Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции.

Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск: РИПЭЛ, 2007. С. 59-71.

Гончаров Юрий Михайлович
д-р ист. наук, профессор кафедры отечественной истории
Алтайского государственного университета (г. Барнаул)
Эл. почта: yuriig@yandex.ru

   На протяжении всего периода изучения истории русской женщины отчетливо заметна ода особенность - слабое внимание к истории женщин Сибири. Так, в частности, в весьма основательном труде крупнейшего в отечественной историографии авторитета по данному вопросу - Н. Л. Пушкаревой - "Русская женщина: история и современность: Материалы к библиографии" (М., 2002), среди нескольких тысяч работ найдется едва ли полтора десятка, посвященных истории женщин самого большого историко-географического региона России.
   Тем не менее, определенный круг работ по данной проблематике существует. Внимание исследователей привлекали участие женщин в общественно-политической жизни Наталья Петровна Матханова), роль и место женщины в семье (Ю. М. Гончаров), женское образование (Н. Н. Журавлева), проституция (А. Г. Быкова), женское предпринимательство (В. П. Бойко, В. А. Скубневский, Ю. М. Гончаров), благотворительная и общественная деятельность женщин (Г. В. Скачкова, Е. А. Дегальцева, В. В. Верхотурова).
   Однако, несмотря на увеличение в последнее время количества работ, посвященных различным аспектам положения женщины в Сибири XIX - начала XX столетия, и расширения их тематики, до настоящего времени не предпринималось попыток составить общую картину социального и семейного статуса женщины в регионе в данный период, многие аспекты темы даже не были поставлены исследователями.
   Специфика развития региона не могла не отразится на месте и роли женщины в сибирском социуме. Наиболее важными особенностями, влияющими на положение женщины, были следующие: Сибирь являлась колонизуемой окраиной и манила всех искателей лучшей доли, а также людей, не желающих смириться с порядками, существовавшими в европейской части страны; на протяжении XIX - начала XX в. Сибирь продолжала оставаться фронтиром - регионом интенсивной колонизации, что проявлялось в специфике социального и национального состава населения, менталитете, характере социально-экономических процессов; кроме того, Сибирь была местом ссылки и каторги.
   Влияние этих особенности на положение женщины было достаточно противоречивым, отражая различные тенденции развития регионального общества, что и отразилось в противоречивых характеристиках современников. Так известный общественный деятель Н. М. Ядринцев, несмотря на то, что считал жизнь сибиряков более свободной, более демократичной, писал: "Не лучший жребий выпал в Сибири и на долю русской женщины. Она вступила на эту новую землю как будто для того, чтобы сделаться еще большей страдалицей, чем была у себя в старом русском обществе" [1].
   Значительное влияние на развитие региона оказывала ссылка. Среди ссылаемых женщины составляли меньшинство. По некоторым подсчетам, на одну этапируемую женщину приходилось 5-6 мужчин. При этом современники отмечали, что большинство россиянок идут в Сибирь за семейные преступления (поджоги, убийство детей).
   Специфика колонизуемой окраины часто приводила к преобладанию мужчин и недостатку женщин в отдельных районах Сибири. Государство даже принимало специальные меры для "снабжения русских поселенцев женами" [2]. Ввиду недостатка женщин здесь выходили замуж не только все девушки, но и вдовы и одиночки с детьми, и не только молодые, но и средних лет. Нередки были случаи венчания женщин старше 50-лет. Девушек же сватали, едва они достигали 15-16 летнего возраста. Подобное положение привело к увеличению значимости женщины и определенной демократизации в семейно-брачных отношениях. Преобладание мужчин было характерно не только для отдаленных районов, только начинавших заселяться, но и для большинства сибирских городов, особенно крупных.
   Многие современники описывали сибирячек, условия их жизни, делали наблюдения о специфике их социального положения, не только сравнивая свои впечатления со стереотипами, сложившимися в русском обществе, но и пытаясь дополнить их собственными впечатлениями. Неудивительно, что личные впечатления авторов нередко были различными, порой даже полярными. Встречаются и нелестные отзывы: А. П. Чехов во время своего путешествия на Сахалин высказался так: "Женщина здесь также скучна, как сибирская природа; она не колоритна, холодна, не умеет одеваться, не поет, не смеется, не миловидна и, как выразился один старожил в разговоре со мной: "жестка на ощупь" [3].
   Достаточно противоречивы отзывы современников о месте женщины в обществе. Так, Н. М. Ядринцев писал: "Покорная прислужница, безмолвная раба, она трепещет пред взглядом своего господина, чтобы не навлечь его подозрения. Этот вид униженной женщины всегда кидался в глаза европейцам, посещавшим Сибирь" [4].
   Чтобы разобраться в этом причудливом калейдоскопе мнений, для характеристики социального положения сибирячек мы рассмотрим параметры, предложенные Дж. Келли для характеристики гендерных ролей женщин, а именно:
   1) контроль над женской сексуальностью в сравнении с мужской;
   2) экономические и политические роли женщины, т. е. вид работ, которую выполняют женщины, в сравнении с работой мужчин, их доступ к собственности и политической власти;
   3) культурные роли женщин и доступ к образованию;
   4) идеология по отношению к женщине, поло-ролевая система [5].
   Говоря о контроле над женской сексуальностью в сравнении с мужской, необходимо признать, что для Сибири были характерны традиционные, патриархальные принципы. И хотя встречаются такие мнения, что: "на поведение девушек до замужества смотрят снисходительно" [6], или даже, что "в Сибири была совершенная распущенность в отношениях между холостыми и незамужними лицами … Разврат широкой волной охватывает все сословия с высших до низших, и вся эта грязная и бурная сатурналия отдается всей тяжестью на женщине" [7], тем не менее, нравы были строгие, и сексуальные отношения находились под жестким контролем общественного мнения, в особенности для женщин. Так, девушка до замужества не могла выйти из дома без разрешения родителей, а если ей нужно было куда-нибудь сходить, то, спросившись, она обязательно брала с собой ведра на коромыслах, чтобы соседи о ней не подумали, что она праздно шатается по улицам.
   О двойном стандарте по отношению к женской и мужской сексуальности красноречиво свидетельствуют бракоразводные дела, отложившиеся в сибирских архивах. В прошениях горожан о разводе указывались, например, такие причины: "ссылка супруга далее в Сибирь", "невозможность исполнения супружеского долга" и др. Но самой распространенной причиной развода, как уже было отмечено исследователями [8], была "прелюбодейная жизнь" одного из супругов. При этом в подавляющем большинстве случаев инициаторами разводов были мужчины.
   Преобладание мужчин среди инициаторов разводов по мотивам "прелюбодейной жизни" совсем не означает, что женщины в Сибири были сексуально раскованны. Наоборот, мужчины имели гораздо больше возможностей для внебрачных сексуальных связей. Например, среди купечества, части мещан, чиновников этому способствовали частые и длительные поездки по торговым и служебным делам. Подобные связи в подавляющем большинстве случаев не приводили к разводам. В отношении же внебрачных сексуальных связей женщин господствовала крайняя нетерпимость. Малейший намек на такую связь мог стать, и становился, поводом для развода.
   Двойной стандарт приводил к крайне нетерпимому отношению к внебрачным рождениям. Положение женщины, родившей незаконнорожденного ребенка, было чрезвычайно сложным: она практически не имела шансов вступить в брак, найти работу. Все это приводило к тому, что в полицейских донесениях о происшествиях в сибирских городах часто встречались такие записи как, например: "В Тобольске 16 марта [1870 г.] неизвестная женщина взошла в дом мещанина Ильи Панфилова, с грудным младенцем женского пола, и когда хозяйка дома Наталья Панфилова отлучилась в другую комнату, то упомянутая женщина, оставив ребенка на кровати, вышла на улицу и более не возвращалась". [9]
   Значительно большую свободу имела сибирская женщина в экономической жизни. Несмотря на утвержденное законодательством главенство мужчины в семье, имущество супругов было раздельным. Приданное или имущество, приобретенное женой самостоятельно, считалось ее собственностью. Женщинам принадлежала определенная часть недвижимости в сибирских городах. Например, в Тобольске в 1848 г. горожанкам принадлежало 39,5 % недвижимых имуществ (757 из 1916) [10].
   В среде сибирских купцов имущественная самостоятельность женщины имела еще большее значение. В некоторых случаях купчихи даже лично вступали в гильдию и торговали от своего имени отдельно от своих мужей. Супруги даже могли вступать друг с другом в сделки и обязательства как самостоятельные партнеры.
   Экономическая роль женщины находила отражение в практике наследования купеческих капиталов. Нередко глава семьи завещал все имущество и управление делами после своей смерти жене, даже при наличии взрослых детей мужского пола. Встречаются много примеров, когда после смерти мужа вдова брала в свои руки семейное дело. Она выбирала на свое имя купеческое свидетельство, несла ответственность за торговые операции, без ее разрешения из общего капитала не могли выделиться взрослые сыновья со своими семьями.
   Многим из сибирячек удавалось в течение долгих лет умело управлять собственным делом, поддерживать на должном уровне семейные капиталы и коммерческую репутацию. Например, бийская купчиха Елена Григорьевна Морозова, унаследовав в 1894 г. торговое предприятие, несмотря на то, что ей было уже 62 года, и она была практически неграмотна, твердой рукой 14 лет вела семейное дело. Новаторски подойдя к предпринимательству, купчиха превратила традиционную торговую фирму в многоотраслевой торгово-промышленный комплекс, в несколько раз увеличила капитал [11].
   Современники отмечали, что сибирские женщины отличались от женщин центральной части России чертами характера и поведением. Сибирячки были более энергичными, активными, предприимчивыми, самостоятельными [12]. "В Тюмени, в Гостином дворе, - писал в своих воспоминаниях купец Н. Чукмалдин, - было с мануфактурными товарами до двух десятков лавок, и половина их велась и управлялась женским персоналом не менее удачно, чем другая половина. Я также знал множество ремесленных семей, потерявших главу семьи - мужчину, которые потом руководимы были женою умершего, а заведенное ремесло продолжалось и развивалось безостановочно" [13]. Нужно отметить также, что с течением времени число сибирячек, активно занимающихся предпринимательской деятельностью, увеличивалось.
   Экономическое развитие Сибири во второй половине XIX - начале XX в. все более и более втягивало женщин в экономику региона: "Промышленная жизнь вызвала к деятельности даже тюменскую женщину. Ее можно видеть торгующей на рынке, в лавке и работающей в швейной мастерской" [14]. Средние слои горожанок все активно занимались ремеслами. Однако в провинциальных городах, и в частности в Сибири, вовлеченность женщин в экономику была ниже, чем в столицах. Так, по данным однодневной городской переписи Омска 1877 г., среди женщин трудоспособного возраста (от 16 до 50 лет) только 31,9 % зарабатывали себе средства к жизни самостоятельно, главным образом в качестве прислуги (52 % всех трудящихся женщин), а 59,1 % жили за счет своих мужей, отцов, других родственников и благотворительности. В то же время в Петербурге сами зарабатывали средства на жизнь 50,3 % женщин трудоспособного возраста, из чего организаторы омской переписи сделали вывод: "Выходит, что женский труд в Омске мало развит, и омская женщина живет более зависимой жизнью. В трудовой жизни естественными участницами являются главным образом незамужние взрослые и вдовы" [15]. Кроме того, среди зарабатывающих "нематериальным трудом" (духовенство, военные, чиновники, учителя, медики, писцы, певчие, актеры, музыканты, художники и т. п.) доля женщин была ничтожной: из 4683 чел. - всего 74 (1,6 %).
   Однодневная городская перепись Тобольска 1882 г. показывает примерно такую же картину. При этом процент женщин, зарабатывающих на жизнь самостоятельно, существенно различался по сословиям: в купечестве - 9,6 %, среди почетных граждан - 17,3 %, духовенства - 18,9 %, разночинцев - 19 %, мещан - 20,4 %, дворян - 21,5 %, крестьян - 31,4 % [16].
   Таким образом, главенство мужчин в семье, по крайней мере, в 1870-80-х гг., имело прочный экономический фундамент, благодаря сосредоточению в его руках всех ресурсов семьи и принятию основных решений, что в конечном итоге обуславливало жесткое закрепление семейных гендерных ролей. В результате такого положения, вдовство и потеря кормильца ставило перед женщинами значительные экономические проблемы. Как отмечал С. С. Шашков: "Бездетная вдова считалась сиротою, личностью беззащитною и беспомощною… Свою силу и значение женщина получала только от семейства, за неимением которого у нее не оставалось в обществе никакой опоры, кроме благотворительных заведений" [17]. В большинстве случаев сибирячка, обремененная детьми, могла прибегать лишь к заработку, не требовавшему от нее длительных отлучек из дому: подрабатывала стиркой, мытьем полов, шитьем одежды, сдачей в наем помещения. В деревнях женским приработком было самогоноварение. При ничтожном заработке положение вдов было крайне тяжелым: их дома приходили в ветхость, хозяйство - в полное разорение, дети не посещали школу. Пенсии получало очень небольшое количество вдов, в основном вдовы чиновников, офицеров и они были мизерными. Часто вдовы вынуждены были отдавать детей на усыновление или воспитание родственникам.
   Заработки мужчин и женщин значительно варьировались. Так, например, на рубеже веков на заводах Тобольска мастер мужчина получал 15-30 руб., женщина-мастерица - 10 руб., рабочий - 8-10 руб., работница - 6-8 руб. в месяц [18]. Как ни малы были женские приработки, они все же восполняли недостатки в семейном бюджете. В силу этого, в пореформенный период процент работающих женщин в сибирских городах постоянно увеличивался. В начале XX в. на некоторых предприятиях Тобольска и Тюмени женщины составляли до 60% работающих [19].
   Тем не менее, вовлечение в XIX в. женщины в профессиональную деятельность способствовало ее общественной активности и отразилось на ее социально-экономическом статусе - все это вместе взятое, положило начало кризису патерналистских ценностей. Все большая вовлеченность женщин и детей в трудовую жизнь, увеличение их вклада в семейный бюджет меняли привычный семейный порядок, способствовали изменению системы внутрисемейных отношений. Как отмечал современник: "Трудом завоевывает себе женщина свое положение в семье" [20].
   Таким образом, экономическая роль женщины в регионе была довольно значительной, чего нельзя сказать о ее политической роли. Среди чиновничества и в составе органов городского самоуправления в Сибири женщин не встречалось. Эта ситуация была характерна для всей страны. В целом роль местных женщин в общественной жизни края до начала XX в. была незначительной. Практически единственной сферой общественной активности являлась благотворительность. Многие филантропические организации возникли по инициативе и при активном участии женщин. Так, например, в 1863 г. в г. Тобольске по собственной инициативе супруги чиновников губернского правления организовали Общество попечения о детях. С 1880-х гг. сельские учительницы стали организовывать воскресные народные чтения. Купчихи устраивали детские площадки и содержали учебные заведения. Приобщение к общественной и культурной деятельности у них шло через реализацию активной жизненной позиции, ранее уже проявившейся в сфере экономики.
   В начале XX в. женская общественная активность в регионе усиливается. Женщины нередко возглавляли благотворительные организации, являлись активными их членами, выступали попечителями и почетными блюстителями городских учебных заведений. Можно назвать ряд сибирячек, отличившихся на этом поприще: А. А. Кухтерина, О. Ф. Смирнова, Н. И. Щепкина (Томск), М. П. Страхова, А. И. Румянцева (Барнаул), Е. Г. Морозова, А. О. Пискарева (Бийск) и др. При этом нередки случаи, когда председателями организаций, с целью придания ей большего авторитета, избирались жены губернаторов, градоначальников и других высших чиновников. В некоторых случаях их функции были чисто представительскими и "сводились лишь к почетной роли покровительниц" [21].
   Если говорить о культурных ролях женщин и доступе их к образованию, то можно признать, что в этой сфере Сибирь, как отдаленная провинция, отставала. Только в крупнейших административных центрах, где было чиновничество, получившее образование в европейской части страны, развивались театр, литература, общественные организации, например, общества попечения о народном образовании и т.п. Роль женщин в культурной жизни была невелика, в основном на этом поприще отличались женщины из семей чиновников и местной интеллигенции. Так, например, жена известного в Сибири экономиста и статистика С. П. Швецова - Мария Васильевна Швецова активно участвовала в деятельности созданного мужем Общества любителей исследования Алтая и даже являлась членом ЗСОРГО [22], однако таких примеров можно привести немного.
   Данные об уровне грамотности в Сибири показывают как отсталость культурных процессов в колонизируемом регионе, так и приниженное положение женщины. По материалам переписи 1897 г. средняя грамотность по Тобольской губернии составляла всего 11,28 % (в городах - 38,02 %, сельской местности - 9,55 %). При этом данные об уровне грамотности среди мужчин и женщин наглядно показывают, что женщины имели значительно меньше возможностей получить даже элементарное образование: в сельской местности грамотными были 15,69 % мужчин и только 3,61 % женщин; в городах: 47,71 % мужчин и только 27,74 % женщин. Наибольшие образовательные возможности для женщин открывались в больших городах. Так, например, в губернском центре - Тобольске грамотность женщин составляла 37,5 %. Но и здесь среди мужчин доля грамотных была выше - 52,3 % [23].
   И если мальчиков, по крайней мере, в городах, стремились научить хотя бы элементарной грамотности, то воспитание девочек строили по-другому. Их с малых лет приучали к домашнему хозяйству. Дочери должны были помогать матери следить в доме за порядком, присматривать за младшими детьми. Их обучали вязать кружева, шить, готовить приданое, знакомили с обязанностями хозяйки дома. Сложности жизни фронтира, а также узко прагматичное виденье мира, свойственное сибирякам, приводили к тому, что в начале XIX столетия не занимало высокого места в иерархии ценностей.
   Со второй половины XIX в. увеличивается престиж образования, в том числе и женского, в системе ценностей сибиряков. И если в 1840-х гг. офицер, переведенный по службе из европейской части страны, отмечал, что: "В Омске, равно как и во всей Западной Сибири, чувствуется недостаток в пансионах для благородных девиц" [24], то, начиная с середины XIX в., в регионе начинает быстро развиваться сеть женских учебных заведений. К началу XX в. во многих городах Сибири было уже по несколько учебных заведений для девочек. Например, в Барнауле к 1917 г. было, не считая начальных училищ, 3 женских прогимназии и одна гимназия [25]. В Томске, который после открытия университета становится главным культурным центром региона, в 1908 г. в 98 учебных заведениях обучалось 13 396 учащихся, из которых 5 226 (39 %) - женского пола, а в 1910 г. здесь был открыт и первый в Сибири вуз для женщин - Сибирские высшие женские курсы [26].
   Развитие женского образования способствовало формированию общественного сознания и общественных позиций сибирячек, что стало заметно уже во время Первой русской революции. Так, например, ученицы женской гимназии в Кургане приветствовали революционные событий, провели несколько бурных собраний и выработали петицию с требованиями неприкосновенности учениц-депутатов, уничтожения внеклассного надзора, свободы всевозможных ученических организаций, разрешения ученицам старших классов преподавать в воскресных школах, посещать театр и все общественные собрания просветительского характера, товарищеского отношения преподавателей к учащимся, уничтожения отметок и отмены наград [27]. Сходные события происходили и в других сибирских городах. Так, против "произвола и гнета самодержавия" бастовали ученицы Иркутской и Красноярской фельдшерских школ [28].
   Если говорить об идеологии по отношению к женщине, или, точнее об образе женщины в общественном сознании сибиряков, то надо признать, что она пользовалась в Сибири большим уважением. Еще у авторов XIX в. было достаточно распространенным мнение о том, что: "Истинно народные воззрения на женщину признают ее фактически равной мужчине" [29]. Эта наблюдение нужно признать верным и для Сибири. А. А. Щапов отмечал: "В среде сибирского населения народная, крестьянская женщина является многозначительной деятельною силой" [30]. Более кратко и емко выразился в своих мемуарах купец Н. Чукмалдин: "Женщина в Сибири не раба мужчины, она ему товарищ" [31].
   Естественно, идеализировать положение сибирячек XIX в. не следует. В путевых заметках путешественников содержатся и описания тяжелой женской доли в глухих уголках региона. Так о севере Тобольской губернии очевидец оставил такие строки: "Женщине здесь живется очень тяжело. Она непомерно обременена трудом и не пользуется даже добрыми семейными отношениями, что видно из постоянных несогласий, раздоров и драк в семействах" [32]. Однако большинство нарративных источников говорят о том, что среди значительной части сибирского купечества, интеллигенции, средних городских слоев и крестьянства преобладало уважительное отношение к женщине, что, однако не мешало сибирякам рассматривать женщину в рамках достаточно жестко закрепленной поло-ролевой системы, отводившей женщине роль хозяйки дома и воспитательницы детей.
   В рамках существовавших представлений главной сферой деятельности для женщины являлась семья. Главной обязанностью жены в семье была организация семейного быта, в то время как мужчина был главой семьи, хозяином всего движимого и недвижимого имущества, руководителем торговых операций. При этом зависимость жены от мужа увеличивалась еще и тем, что мужья в среде купцов, чиновников, военных обычно были значительно (на 6-10 лет) старше своих жен. Зависимому положению женщины во многом способствовало признание церковного брака единственной формой брака, а по нему жена была обязана всюду следовать за своим мужем, и могла быть по суду принуждена сделать это.
   Тем не менее, многочисленные свидетельства современников говорят о том, что семейные отношения в Сибири отличались большим демократизмом, чем в Европейской России. Публицист XIX в. И. Харламов объяснял это так: "Рассматривая организацию семьи и права в ней отдельных членов, можно заметить тот любопытный факт, что отдельные члены семьи имеют в ней больше прав на окраинах, чем в центрах. На положении женщин это отражается весьма значительно. Власть хозяина на окраинах весьма заметно подходит к нормальному значению лишь власти распорядительной, наоборот - к центрам в ней есть признаки власти патриархальной. Это явление, конечно, должно быть поставлено в связь с колонизацией. Все протестовавшее против нравственных и физических насилий, все желавшее сохранить свой исконный устой бежало по направлению к окраинам… все более терпеливое, более задавленное оставалось на местах" [33].
   Со временем, с уменьшением рождаемости, увеличением участия женщин в профессиональной деятельности, повышением их уровня образования, развитием культуры в городах Сибири, старый патриархальный порядок стал разрушаться. Однако гуманизация внутрисемейных отношений в провинциальном городе в семьях мещан и ремесленников, основной массы купечества делала скромные успехи и чрезвычайно тормозилась массовой миграцией в города крестьян, которые несли с собой стереотипы, свойственные внутрисемейным отношениям деревни. Это было очень характерно и для Западной Сибири, которая становится регионом интенсивной колонизации. Сибирские города на рубеже веков росли как на дрожжах, и подавляющее большинство новых жителей города были вчерашними крестьянами.
   Анализ положения женщин в сибирском социуме середины XIX - начала XX в. позволяет сделать следующие выводы. Для региона можно отметить характерное для российской провинции этого периода наличие двойного стандарта при контроле женской и мужской сексуальности. Роль женщин в экономической жизни Сибири была довольно значительной: женщины были владельцами существенной части недвижимости, активно занимались предпринимательской деятельностью, все более вовлекались в общественное производство. Отставание процессов развития культуры в регионе интенсивной колонизации от центральных районов страны давало сибирячкам немного возможностей участия в культурной жизни, что проявлялось, в числе прочего, в низком уровне грамотности и в меньшей доступности образования для женщин, чем для мужчин. В силу значительного уровня традиционности, существовавшая поло-ролевая система отводила женщине, прежде всего, роль хозяйки и матери, т. е. сферу семейной жизни. В результате социально-экономического развития Сибири в пореформенный период происходило сокращение экономической зависимости женщины, формирование городского образа жизни, развивалось женское образование и культура, что в комплексе способствовало разрушению традиционных патриархальных ценностей.
   Тем не менее, существовавшая противоречивость социальных процессов в регионе, выражавшиеся, в частности в негативном влиянии ссылки, рурализации городов в ходе массовых крестьянских переселений, сохранявшейся традиционности в сфере общественного сознания и т. д., а также специфика местных условий в различных районах огромного региона, приводили к значительной вариативности положения женщин, что нашло отражение в противоречивости мнений современников.

  [1] Ядринцев Н. Женщина в Сибири в XVII и XVIII столетиях: Исторический очерк // Женский вестник. 1867. № 8. С. 108.
  [2] Аргудяева Ю. В. Крестьянская семья у восточных славян на юге Дальнего востока России (50-е годы XIX - начало XX в.). М., 1997. С. 119-122.
  [3] Чехов А. П. По Сибири (путевые очерки и письма). Иркутск, 1939. С. 32.
  [4] Ядринцев Н. Женщина в Сибири... С. 120-121.
  [5] Келли Дж. Женщины, история и теория // Феминизм: перспективы социального знания. М., 1992. С. 110.
  [6] Павлов А. 3000 верст по рекам Западной Сибири. Очерки и заметки. Тюмень, 1878. С. 138.
  [7] Ядринцев Н. Женщина в Сибири... С. 114-116.
  [8] Freeze G. L. Bringing Order to the Russian Family: Marriage and Divorce in Imperial Russia // The Journal of Modern History. Vol. 62. 1990. № 4. P. 733-735.
  [9] РГИА. Ф. 1286. Оп. 31. Д. 1820. Л. 38 об. - 39.
  [10] АРГО. Раз. 61. Оп. 1. Д. 5. Л. 19 об.
  [11] Старцев А. В. Торгово-промышленная фирма Морозовых // Предприниматели и предпринимательство в Сибири. Вып. 2. Барнаул, 1997. С. 63-67.
  [12] См.: Беспалова Ю. М. Ценностные ориентации в культуре западносибирского предпринимательства второй половины XIX - начала XX в. Тюмень, 1998. С. 34.
  [13] Чукмалдин Н. Мои воспоминания. СПб., 1899. С. 99.
  [14] Семилужский Н. Письма о Сибирской жизни // Дело. 1868. № 5. С. 75.
  [15] Словцов И. Я. Материалы по истории и статистике Омска // Труды Акмолинского статистического комитета. Омск, 1880. Ч. 1. С. 18.
  [16] Дмитриев-Мамонов А. И. Однодневная перепись населения города Тобольска 11 апреля 1882 г. // Памятная книжка Тобольской губернии на 1884 год. Тобольск, 1884. С. 397-398.
  [17] Шашков С. С. Очерк истории русской женщины. СПб., 1872. С. 119.
  [18] Копылов Д., Прибыльский Ю. Тобольск. Свердловск, 1975. С. 62.
  [19] Тюменский рабочий. 1908. 20 декабря.
  [20] Харламов И. Женщина в русской семье // Русское богатство. 1880. № 4. С. 76.
  [21] Дегальцева Е. А. Общественная благотворительность Западной Сибири (XIX - начало XX вв.) // Вопросы истории Сибири XX века. Вып. 5. Новосибирск, 2001. С. 59.
  [22] Колесников А. А. Мария Швецова. Контур личности // Алтайский сборник. Вып. XX. Барнаул, 2000. С. 255-262.
  [23] Первая всеобщая перепись населения Российской империи, 1897. Т. 78. Тобольская губерния. СПб., 1905. С. XXV-XXVII.
  [24] Белов И. Путевые заметки и впечатления по Западной Сибири. М., 1852. С. 17.
  [25] История Алтая. Ч. I. Барнаул, 1995. С. 359.
  [26] Город Томск. Томск, 1912. С. 16.
  [27] Емельянов Н. Ф. Город Курган, 1782-1917: Социально-экономическая история. Курган, 1991. С. 53.
  [28] История Сибири. Т.3. Л., 1968. С. 255.
  [29] Харламов И. Женщина в русской семье // Русское богатство. 1880. № 3. С. 85.
  [30] Щапов А. А. Значение народной женщины в антропологическом и социальном развитии русской народности // Соч. в 3-х т. СПб., 1906. Т. 2. С. 35.
  [31] Чукмалдин Н. Мои воспоминания. СПб., 1899. С. 99.
  [32] Павлов А. 3000 верст по рекам Западной Сибири. Очерки и заметки. Тюмень, 1878. С. 63-64.
  [33] Харламов И. Женщина в русской семье // Русское богатство. 1880. № 4. С. 65.