Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Шиловский М.В. "Полнейшая самоотверженная преданность науке": Г. Н. Потанин. Биографический очерк.

    В Нижнем Новгороде Потанины пробыли сравнительно недолго и уже 19 августа 1874 г. приехали в Петербург и поселились в скромной квартире на Васильевском острове. Покровитель и научный руководитель нашего героя П. П. Семенов предложил ему готовится к путешествию в северный Китай "между меридианами озер Косогола и Зайсана" [1], а пока, "чтобы дать мне денежные средства на время моего приготовления к экспедиции, он передал мне работу, которую было начал сам делать, именно - составлять дополнение к "Землеведению Азии Карла Риттера" [2]. Речь идет о многотомном труде немецкого географа (1779-1859) "Землеведение Азии". Риттер определял назначение географии как "науки о пространствах и их вещественном заполнении" и наряду с физической географий выдвигал большое значение в географии исторического и культурного компонентов. К тому же он был одним из отцов-основателей геополитики. Его идеи и взгляды повлияли на формирование научных представлений Потанина. К тому же ему было предложено дополнить 3-й том "Землеведения", посвященной Саяно-Алтайской горной системе, куда Григорий Николаевич собирался совершить экспедицию. К весне 1875 г. нужно было сдать 25 печатных листов дополнения. Фактически он написал новый том объемом в 748 страниц, куда включил новейшие сведения о горной системе именно в духе "землеведения", т. е. с данными по истории и этнографии [3].
   Одновременно с этим Г. Н. Потанин деятельно готовился к предстоящей экспедиции. Своему постоянному корреспонденту А. С. Гацискому 1 ноября 1874 г. он сообщает: "Ежедневно утро провожу или в университете, в геологическом кабинете, или в Ботаническом саду, а вечером сижу в Публичной библиотеке" [4]. В другом письме К. В. Лаврскому конкретизирует: "Вот программа моих будущих занятий - аналитическая химия, микроскопический анализ горных пород, кристаллические породы Финляндии, литература стран, соседних со страной урянхов (тувинцев - М. Ш.), ознакомление с высшими формами из мира растений и животных, обитающих в стране урянхов, ознакомление со способами препарирования низших форм организмов и другие практические занятия коллектора" [5].
   Под руководством видного геолога А. А. Иностранцева он занялся микроскопическим анализом горных пород, приготовляя для этого шлифы порфиров и порфиритов. О новом своем увлечении он информирует К. В. Лаврского: "Микроскоп открывает, что минералы содержат в себе бесчисленные включения жидкостей и обломочков стекла; жидкости (вода и сгущенная углекислота) имеют в себе пузырек воздушный, который двигается постоянно, иногда довольно быстро, и притом неправильно, как-будто имеет непроизвольное движение. Таких пустот, заполненных водой, в кварце бывает так много, что они занимают 1/20 всей массы кристалла. Циркель замечает при этом, что кварцевых здесь в горах миллионы, в них миллионы пузырьков во включении, которые, может быть, миллионы лет двигаются и прыгают. Водяные включения найдены и в лаве. Это, во-первых, убавило шансы нептунистов утверждать, что водяные включения, которые прежде уже были замечены, когда они имели микроскопические размеры, будто говорят за водное происхождение породы. Также в лаве найдены и кристаллы совсем неплавкого лейцита с включением кристаллов более плавкого авгита, что также лишает нептунистов права приписывать водному происхождению гранит на том основании, что легкоплавкая слюда врезывается в тугоплавкий полевой шпат" [6].
   Продолжил Потанин разработку проекта "концентрического родиноведения" на примере г. Никольска, которым заинтересовался известный педагог , редактор-издатель журнала "Семья и школа" Ю. И. Семашко. Он обещал издать пособие и в марте 1875 г. Григорий Николаевич сообщает о его выходе в следующем месяце, но по каким-то неизвестным для нас причинам работа так и не вышла в свет. Зато удалось опубликовать в виде отдельного сборника комплекс документов из архива Пограничного управления области сибирских киргизов, касающихся дипломатических и торговых отношений с Джунгарским ханством [7].
   Летом 1875 г. в качестве ассистента профессора А. А. Иностранцева Потанин провел в Крыму, участвуя в обследовании условий водоснабжения царских имений Ореанды и Ливадии. Из Крыма обратно он поехал через Керчь, Новочеркаск, Ростов-на-Дону. Поездка была использована как своеобразная этнографическая экскурсия и для сбора материалов о поземельной общине.
   Перебравшись в Петербург, Григорий Николаевич активно включился в общественно-политическую жизнь. Попав туда в разгар "хождения в народ", он в целом негативно отнесся к пропагандистской акции. "Молодежь здешняя совсем не учится и поет одно - надо идти в народ,- делится он впечатлениями с Н. Я. Агафоновым в августе 1874 г.,- свободно об этом выбалтывают, так что кто, куда и как будет действовать - полиции давно известно. Им дают уйти, а потом накрывают..." [8].
   В противовес активному народничеству наш герой выдвигает свою просветительскую программу в духе концепции либерального народничества, с особым упором на активизацию провинциальной жизни. Так, в сентябре 1874 г. он заявляет: "Нужно теперь развивать в самом провинциальном обществе уважение к древностям и вообще к предметам науки. До настоящего времени в провинции рассеяны уединенные любители науки, но если в областях образуются центры, куда бы могли стекаться предметы исследования, близость подобного центра призвала бы к этому таких людей, которых к науке привлечь не в состоянии такой отдаленный и единственный на всю Россию центр как Петербург" [9]. При этом особое внимание вновь обращается на сельскую школу. По его мнению: "каждый сельский учитель должен иметь в руках: 1) местную азбуку, 2) местную хрестоматию и 3) местное родиноведение. Последнее заменит руководство по естествознанию. Оно состоит в описании мира природы концентрическими кругами. Первый круг: окрестности школы; физическая география их и жизнь в них человека. Второй круг: область в физическом и социальном отношении. Третий круг - Россия" [10].
   Вновь он обращается к нуждам родной Сибири. При недостатке населения, здесь имелись непроизводительные труженики: "Это вызывается двумя причинами: обширностью расстояний и штрафной колонизацией, требующей громадной для края администрации, и сырьевым характером промышленности. От первой причины мы имеем излишний контингент чиновничества, немногочисленный, но очень дорогостоящий; от второй - многочисленное купечество (лишние члены его) и большое число извозчиков. При сырьевом характере промышленности страна уплачивает громадный налог на перевозку: требуются огромные перевозочные средства; половина населения обращается к извозу; часть купечества обращается в транспортеров; число торговцев также умножается. Вот, следовательно, вторая задача - привлечь местных чиновников, купцов и извозчиков к эксплуатации природы" [11]. Но лишних рабочих рук нет. "Пространства в 50, 60 верст в прекрасной черноземной степи остаются пустыми. Затем действительно много добра, уже лежащего в руках эксплуататора, уплывает у него из рук, как хлеб, как рой пчел. Против последнего нужно машину, улучшенный улей - следовательно, надо поднять умственный уровень населения. Вот в этом главнейший источник прибавочных рук" [12]. Для решения проблемы необходимо прекращение штрафной колонизации, улучшение условий жизни аборигенных этносов, поощрять развитие кустарных промыслов, прекратить чисто бюрократическое управление регионом ("чиновник, который завтра ждет смены, непременно будет грабителем") [13].
   И в очередной раз, после "Томских губернских ведомостей", "Камско-Волжской газеты", находится возможность использовать периодическую печать. После долгих хлопот, при активной помощи чиновника Главного Управления Восточной Сибири, выдающегося исследователя Приморья Ф. Ф. Буссе (1838-1896), удается добиться продолжения издания в Иркутске под редакцией В. И. Вагина газеты "Сибирь". 29 июня 1875 г. выходит первый номер существенно обновленного издания, оставившего от старого только одно название. Как признавался Потанин, "с первых дней издания мы стали неутомимыми сотрудниками "Сибири", издававшейся в Иркутске. Ядринцев посылал статьи из Петербурга, я из Крыма" [14]. 28 ноября 1875 г. он сообщает А. С. Гацискому: "В "Сибирь" мы (с Н. М. Ядринцевым - М. Ш.) шлем целую посылку, статей 10 и 11. Много беллетристики. Кроме того, в голове уже бродят новые статьи" [15].
   В совокупности Г. Н. Потанин опубликовал в 13-ти номерах газеты за 1876 г. три тематических подборки статей под названиями "Крымские письма сибиряка", "Из записной книжки сибиряка" и "Роман и рассказ в Сибири". Вместе с его статьей "От Новочеркаска до Казани" в сборнике "Первый шаг", они составили своеобразный цикл, посвященный актуальным вопросам сибирской жизни и публичным обнародованием его мыслей, изложенных в письмах к друзьям и единомышленникам.
   По-прежнему Григорий Николаевич рассматривает Сибирь как регион общинного землевладения. "Отсутствие частного землевладения делает ее страной, в которой общинный дух царствует всецело; в ряду русских областей она единственная в этом роде",- заявляет он [16]. Поэтому, "на всю историю Сибири можно смотреть, как на постепенный переход от древнего общинного самоуправления к постепенному ограничению его" [17].
   Впервые в своей публицистической деятельности он выступил в роли литературного критика, дав развернутые характеристики произведениям сибирских писателей И. В. Федорова-Омулевского, И. А. Кущевского и Н. И. Наумова. С всей страстностью он отстаивал право провинции на развитие литературного процесса и поднимал на щит упомянутых выше писателей и А. П. Щапова [18]. Потанин здесь не во всем прав, подтверждением чему является трагическая судьба А. П. Щапова, так и не сумевшего на родине адаптироваться к новым для него условиям жизни. А Н. И. Наумов в самом конце своей жизни (1897 г.) в письме к тому же Потанину, называя себя праздным идеалистом, с горечью констатировал: "Кругом все изменилось. Пошли новые люди, а с ними новые идеи и стремления, но к сожалению не утешительные и по неволе спрашиваешь себя, для кого я буду писать и для чего?" [19].
   Тем не менее высказываемые Григорием Николаевичем и его единомышленниками идеи отражали начало нового этапа в развитии общественно-политической жизни империи, связанном с активизацией ее в провинции и эволюцией народничества , как господствующего течения этой жизни. В освободительном движении усиливаются централизаторские тенденции. Революционные народники, хотя и предполагали в Учредительном собрании отстаивать концепцию областного самоуправления, тем не менее "Россия виделась им как федерация, состоящая из союзов свободных общин и городских артелей, но при обязательном сохранении центрального правительства с достаточно большими полномочиями" [20]. В последующем централизаторские тенденции в "Народной воле" усиливаются. В письме Центрального народного комитета (февраль 1882 г.) декларировалось: "Мы, собственно говоря, не федералисты". И так обосновывали централизацию: "Нам кажется, что большие государственные союзы выгоднее мелких. Чем больше народ, тем он сильнее, независимее, тем удобнее ему самостоятельно развиваться" [21].
   В противовес этому среди разночинной интеллигенции в различных районах страны оформляется областническая тенденция в сфере культуры. Родоначальниками ее стали Г. Н. Потанин, Н. М. Ядринцев, К. В. Лаврский, в ряде статей, увидевших свет в "Камско-Волжской газете", четко обозначившие проблему соотношения центра и провинции в общественной жизни. Под их воздействием статьи по данной проблематике стали появляться в центральных изданиях - "Неделе", "Деле", "Отечественных записках". Против наметившейся тенденции в 1875 г. выступил видный народнический писатель и историк Д. Л. Мордовцев. Он проводил мысль о необходимости поглощения центром провинции, изъятия у нее наиболее талантливых интеллектуальных сил. Его поддержал один из идеологов народничества П. Н. Ткачев, считавший смешным и грустным выяснение "кому должно принадлежать главенство: столице или провинции" [22].
   Началась полемика, в которую активно включился и Г. Н. Потанин. Непременными атрибутами провинциальной жизни по его мнению должны стать периодическая печать, театр и университет. Газета, объединяя интеллектуальные силы области, "стремится быть органом интеллигенции края, а не печатною справкою для торговых контор; она представляет собой общественное явление, она есть умственная работа края" [23]. "Театр, как и университет, должен стать областным учреждением, а не колонией столицы в провинции, как это теперь. Он должен быть наполнен актерами, уроженцами края, он должен давать в изобилии пьесы, рисующие местную жизнь, написанными местными авторами. Антрепренер должен быть местным патриотом" [24]. И особые требования предъявляются им к университету, который должен органически срастись с Сибирью. "Пусть даже наука в первом сибирском университете будет пониже достоинством, - утверждал Григорий Николаевич в июле 1875 г.,- лишь бы университет был одушевлен любовью к краю. Для этого, конечно, кафедры его должны быть по преимуществу розданы тем сибирякам-ученым, которые, преодолевая трудности и препятствия, выбрались из Сибири, движимые внутренней любовью к краю" [25].
   Именно реализацией этих установок и должна заняться местная интеллигенция. В письме А. С. Гацискому (январь 1876 г.) Потанин формулирует свое представление о идеальном образе народника: "Я не иначе понимаю сближение с народом как постоянное участие в его жизни. Энгельгардт, Рыбников на Онежском озере, Железнов на Яике, Вы в нижегородском Поволжье - вот таких публицистов и писателей нужно, чтобы народ знал своего писателя и его мысли" [26]. Показательно, что в апреле 1875 г. он сообщает Н. Я. Агафонову о состоявшимся разговоре с руководителем РГО: "Семенов взял с меня слово, что не предприниму ничего компрометирующего. Я такое слово дал. При этом я заявил, со своей стороны, что не могу не любить свою Сибирь и что только желал бы получить возможность разрабатывать возможно полнее несколько местных сибирских вопросов" [27]. В переводе на общепринятую лексику Потанин обещал не участвовать в деятельности революционного подполья и сосредоточиться исключительно на научной работе.
   Тем временем подготовка к экспедиции завершилась и в начале мая 1876 г. супруги Потанины выехали из Петербурга. 5 мая они были уже в Нижнем Новгороде, 12 мая - в Казани, в начале июня в Тюмени, а 9 июня прибыли в Омск. 20 июля из Зайсанского поста небольшой экспедиционный отряд в составе А. В. и Г. Н. Потаниных, кандидата восточных языков А. М. Позднеева, топографа П. А. Рафаилова с двумя казаками, охотника Коломийцева и бывшего студента М. М. Березовского, ставшего неплохим орнитологом и таксидермистом двинулся в путь и через четыре дневных перехода вступил на территорию Китая. Путешествие началось в смутное для изучаемой территории время. В 1864 г. в Синьцзяне (Западный Китай) началось восстание дунган и уйгуров против цинского владычества. Руководитель его Якуб-бек требовал отделения края от Китая, встречая поддержку от Англии и Турции. В 1871 г. по просьбе Пекина русские войска оккупировали Илийский край и ликвидировали созданное здесь уйгурами-таранчами Кульджинское ханство. Был наведен относительный порядок, ликвидированы рабство и бандитизм. Но уже в 1873-1874 гг. китайское руководство стало проявлять обеспокоенность по поводу пребывания на своей территории российских воинских отрядов. Окончательно положение здесь стабилизировалось лишь в 1879 г., после подавления восстания дунган и смерти Якуб-бека.
   Вступив в первый китайский город на своем пути Булунь-Тохой экспедиция увидела зримые следы смуты. Город покинули жители и, как сообщал Потанин Н. М. Ядринцеву, "представляет развалины вроде нашего Севастополя. Больше половины домов стоят без крыш" [28]. На окраине разместилась сотня казаков. К тому же в самом начале пути путешественники приблизились к буддийскому монастырю Шара-Суме и, "блуждая по городу без проводников, заехали верхом в священное место. На нас напала толпа монахов, которая ссадила нас с лошадей и отобрала пистолеты" [29]. Вскоре их освободили и экспедиция двинулась дальше.
   По течению реки Крана она перевалила Монгольский Алтай и в середине октября 1876 г. достигла города Кобдо (Ховд), где остановилась на зимовку. Подводя первые итоги, Григорий Николаевич сообщал: "Птиц набито охотником г. Северцова, Коломийцевым, до 260 экземпляров, а охотником экспедиции, г. Березовским,- до 80. Взяты образцы горных пород... Кроме того результаты экспедиции состоят в маршрутной съемке от Зайсанского поста до Кобдо" [30].
   Здесь исследователи пребывали до 20 марта 1877 г. Во время длительной стоянки шла обработка собранного материала, его систематизация и упаковка для отправки в Россию. Потанин внимательно отслеживал образ жизни местного населения. "Эксплуатация монгольского труда усиленная,- сообщал он постоянному корреспонденту Н. М. Ядринцеву в конце октября 1876 г.- Народ здесь беден, ходит в оборванном платье. Его сосут как эти торговые компании..., так и чиновники. Губернатор, сменяясь, увозит отсюда на 50 и более верблюдах имущество" [31].
   Он фиксирует факты положительного воздействия русской культуры на хозяйственную жизнь и быт китайцев и монголов (железные печи для обогрева, литовки) [32]. В более широком плане он ставит вопрос о расширении этого влияния, причем "сила этого воздействия будет зависеть от того, будет ли дана Сибири свобода развития скоро и широко свои умственные задатки" [33]. И здесь, в далекой Монголии, он не забывает о родном крае и пытается предложить оптимальный вариант размещения крупных промышленных предприятий. Например, Григорий Николаевич "вычислил" создание крупного металлургического производства в районе г. Кузнецка (современного Новокузнецка). "Известно, - отмечал он в отчете экспедиции 1876-1877 гг.,- что долины Мрассы, Кондомы, Чулышмана и Башкауса богаты железными рудами, на Тильбесе, притоке Кондомы, находится богатый Сухаринский рудник магнитного железняка, количество руд которого определяется в 160 млн. пудов; вблизи от этих мест находится богатейший каменноугольный бассейн. Словом, есть все данные в крае для развития самостоятельной железной промышленности" [34].
   Именно в первой экспедиции началось формирование научной концепции нашего героя, появились ее первые "кирпичики". В марте 1877 г. он сообщает А. С. Гацискому: "Мне кажется, что здесь живут свежо остатки древности, предшествующей самой ранней цивилизации. Может быть, я ошибаюсь, но мне представляется, что здешние легенды и верования древнее семитических и, народившись здесь, перешли вместе с переселением семитов на Запад. Предание о Адаме и Еве находит здесь свое начало в местном языке..." И несколько ниже заключает: Да, эта местность, где мы живем, настоящая родина человека. Здесь возник первый культ... Реки здешние представлялись первым людям материнскими лонами, отцов они видели в горных вершинах. Рай Адама и Евы, я теперь уверен, находится в верховьях Иртыша, на берегах которого я родился" [35].
   20 марта 1877 г. экспедиция покинула Кобдо и вдоль северных отрогов Монгольского Алтая двинулась на юг, перевалив хребет через перевал Улан-Дабан. По пути продолжился сбор материалов. Как отмечают А. М. Сагалаев и В. М. Крюков: "Потанин старается сделать максимум возможного. Это ему удается. Не погрешив против истины, можно сказать, что в те времена ни одна русская экспедиция не возвращалась из Центральной Азии с таким всеобъемлющим научным багажом, освещающим как саму страну, так и жизнь ее населения, историю и ботанику, геологию и мифологию" [36].
   Форсировав пустыню Гоби и потеряв при этом четырех лошадей, караван 24 апреля достиг китайской деревни Сантаху (Саньтанху) в одноименном оазисе на самой южной окраине Гоби. Было установлено, что Монгольский Алтай и Тянь-Шань нигде не соединяются и разделены пустыней Гоби. 19 мая экспедиция достигла китайского города Баркуль (Баркель) в предгориях восточного отрога Тянь-Шаня хребта Баркельтага. Население, в отличие от китайских чиновников, встречало радушно. Особого внимания удостоилась Александра Викторовна. "Мы иначе не ходили по городу как в сопровождении огромной толпы,- сообщал Потанин,- при этом было видно, как мужья выводили своих жен за ворота и, указывая пальцами, говорили им: вот русская женщина! В одной большой купеческой фанзе китайцы стали упрашивать ее войти в дамскую комнату, при этом мужчины кричали по-монгольски: "чемуга" (т. е. ничего, ничего, не бойтесь!). Она вошла. Ее приняли радушно, сделали тотчас же чай. Семейство очень ей понравилось" [37].
   Перевалив хребет Баркельтаг, Г. Н. Потанин и его спутники достигли 11 мая самого южного пункта своего маршрута г. Хами в одноименном оазисе, где были радушно встречены местным губернатором. Из Хами экспедиция вернулась в Баркуль, вторично пересекла Гоби и вышла к Монгольскому Алтаю, перевалив его главный хребет через перевал Керьнуру-Дабан. 13 июля караван достиг второго по величине монгольского города Улясутая. В начале августа экспедиция через хребет Хангай двинулась к озеру Косогол, а затем повернула на запад и через полтора месяца закончила маршрут в Улангоме. 17 декабря путешественники были уже в Кош-Агаче на русской территории, а 29 декабря прибыли в Бийск.
   Подводя первые итоги экспедиционных работ 1876-1877 гг., Потанин 14 января 1878 г. писал из Бийска секретарю РГО И. И. Вильсону: "Около 20 определенных астрономических пунктов и маршрутная карта пройденного пути; коллекции содержат в себе до 500 шкурок млекопитающих и птиц, до 5000 экземпляров насекомых, до 1000 видов растений, около 200 образцов горных пород. Барометрические наблюдения велись на всем пути за исключением перерыва от Хами до Улясутая... Таким образом карта Северо-Западной Монголии явится в совершенно новом виде" [38]. Экспедиция открыла ряд неизвестных европейцам хребтов, за которыми ее руководитель оставил монгольские названия: Хан-Хухэй, Бату-Нуру, Цасту-Богдо, Бурхан-Ола, Адж-Богдо и т. д.
   Отдохнув две недели в Бийске, собрав, разобрав и упаковав собранные материалы, Потанин их перевозку в Петербург поручил М. М. Березовскому, а сам с супругой через Барнаул отправился по маршруту Омск - Тюмень - Казань. С берегов Волги супруги выехали в Петербург 15 марта. В столице они снова поселились на Васильевском острове и занялись обработкой собранного в Монголии, одновременно готовясь к новой экспедиции. Подготовленный Г. Н. Потаниным отчет был опубликован в четырех выпусках (томах) в 1881-1883 гг. [39].
   Доставленные в Петербург материалы произвели фурор в ученых кругах. "Коллекции мои расхватали с руками..., - не без гордости сообщает наш герой Н. М. Ядринцеву в апреле 1878 г. - Знакомств с учеными создается теперь множество. Ученые гоняются за моими коллекциями и Энтомологическое общество с Академией наук по поводу приобретения букашек уже посоперничали" [40]. Впервые он попытался обнародовать свои соображения о едином (центральноазиатском) источнике эпического наследия Европы и Азии. О результате написал Ядринцеву 8 ноября следующее: "О монгольских предках написал особый трактат, читал его филологам, но встретил сильное возражение, и потому отчасти, а главное за неимением времени отделывать, дополнять и улучшать теорию, оставляю его ненапечатанным. Филологи оказываются до такой степени упрямыми, что тех данных, которые я предъявил им, недостаточно, чтобы убедить их; поэтому пришел к тому убеждению, что нужно больше собрать фактов" [41].
   В Петербурге Г. Н. Потанин вновь погрузился в сибирские дела. Хорошо знавший его Л. Ф. Пантелеев предложил написать популярную "Историю Сибири", обещая ее издать. Григорий Николаевич, занятый научными делами, переадресовал предложение Н. М. Ядринцеву, одновременно сформулировав основные концептуальные подходы к ней. "Мне кажется,- делился он своими соображениями с другом и единомышленником,- что в последнее время Сибирь отмечена многими явлениями, которые в совокупности составляют для нас эпоху: агитация по открытию портов на Ледовитом океане и экспедиция Норденшельда; занятие Амура; вопрос о колонизации на Амуре, Алтае и в Киргизской степи; стремление развернуть торговые сношения на юге..., наконец, сибирский университет и возбуждение вопроса о штрафной колонизации. Все это, вместе взятое, представляет задатки развития в будущем, и этой картиной будет хорошо закончить свой томик" [42]. Тем самым Потанин подал Николаю Михайловичу идею написания обобщающего энциклопедического труда о Сибири, реализованного им в 1882 г. изданием "Сибири как колонии".
   В столице наш герой сошелся еще с одним сибиряком, дружба с которым продолжалась вплоть до смерти обоих в 1920 г. Речь идет об Александре Васильевиче Адрианове, завершавшем тогда обучение на физико-математическом факультете университета. "Про себя могу сказать,- писал он впоследствии,- что направление в моей мало заметной деятельности формировалось в лучах воздействия Григория Николаевича. Ему я обязан тем, что совершил ряд путешествий и сохранил до старости любовь к местным исследованиям. Он толкнул меня и на журнальную, публицистическую деятельность" [43]. По протекции Потанина Адрианов "выучился в Главном штабе снимать фотографии" [44]. В предстоящей экспедиции он должен был выполнять обязанности фотографа и натуралиста.
   В марте 1879 супруги Потанины с А. В. Адриановым прибыли в Омск, а 5 апреля уже были в Бийске. Кроме них в экспедиции должны были принять участие военный топограф штабс-капитан П. Д. Орлов, его помощник юнкер Елисеев, три казака, переводчик монгольского языка солдат из Бийска В. А. Палкин, которые включились в экспедиционный отряд уже в Монголии. В Улале (Горно-Алтайске) Потанин договорился об участии в предприятии в качестве переводчика алтайского и тувинского языков одного из лучших учеников миссионерской школы Алтайской духовной миссии Ивана Чевалкова. 28 мая небольшой отряд исследователей из Кош-Агача двинулся в Монголию. Перед этим его руководитель направил письмо западно-сибирскому генерал-губернатору Н. Г. Казнакову, в котором изложил свои соображения по поводу улучшения отношений между русскими, монголами и алтайцами, которые осложнялись многочисленными фактами злоупотреблений российских купцов по отношению к аборигенам. "Этот отдаленный край нуждается в особенном внимании Вашего превосходительства,- сообщал своему высокопоставленному адресату Потанин.- Край этот, во-первых, пограничный; вместе с Кяхтой и Благовещенском он один из тех мест, к которым близко подходят китайские административно-торговые пункты (Урга, Амгунь, Кобдо), поэтому нужно бы, чтобы здесь русские порядки не были способны ронять репутацию русской администрации. Кроме того, Чуйская долина начинает приобретать важность вследствие учащающихся и усиливающихся торговых сношений" [45].
   Дне недели занял путь до Улангома, затем, повернув на юг, мимо озера Хиргис-Нур, путешественники прибыли в Кобдо. Только через два месяца они вернулись в Улангом. Прежде всего на уже пройденном в 1877-1877 гг. маршруте Потанина интересовало устное народное творчество аборигенов. Из Кобдо, он информировал Н. М. Ядринцева: "... Теперь я более, чем прежде, склонен думать, что христианство получило начало в южной Сибири у финских племен, что несторианство монгольское, которое называло Христа Ерке (именем, близким к Джирку и к именам предков и поколений в Азии в роде Джерке, Ерке; наконец есть и суслик урко), есть не секта, занесенная с Запада, а начало христианства. Легенда о мессии, о сыне божием, страстотерпце,- явилась в Сибири... Христианство возникло в южной Сибири или северной Монголии. Отсюда его занесли славяне на Балканский полуостров" [46].
   Уже в начале сентября экспедиция подошла к хребту Танну-Ола и, двигаясь долиной реки Торгалык, пересекла его и вышла к Улуг-Хему (Верхнему Енисею) недалеко от священной горы Хайыракан, отличавшейся оригинальной расцветкой: белая днем и розовеющая утром и вечером. Отсюда путешественники двинулись долиной Улуг-Хема вверх по его течению до заимки минусинского купца Веселкова недалеко от впадения в Улуг-Хем реки Элегест. Далее маршрут пролег до заимки купца Г. П. Сафьянова, которая находилась недалеко от нынешней столицы Тувы - Кызыла. Отсюда начался самый тяжелый этап экспедиции до озера Косогол (Хубсугул). Два месяца занял этот тяжелый и опасный путь в условиях начавшейся зимы. 4 декабря отряд был в местечке Монд уже на российской территории, а 4 декабря из деревни Туран отправился санным путем в Иркутск.
   Предполагалось, перезимовав в Иркутске, в 1880 г. вернуться в Монголию и пройти вдоль реки Селенга, пересечь хребты Хангай и Южный Алтай и выйти в верховья реки Едзин-Гол. Но весной 1880 г. русский консул в Урге (Улан-Батор) информировал об обострении русско-китайских отношений и рекомендовал перевести зимовавший в Монголии скот экспедиции ближе к государственной границе. Потанин съездил в места кочевки и продал его. Экспедиционные работы пришлось свернуть. Тем не менее во время второй экспедиции было пройдено в общей сложности 1800 верст, собрано 400 видов растений, до 1000 экз. насекомых, 120 образцов горных пород. Была произведена съемка озера Убсу-Нур и существенно изменены на карте очертания хребта Танну-Ола. Результаты исследования вошли в два последних (3-й и 4-й) выпуска "Очерков Северо-Западной Монголии", увидевших свет в 1883 г.
   Зиму Потанины провели в Иркутске и быстро сошлись с местным образованным обществом. Состоялась горячая встреча с А. П. Нестеровым, в типографии которого печаталась газета "Сибирь". Потанины познакомились с В. И. Вагиным и М. В. Загоскиным. Вместе с ними пережили пожар в ночь на 16 марта 1880 г., уничтоживший типографию газеты. В поджоге обвинили Нестерова, арестовав его. Жандармы допрашивали и Г. Н. Потанина, выпытывая "просматривал ли я статьи для газеты "Сибирь" и кто ее сотрудники" [47]. В конечном счете А. П. Нестерова выпустили на свободу под залог в 5 тыс. рублей, собранных местными купцами. После того, как стало ясно, что продолжить экспедицию в 1880 г. в Монголию не удасться, Потанины засобирались в Петербург, предварительно отправив туда большую часть собранного в 1879 г. материала. 18 декабря 1880 г. они прибыли в столицу.

  
  [1] Письма Н. Н. Потанина. Т. 2. С. 133.
  [2] Потанин Г. Н. Воспоминания. Т. 6. С. 292.
  [3] Алтайско-Саянская горная система в пределах Российской империи и по китайской границе: (По новейшим сведениям 1832-1876 гг.) / Сост. П. П. Семенов, Г. Н. Потанин. Спб., 1877. - XVI. 695. XLII с.
  [4] Письма Г. Н. Потанина. С. 144
  [5] Там же. С. 142.
  [6] Там же. С. 151-152.
  [7] Потанин Г. Н. Наши сношения с джунгарскими владельцами // Сборник историко-статистических сведений о Сибири и сопредельных ей странах. Спб., 1876. Т. 2. Вып. 1. С. 1-64.
  [8] Письма Г. Н. Потанина. С. 132.
  [9] Там же. С. 137.
  [10] Там же. С. 141.
  [11] Там же. С. 166.
  [12] Там же. С. 165.
  [13] Там же. С. 166, 180, 181.
  [14] Потанин Г. Н. Воспоминания. С. 298.
  [15] Письма Г. Н. Потанина. Иркутск, 1989. Т. 3. С. 18.
  [16] ЛНС. Новосибирск, 1986. Т. 7. С. 191.
  [17] Там же. С. 236.
  [18] Там же. С. 219-238.
  [19] Цит. по: Кожевников С. Е. Николай Иванович Наумов. Очерк жизни и творчества. Новосибирск, 1952. С. 86.
  [20] Карпачев М. А. Проблема государства в идеологии русского революционного народничества // Государственный строй и политико-правовые идеи России второй половины Х1Х столетия. Воронеж, 1987. С. 80.
  [21] Революционное народничество 70-х годов Х1Х века. Сб. док. и материалов. М.,- Л., 1925. Т. 2. С. 320.
  [22] Мордовцев Д. Л. Печать в провинции // Дело. 1875. № 9-10; Ткачев П. Н. Культурные идеалы и почва // Дело. 1876. № 7. С. 60.
  [23] Потанин Г. Н. От Новочеркаска до Казани // Первый шаг. Провинциальный литературный сборник. Казань, 1876. С. 317.
  [24] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 21.
  [25] ЛНС. Т. 7. С. 201.
  [26] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 28. Энгельгардт А. Н. (1828-1893),- публицист, автор "Писем из деревни"(1882); Рыбников П. Н. (1832-1885),- этнограф, известный собиратель былин и песен Олонецкой губернии; Железнов И. И. (1824-1863),- исследователь быта уральских казаков и их истории.
  [27] Письма Г. Н. Потанина. Т. 2. С. 158.
  [28] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 57, 58.
  [29] Там же. С. 58.
  [30] Там же. С. 60.
  [31] Там же. С. 62.
  [32] Потанин Г. Н. Путешествия по Монголии. М., 1948. С. 65.
  [33] Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии. Спб., 1881. Вып. 1. С. XI.
  [34] Потанин Г. Н. Путешествия по Монголии. С. 66.
  [35] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 81, 90.
  [36] Сагалаев А. М., Крюков В. М. Г. Н. Потанин: Опыт осмысления личности. Новосибирск, 1991. С. 63-64.
  [37] Письма Г. Н. Потанина. Т. 3. С. 99.
  [38] Там же С. 117.
  [39] Потанин Г. Н. Очерки Северо-Западной Монголии: Результаты путешествия, исполненного в 1876-1877 гг. по поручению Имп. Рус. Географ. о-ва членом-сотрудником оного Г. Н. Потаниным. Вып. 1. Дневник путешествия и материалы для физической географии и топографии Северо-Западной Монголии. Спб., 1881. 425 с.; Вып. 2. Материалы этнографические. Спб., 1881. 181 с.; Вып. 3. Дневник путешествия и материалы для физической географии и топографии Северо-Западной Монголии. Спб., 1883. 372 с.; Вып. 4. Материалы этнографические. Спб., 1884. 1025 с.
  [40] Письма Г. Н. Потанина. С. 127-128.
  [41] Там же. С. 144.
  [42] Там же. С. 139.
  [43] Адрианов А. В. К биографии Г. Н. Потанина // Сборник к 80-летию дня рождения Григория Николаевича Потанина: Избр. статьи и биограф. очерк. Томск, 1915. С. ХХ1.
  [44] Письма Г. Н. Потанина. С. 142.
  [45] Там же. С. 156.
  [46] Там же. С. 166.
  [47] Там же. С. 190.