Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции.

Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск: РИПЭЛ, 2007. С. 143-150.

Недоспасова Анна Павловна
преподаватель Новосибирской государственной консерватории (академии) им. М. И. Глинки
Эл. почта: anna_nedospasova@mail.ru

   В сфере музыковедения на протяжении последних десятилетий активно формируются и набирают силу процессы, увлекающие в этот специфический раздел культуры другие, смежные науки - этнографию, историю, краеведение, археологию, эстетику, изобразительное искусство, литературу. Благодаря такому взаимопроникновению, синтезу различных наук, формируется новое отношение к музыке как к одному из способов исторического познания, и, как следствие этого, происходит обогащение самой науки о музыке. Особый интерес в этой связи представляет изучение истоков и становление музыкальной культуры Сибири. Здесь в начале XVIII в. произошло счастливое слияние интересов государства, церкви, местной интеллигенции и деятельности ссыльных, военнопленных -профессиональных музыкантов, сделавшее возможным стремительный взлёт музыкальной культуры от средневековых традиций к развитому европейскому облику музыкально-культурной жизни сибиряков.
   На стыке XVII и XVIII столетий культурный облик населения Сибири был чрезвычайно многообразным. Вот лишь некоторые штрихи к этому портрету.
   После Указа царя Алексея Михайловича о запрещении скоморошества в 1640-е гг. последовали гонения на скоморохов, начался их массовый исход из центральных областей России в Сибирь. Скоморохи продолжали свой "промысел" вплоть до конца XVIII в., развивали фольклорную и эпическую ветви сибирской культуры, сохраняя при этом русские языческие традиции [1]. Русская православная церковь была призвана вести борьбу с "бесовскими играми" скоморохов и язычеством, но в Сибири она долгое время находилась под влиянием специфических условий местной жизни. Вплоть до начала XVIII в. монастыри и церкви здесь были бедны и малолюдны. Из-за необразованности большинства священнослужителей и монахов церковь испытывала слабость в обуздании сибирских насельников, отличавшихся особым чувством собственного достоинства, героическим характером, инициативностью и свободолюбием. Часто приходилось усмирять нравы самих священнослужителей, уличенных в пьянстве и сребролюбии, потворстве корыстным интересам воевод. К тому же ощутимым было воздействие языческих верований аборигенов, постоянно проникавшее в повседневную жизнь русского населения.
   Такое положение дел тревожило представителей государственной и духовной власти. Масштабные реформы молодого российского государства, направленные в том числе на исследование и разработку богатейших сибирских природных ресурсов в целях укрепления экономической и военной мощи России, не могли обойтись без специальных мер воздействия на культуру населения региона. Понимая, что необходимы ненасильственные, гибкие способы влияния на сибиряков, Петр I издал несколько законов, направленных на развитие просвещения в Сибири и укрепление роли церкви в дисциплинировании местной паствы. Так в 1708 г. издаётся закон "Об определении поповских и диаконских детей в греческие и латинские школы, о непосвящении в попы и диаконы тех, которые учиться в оных школах не пожелают и о непринимании их ни в какие чины, кроме воинской службы". В 1714 г. царь направил именной указ сибирскому митрополиту Филофею Лещинскому "Об уничтожении кумиров и кумирниц у вогуличей, у остяков, у татар и у якутов и о крещении сих народов в христианскую веру" [2].
   Незаурядная личность митрополита Филофея Лещинского заслуживает особого уважения. Опираясь на знания и опыт, полученные в Киево-Могилянской Братской Академии, тогда одной из лучших в России, этот талантливый и всесторонне образованный деятель с 1702 г. по наказу Петра I развил в Сибири исключительную по масштабам того времени просветительскую деятельность церкви, направленную на укрепление нравственных качеств сибирских насельников и коренных народов. Единственный из всех иерархов Митрополит Филофей в период с 1712 по 1726 гг. совершил миссионерские поездки по Восточной Сибири, посетил Томск, Красноярск, Туруханск, Якутск, Селенгинск, Нерчинск, окрестил 40 тысяч аборигенов, открыл четыре монастыря, организовал первую христианскую миссию на Камчатку.
   Одной из первых не только в Сибири, но и во всей России, усилиями Филофея Лещинского в Тобольске в 1705 г. была открыта духовная школа. Обучение устраивалось по примеру Киево-Могилянской Академии, откуда Филофей нашёл возможность выписать певчих, монахов и дьяконов - наставников первой сибирской школы. Они стали преподавать среди прочих предметов языки, пение и инструментальную музыку, привносили музыкальную образованность в обывательские слои общества. Благодаря открытию церковно-приходских школ одной из ярких страниц сибирской культуры стали школьные театры, где разрабатывались сюжеты, заимствованные из Ветхого и Нового заветов, житийной литературы, а также связанные с церковным богослужением или христианскими праздниками. Такие представления, или как их еще называли, действа, как "О Навходоносоре царе…", "Рождество Христово", "Грешник кающийся" ставились в церковных школах и семинариях, их целью было просвещение христианского населения и назидание некрещеных зрителей.
   Важнейшую роль в культурно-музыкальном просвещении населения Сибири начала XVIII в. играли военные оркестры. В 1711-1720 гг. Петром была проведена реорганизация частей регулярной армии в Сибирской губернии, армейским музыкантам - флейтщикам, барабанщикам, гобоистам и литавристам было назначено жалование, четко определены обязанности мирного и военного быта. Специфические условия сибирской жизни стали причиной того, что военная музыка приобрела здесь исключительное значение. Именно в петровские времена, ещё в конце XVII в. в столицах Москве и Петербурге возникла мода на сопровождение уличных шествий, парадов, встреч, маскарадов, балов и свадеб военными оркестрами. Когда эти культурные веяния, в корне изменившие представления русского общества о формах досуга стали приживаться в Сибири, они приобрели интерес, пользу и свою приятность для местного общества. Звучание военных духовых оркестров ввиду расположения крепостей и городов на возвышенных местах становилось достоянием всего населения - работавших в поле, отдыхающих, молящихся, взрослых и детей, весь парадный ритуал воспринимался как интереснейшее представление, оставлявшее неизгладимые впечатления в сердцах сибиряков.
   И, наконец, на светскую музыкальную культуру сибирских городов, таких как Тобольск, Томск, Енисейск, серьёзно повлияло присутствие шведских военнопленных. Это обстоятельство явилось одним из следствий победы России в Северной войне. Известно, что после Полтавской битвы и пленения армии Карла XII у Днепра под Переволочной 27-30 июня 1709 г. количество пленников - высших чинов командования, солдат, офицеров, а также их жен, детей, прислуги, - по разным сведениям достигало от 15 до 25 тыс. чел. Среди них оказалось несколько полковых оркестров, всего музыкантов - 279 чел. [3]. Петр I среди прочих распоряжений судьбами "свейских полоняников" разрешил "пленным генералам и офицерам назначить по званию их содержание, которое получают те русские чины", дозволил "каждому отправлять известное ему ремесло" [4]. Благоприятно сказался на судьбах шведских пленников манифест Петра от 16 апреля 1702 г, объявивший свободу вероисповедания, неоднократно подтверждавшийся сенатскими и синодальными указами. В условиях православного окружения он помог шведам открыто придерживаться своей религии, что позволило пленникам не просто выжить и приспособиться к новому миру, в который они попали, но и сохранить свои культурные традиции.
   В 1711 г., после того как в Свияжске среди пленников открыли заговор с целью бегства, а также в связи с надвигающейся угрозой войны России с Турцией, большую часть военнопленных перевели в Сибирь. Всего в Сибирской губернии, которая в начале XVIII в. была определена территориями от Приуралья до Камчатки, проживало порядка 9 тыс. пленных шведов. А в 1721 г. находящимся в Сибири шведским пленникам было дозволено вступать в браки с православными без перемены исповедуемой ими веры [5].
   Положение и деятельность военнопленных в Сибири имели несколько видов. Среди них значились такие, как "в службу", "на вечное житьё", "на пашню" [6], что указывает на конкретные утилитарные цели, которые ставила перед собой государственная власть - принудительное заселение и хозяйственное освоение сибирского края. Положение ссыльных - иностранных подданных отличалось от положения других тем, что после прекращения военных действий их должны были отпустить на родину. Большое значение для шведов, оказавшихся на поселении в Сибири, имело то обстоятельство, что они имели право переписки с родственниками и друзьями, также узаконенное государством. "В большинстве документов Северной войны русские власти декларировали свободу обмена корреспонденцией, сохранив за собой свободу контроля за её содержанием" [7]. Правда, из-за отсутствия регулярной почтовой службы и громадных расстояний письма пленников шли в Швецию не менее года.
   Исследователи, как с русской стороны, так и со шведской, единодушны в том, что неоценимую помощь в ссылке шведским военнопленным оказал губернатор сибирского края князь Матвей Петрович Гагарин. В его честь шведы слагали оды, слали ему благословения после возвращения на родину. Гагарин, имевший отличное образование, проявлял интерес к европейской культуре. В связи с этим, оказавшись среди большого количества шведских офицеров, он оказывал пленникам и их семьям существенную материальную и моральную поддержку. "Гагарин не только раздавал сам, но и, пользуясь своим положением, обязывал других лиц оплачивать потребности шведов" [8]. В числе прочих обвинений, выдвинутых против губернатора в 1717 г., были растрата и присвоение им казенных денег. Пытаясь облегчить положение пленных, Гагарин закупал для них лекарства, дрова и другие необходимые вещи, давал деньги взаймы. Благодаря его покровительству шведы жили в Сибири в относительной свободе.
   Cохранилось несколько свидетельств, подтверждающих, что зачинателями концертной жизни в Сибири были пленные шведы. Например, П. А. Словцов в "Историческом обозрении Сибири" пишет: "коллектив пленных шведов давал в салонах концерты от Тобольска до Енисейска" [9]. Брауншвейгский резидент Вебер пишет [10], что "многие из них (т. е. пленников. - А. Н.) были искусными ремесленниками - живописцами, мастерами золотых и серебряных дел, токарями, музыкантами, комедиантами и даже споспешествовали, сколько могли, обучению юношества" [11]. В Томске с участием пленных шведов в 1719 г. был образован первый ансамбль европейской музыки, которым руководил комендант города В. Г. Козлов, о чём говорят записки английского путешественника Джона Белла (1720-21 гг.): "За наше пребывание в Томске мы развлекались рыбной ловлей и охотой. Мы также присутствовали на музыкальных концертах, исполненных шведскими офицерами и господином Козловым, комендантом города. Эти джентльмены не менее искусны в обращении со своими инструментами, как и их компаньоны в Тобольске. Господин Козлов добродушен и весьма весел, и обращается с этими офицерами с большой человечностью. Я не могу не заметить, что шведские пленники, размещенные в большинстве городов этой страны, немало способствовали цивилизации обитателей этих отдаленных областей, став посредниками в введении различных полезных искусств, почти неизвестных до их прибытия. Многие из офицеров, являясь дворянами с литературным образованием, посвящали свое время изучению наиболее приятных и привлекательных разделов наук, в частности, музыки и живописи; в коих некоторые из них достигли большого совершенства. Я присутствовал на некоторых их концертах и был немало удивлен, нашедши столько гармонии и разнообразия музыкальных инструментов в этой части света. Они порой развлекаются преподаванием молодым господам и госпожам немецкого и французского языков, музыки, танцев и других тому подобных знаний, приобретая этим много друзей среди людей высокого положения, обстоятельство, являющееся для лиц в их положении как почетным, так и полезным" [12].
   Благодаря исследованиям, предпринятым недавно новосибирскими музыкантами в сотрудничестве со шведскими коллегами, удалось найти манускрипт, доказывающий факт музыкального творчества шведов в Тобольске. Девять лет назад шведский музыкант П. Маттсон, занимающийся исполнением и исследованием европейской и скандинавской музыки XIV-XVIII вв., лидер профессиональной группы LAUDE NOVELLA, задался вопросом - существуют ли какие-либо исторические музыкальные связи между Швецией и Сибирью? Весной 1999 г. руководителю новосибирского ансамбля ранней музыки INSULA MAGICA А. Бурханову пришло письмо, в котором П. Маттсон предлагал идею совместной музыкальной программы, основанной на материалах так называемого "Тобольского манускрипта", найденного им в одной из библиотек в местечке Скара, недалеко от Стокгольма. Тобольский манускрипт представляет собой музыкальную тетрадь шведского композитора и гобоиста Густава Блидстрёма, датированную 1715-1721 гг., в которой содержится около трехсот мелодий, среди них большое число маршей, полонезов и менуэтов [13].
   По сведениям, предоставленным автору П. Маттсоном, Блидстрём был пленён в битве под Полтавой в 1709 г., затем в составе большой группы офицеров оказался на поселении в Тобольске [14], где прожил до окончания Северной войны. В 1722 г. вместе с большей частью пленных вернулся на родину, где и окончил свои дни в 1744 г.
   В связи с тем, что Блидстрём был полковым гобоистом, возникает интереснейшая историческая параллель. Знаменитым современником полтавских событий был никто иной, как Иоганн Себастьян Бах. Известно, что его старший брат Иоганн Якоб, владевший игрой на духовых инструментах, в качестве гобоиста, как и Густав Блидстрём, завербовался в 1704 г. в армию к Карлу XII. Личность Иоганна Якоба Баха, может быть, и не осталась бы запечатленной на страницах музыкальной истории, если бы Иоганн Себастьян не написал в 1704 г. единственное в своем роде программное клавирное сочинение "Каприччио на отъезд возлюбленного брата". Вторая часть этого каприччио называется "Изображение разных происшествий, которые могут случиться на чужбине". Впрочем, Иоганн Якоб избежал участи Густава Блидстрёма и не попал в плен [15].
   Судьбы пленников начала XVIII в. небезразличны современным шведам. Примечательна публикация интервью со шведской журналисткой Марией Пеерсон Легфрен в томской газете "Народная трибуна" (1993 г.), где подробно описывается интереснейшая судьба пленного капитана шведской армии Иоанна Табберта. В 2005 г. вышла книга Г. В. Шебалдиной "Шведские военнопленные в Сибири", где переведены и проанализированы изданные материалы шведских историков за 1912-2000 гг., позволяющие представить наиболее полную и объективную картину жизни военнопленных в Сибири.
   Военнопленные шведы приложили все свои силы, изобретательность, ремесленные и трудовые навыки для того, чтобы обеспечить себе достаточный прожиточный уровень, выжить и вернуться в Швецию. Спустя более чем тринадцать лет пребывания в Сибири у многих шведов были здесь хозяйство, семьи, дети, вследствие этого около половины из них навсегда прижились здесь, внеся свой вклад в формирование сибирского народонаселения, в хозяйственное и культурное освоение этих гигантских и богатейших территорий. С точки зрения музыкальной культуры вклад пленных шведов в развитие русской инструментальной музыки, - исторический факт, требующий дальнейшего изучения и оценки. Не по своей воле оказавшись в Сибири в начале XVIII в. именно они, пленные шведские офицеры-музыканты определили пути, по которым в дальнейшем развивалась сибирская инструментальная музыка, что явилось следствием, в том числе, и политики государства в отношении шведских военнопленных.

  [1] Одним из самых ценных памятников русского и сибирского фольклора является так называемый Сборник Кирши Данилова. Наиболее полные исследования этого сборника принадлежат А. А. Горелову, В. М. Беляеву, Б. Путилову.
  [2] ПСЗРИ. Собрание 1-е. СПб., 1830. Т. 4. № 2186. Т. 5. № 2863.
  [3] По поводу участия пленных шведских музыкантов в Триумфальном шествии по Москве 21 декабря 1709 г. см.: Письма и бумаги императора Петра Великого. М.-Л., 1950. Т. 9. Вып. 1. С. 263, 269. Среди прочих пленных в процессии шёл 121 музыкант, везли 54 открытых фуры с барабанами, литаврами, трубами и прочими полковыми музыкальными инструментами шведов.
  [4] Шведы в Москве. Материалы российско-шведской научной конференции, М., 2000. С. 48
  [5] Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири 1032-1882 гг. Составитель Щеглов И. В. Иркутск, Типография штаба Восточного сибирского округа. 1883. С. 175.
  [6] Гессен Ю. Жизнь пленных в Московском государстве // Русское прошлое. Петербург, 1923. № 2. С. 55-73.
  [7] Там же. С. 57.
  [8] Там же. С. 105.
  [9] Роменская Т. А. Музыкальная культура Сибири. Новосибирск, 1997. Т. 2. Кн. 1. С. 75
  [10] Полное название книги Вебера, изданной анонимно в 1721 г., гласит: "Преобразованная Россия, в которой представляется состояние на суше и море, истинное состояние русских финансов, открытых рудников, введенных академий, искусств, мануфактур, изданные распоряжения, предприятия с азиатскими соседями и вассалами, наряду с наиновейшими известиями об этих народах, обстоятельствами царевича и что ещё достопримечательного случилось в России, наряду с различными до сих пор неизвестными известиями в идущем до 1720 г. журнале, снабженная аккуратно изготовленной картой и гравюрами на меди". Часть записей Вебера переведена на русский язык и цитируется в: Зиннер Э. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII века. Иркутск, 1968.
  [11] Зиннер Э. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников... С. 5.
  [12] Зиннер Э. П. Сибирь в известиях западноевропейских путешественников... С. 68, 98.
  [13] Stifts- och landsbiblioteket in Skara, Musikhandskrift nr. 10.
  [14] Всего из Казанской губернии на поселение в Сибирь было отправлено более 800 шведских офицеров.
  [15] Памятники русского музыкального искусства. М., 1973. Вып. 2. Музыка на Полтавскую победу / Сост. и ред. В. Протопопова. С. 198.