колонии же с немногочисленным населением, а равно и отдельные селения и хутора, могли объединяться в одну общую местную организацию. Эти организации должны были способствовать сближению и объединению всех сибирских граждан немецкой национальности данной местности путем учреждения и поддержки всякого вида политических, культурно-просветительных, экономических и благотворительных организаций; учреждать и поддерживать общеобразовательные и специальные учебные заведения, библиотеки и читальни, певческие, спортивные и другие общества; развивать экономическую самопомощь посредством открытия кооперативов, ссудосберегательных касс, страховых обществ, зернохранилищ; содействовать организации общественного призрения и врачебной помощи в виде богаделен, сиротских заведений, больниц.
   В соответствии с уставом местные организации объединялись в районную во главе с районным комитетом. Районные организации должны были представлять и защищать интересы немецкого населения данного района; организовывать всякого рода учреждения и предприятия, имеющие значение для всех объединенных ими местных организаций; изыскивать средства, необходимые для содержания союза и его учреждений в районе и определять размеры членских взносов; направлять деятельность местных организаций, рассматривать поступающие с мест жалобы.
   Предполагалось, что районные организации в своей деятельности должны были руководствоваться указаниями общих собраний своих членов, созываемых районным комитетом по мере надобности, но не менее одного раза в год. Сам же районный комитет избирался бы общим собранием данного района на один год.
   Высшим руководящим органом союза должен был стать всесибирский делегатский съезд, состоящий из представителей районных организаций, избираемых из расчета по одному делегату от 300 членов союза. Предусматривалось, что постоянным представителем интересов союза и отдельных его членов и организаций перед государственными и общественными учреждениями страны и вместе с тем исполнительным органом всесибирского делегатского съезда будет главный комитет во главе с председателем. Главный комитет должен был организовать временные или постоянные представительства союза в государственных и общественных учреждениях. Местом пребывания главного комитета предусматривалось место пребывания правительства [31].
   Безусловно, что в случае создания Всесибирского союза сибирских граждан немецкой национальности сибирские колонисты получили бы достаточно стройную и целеустремленную политическую организацию, соответствующую основным признакам национально-культурной автономии: персонализму, т. е. принципу добровольной этнической самоидентификации; экстерриториальности, позволяющей удовлетворять национальные интересы и права дисперсного этноса; признанию национальных сообществ, от местных организаций до всесибирской организации, коллективными субъектами права, правомочными с точки зрения представительства и защиты специфических интересов сообщества. Главной задачей Всесибирского союза сибирских граждан немецкой национальности была защита национальных экономических и культурных интересов. Но не исключено, что в своей деятельности эта организация могла бы и не ограничиться лишь требованиями национально-культурной автономии. А это уже шло вразрез с интересами Временного Сибирского правительства, претендовавшего на всю полноту власти в Сибири.
   Поэтому, рассмотрев ходатайство учредителей и представленный ими устав, Омский окружной суд 2 августа 1918 г. отказал в регистрации Всесибирского союза сибирских граждан немецкой национальности, отметив, что первоначально юридическую регистрацию должны были получить местные и районные организации. Но независимо от этого союз в то время все равно не мог бы быть зарегистрирован. В определении окружного суда отмечалось, что союз, "являясь объединением отдельных организаций, преследует политические интересы". Ссылаясь на постановление Временного Сибирского правительства от 6 июля 1918 г. "О недопущении советских организаций", суд опреде-лил, что "эти интересы достаточно представлены в политических партиях, по смыслу же этого постановления образование организаций, преследующих политические интересы, воспрещается" [32].
   Потерпев поражение в Омске, лидеры немецкого национального движения в Сибири обратили свои взоры к Томску, где возобновила деятельность Сибирская областная дума. В августе 1918 г. открылась вторая сессия думы, в которой к этому времени оформилась национальная фракция. Она насчитывала свыше 20 человек, пять из них представляли немецкие организации: Ф. Ф. Фрезе и П. И. Болдт - Центральный комитет немцев Западной Сибири, Г. И. Шварц - Омский, И. Г. Реннер - Славгородский и Г. Г. Болдт - Павлодарский районные комитеты. Ф. Ф. Фрезе был избран товарищем председателя национальной фракции думы [33]. Но вскоре Временное Сибирское правительство выступило против автономистских идей Сибирской областной думы и заявило о приоритете своей власти в Сибири. Вступив в открытую конфронтацию с думой, Временное Сибирское правительство 20 августа 1918 г. прервало ее занятия. 24 августа при правительстве был создан Административный Совет во главе с И. И. Серебренниковым и И. А. Михайловым, получивший чрезвычайные полномочия, вплоть до роспуска Сибирской областной думы. 21 сентября Административный Совет принял решение о роспуске Сибирской областной думы, а 23 сентября преданные Временному Сибирскому правительству войска окружили в Томске здание, в котором находились члены думы и арестовали их. Министр туземных дел М. Б. Шатилов в этом конфликте был на стороне думы. В ночь на 21 сентября он был арестован в Омске и под давлением сложил с себя полномочия министра. После этого министерство прекратило свое существование. С упразднением Сибирской областной думы у сибирских немцев осталось еще меньше надежд на возможность реализации идей национально-культурной автономии.
   23 сентября 1918 г. в Уфе была создана новая власть - Временное Всероссийское правительство (Директория). Там же на Государственном совещании была принята программа по национальному вопросу, которая предусматривала за национальными меньшинствами, не занимающими определенной территории, право на "культурно-национальное определение" [34]. Прибыв в Омск в начале октября 1918 г., Директория сначала поручила "временное заведование неотложными делами" министерствам Временного сибирского правительст-ва, а 4 ноября создала Совет министров, в который вошли, главным образом, министры прежнего омского правительства во главе с П. В. Вологодским. Были сохранены все акты Временного сибирского правительства.
   Но уже 18 ноября 1918 г. сторонники диктатуры в правительстве в результате государственного переворота привели к власти адмирала А. В. Колчака, провозгласив его Верховным правителем России [35]. В условиях обострения политических противоречий в антибольшевистском лагере и расширения масштабов гражданской войны в Сибири новое Российское правительство во главе все с тем же П. В. Вологодским рассматривало национальную автономию в любом ее проявлении как ограничение державного суверенитета. Это не оставляло практически никаких шансов сторонникам национально-культурной автономии. Более того, пресекались и самые безобидные попытки создания каких-либо объединений по национальному признаку.
   Так, весной 1919 г. меннониты села Маргено (Маргенау) Омского уезда выступили с ходатайством учредить "Общество просвещения" с целью, как было записано в уставе, "содействовать распространению среди меннонитов Омского района соответствующего требованиям времени образования". Для этого они собирались учредить и содержать за свой счет Маргеновское частное смешанное высшее начальное училище в селе Маргено Николаевской станицы Омского уезда, осуществлять поиск средств и применять все меры "для возможно лучшей постановки в нем учебно-воспитательного дела" [36]. И вновь Омский окружной суд своим определением от 4 апреля 1919 г. отказал "Обществу просвещения" в регистрации [37].
   Активизация процесса национальной самоорганизации сибирских немцев в 1917 - 1919 гг. была связана, с одной стороны, с известными демократическими преобразованиями в стране, а, с другой стороны, их стремлением отстоять свои экономические и национальные интересы, ущемленные в годы Первой мировой войны, легитимным путем. Отстаивая идею экстерриториальной национально-культурной автономии, немцы пытались создать свои национальные организации, призванные объединить всех проживавших в Сибири колонистов для решения общих проблем. Лидеры немецкого национального движения предпринимали попытки разрешения этих проблем в Сибирской областной думе. Но все их усилия оказались тщетны. Ни советская власть, ни антибольшевистские правительства в силу своих политических амбиций в то время не были склонны к решению национальных проблем.

назад

дальше

  [1]  Иванцова Н. Ф. Западно-сибирское крестьянство в 1917 - первой половине 1918 гг. - М., 1992. - С. 82.
  [2]  ГАОО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 35. Л. 17, 22, 27-28.
  [3]  См., напр.: Горюшкин Л. М., Ноздрин Г. А., Сагайдачный А. Н. Крестьянское движение в Сибири 1914-1917 гг. Хроника и историография. - Новосибирск, 1987.
  [4]  ГАОО. Ф. 19. Оп. 1. Д. 77. Л. 23.
  [5]  Там же. Д. 77а. Л. 256.
  [6]  Сербин А. И. Сельское хозяйство и крестьянство в Сибири в 1917 - первой половине 1918 годов // Труды СибАДИ. - Вып. 1 и 2. Гуманитарные, социально-экономические и естественнонаучные исследования. - Омск, 1997. - С. 154.
  [7]  ГУТО ГАТ. Ф. 335. Оп. 608. Д. 54. Л. 1-2.
  [8]  Там же. Л. 17-18 об.
  [9]  Нам И. В. Немцы и власть в Сибири в условиях гражданской войны (1917-1918 гг.) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. - 2003. - № 10. - С. 200.
  [10]  ГАТО. Ф. Р-1138. Оп. 1. Д. 18. Л. 100-100об.
  [11]  Там же. Л. 101-101об.
  [12]  Нам И. В. Немцы и власть в Сибири... - С. 200.
  [13]  Рейнмарус А., Фризен Г. Меннониты. - М., 1930. - С. 30, 42; Они же. Под гнетом религии. - М.; Л., 1931. - С. 90-91.
  [14]  Крестьянинов В. Ф. Меннониты... - С. 44; Брейзе А. А., Колоткин М. Н. Немецкая диаспора Сибири. - Новосибирск, 1997. - С. 12.
  [15]  Маттис А. Э. Политика Временного правительства и самоорганизация немецких колонистов в Сибири // Региональные процессы в Сибири в контексте российской и мировой истории. - Новосибирск, 1998. - С. 140.
  [16]  Айсфельд А., Герман А. Автономистское движение // Немцы России: Энциклопедия. - Т. 1. - М., 1999. - С. 16.
  [17]  Омский вестник. - 1917. - 25 июня (8 июля).
  [18]  Нам И. В. Сибирские немцы в условиях первой мировой войны и революции // Немцы. Россия. Сибирь. - Омск, 1997. - С. 137.
  [19]  Нам И. В. Сибирские немцы в условиях первой мировой войны... - С. 137.
  [20]  Нам И. В. Немцы и власть в Сибири... - С. 201.
  [21]  ГАТО. Ф. Р-552. Оп. 1 Д. 2. Л. 1.
  [22]  Вечерняя Заря. - 1918. - № 18.
  [23]  Вибе П. П. Сибирская областная дума // Вибе П. П., Михеев А. П., Пугачева Н. М. Омский историко-краеведческий словарь. - М., 1994. - С. 238; Журавлев В. В. Рождение Временного Сибирского Правительства: из истории политической борьбы в лагере контрреволюции // Гражданская война на востоке России. Проблемы истории: Бахрушинские чтения 2001 г. - Новосибирск, 2001. - C. 27; Нам И. В. Национальная политика Временного сибирского правительства // Вопросы историографии, истории и археологии. - Омск, 1996. - С. 79.
  [24]  Декреты Советской власти. - Т. 1. - М., 1957. - С. 39-41.
  [25]  Известия Омского областного исполнительного комитета Совета крестьянских, рабочих и солдатских депутатов и Омского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. - 1918. - 23 февр. (№30).
  [26]  Нам И. В. Немцы и власть в Сибири... - С. 201.
  [27]  Омский вестник. - 1918. - 27 (14) июня.
  [28]  Сборник узаконений и распоряжений Временного Сибирского правительства. - № 2. - Отд. 1. - 18 июля 1918. - Ст. 11.
  [29]  Омский вестник. - 1918. - 18 июля.
  [30]  ГАНО. Ф. П-5. Оп. 6. Д. 84. Л. 24.
  [31]  ГАОО. Ф. Р-346. Оп. 2. Д. 1. Л. 2-7.
  [32]  Там же. Л. 10-10об.
  [33]  Нам И. В. Немцы и власть в Сибири... - С. 202.
  [34]  Нам И. В. Национальная политика Временного сибирского правительства... - С. 81.
  [35]  Вибе П. П. Уфимская директория // Вибе П. П., Михеев А. П., Пугачева Н. М. Омский историко-краеведческий словарь... - С. 272.
  [36]  ГАОО. Ф. Р-346. Оп. 1. Д. 349. Л. 10-10 об
  [37]  Там же. Л. 16-16 об.