Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Зиновьев В.П. Индустриальные кадры старой Сибири

   Процесс складывания в Сибири слоя наемных рабочих не составлял, с точки зрения общих закономерностей формирования классов индустриального общества, чего-либо особенного. Здесь, как и всюду в мире, сначала появился предпролетариат, поставлявший рабочую силу (наемную и подневольную) раннекапиталистическим предпринимателям и на феодальные мануфактуры. Он образовывался в результате разложения низших, эксплуатируемых сословий феодального общества. Сибирь, как колонизуемая окраина, принимала в основном уже готовые продукты разрушения феодальных отношений в Европейской России (гулящие люди, беглые, ссыльные). Затем, по мере развития мануфактур и образования капиталистического уклада стабилизировался слой мануфактурного пролетариата. В результате развернувшегося с 40-х гг. XIX в. процесса промышленного переворота в Сибири началось формирование кадров фабричного пролетариата. Это на примере промышленности и транспорта сравнительно полно показали исследователи социальной истории Сибири С.В. Бахрушин, В.И. Шемелев, О.Н. Вилков, З.Г. Карпенко, Д.И. Копылов, В.И. Тужиков, С.Ф. Хроленок, А.А. Мухин, Г.Х. Рабинович, А.Г. Патронова, В.А. Скубневский, Г.А. Бочанова, В.Н. Большаков, Б.К. Андрющенко, П.С. Коновалов, Н.М. Дмитриенко и др. Обобщенный взгляд на этот процесс представили авторы коллективного труда "Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период" (Новосибирск, 1982), поэтому здесь будет дан краткий очерк, учитывающий достижения историографии вопроса с добавлением сведений об отраслевых отрядах работников, обделенных вниманием историков (судорабочие, рыбаки, лесорабочие).
   В Сибири, как и по всей России, первоначальное накопление было плавным и медленным процессом, не составившим особой эпохи. Крепостничество, жесткие сословные рогатки тормозили выделение и закрепление новых, чуждых феодальной структуре слоев населения. В Сибири накопление капитала опережало по масштабам и темпам накопление свободных рабочих рук. Постоянный дефицит рабочей силы - главная черта рынка труда в Сибири на протяжении XVII - XIX вв. Он, в свою очередь, порождал дороговизну услуг, особенно квалифицированных, рук, и широкое применение разного рода внеэкономических способов принуждения к индустриальному труду.
   Хронологические этапы формирования отряда рабочего класса в Сибири совпадают с выделенными нами периодами индустриализации края [1]. В XVII в. - первой четверти XVIII в. в Сибири шло естественное, стихийное развитие промышленности и транспорта в мелкой товарной и раннекапиталистической формах. По подсчетам О.Н. Вилкова, больше всего работников было занято в судостроении - 5550-8760 чел. в год (середина XVII в.), которые подряжались из гулящих, промышленных людей, крестьян, посадских, служилых, бобылей, ямщиков и других податных сословий [2]. Второй отраслью с широким наймом был пушной промысел, где из 6 тыс. русских охотников-профессионалов 2-2,5 тыс. являлись покрученниками из гулящих людей. Покрученники образовывали слой профессиональных наемных работников, которые зимой занимались охотой, летом - рыболовством, перевозкой кладей, промышленным и сельским трудом. Появились наемные работники в городских ремесленных заведениях, в кузнях, при железоделательных домницах, в кожевнях, на мыловаренных и пивных заводиках, при мельницах, на соляных и слюдяных промыслах. Отдельные предприятия конца XVII - первой четверти XVIII вв. уже достигли мануфактурной стадии (винокурение, солеварение, железоделательные заводы с десятком-другим рабочих [3].
   Несколько сот наемных рабочих (каменщиков, плотников, кирпичников) занимались, помимо служилых людей, строительством городов и острогов. Всего, суммируя сведения О.Н. Вилкова, можно насчитать во второй половине XVII в Сибири 8-12 тыс. наемных работников. Авторы обобщающего труда по истории рабочих Сибири оценили масштабы применения наемного труда более скромной цифрой - 3 тыс. чел. На конец XVII в. [4], однако они не учли покрученников соболиных промыслов и приняли число занятых в судостроении равным 1-2 тыс. чел., вместо 5-9 тыс. по подсчетам О.Н. Вилкова. В той же книге количество потенциальных наемных рабочих Сибири на 1710 г. определяется в 10 тыс. чел. [5] Уточнить приведенные данные вряд ли возможно, но в любом случае, есть основание сказать, что контингент наемных рабочих в Сибири не превышал 6-10 тыс. чел. на рубеже XVII -XVIII вв.
   Временность, неустойчивость - основные черты найма в неземледельческих отраслях хозяйства в это время. Наем был явлением временным и в биографиях работников, которые стремились занять более надежное место в обществе - стать служилым государевым человеком, записаться в крестьянское или мещанское общество. Сам индустриальных труд также был сезонным, ненадежным источником существования. Принудительное закрепление работников в Сибири еще не могло быть эффективным вследствие слабости феодальных структур. Но уже со второй половины XVII в. в казенных винокурнях принуждали к работе ссыльных, а в начале XVIII в. появились первые приписанные к Нерчинским заводам крестьяне. Посадских и пашенных крестьян заставляли строить по подрядам суда, пленных шведов - возводить сооружения в Тобольске.
   Укрепление феодальных отношений в стране привело к господству в индустриальной сфере Сибири феодальной мануфактуры, базировавшейся на принудительном труде. Поток вольнонаемной промысловой колонизации Сибири был регламентирован через выдачу сроковых покормежных паспортов и преследованием, хотя и нерегулярным, беспаспортных. Администрация казенных и кабинетских предприятий, монастыри, частные лица закрепощали ранее вольных работников [6]. Широкие масштабы приобрела приписка крестьян к заводам Кабинета на Алтае и к казенным заводам в Иркутской провинции, к частным фабрикам - в Западной Сибири. Из приписных крестьян, в свою очередь, путем рекрутских наборов формировалось сословие горных служителей - мастеровых и урочных рабочих. Появились в Сибири и купленные, т.е. крепостные работники на посессионных и помещичьих заводах. В ведомости заводов 1775 г. в Сибирской губернии на 4 фабриках числились 80 крепостных работников [7]. к 1861 г. в Сибири осталось 2 помещичьи бумажные фабрики и винокуренных завод со 155 рабочими мужского пола [8].
   После указа 15 июля 1729 г. о ссылке в Сибирь бродяг и беглых крупным источником принудительного труда стала штрафная колонизация. В 1754 г. ссылкой на каторгу заменили смертную казнь, а с 1860 г. ввели высылку крестьян в Сибирь в зачет рекрутской повинности. В 1761 - 1781 гг. в Сибирь попали таким образом 35 тыс. душ мужского пола [9]. Еще более массовых характер приобрела ссылка с указом 1811 г. о наказании каторжными работами за важные преступления, поселением в Сибирь - за преступления средней тяжести. В 1823-1860 гг., по данным С.В. Максимова, на каторгу попали 44407 чел., на заводы - 2526 чел., в ремесленные работы - 1609 чел. [10] В Сибирь шли в основном уголовные преступники, однако были и участники социальных протестов. Так, из 201005 чел., сосланных в Сибирь в 1827-1846 гг. числились 443 государственных преступников, 2411 участников возмущений, 1030 чел., сосланных за неповиновение помещикам, 6886 - за дурное поведение по воле помещиков, 18328 чел. - за бегство из Сибири [11].
   Условия принудительных работ для ссыльных и каторжных были различны, на деле же, попадая на заводы, они эксплуатировались одинаково. Различались только сроки пребывания на заводах. Ссыльных и каторжных либо прикрепляли к предприятиям навечно (Тельминская, Тальцинская фабрики, посессионные заводы Тобольской губернии), либо на срок обязательных работ (Нерчинские рудники и заводы, казенные и частные солеварни и винокурни, военнорабочие команды, ремесленные дома и Омская суконная фабрика Сибирского казачьего войска), либо временно - до окончания стройки, проводки судов. Казенные винокуренные заводы служили также временными накопителями и утилизаторами труда пойманных бродяг до их переводворения.
   По окончании срока обязательных работ ссыльные определялись на поселение в окрестные села. Нередко они, приписываясь к соседним с заводами крестьянским обществам, продолжали выполнять работы на заводах уже как вольные, потому что обзаводились семьями, хозяйством, получали квалификацию и жалование.
   При дефиците рабочих рук, любое предприятие Казны сопровождалось принуждением к работам немногочисленных обитателей края. Например, подготовка экспедиции В. Беринга вызвала чрезвычайное напряжение людских ресурсов Восточной Сибири. Для перевозки кладей экспедиции в 1741 г. построили на Енисее 20 дощаников, для проводки которых были мобилизованы 400 мещан и крестьян Енисейской провинции, а для доставки оборудования до Якутска и Охотского моря - ссыльнопоселенцы [12].
   В Тобольской губернии с 1731 г. администрация сочла целесообразным заменить дорогой наемный труд на строительстве судов казенной флотилии обязанными крестьянами и посадскими людьми. В 1759 г. эту повинность несли 4 тыс. чел. [13] В 1760-е гг. по инициативе крестьян преобладающим вновь стал наем плотников, но в случае недостатка работников администрация добирала нужное число работников разверсткой, применяла труд колодников. Сенат указом 23 декабря 1798 г. разрешил употреблять на Коряковской верфи сотню колодников. В 1801 г. из 774 работников, необходимых для иртышских верфей, 148 были каторжниками [14].
   Проводка казенных судовых караванов также обеспечивалась работниками путем принудительного набора. После 1770-х гг. наем на солевозные суда стал вольным. Но посылка недоимщиков волостными правлениями в судорабочие осталась обычным делом и в первой половине XIX в., также как и закабаление контрагентом крестьян "упражняющихся в найме". Насколько острой была нужда в людях говорит тот факт, что в 1800 г. из 598 чел., необходимых на солевозные суда, к концу марта были наняты 180, в июле - 285 чел. [15]
   В 1817 г. в лямочную работу обратили 146 крестьян Тюменского округа, должников контрагента Резанова за 1812-1815 гг., кроме того, с 56 крестьян долги были списаны вследствие их дряхлости, смерти, набора в рекруты [16].
   Частное предпринимательство, не связанное с казной, было лишено внеэкономичских рычагов принуждения, поэтому обеспечивало свои предприятия наемным трудом, Главной сферой найма оставались, как и в XVII в. водный транспорт, городская промышленность, рыбодобыча, черные работы и сельское хозяйство. Основным поставщиком наемных рабочих рук современники называли ссылку. Так, Ю. Гагемейстер, обращаясь к описанию промышленности Сибири, заявлял: "Население Сибири состоит из старожилов, ссыльных и инородцев. Первые живут преимущественно хлебопашеством, извозом и торговлею, вторые рукоделием и работою по найму, а третьи скотоводством, рыбною и звериною ловлею" [17]. Действительно, он привел сведения о том, что 40% всех ремесленников Томска и Тобольска - ссыльнопоселенцы, что судорабочие - "большею частию ссыльные", что ссыльных много на рыбных промыслах Оби и Байкала [18]. Можно добавить, что в 1801 г. на судах соляных контрагентов из 1000 работников было 380 поселенцев [19], что поселенцев со второй половины XVIII века полиция отдавала во временные работы горожанам [20], а в начале XIX в. - к зажиточным крестьянам [21], что с появлением золотых промыслов ссыльные стали главными их работниками. В 1840 г. из 33104 поселенцев мужского пола Томского и Каинского округов лишь 2229 занимались хлебопашеством, остальные - работой по найму у богатых мужиков, на приисках или ремеслом [22]. Аналогичные цифры по Восточной Сибири привел С.Ф. Хроленок: из 80 тыс. ссыльных в 1853/56 гг. 77% не имели оседлости, а 42,1 тыс. или 52,6 % работали на приисках [23].
   Сибирская администрация пыталась бороться с пролетаризацией ссыльных, запретив бездомным ссыльным наем в судорабочие по указу Сената от 14 июля 1812 г., однако отсутствие других работников заставило генерал-губернатора Западной Сибири циркуляром от 22 февраля 1834 г. разрешить таковой [24].
   Нарастающая штрафная колонизация не могла покрыть всей нужды края в рабочих руках. Сибирь не только принимала, но и генерировала наемных рабочих за счет расслоения крестьянства и городского населения. В 1750 г. из 1000 покормежных паспортов, зарегистрированных в Тобольске, 394 предъявили сибиряки [25]. В 1760-е гг. 18,7% горожан Сибири работали по найму (3512 из 18814) [26]. В 1840-х гг. в Томской и Тобольской губерниях около 10 тыс. государственных крестьян зарабатывали на жизнь наймом в работники, а в Таре, Тюмени, Тобольске так кормились 680 семей [27].
   Сохранились документы, свидетельствующие о работе крестьян и мещан на судах, фабриках, рыбных и лесных промыслах. В ведомостях фабрик и заводов Тобольской губернии за 1819 г. указывается, что рабочие на них - из "вольнонаемных крестьян" [28]. В ведомости фабрик и заводов Томской губернии за 1850 г. также сказано, что рабочие - из местных крестьян и мещан, а мастера трех крупчатных мельниц - из Московской губернии, в т.ч. один из них - крепостной человек [29].
   Анализ договоров о найме показывает, что рабочие томских судовладельцев были по большей части из мещан. В 1811 г. купец М.Б. Серебренников нанял 26 работников, из них 21 оказался из мещан, 4 - из крестьян, 1 ямщик [30]. К судовладельцу Карпову в 1812 г. нанялись в работники 4 мещан на рейс до Тобольска [31], из 6 работников купца Закревского в 1805 г. 4 были из мещан [32], в 1820 г. на суда Русско-Американской К° нанялись 4 томских мещанина [33] и т.д.
   Крестьяне часто нанимались не на всю навигацию, а на часть пути. Контрагент по соляной части в 1820 г. объяснял наем беспаспортных тем обстоятельством, что он "имеет нужду в нескольких тысячах рабочих людей, но по малонаселенности сибирских губерний всегда встречает в найме их величайшие затруднения и часто, по причине побегов, болезней и смертным случаям нанявшихся людей принужден бывает экстренно от места до места на короткое время искать желающих в дальних от сплавного пути селениях" На одной из его барок беспаспортными оказались 23 крестьянина и 7 мещан, на другой - 36 крестьян и 8 мещан, на третьей - 11 поселенцев [34]. В 1809 г. на одно из судов, прошедшее от Томска до Тобольска и обратно были наняты на весь маршрут 30 работников, в одну сторону - 7, а временно (от деревни до деревни) - 81 чел. [35]Этот пример показывает насколько условны официальные подсчеты числа судорабочих.
   В целом же вплоть до второй четверти XIX в. масштабы применения принудительного труда росли быстрее, чем вольный наем. В табл. 1 приведены данные о соотношении наемного и принудительного труда в Сибири в XVIII в. - первой половине XIX в. Несмотря на условность и разнородность сведений, все же они дают возможность видеть преобладание наемного труда в конце XVII - начале XVIII вв., выравнивание его с подневольным ко второй половине XVIII в. и двойное отставание в первой четверти XIX в. Лишь накануне реформы 1861 г. соотношение изменилось в пользу вольнонаемного труда - три к двум. Оплотом крепостного труда вплоть до реформы оставались предприятия Казны и Кабинета, базой наемного труда - частная промышленность и водный транспорт.

Отрасль хозяйства	Конец XVII – начало XVIII в.		1760 – 1770-е гг.		1820-е гг.		1850-е гг.
	Принуди-тельный труд	Наемный труд	Принуди-тельный труд	Наемный труд	Принуди-тельный труд	Наемный труд	Принуди-тельный труд	Наемный труд
Кабинет	-	-	3,7	-	21,8	-	30,8	-
Казна	0,2-0,3	-	1,4	-	5,7	-	6,1	0,2
Частные заведения	-	6-10	2,2	3,5	0,8	4,6-5,1	0,1	32,1-32,6
Вся промышленность	0,2-0,3	6-10	7,3	3,5	28,3	4,6-5,1	37,0	32,3-32,8
Водный транспорт	Неизв.	Неизв.	2,0	5,5	-	10-11	37,0	54,8-55,3
Всего	0,2-0,3	6-10	9,3	9,0	28,3	14,6-16,1	37,0	54,8-55,3

   * Составлено по: Рабочий класс Сибири дооктябрьского периода, Новосибирск, 1982, С. 27,32; Вилков О.Н. Очерки…С.299-300,307; История рабочего класса Восточного Забайкалья. Иркутск, Т.1. С. 12-13; Зиновьев В.П. Сибирь в экономике России XVIII - начала XX вв. // Сибирь в составе России XIX - начала ХХ вв. Томск, 1999. С. 9 - 21.
   
   Состав работников феодальных предприятий и капиталистических заведений различался не только по социальному происхождению, сословному и правовому статусу, но и по профессионализму. Среди рабочих купеческих, мещанских и крестьянских заведений преобладали искатели временных сезонных приработков, их закрепление достигалось только кабальными контрактами. Исключение составляли кормщики на судах, башлыки рыболовецких артелей, мастера на мануфактурах, главы плотницких артелей.
   Феодальные мануфактуры также имели разный сорт работников: временных из приписных крестьян в горном ведомстве, обязанных к выполнению повинностей в судоходстве, недоимщиков на отработке, военнорабочих, бродяг в работах на заводах до переводворения; постоянных - горнозаводских служителей, непременных работников казенных и частных мануфактур, каторжнорабочих. Труд приписных крестьян, недоимщиков, обязанных крестьян и мещан был исполнением феодальной повинности и не менял социальной сути носителей рабочих рук. Труд военнорабочих, бродяг, ссыльнокаторжных явление временное, продукт исправительной системы, способ социальной адаптации преступников. Профессиональную категорию работников из них могли образовывать только каторжные с большими сроками или пожизненным наказанием. Индустриальный труд являлся основой социальной функции лишь для непременных работников посессионных, казенных и кабинетских предприятий.
   Горнозаводские служители составляли особое сословие феодально-зависимого населения. В первой половине XIX в. они на три пятых являлись потомственными профессиональными работниками [36]. О мастеровых Алтайских и Нерчинских округов существует ряд основательных сочинений, поэтому нет необходимости писать о них подробно еще раз [37]. Вместе с тем хотелось бы отметить одну особенность статуса мастеровых, на которую исследователи мало обращают внимания. Система горнозаводской службы действовала как социальных лифт, выбирая и поднимая по иерархической лестнице самых способных из горных служителей и их потомков. Конечно, только конкретных анализ формуляров может подсказать о том, на какую долю администрация горнозаводских округов формировалась из семей горных служителей. Но примеры И.И. Ползунова, Ф.В. Стрижкова, К.Д. и Д.К. Фроловых, Д.Ф. Головина, И Денисова, П.Г. Ярославцева, П.М. Залесова, М.С. Лаулина, А.С. Вяткина, И.С. Колычева, В. Гауза, династий инженеров Чернициных, Маюровых, Головачевых и др. убеждают, что появление детей мастеровых и солдат в числе ведущих горных администраторов и технических специалистов было делом обычным [38].
   Горнозаводская система весьма эффективно выявляла и ставила себе на службу способности своих работников. Мальчики с 7 лет шли в школы, затем лучшие из них - в Барнаульское и Нерчинское горные училища, лучшие из лучших - в Горный институт в Санкт-Петербурге. Талантливый парень мог из крепостного мальчика превратиться в обер-офицера. Кабинет имел одну из лучших в России начальную образовательную сеть, в которой на Алтае в 1781 г. было 5 школ и 946 учеников, а в 1861 г. - 19 школ и 1827 учеников; в Забайкалье - 11 школ и 584 ученика [39]. Особый правовой статус, характер труда и быта выделяли мастеровых из крестьянского окружения. Формировали у них особую психологию и самосознание.
   Подобный же процесс образования профессиональных кадров шел и на казенных предприятиях. П. Любомиров отмечал, что к концу XVIII в. на Тельминской фабрике уже имелся "готовый контингент обученных разным мастерствам суконного производства рабочих" [40]. С.В. Максимов писал о работниках этой фабрики так: " …завод из ссыльных приготовил техников, тот знаменитый фабричный народ, который для поселенческой жизни никуда не годится. Ткачи так и остались со вдавленной грудью от постоянного нажимания ея у станка, сухие как жимолость, кашляющие и притом гордые сознанием своего достоинства, не позволяющие их смешивать с поселенцами- земледельцами". Далее он отмечал, что сыновья ссыльнорабочих составили "класс людей самых способных и употребительных при технических работах" [41].
   В другом месте своего труда С.В. Максимов добавляет: " …на Тельминской фабрике племя каторжное выродилось, уже третье поколение представляется вполне благонадежным" [42]. На месте бывших каторжных заводов Успенского, Екатерининского, Падунского, Керевского, Боготольского, Краснореченского, Иркутского и др. образовались промышленные села. Например, на Иркутском солеваренном заводе в 1875 г. из 53 рабочих, имевших усадьбы и землю, 27 были с дореформенным стажем, потомственными работниками [43].
   Рассмотренный материал позволяет говорить о формировании в Сибири на феодальных мануфактурах и купеческих предприятиях отряда предпролетариата чрезвычайно пестрого по сословному признаку, правовому статусу, профессиональной подготовке. В XVII в. - первой четверти XIX в. в крае не было устойчивого слоя мануфактурных рабочих.
   Положение изменилось в середине XIX в., когда начался процесс сокращения объема принудительного труда и одновременный быстрый рост применения наемной рабочей силы во все отраслях хозяйства [44]. Стремительно росшая золотопромышленность стала самой крупной в Сибири сферой найма, втянувшей в свою орбиту представителей всех податных сословий. Большую часть рабочих золотопромышленности дореформенного периода составляли ссыльнопоселенцы (табл. 2). Лишенные собственности, не привязанные ничем, кроме приписки к определенному месту жительства, ссыльнопоселенцы представляли почти идеальный материал для формирования профессиональных работников. В.И. Семевский справедливо считал, что "золотопромышленность Сибири…нашла в многочисленном классе ссыльнопоселенцев в высшей мере благоприятное условие для своего развитии в форме крупного промышленного производства" [45]. Большая часть публицистов и чиновников обвиняла золотые промыслы в отвлечении населения от хлебопашества, в развитии "язвы пролетариатства", в деморализации крестьянства, повышении цен, падении других промыслов и т.д.
   Комиссия Вонлярлярского в 1840 г. отметила: "Со времени распространения в Западной Сибири частной золотопромышленности ссыльнопоселенцы Томской губернии, в надежде пропитаться легкою работою на золотых приисках, решительно не помышляют водворяться собственным хозяйством на оседлое поселение" [46].

Сословия	1834 г.		1840 г.		1850 г.		1860 г.
	Чел.	%	Чел.	%	Чел.	%	Чел.	%
Ссыльнопоселенцы	4865	82,1	5604	89,1	14106	54,0	9963	50,7
Крестьяне помещичьи	-	-	9	0,1	9733	37,3	-	-
Крестьяне государственные	1062	17,9	346	5,5	6685	11,7	9703	49,3
Мещане	-	-	223	3,5	1481	5,7	-	-
Разночинцы	-	-	106	1,7	306	1,2	-	-
Инородцы	-	-	5	0,1	481	1,8	-	-
Выходцы из Сибири	Неизв.		6356	99,4	20941	80.2	15869	80.7
Выходцы из Европейской России	Неизв.		40	0.6	5166	19.8	3797	19.3
Итого:	5927	100,0	6293	100.0	26107	100.0	199666	100,0

   * Данные за 1834 г. - Отчет капитана жандармерии Мишо о состоянии ссыльных в Томской губернии (РГИА. Ф. 37. Оп.39, д. 113, л. 15); за 1840 г. - Отчет о ревизии инженером Мурзиным частных золотых приисков Западной Сибири (ГААК. Ф.2 Оп.1. Д.1048. Л.52); за 1850 г. - Отчет по Енисейской губернии (РГИА. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 87. Л. 311-313). Учтены только мужчины, в число помещичьих крестьян вошли 84 приписных, 19 дворовых, 1 удельный, в число государственных крестьян включены 2 вольных хлебопашца, 48 вольноотпущенных, в числе разночинцев 46 - из чиновников, 101 из купцов, 159 отставных воинских чинов; за 1860 г. - Отчет о действии золотых промыслов 1860 г. в Енисейской губернии (ГАИО. Ф. 712. Оп.1. Д. 1099. Л. 133).
   
   В отчете по управлению Томской губернией за 1850 г. также утверждалось: "Значительная часть из них (ссыльных) снискивает пропитание через наем и услужение и в другие работы, как в местах причисления их, так и в городах. Многие из перечисленных ссыльнопоселенцев нанимаются в летние месяцы в работы для сплава товаров из г. Томска в Тобольскую губернию и обратно и на частные золотые промыслы как в Томской губернии, так и в губернии Енисейской. Многие из ссыльнопоселенцев, свыкаясь с подобными работами на промыслах, на готовом содержании и с воображаемою ими значительною платою за работы и с постоянною отлучкою из мест причисления не обзаводятся прочным хозяйством" [47]. Наемный труд в глазах просвещенных людей того времени не связывался с прочностью социального положения, большое число наемных работников вызывало у них тревогу. Так, Н. Ровинский сокрушался: "Рабочий, натаскавшись таким образом на приисках года два, становится уже не способен ни к сохе, ни к семье" [48].
   Не все разделяли эту озабоченность. Прежде всего, сами ссыльные. Они стремились на отхожие заработки и презирали деревенский труд. Их настроение хорошо передают слова легкомысленной частушки:
   "В деревне жить, пахать, косить.
   От роду я не знаю.
   Снопы вязать и молотить
   Совсем не понимаю" [49].
   Внимательные наблюдатели приходили к выводам о пользе приискового труда для поселенцев. Так, один из членов комиссии Вонлярлярского чиновник Смирнов отмечал относительную зажиточность и домообзаводство Дмитриевской и Нелюбинской волостей Томской губернии, из которых на приисковые работы уходило больше поселенцев, чем из других мест [50]. Поселенцы старались жить на приисках или недалеко от них. Маркшейдер Мурзин только на трех приисках Мариинской тайги (Воскресенском К° Рязановых, Петропавловском и Преображенском К° Асташева и К° Поповых) учел 62 поселенца и 11 крестьян живших там с 1832 по 1840 гг. в своих домах, в т.ч. 59 имевших семьи [51]. Следовательно, с 1830-х гг. на приисках Томской губернии начал формироваться слой постоянных рабочих. То же самое можно сказать и о приисках Енисейской губернии. В.И. Семевский привел сведения, из которых следует, что в 1848 г. в Минусинском округе из 780 опрошенных рабочих были на приисках от одного до пяти сезонов 428 человек, от шести до шестнадцати сезонов - 361 человек, в т.ч. более десяти раз - 82 человека, более 15 сезонов - 7 человек. Некоторые поселенцы по пятнадцати лет не были у исповеди, не выходя с приисков [52]. Г.Н. Потанин вспоминал, что на приисках барона Гильзена в Мариинской тайге из 400 рабочих несколько десятков трудились по пять - десять лет [53]. Другой современник, укрывшийся под псевдонимом Цветолюбов, писал: "Из них (т.е. поселенцев) почти половина люди бездомовые - бобыли, посвятившие всю или большую часть своей жизни работам на приисках" [54]. Чиновник по особым поручениям в отчете за 1853 г. также сообщал о 10-20-летнем приисковом стаже некоторых поселенцев [55]. И.П. Корнилов делил рабочих на две категории - временных из крестьян на заработках и ссыльнопоселенцев, "из которых неводворенные составляют так сказать класс пролетариев существующих золотопромышленною работою". Он же отмечал, что "золотопромышленность соединила их в огромные массы, тесно соединенные духом товарищества и общего дела, подобно другим заводским и фабричным работникам" и считал, что "эта корпорация золотопромышленных рабочих, кочевых, безнравственных, склонных к буйству, может быть опасна", что "между ними бывают беспокойные говоруны, трибуны" [56]. Перечисление подобных примеров может быть утомительно для читателей, но оно необходимо для автора, чтобы преодолеть существующее в историографии мнение об отсутствии на приисках Сибири в XIX в. постоянных профессиональных рабочих.
   Горнополицейская статистика также свидетельствует о закреплении на приисках постоянного населения. В 1850 г. из 30513 приисковых рабочих Томской и Енисейской губерний (в числе которых было 16,5 тыс. ссыльнопоселенцев) остались на зиму на промыслах 5,5 тыс., в т.ч. 3380 ссыльнопоселенцев [57]. В 1860 г. в Енисейской губернии из 19666 рабочих на зиму остались 3404 человека [58]. Это были постоянные приисковые рабочие - "вечные таежники". Они сторожили прииски, нанимались на лесоразработки, на зимнюю шурфовку, разведку, на шахтные работы. Их число ограничивалось только сезонной техникой золотодобычи.
   Другим процессом, шедшим на рынке труда для золотых промыслов, было постепенное вытеснение ссыльнопоселенцев, замена их представителями полноправных податных сословий - крестьянами, мещанами, инородцами, отставными нижними чинами и.т.д. Существенную долю приисковых работников составляли в 1840-1850-е гг. крестьяне из Европейской России - 13,7% в 1847 г., 26% в 1858 г., в т.ч. от 6,5 до 11,8% из них составляли помещичьи крепостные крестьяне [59]. Среди российских уроженцев выделялись нижегородцы, работавшие плотниками. В 1850 г. из 5166 "российских" рабочих нижегородцев было 4077 чел. [60]
   Золотопромышленность изменила условия функционирования обрабатывающих отраслей промышленности Сибири, усилив спрос на ее продукцию, повысив цены на хлеб, рабочие руки. Главные отрасли - винокурение и солеварение, обремененные излишним количеством каторжнорабочих, стали убыточными и начали переходить в частные руки. С.В. Максимов писал: "…там где казна при крепостном труде получала убытки, частные промышленники, при вольной цене на труд и без увеличения ценности продукта, получали барыши и развили дело на прочных и широких основаниях" [61]. Перевод каторжников на оплату по вольным ценам и бесконвойное содержание усилил их заинтересованность в труде, но лишил смысла систему наказания.
   Перевод каторжнорабочих на фактическое положение вольнонаемных на части заводов шел в условиях быстрого роста применения наемного труда. Количество работников, занятых на частных заведениях выросло с 1400 в 1820-х гг. до 1747 в 1850 г. и до 3864 в 1860 г., число судорабочих на те же даты увеличилось соответственно с 10-11 тыс. до 22,5 тыс. и до 32 тыс. [62].
   О профессиональной подготовке наемных рабочих на неуказных мануфактурах и в судоходстве судить трудно вследствие отсутствия прямых надежных свидетельств. Вероятнее всего, среди них преобладали временные неквалифицированные кадры. В этом убеждают примитивность самих производств, жалобы мануфактуристов на текучесть кадров, дефицит обученных работников [63].
   Специалистов - мастеров по фаянсу, мукомолов, стекловаров, слесарей, механиков, машинистов, винокуров - нанимали, как правило, в Европейской России по контрактам. Судорабочие по-прежнему оставались людьми временными, нередко нанимавшимися на суда, чтобы добраться на место работы - на прииски, рыбные промыслы, стройки. Такие отходники вместо денег платили за проезд трудом. Например, на судне купца Тарасова, шедшем из Томска в Тюмень, в 1849 г. полиция зарегистрировала 10 беспаспортных работников, из которых шестеро возвращались с заработков на приисках и в Томске [64].
   Профессиональными работниками были строители - плотники и каменщики, среди которых значительную долю составляли нижегородцы и владимирцы. Для примера можно указать на контракт строительного подрядчика А.В. Рудакова (из вольноотпущенных крестьян) с крестьянами графини Мамоновой О. и Н. Паршиными, помещицы Свечиной - А.и Ф. Филипповыми из Нижегородской губернии, крестьянами помещицы Левашовой А. и Г. Тимофеевыми, П. Никитиным, А. Анифьевым, государственным крестьянином Г.Г. Сергеевым из Владимирской губернии о найме их на плотницкие работы и каменное строительство в Томской и Енисейской губерниях [65].
   Есть основания полагать, что отношения найма утвердились в это время на лесозаготовках. В местах традиционных лесных промыслов - Туринском, Тюменском, Тарском, Каинском Томском округах крестьянские артели уже нередко попадали в кабалу к подрядчикам и утрачивали самостоятельность. В отчете об обозрении лесов Западной Сибири полковник А. Длатковский описал товарные лесозаготовки на Оми и Таре в Каинском округе, где "самую рубку леса и сплав оного производят преимущественно местные жители сами по себе или по найму подрядчиков" [66]. Подрядные заготовки леса он отметил также по Туре и Тавде, где "рубкою леса по отзыву крестьян занимались их отцы, деды и прадеды" [67]. В Томском округе лесные промыслы по заказам для города, для промышленных заведений велись уже во второй половине XVIII в. [68] В 1850-м гг. отчетливо обозначилась зависимость крестьян-лесопромышленников от подрядчиков. Если ранее в контрактах содержался только пункт об имущественной ответственности заготовителей леса в случае нарушения условий договора, то в контракте купца А.А. Пилясова с крестьянами притомской деревни Зоркальцево указывалось на то, что за долги "волен Пилясов отдать в работу на золотые промысла" [69].
   Пункт о переводе с одного места работы на другое характерен для контрактов с наемными рабочими, а не с вольными подрядчиками.
   Известно, что капиталистические отношения глубоко проникли и в феодальную мануфактуру. Историки писали о широком распространении отношений найма на перевозку кладей для кабинетских заводов [70]. Подрядные работы велись при исполнении дорожной повинности, транспортировке казенной соли, хлеба. Наемными работниками являлись те же мастеровые и крестьяне, но по вольным ценам, а не по казенным расценкам (плакату).
   Приведенные факты свидетельствуют о преобладании в Сибири в предреформенные десятилетия временных форм наемного труда, при слабом профессионализме работников, переплетении найма с принудительными методами комплектации рабочей силы, ее контрактацией. Наем помещичьих крестьян в Сибири не имел значительных масштабов, как это было в Европейской России [71], но отмечался в золотопромышленности, в строительстве, на промышленных заведениях. Со второй четверти XIX в. наемный труд стал преобладающим в промышленности и на транспорте Сибири. На золотых промыслах, частично и в строительстве сложился слой постоянных профессиональных наемных работников, со своими специфическими потребностями и целями. Это слой работников можно отнести к мануфактурному пролетариату.

назад

дальше

  [1] Зиновьев В.П. Особенности перехода Сибири от аграрного общества к индустриальному // Сибирское общество в контексте модернизации XVIII-XX вв. Сборник материалов конференции. Новосибирск, 2003. С. 185-193.
  [2] Вилков О.Н. Очерки социально-экономического развития Сибири конца XVI - начала XVIII в. Новосибирск, 1990. С. 311.
  [3] Там же С. 299 - 308.
  [4] Рабочий класс Сибири в дооктябрьский период. Новосибирск, 1982, С. 32.
  [5] Там же. С. 27.
  [6] Там же. С. 53-54.
  [7] Индова Е.Н. О российских мануфактурах второй половины XVIII в. // Историческая география России XVII - начала ХХ в. М., 1975, С. 319, 323.
  [8] Топчий А.Т. Крестьянские реформы в Сибири. Томск, 1979. С. 30.
  [9] Колесников А.Д. Ссылка и заселение Сибири // Ссылка и каторга в Сибири. (XVIII - начало ХХ в.) Новосибирск, 1975. С. 51.
  [10] Подсчет по: Максимов С.В. Сибирь и каторга. СПб., 1871. Ч. 2. С. 320-321.
  [11] Там же. С. 327-332.
  [12] Российский государственный архив древних актов (далее РГАДА). Ф. 214. Оп. 1. Ч. 7. Д. 4999. Л. 3-13; Ф. 428. Оп. 1. Д. 114. Л. 1-2.
  [13] Копылов Д.И. Судостроение Западной Сибири в XVII - половине XIX в. // Промышленность и рабочие кадры досоветской Сибири. Новосибирск, 1978. С. 78.
  [14] Государственный архив Тюменской области, Тобольский филиал (далее ГАТО ТФ). Ф. 329. Оп. 541. Д. 30. Л. 337, 346.
  [15] Там же. Л.72, 180.
  [16] Государственный архив Тюменской области (далее ГАТюмО). Ф. 10-и. Оп. 1., Д. 4445. Л. 1-7.
  [17] Гагемейстер Ю. Статистическое обозрение Сибири. СПб., 1854. Ч. 2. С. 465.
  [18] Там же. С. 467, 468, 495.
  [19] ГАТО ТФ. Ф. 329. Оп. 541. Д. 30. Л. 318-319.
  [20] Рабочий класс Сибири… С.54-55.
  [21] Такие данные есть по Тогурскому отделению Томского округа. (Государственный архив Томской области, далее ГАТО. Ф. 3. Оп. 10. Д. 6. Л. 5-38).
  [22] Центр хранения архивного фонда Алтайского края (далее ЦХАФ АК). Ф. 2. Оп. 1. Д. 1048. Л. 83.
  [23] Хроленок С.Ф. Формирование пролетариата в золотодобывающей промышленности Восточной Сибири. Иркутск, 1973. Вып. №. С. 2-3.
  [24] Государственный архив Омской области (далее ГАОО). Ф. 3. Оп. 1. Д. 1371. Л. 2-19.
  [25] Рабочий класс Сибири… С. 53.
  [26] Рафиенко Л.С. Функции и деятельность сибирских магистратов 40-70-х гг. XVIII в. // Бахрушинские чтения 1966 года. Вып. 2. Сибирь периода феодализма и капитализма. Новосибирск, 1968. С. 42-43.
  [27] Рабочий класс Сибири… С. 56.
  [28] ГАТО ТФ. Ф. 329. Оп. 541. Д. 714. Л. 2-45.
  [29] ГАТО. Ф. 3. Оп.18. Д. 191. Л. 7-107.
  [30] Там же. Ф. 50. Оп. 3. Д. 5156. Л. 6-95.
  [31] Там же. Д. 5209. Л. 10-11.
  [32] Там же. Оп. 2. Д. 3904. Л. 1-2.
  [33] Там же. Оп. 3. Д. 6112. Л. 3.
  [34] ГАТюмО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 288. Л. 1-15.
  [35] ГАТО. Ф. 1. Оп. 1. Д. 92. Л. 2-4.
  [36] Рабочий класс Сибири… С. 57.
  [37] См: Зобнин Н. Мастеровые Алтайских горных заводов до освобождения // Сибирский сборник. 1892. Кн. 2, ч. 2. С. 1-48; Алтай. Томск, 1890; Карпенко З.Г. Горная и металлургическая промышленность Западной Сибири в 1700-1860-х гг. Новосибирск, 1963; Шемелев В.И. История Кузбасса с древнейших времен до отмены крепостного права. Кемерово, 1998; Макеев Т.К. К истории развития промышленности на Алтае. Барнаул, 1951; Очерки истории Алтайского края. Барнаул, 1987; История Алтая. Барнаул, 1995. Часть 1. С древнейших времен до 1917 года; Булыгин Ю.С. Библиография истории Алтая. Барнаул, 1986.
  [38] Савельев Н.Я. Сыны Алтая и отечества. Часть 1, 2. Барнаул, 1985, 1988; Гришаев В. Алтайские горные инженеры. Барнаул. 1999.
  [39] Очерки истории Алтайского края. С.93 - 95; Государственный архив новосибирской области (далее ГАНО). Ф. 869. Оп. 1. Д. 35. Л. 152; Российский государственный исторический архив (далее РГИА). Ф. 468. Оп. 19. Д. 394. Л. 14-15.
  [40] Любомиров П. Первые 10 лет существования Иркутской суконной фабрики // Труд в России. Л., 1925. Кн. 1. С. 55.
  [41] Максимов С.В. Сибирь и каторга. Ч. 1. С. 271.
  [42] Там же. Ч.3. С. 382.
  [43] Там же. Ч. 3. С. 366; Рабочий класс Сибири… С. 124; Государственный архив Иркутской области (далее ГАИО). Ф. 25. Оп. 9. Д. 2. Л. 46-59; РГИА. Ф. 37. оп.29. Д. 135.
  [44] На вторую четвертьXIX в. как на переломный период в формировании капиталистического уклада в Сибири указывает ряд исследователей: Карпенко З.Г. Горняки и металлурги Сибири при феодализме // Промышленность и рабочие кадры досоветской Сибири. Новосибирск, 1978. С. 18; Рабочий класс Сибири… С. 51.
  [45] Семевский В.И. Рабочие на сибирских золотых промыслах. СПб., 1898. Т. 1. С. 163.
  [46] ЦХАФ АК. Ф. 2. Оп. 1. Д. 1048. Л. 82.
  [47] ГАТО. Ф. 3. Оп. 18. Д. 197. Л. 68.
  [48] Ровинский Н. Очерки Восточной Сибири // Древняя и Новая Россия. СПб., 1877. Т. 1, № 1. С. 79.
  [49] Сибирская жизнь, 1899. 9 дек.
  [50] ЦХАФ АК. Ф.2. Оп. 1. Д. 1048. Л. 112.
  [51] Там же. Л. 55.
  [52] Семевский В.И. Указ. соч. Т. 1. С. XVIII, 163.
  [53] Потанин Г.Н. Воспоминания // Литературное наследство Сибири. Новосибирск, 1983. Т. 6. С. 101-102.
  [54] Цветолюбов П. Несколько слов о быте рабочих на золотых промыслах // Амур, 1860. 22 марта.
  [55] ЦХАФ АК. Ф. 3. Оп. 3. Д. 1566. Л. 6.
  [56] Корнилов Н.П. Записка о золотопромышленности в Минусинском горном округе // РГИА. Ф. 970. Оп. 1. Д. 261. Л. 6, 15.
  [57] ГАТО. Ф. 3. Оп. 18. Д. 207. Л. 11.
  [58] ГАИО. Ф. 712. Оп. 1. Д. 1099. Л. 134-135.
  [59] Семевский В.И. Указ. соч. Т.1. С. 166. В связи с приведенными сведениями следует сказать, что замечание авторов труда по истории рабочего класса России о том, что доля помещичьих крестьян в числе приисковых рабочих Сибири не определена исследователями, является недоразумением (см.: Рабочий класс России от зарождения до начала ХХ в. М., 1989. С. 162).
  [60] РГИА. Ф. 1281. Оп. 5. Д. 87. Л. 311-313.
  [61] Максимов С.В. Указ соч. Ч. 3. С. 378.
  [62] Зиновьев В.П. Этапы индустриального освоения Сибири // Хозяйственное освоение Сибири: вопросы истории. Томск, 1994. С. 5-28.
  [63] Рабочий класс Сибири… С. 55.
  [64] ГАТО. Ф. 282. Оп. 1. Д. 65. Л. 1-11.
  [65] Там же. Ф. 127. Оп. Д. 528. Л. 59-60, 169.
  [66] РГИА. Ф. 387. Оп. 2. Д. 10952. Л.6.
  [67] Там же. Л. 141.
  [68] О поставке дров и прочих припасов на Вороновский винокуренный завод // ГАТО. Ф. 50. Оп. 1. Д. 1188. Л. 1.
  [69] ГАТО. Ф. 220. Оп. 1. Д. 10. Л. 50-51.
  [70] Романов В.В. Наемный труд в Алтайской кабинетской промышленности в последней четверти XVIII - первой половине XIX вв. // Промышленность и рабочие кадры досоветской Сибири. Новосибирск, 1978. С. 35-43.
  [71] Рабочий класс России от зарождения… С. 155.