Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Местное самоуправление в истории Сибири XIX-XX веков

   Культурная активность сибирского и дальневосточного земства - в частности, книгоиздание и книжная торговля, а также участие в устройстве сельских библиотек - чрезвычайно слабо изучена российскими историками. Между тем, данная тема таит в себе большое количество сюжетов, позволяющих полнее понять значение земства в общественной жизни сибиряков и дальневосточников в эпоху революции и гражданской войны. Более объективно выступают сущностные характеристики земского самоуправления как механизма саморазвития территорий, рычага и стимула культурного движения в провинции.
   Как установлено современными учеными, к широкой издательской деятельности земство в России начало готовиться еще в 1913 г.  [1] Инициатива создания общероссийского земского товарищества по книгоизданию принадлежала Уфимской губернской земской управе, культурной работой в которой руководили такие крупные специалисты книжной культуры и народного просвещения, как В.А. Невский, П.И. Гуров, В.В. Архангельский, М.И. Обухов, П.Н. Григорьев, М.-Я.В. Амиров, П.А. Унде-Попов  [2]. В начале 1910-х гг. вся Россия покрывается сетью земских книжных складов. Наконец, уже в годы Первой мировой войны из недр земства появляется такая форма народного просвещения, как избы-читальни. Институт изб-читален первыми применили в России вовсе не большевики (как об этом было принято думать), а земские деятели. Первые избы-читальни, организованные земством, появились в 1915 г. в той же Уфимской губернии  [3]. Накануне революции здесь оказались лидеры и идеологи движения за общедоступные земские народные библиотеки Д.А. Балика и Н.Я. Фридьева. В Уфе развернулась весной 1919 г. (когда город был отбит белогвардейцами у большевиков) подготовка земских библиотекарей для Поволжья, Урала и Сибири. В самой Сибири земские избы-читальни появились лишь под занавес колчаковской эпопеи. Известно, например, о создании таких учреждений земством Акмолинской (Омской) губернии в сентябре-октябре 1919 г.  [4].
   Отношение официальных властей всех политических окрасок к культурной работе земства (как и к земству вообще) менялось вместе с эволюцией, или революционной сменой, самих этих властей. Хотелось бы обратиться к неочевидным до сего дня вопросам взаимоотношений большевистских советов депутатов и земских учреждений в первые месяцы после октябрьского переворота 1917 г. На наш взгляд, в существующей литературе эта проблема освещается с позиций типичной для советской историографии необъективности. Утверждается, например, что большевики изначально всеми силами боролись с "мелкобуржуазным" и "контрреволюционным" земством, разоблачали и искореняли его и т.д. Земцы же, со своей стороны, выступали яростными врагами советов, игнорировали их, готовили восстания и т.д.
   Вполне возможно, что так было во многих, даже в большинстве губерний центральной России, и в первую очередь в столицах, где наблюдалась резкая политизация всей деятельности общественных организаций и учреждений самоуправления и где большевистские партийные комитеты и советы занимали исключительно негативную (если не сказать погромную) позицию по отношению ко всем прежним структурам организации общества. В Сибири с наибольшей полнотой нетерпимость советов к земству проявилась в 1917-1918 гг. в Иркутске - столице общесибирской советской власти и месте скопления радикально настроенных большевиков. Способствовала этому и непримиримая позиция земских лидеров Иркутска из числа убежденных эсеров. После белогвардейского переворота губернский комиссар Временного Сибирского правительства П.Д. Яковлев, возглавлявший до этого губернскую земскую управу, писал в отчетах, что Иркутская губземуправа "и раньше, находясь в подполье, принимала деятельное участие в иркутских восстаниях и борьбе с советской властью"  [5].
   Но так было далеко не везде. Опыт Сибири и Дальнего Востока обнаруживает другую сторону взаимоотношений двух субъектов местной власти в 1918 г. - вплоть до инструкций из большевистского Центра о разгоне земских органов, земства и советы во многих губерниях и областях конструктивно сотрудничали на ниве культуры и просвещения. Даже после циркуляра из Москвы 24 января 1918 г. об упразднении земств такое сотрудничество продолжалось.
   Примеров тому немало. Можно привести факты, касающиеся Забайкальской и Амурской областей, Алтая, других территорий, где молодые земские организации, созданные всего год назад, завоевали авторитет у местного населения. Но мы обратимся лишь к примерам двух самых сильных на востоке страны (в организационном, финансовом и кадровом отношениях) земских структур - к работе Томского губернского и Приморского областного земств.
   Основа их влиятельности на поприще культуры, как и основа их относительно мирного сосуществования с советами депутатов состояла в одном: советы на время сохранили земству значительную часть его материальной базы. В руках земства в Томске и Владивостоке, с молчаливого согласия советов, находились крупнейшие региональные типографии - бывшие типографии Томского губернского и Приморского областного правлений.
   Укрепившись у власти в начале 1918 г., многие провинциальные советы за Уралом не стали немедленно разрушать или заменять своими новациями сложившуюся систему культурного воздействия на деревню через земство. Что лежало в основе такого решения? Рассматривая эту проблему с сегодняшних беспартийных позиций, мы можем констатировать, что вожди сибирских и дальневосточных советов "первого призыва" вели себя абсолютно разумно. Они сделали выбор в пользу созидания, поступившись идеологическими принципами разрушения "чуждых" позиций в культуре. Земства имели крупные достижения в области школьной и внешкольной просветительской работы, заменить их организацию и их кадры в этой сфере одним движением было невозможно и во всех отношениях вредно для дела. В провинции, бедной просвещенческими кадрами, дилемма была проста: либо хаос, либо совместная работа с представителями небольшевистских учреждений культуры.
   Это объективная причина временного примирения советов с земством. Но была, с очевидностью, и субъективная. Многие провинциальные большевики в то время еще не усвоили идущие из Центра грозные директивы о бескомпромиссности, классовой непримиримости к идейным врагам и т.д. Воспитавшись в революционном движении порядочными людьми, будучи интеллигентами, они и вели себя как интеллигенты. Запретить какое-либо культурное начинание для них означало покуситься на основной символ веры революционера - свободу. Речь идет, конечно, не обо всей большевистской когорте за Уралом, но о многих ее представителях.
   Призывы к конструктивной работе с советской властью звучали тогда и со стороны земства. Мотивировка их была та же: не время сейчас развертывать междоусобную борьбу, народ ждет от нас мирного культурного труда. В иркутской эсеровской газете "Друг народа" автор, укрывшийся за криптонимом И.П. (предположительно, это известный эсер и земский деятель Иван Петелин), писал: "…Не о замене земства советами должна идти речь, а об их взаимной поддержке и дружном сотрудничестве. Как у советов, так и у земства есть свои непосредственные задачи, осуществлять которые они и призваны. Смешивать эти задачи воедино и сваливать их на плечи советов исключительно лишь во имя советского единодержавия - это означало бы наносить вред революции"  [6]. В соседней статье учитель эсер Ф. Филиппов подчеркивал силу земства и бездарность советов в вопросах культурного строительства: "Новая власть проявила полнейшее бессилие творчества во всех областях жизни, бессильна и в делах народного образования… Может быть, это и к лучшему, что коммунист Луначарский народным образованием до сих пор не занимался: новой школы, правда, нет, но школа все же существует"  [7]. Земцы, как видим, были уверены в крепости своих позиций и в том, что в культуре большевики без них не обойдутся.
   В приведенной выше цитате сквозит ирония, но в документах земства того времени немало и совершенно серьезных аналитических обобщений о необходимости конструктивного сотрудничества с советами. Первое Приморское областное земское собрание, состоявшееся в начале 1918 г. (еще до разгона большевиками Учредительного собрания), приняло следующую резолюцию: "Первое чрезвычайное Приморское областное земское собрание, обсудив вопрос о текущем моменте и стремясь к устранению существующей дезорганизации, признает: 1. Что разгоревшаяся в стране на почве отрицательного отношения к Совету народных комиссаров гражданская война ведет страну и революцию к разрушению и гибели; 2. Что благоприятное разрешение вопроса о власти на местах приведет к умиротворению, порядку и продуктивной работе в интересах трудового народа; 3. Что только дружная совместная работа земских и городских самоуправлений и советов солдатских, рабочих и крестьянских депутатов является средством для создания авторитетной власти"  [8]. Приморское земство, таким образом, ратовало за мир и созидание вместе с большевиками, в первую очередь - в вопросах культурного развития народа.
   Культурная миссия земства выступала на востоке России не на словах, а на деле. Выражалась она не только в налаживании школьной работы, чем повсеместно занимались отделы народного образования губернских (областных) и уездных земских управ, но и в широкой внешкольной (культурно-просветительной), и не в последнюю очередь - издательской и книготорговой деятельности. "Земскую газету", бесплатно раздававшуюся в деревне, журнал "Школа и жизнь Сибири", медицинскую и просвещенческую литературу издавало при большевиках Томское губернское земство; газету "Народное слово", литературу для своих инструкторов, "Земский сборник" выпускала земская организация Приморья  [9].
   Уже тогда идеологами культурных инициатив в "восточной ветви" земства - Г.И. Поршновым, В.П. Денисовым, Б.М. Ганом и др. - высказывались соображения о культурной работе земских учреждений как фундаменте будущего демократического общества России. Суть рассуждений была такова: большевизм, с одной стороны, и "темные силы" монархии и реставраторства, с другой, опираются на невежество народа. Их результат - гражданская смута и война. Культурная программа земства (и кооперации) ставит альтернативой разрушению - созидание, воспитание сознательных и просвещенных граждан, которые сплотятся вокруг демократических ценностей. Масса этих граждан сможет противостоять варварству разрушительных движений и тем самым спасет новую Россию. Путь собирания культурных сил под эгидой земских организаций, таким образом, представлялся земцам дорогой в демократическое будущее, способом сохранения целостности общества, а тем самым и России как государства. Чем плотнее надвигалась на азиатскую часть страны хозяйственная и культурная разруха, тем чаще и сильнее звучали в 1918-1919 гг. эти мотивы в устах эсеровских лидеров земства. Аналогичные мысли, применительно к своим культурным начинаниям, высказывали тогда же руководители сибирской и дальневосточной кооперации. Лозунг "К гражданскому миру через культуру", в сущности, скрывал в себе стремление руководивших земствами эсеров (в определенной мере - и социал-демократов) завоевать общество с помощью своей идеологии, облеченной в форму функций, учреждений и предметов культуры, в частности - печати, книг, чтения, библиотек.
   Только ли идеей завоевания культурного пространства руководствовались земские деятели за Уралом, предпринимая в 1918-1919 гг. свои широкомасштабные издательские акции? Или, быть может, многие из них искренне хотели остановить культурную деградацию народных масс, дать духовную пищу подрастающему поколению? Правильно, пожалуй, второе. При всех политических расчетах земство и кооперация действительно ощущали себя в Сибири и на Дальнем Востоке культурной силой - единственной, способной дать народу настоящую и полезную книгу, а не печатные агитки, которыми представители "красной" и "белой" власти наводняли деревню.
   Схематически процесс выглядел так, что земство, одновременно с кооператорами, без особых волевых усилий перехватывало у государства (сначала "красного", а затем "белого") функции издания и распространения массовых видов литературы - учебников, классических художественных произведений, сельскохозяйственных книжек. Основанием для этого служила полная бездеятельность политизированных властей сибирско-дальневосточного региона в деле снабжения школ учебниками, а крестьян - востребованной в деревне литературой. За два года после октябрьского переворота ни большевистской ЦИК советов Сибири, ни Временное Сибирское правительство, ни Министерство народного просвещения Российского правительства А.В. Колчака не выпустили здесь ни одного школьного учебника или произведения художественной классики. Связь же с центром России, где находились основные издательства, была потеряна с началом гражданской войны.
   Приведем лишь один пример замечательного упорства земских просветителей в решении насущной задачи провинциального просвещения - обеспечения начальных и средних школ (училищ) элементарным комплектом учебников. Поначалу тон здесь задавало Приморское областное земство. Весной 1918 г. ему принадлежала инициатива развертывания во Владивостоке, на базе собственной типографии, широкого издания школьной литературы и снабжения ею через земские структуры всех учебных заведений края. Приморское земство оказалось в это время практически единственной крупной земской организацией на востоке страны (быть может, за исключением только Амурского областного земства), которое могло позволить себе такие широкие издательские проекты. Томское губернское земство по инструкции из Москвы было распущено решением губернского исполкома от 26 марта 1918 г. В Приморье же земство на практике просуществовало вплоть до прихода белогвардейцев - лишь в конце апреля 1918 г., с большой задержкой Дальсовнарком создал здесь комиссию по ликвидации областного земства, которая и дождалась вступления в июне во Владивосток войск генерала Р. Гайды.
   А за три месяца до этих событий, в марте 1918 г. областное земство отпустило из своего бюджета первые суммы на издание учебников для "народной школы". Еще ранее земством было получено от Дальневосточного краевого комитета советов некоторое количество бумаги для издательской деятельности. Значительный объем бумаги (1120 пудов) земство закупило и добыло самостоятельно. Интеграция с органами советской власти выразилась в том, что многие волостные советы Приморья, наряду с волостными земскими управами, прислали в областное земство деньги в уплату за будущие учебники  [10].
   Издательская акция приморских земцев тогда не была доведена до конца, в том числе и из-за смены здесь государственной власти летом 1918 г. Пришедшая в ноябре администрация А.В. Колчака сразу указала земским организациям их подчиненное место в государственной машине: у земских управ были отняты, в частности, типографии бывших губернских (областных) правлений. Их владельцами становились колчаковские губернские комиссары. В Томске это вызвало крупный конфликт. Губернское земство всеми силами стремилось отменить решение комиссара от 27 ноября 1918 г. о передаче типографии губернскому комиссариату. Решение комиссара Б.М. Михайловского пытался приостановить заведующий земским отделом МВД правительства Н.С. Юрцовский  [11]. Но "твердая" власть четко взяла курс на оттеснение и умаление роли эсеровского земства. По решению МВД губернские и областные комиссары, ставшие затем управляющими губерниями (областями) предложили своим земствам обязать все уездные и волостные земские управы выписывать за счет земства правительственные газеты  [12]. В мае 1919 г. во всех губерниях и областях Сибири и Дальнего Востока были созданы "комиссии по распространению противобольшевистской литературы" под руководством управляющих губерниями (областями). Такие же комиссии организовывались в уездах. В состав комиссий по решению правительства, в качестве постоянных членов, включались председатели губернских (областных) и уездных земских управ  [13].
   Не последней задачей в таких условиях становилась пропаганда идей земского самоуправления - и весной 1919 г. в адрес колчаковских управляющих посыпались заявления земских управ об учреждении ими своих органов печати. Собственные журналы и газеты стали издавать тогда не только все губернские (областные) земские управы, но и многие уездные. Только в Томской губернии с февраля по апрель 1919 г. стали выходить губернский журнал "Земский работник", журнал Татарской уездной земской управы "Народное дело", журнал Каинской управы "Земское дело", новониколаевский журнал "Земская жизнь", журнал Томской уездной земской управы "Друг деревни", "Известия Всесибирского союза земств и городов (Сибземгора)", "Сельскохозяйственный журнал" (приложение к губернской земской "Народной газете"). Однако некоторые из этих изданий ограничили свой выход одним-двумя номерами.
   В октябре 1918 г. в Иркутске известный деятель книжной культуры Сибири эсер Г.И. Поршнев создал земско-кооперативное издательство "Сеятель". До осени 1919 г. с печатного станка "Сеятеля" сошло до двух десятков названий школьных учебников и научно-популярной литературы. Однако существование "эсеровского" издательства вызывало сильное раздражение колчаковцев. Издательство подвергалось постоянным притеснениям властей и в конце концов вынуждено было свернуть свою деятельность.
   В середине 1919 г., собравшись с силами, земские просветители принимают новую программу широкомасштабного издания учебников и школьной литературы. Они вновь мотивируют свои действия полным пренебрежением "белого" правительства к делу народного просвещения, колоссальным книжным голодом на востоке страны, усиливающимся развалом всей культурной сферы. Всесибирский союз земств и городов (Сибземгор) и Дальневосточный краевой союз земств и городов (Далькрайземгор), войдя в соглашение, стали готовить к переизданию самые требуемые в школе дореволюционные учебники. Однако печатать их пришлось не в Сибири и не на Дальнем Востоке, где в типографиях не нашлось места для заказов земства, а за границей в Шанхае. Туда были переведены средства, собранные отделами народного образования земств, учительскими союзами, школьными обществами всего региона в ходе предварительной подписки на учебники. В Китай выехали инструкторы издательского отдела Сибземгора. Под занавес колчаковской эпопеи, в ноябре 1919 - январе 1920 гг. шанхайские типографии отпечатали грамматику и книги для чтения В.С. Флерова и Л.Н. Толстого, Сибземгор вывез эти книги во Владивосток. Далькрайземгор, воспользовавшись падением белогвардейской власти во Владивостоке 30 января 1920 г., отпечатал здесь целую серию учебников: наглядные задачники, учебники по физике Баранова, по математике - Бема, Миккельсара и Егорова, по истории - Вейхельта и Ананьева, по географии - Курдова. Одна из этих книг - третий выпуск "Наглядного задачника" для 1-4 годов обучения - была составлена учителями Томской губернской земской управы под руководством известного земского педагога Л. Шумилова. Всего было выпущено тогда не менее 25 названий земских учебников  [14].
   Учебники, выпущенные стараниями земства, на два года обеспечили школы созданной в 1920 г. Дальневосточной республики. В разгар нэпа (1922-1923 гг.) они были ввезены на территорию Сибири и допущены Сибирским отделом народного образования к использованию в сибирских советских школах. Земство, уже ликвидированное в ту пору большевиками, нежданно вновь напомнило сибирякам о своих издательских достижениях.
   История не знает сослагательных наклонений. Но, думается - развивайся история восточных окраин России по земскому "сценарию" - отнюдь не руины достались бы сибирским просветителям 1920-х гг., пришедшим на смену культурным работникам сибирских и дальневосточных земств.

  [1]  Рубанова Т.Д. К истории нереализованного проекта: земское товарищество по книгоизданию // Книга и мировая цивилизация: Материалы XI Междунар. науч. конф. по проблемам книговедения (Москва, 20-21 апр. 2004 г.). М.: Наука, 2004. Т. 2. С. 284-287.
  [2]  Гильмиянова Р.А. История библиотек Башкортостана: XVIII в. - 1917 г. (По материалам Оренбургской и Уфимской губерний). Дис. … канд. ист. наук / ГПНТБ СО РАН. Новосибирск, 2003. С. 212-213, 215, 218-219, 225-227, 229.
  [3]  Там же. С. 137; Обухов М.И. Читальные избы, организуемые Уфимским земством // Бюллетень отдела нар. образования Уфим. губерн. зем. управы. Уфа, 1916. № 1. С. 41-44; Он же. Народное образование в Уфимской губернии к 1917 году. Уфа, 1917. С. 11.
  [4]  Сиб. речь. Омск, 1919. 12 окт. С. 4.
  [5]  ГАРФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 2. Л. 66.
  [6]  И.П. Еще о земском самоуправлении // Друг народа. Иркутск, 1918. 2 апр. С. 2.
  [7]  Филиппов Ф. Новая власть и школа // Там же. С. 1.
  [8]  Резолюция 1-го Приморского областного земского собрания // Воля народа. Хабаровск, 1918. 5 янв. С. 2.
  [9]  Очерки истории книжной культуры Сибири и Дальнего Востока. Новосибирск: ГПНТБ СО РАН, 2002. Т. 3. 1917-1930 гг. С. 59-60.
  [10]  РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 33. Л. 50, 113; Далекая окраина. Владивосток, 1918. 23 марта; Дальневосточные известия. Хабаровск, 1918. 23 февр.
  [11]  ГАТО. Ф. Р-1. Оп. 1. Д. 30. Л. 184 об-185; Ф. Р-1362. Оп. 1. Д. 2. Л. 1.
  [12]  ГАОО. Ф. Р-1617. Оп. 1. Д. 30. Л. 3 об.
  [13]  ГАТО. Ф. Р-1362. Оп. 1. Д. 1. Л. 101.
  [14]  Рус. книга. Берлин, 1921. № 1. С. 47; № 5. С. 28; № 9. С. 35; Новая рус. книга. Берлин, 1922. № 1. С. 51-52; Новое земское дело. Красноярск, 1920. № 1-2. С. 38; РГИА ДВ. Ф. Р-534. Оп. 1. Д. 47. Л. 114-114 об.