Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции.

Роль государства в хозяйственном и социокультурном освоении Азиатской России XVII - начала ХХ века: Сборник материалов региональной научной конференции. Новосибирск: РИПЭЛ, 2007. С. 174-184.

Баев Олег Валерьевич
канд. ист. наук, доцент Кемеровского государственного университета
Эл. почта: kafoi@history.kemsu.ru

   На рубеже XIX-ХХ вв. промышленность Кузнецкого бассейна находилась в двойственном состоянии. Перспективы индустриального развития региона безусловно признавались не только российскими, но и иностранными предпринимателями. В 1888 г. французский горный инженер Эдгар Буланже, совершив путешествие в Сибирь, издал во Франции книгу "Заметки о путешествии по Сибири" (Boulangier E. Notes de voyage et Sibirie. Paris, 1891) и "возбудил ею внимание к Сибири в промышленно-финансовом мире Парижа" [1]. Данный факт имел особенное значение потому, что сибирское купечество не вкладывало крупных средств в местную промышленность, поскольку, например, строительство металлургических заводов требовало затраты миллионов рублей и не сулило таких высоких прибылей, как продажа по более высоким ценам промышленных товаров, доставляемых из Европейской России [2].
   С другой стороны, развитие добывающей промышленности в районах нового освоения, к которым относилась и Сибирь, требовало более значительных капиталовложений, чем на экономически освоенном, густо населенном юге Европейской России. Отдельные предприятия могли успешно действовать лишь в составе крупных территориально-производственных комплексов, включающих рудники, заводы, различные подсобные и смежные предприятия, железные дороги для поставки руды и топлива к заводам, а готовой продукции к Сибирской магистрали [3]. Еще одной стороной проблемы была необходимость самостоятельного создания всей социально-культурной инфраструктуры, необходимой для нормального функционирования предприятия. Для этого требовались крупные финансовые средства, которых в России, а особенно в Сибири, не хватало.
   Данное обстоятельство осознавалось и государственными органами Российской империи. Местные частные промышленники обращались к руководству Алтайского горного округа с просьбами об аренде каменноугольных месторождений в Кузнецком бассейне, но Кабинет эти предложения не устраивали: "Предоставление разведок каменного угля и его разработки мелким промышленникам едва ли представляется желательным: давая Кабинету лишь ничтожный доход, такие промышленники не будут в состоянии солидно обставить рудники, а также испортят рынок для крупных предпринимателей, которые являются более предпочтительными арендаторами Кабинета в области каменноугольной промышленности" [4].
   Еще одной проблемой являлась недостаточная геологическая изученность Кузнецкого бассейна, так как несмотря на огромные запасы угля и их громадное значение для российской промышленности, Кузнецкий бассейн до середины 1910-х гг. не подвергся детальному изучению [5]. Труды геологов Кабинета дали много материалов, но их результатом не стало составление пластовых карт и карт, связывающих отдельные части бассейна и его месторождения, что затрудняло практическую деятельность горнодобывающих предприятий [6]. Таким образом, труды геологической части Кабинета не давали ответов на чисто практические вопросы, так как в них не было оценки месторождений с технической и промышленной точек зрения [7].
   В марте 1912 г. "группе капиталистов, организованной тайным советником Треповым", предоставляется право разведок на территории Алтайского округа, восточную часть которого и составлял Кузбасс [8]. О состоянии к тому времени инфраструктуры Кузнецкого бассейна свидетельствует тот факт, что как впоследствии вспоминал сам В. Ф. Трепов, "при посещении концессии в первый раз в 1912 году мне и французским инженерам пришлось пробираться верхом на лошадях, в лодках и часто пешком по еле проходимым дебрям" [9].
   Тем не менее в результате этой экспедиции французы написали брошюру "Алтайская экспедиция во владения российского императора" (Gromier G., Barrillon L. Mission en Altai (Sibirie) dans le domaine prive de S. M. l'Empereur de Russie. - Paris, 1912), в которой сообщили краткие сведения о Салаирском и Тельбесском железорудных месторождениях, Кемеровском, Кольчугинском, Бачатском, Ерунаковском, Абашевском, Калтанском, Анжерском и Мунгатском месторождениях каменного угля и дали общее заключение о размерах бассейна с указанием мощности пластов, их количества и условий залегания, приведением анализов руд и данных о запасах и дали умеренно благоприятный отзыв о бассейне [10].
   19 октября 1912 г. В. Ф. Трепов и председатель правления Санкт-Петербургского Международного банка С. С. Хрулев заключили с Кабинетом договор о предоставлении им площадей на части территории Алтайского округа для добычи каменного угля [11]. Обязательными условиями договора были передача Треповым и Хрулевым всех прав и обязанностей, вытекающих из этого договора, "Обществу Кузнецких каменноугольных копей" в срок до 1 февраля 1913 г. Срок действия договора назначался в 60 лет с возможностью продления еще на 60 лет. 3 января 1913 г. в Петербурге в помещении Международного банка состоялось учредительное собрание "Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей" ("Копикуз"). Из 60 000 акций 14 640 акций представил Петербургский Международный банк, еще 14 640 - Русско-Азиатский банк, 29 280 - французские финансово-капиталистические группы [12]: один из крупнейших французских банков "Генеральное общество", Главное управление французских железных дорог, "Акционерное общество железных дорог Африки и Азии". В руках В. Ф. Трепова первоначально сосредоточивалось 1440 акций [13].
   В начале своей практической деятельности "Копикуз" вынужден был направить значительные средства на проведение в Кузнецком бассейне геологических разведок каменного угля, так как был заинтересован в геологических исследованиях бассейна именно с целью практического использования результатов этих исследований.
   Для руководства геологическими исследованиями Кузнецкого бассейна и составления пластовой карты пригласили одного из лучших отечественных специалистов, основателя угольной геологии профессора Петербургского Императорского горного института Леонида Ивановича Лутугина [14].
   Вскоре после этого последовал ряд предложений со стороны многих акционерных обществ, приглашавших к себе на работу Л. И. Лутугина со всеми его сотрудниками. Особенно настойчиво приглашало профессора "Акционерное общество Кузнецких каменноугольных копей" [15]. Администрация "Копикуза" прежде всего хотела, чтобы Лутугин указал наилучшие места для закладки шахт, однако ученый выдвинул ряд условий, выдвинув программу широких геологических исследований всего Кузнецкого бассейна, результаты которых должны были широко опубликованы, а не быть монополией "Копикуза" [16].
   Все условия Л. И. Лутугина правление "Копикуза" приняло, 26 марта 1914 г. открыло ему кредит в сумме 16 000 руб. [17], и весной 1914 г. работы в Кузнецком бассейне начались [18]. Геологические исследования предполагалось закончить в 2-3 года, но по разным причинам (необходимость повторных наблюдений в некоторых районах, сложная тектоника этих районов, призыв на военную службу некоторых участников работ, отсутствие каких-либо точных карт) работы продолжались до 1917 г. [19].
   В состав группы исследователей под руководством Лутугина за 4 года работ входили П. И. Бутов, А. А. Гапеев, В. С. Панкратов, А. А. Снятков, В. И. Яворский, студенты Горного института В. М. Бажанов, В. В. Ионов, В. М. Козловский, М. Л. Кострикин, В. И. Лутугин, В. Н. Мальцев, В. И. Марцышевский, В. П. Покровский, Н. К. Разумовский, Б. В. Угилович, П. М. Фейгин, И. С. Яговкин и студент Лесного института Г. А. Иванов [20].
   Для осмотра большой площади, занимаемой Кузнецким бассейном (около 20 тыс. кв. км) всю группу разделили на 4 поисково-геологические партии: Кемеровскую (для исследования Кемеровской и Кольчугинской копей и установления границ бассейна), Кольчугинскую (Кольчугинская и Бачатская копи), Кузнецкую (юг Кузнецкого бассейна) и группу во главе с самим Лутугиным, которая исследовала связи между отдельными пластами и выходы каменноугольных пластов по реке Томи. Первые результаты работы были обнародованы уже осенью 1914 г. на заседании Минералогического общества [21].
   16 марта 1913 г. "Копикуз" получил от Кабинета исключительное право на разведку железных руд в системе реки Кондомы и на Салаирском кряже до 1 января 1915 г. [22]. Для выяснения вопроса о возможностях строительства металлургического предприятия на Тельбесском месторождении были проведены геологические изыскания [23]. Они велись группой геологов с кафедры геологии Томского политехнического института под руководством профессора Павла Павловича Гудкова до лета 1916 г. [24].
   С весны 1915 г. геологические изыскания на каменноугольных месторождениях Кузнецкого бассейна под руководством профессора Лутугина были возобновлены. Число групп в этом году было увеличено, так как 1 группа выделялась для производства исследований в Горловском районе, да и геологические работы в целом в 1915 г. сосредоточивались главным образом в южной части Кузнецкого бассейна, поэтому буровые инструменты (алмазные станки) и мастера из Кемеровского района были перевезены в Тельбесский район [25]. В 1916 г. разведочные работы на каменный уголь начались около улуса Осиновского и села Горловского [26].
   В результате геологических разведок был исследован почти весь Кузнецкий бассейн, сделана схематическая стратиграфическая карта, до некоторой степени изучено качество углей и грубо подсчитаны их запасы [27], которые теперь были установлены не в 12,5, а в 250 млрд. тонн [28]. Группой Лутугина было высказано предположение о наличии в Кузнецком бассейне не менее 400 млрд. тонн каменного угля, но подтвердить эту гипотезу Л. И. Лутугин не успел. В августе 1915 г. он заболел острым заболеванием желудка и кишечника и в ночь на 17 августа умер на Кольчугинском руднике [29].
   В 1916 г. геологические и поисковые партии продолжили свои работы прошлых лет, направленные к составлению пластовой карты Кузнецкого бассейна [30]. После смерти Л. И. Лутугина работы возглавил его ученик А.А. Гапеев и уже в 1916 г. опубликовал первые сведения об исследованиях угленосной свиты Кузнецкого бассейна [31]. В 1917 г. В. И. Яворский составил геологическое описание южной части Кузнецкого бассейна и Горловского месторождения [32], П. И. Бутов произвел геологические исследования в северо-восточной части Кузбасса [33], а в 1919 г. А. А. Гапеев описал геологическое строение Крапивенского и Балахонского (около деревни Кедровка) месторождений угля и всего Кузнецкого каменноугольного бассейна в целом. Уже после национализации "Копикуза", в 1922 г. П. И. Бутов и В. И. Яворский опубликовали результаты геологических исследований юго-западной окраины Кузбасса в 1914-1917 гг. [34], а все собранные материалы и коллекции с согласия акционерного общества передали Геологическому комитету [35].
   В 1915-1916 гг. продолжились геологические исследования в Кузнецком железорудном районе по рекам Тельбесс и Мундыбаш [36]. В первом полугодии 1916 г. Тельбесском районе параллельно с геологическими партиями работали и партии с магнитометрическими инструментами, которые наряду с разведочными работами, приуроченными только к данной местности, проводили и поисковые работы, распространявшиеся на большие расстояния [37]. В результате из 9 известных тогда месторождений 2 были открыты за время работ "Кузнецкого каменноугольного общества" [38], а на основе своих трудов П. П. Гудков в 1916 г. опубликовал краткий очерк Тельбесского железорудного района, содержащий данные об условиях залегания и запасах руды [39]. И если до 1913 г. запасы железных руд в Горной Шории оценивались в 100 млн. пудов, то в результате геологических разведок эта цифра увеличилась до 900 млн. пудов (причем железные руды были превосходного качества, содержа до 65% железа) [40].
   Помимо прикладных геологических исследований, предприниматели вынужденно тратили огромные средства на социально-культурное развитие осваиваемых территорий. Наряду с промышленным строительством на Кольчугинском руднике в 1914-1916 гг. возводились и жилые дома для семейных рабочих, служащих, учителей и фельдшеров, казармы для рабочих, барак для военнопленных, мост через реку Иню, устроено водоснабжение рудника (церкви и часовни на руднике не было) [41]. В 1915 г. рабочие Кольчугинского рудника размещались в 20 казармах, а для расселения семейных рабочих построили 12 домов [42]. За первое полугодие 1916 г. на Кольчугинском руднике было выстроено еще 4 деревянные казармы и один барак для военнопленных, начата постройка 5 домов для служащих и большой каменной казармы на 100 чел. [43]. Уже в 1913 г. на Кольчугинской копи началась, а в 1914 г. закончилась постройка больницы сначала на 10 [44], а к 1915 г. - на 20 кроватей с инфекционным отделением на 12 кроватей и аптекой. Больница обслуживалась состоящими на службе у "Копикуза" и живущими в селе Кольчугино врачом, фельдшером и фельдшерицей. В 1915 г. на Кольчугинском руднике построили школу на 200 учащихся с залом для собраний, а на Кемеровской копи имелась школа для детей рабочих [45]. В апреле 1917 г. учителя Е. Н. Комарова и Н. А. Добржинская получили по 75 руб. жалованья, на учебные пособия израсходовали 220 руб. 80 коп., а общие расходы на училище за апрель 1917 г. составили 688 руб. 14 коп. [46].
   На Кемеровском руднике в первом полугодии 1916 г. была окончена постройка 2 бань для рабочих, 2 домов для семейных рабочих по 8 квартир, казармы на 50 человек для рабочих, 6 амбаров при квартирах служащих и рабочих и 2 бараков на 100 человек для рабочих-военнопленных [47]. На копи имелась больница на 6 кроватей с аптекой, обслуживаемая врачом и фельдшером. В 1915 г. общая стоимость содержания больных на копях выразилась в сумме 2390 руб. 63 коп., общая стоимость содержания больничных помещений - 3797 руб. 21 коп. и стоимость содержания медицинского персонала - 7454 руб. 33 коп., а в 1916 г. - соответственно 19 486 руб. 81 коп., 2906 руб. 05 коп. и 8522 руб. 50 коп. [48]. К апрелю 1917 г. в больнице Кемеровского рудника работали врач А. С. Сталь, фельдшера Т. П. Сутулин и Р. З. Коропаев, фельдшерица-акушерка Бакшеева и акушерка Зайкова, которые все вместе получали 653 руб. жалованья. Кроме того, только за апрель 1917 г. "Копикуз" затратил на медикаменты 186 руб. 20 коп., продовольствие для больных и прислуги 111 руб. 78 коп. и стирку и возобновление белья 39 руб. 80 коп., а общие месячные расходы на больницу составили 1415 руб. 98 коп. [49].
   При начале строительства в Кемерово коксохимического завода наряду с самим заводом приходилось строить и заводской поселок, так как вследствие нехватки рабочих в Сибири их приходилось приглашать из Европейской России [50]. Для медицинской помощи рабочим имелся приемный покой на 3 кровати и амбулатория, обслуживавшаяся врачом Кемеровской копи и фельдшером-акушеркой. Общая стоимость содержания больницы выразилась в 2210 руб. 40 коп., больничных помещений - 529 руб. 67 коп. и лиц медицинского персонала - 3695 руб., а всего - 6435 руб. 07 коп. [51].
   Не оставалось в стороне от внимания "Копикуза" и культурное развитие. В августе 1917 г. по инициативе главного инженера коксохимического завода И. И. Лоханского в Кемерово появилось культурно-просветительское общество, которое при денежной поддержке управления "Кузнецкого каменноугольного и металлургического общества" приобрело музыкальные инструменты и предоставляло рабочему классу, вынужденному жить в глуши тайги, "разумные развлечения" [52].
   На Гурьевском заводе имелся приемный покой с аптекой, обслуживаемый фельдшерицей-акушеркой под заведованием врача Кольчугинской копи. Стоимость отпущенных медикаментов в 1915 г. составила 601 руб. 19 коп., общая стоимость содержания приемного покоя - 301 руб. 98 коп., стоимость содержания медицинского персонала, прислуги при приемном покое, приобретения инструментов и др. - 1392 руб. 36 коп., а в 1916 г. общая стоимость содержания больницы составила 3514 руб. 94 коп. Дети служащих и рабочих обучались в местном сельском училище, причем управление завода делало доплату к жалованью учительского персонала, истратив на это в 1915 г. 400 руб. 50 коп. В целях облегчения продовольственной нужды рабочих и служащих при заводе имелись припасы и товары первой необходимости, которые отпускались рабочим и служащим по заготовительной цене [53]. И даже на Тельбесском руднике уже в 1916 г. имелся амбулаторный покой, обслуживаемый фельдшером, получавшим жалованье в 100 руб. в месяц [54].
   При начале строительства металлургического завода в районе Кузнецка из 20 млн. руб., предназначенных на строительство собственно цехов, около 2 млн руб. должны были пойти на "социальные нужды": строительство казармы для рабочих, домов для семейных рабочих и служащих, моста через Кондому, временной водокачки, закупку продуктов для рабочих [55]. Как видим, в условиях отсутствия рабочих рук, современных путей сообщения, незаселенности территории руководству "Копикуза" приходилось идти на значительные (до 10% сметной стоимости завода) непроизводительные расходы для создания инфраструктуры, необходимой для строительства и эксплуатации металлургического завода, необходимого всей России.
   128 550 руб. предполагалось выделить в 1919 г. геологоразведочному бюро управления на геолого-исследовательские и поисковые работы, в том числе 25 000 руб. - геологам-петроградцам на исследование каменноугольных месторождений Кузнецкого бассейна, 20 000 - профессору Бауману на магнитометрические исследования на Тельбессе, 10 000 руб. профессору Гудкову на дополнительное исследование Тельбесса и 10000 - на поиски марганцевой руды, флюсов, огнеупорных и других материалов для металлургического завода. Кроме того, еще 25 000 руб. было выделено на пополнение разведочного инвентаря (приобретение новых буровых и других инструментов, палаток, седел и пр.), а 725 000 руб., выделенных на разведочные работы, были проведены по сметам рудничных и заводских контор [56].
   Таким образом "Копикуз", в финансировании которого в значительных размерах принимал участие иностранный капитал, в 1913-1919 гг. не только географически расширил районы экономического развития России, заложив основы угольной промышленности в центральных и южных районах Кузнецкого бассейна, но и вынужден был направлять значительные средства на тщательное изучение природных богатств края, внес существенный вклад в социально-культурное обустройство Кузнецкого бассейна, финансируя строительство и содержание жилых домов, школ, больниц, а также выделяя определенные средства на культурное развитие своих работников. Видимо, подобная практика для Сибири конца XIX - начала ХХ в. была неизбежна, и эксплуатация природных богатств сопровождалось значительной "социальной нагрузкой", которую предприниматели несли не столько под давлением государства, сколько в силу экономической необходимости привлечь на свои предприятия работников. И именно предприятия, использовавшие зарубежное финансирование, таким образом, имели больше ресурсов для решения не только своих, но региональных социально-культурных проблем.

  [1] Бовыкин В. И. Зарождение финансового капитала в России. М., 1967. С. 217.
  [2] Карпенко З. Г. Развитие угольной промышленности и черной металлургии Сибири. Кемерово, 1985. С. 22.
  [3] Карпенко З. Г. Некоторые особенности развития алтайской и нерчинской горнодобывающей и металлургической промышленности XVIII - начала ХХ в. // Промышленность Сибири и ее кадры (конец XVI - начало ХХ в.). Новосибирск, 1977. С. 118.
  [4] Лукин А. А. Дореволюционный Кузбасс в планах иностранных монополий // Труды кафедры марксизма-ленинизма Сталинского государственного педагогического института. Сталинск, 1959. С. 99.
  [5] Гапеев А. А. Из наблюдений в Кузнецком угленосном бассейне // Известия Геологического комитета. Т. 35. № 2. Пг., 1916. С. 395.
  [6] Фитингоф С. К. Перспективы угольной промышленности в Западной Сибири // Журнал Общества сибирских инженеров. 1915. № 5. С. 122.
  [7] Бутов П. И., Яворский В. И. Материалы для геологии Кузнецкого каменноугольного бассейна. Пг., 1922. С. 6.
  [8] Гефтер М. Я. Из истории проникновения иностранного капитала в горную промышленность Урала и Сибири накануне первой мировой войны // Доклады и сообщения Института истории АН СССР. Вып. 3. М., 1954. С. 146.
  [9] Кузнецкий район. Речь В. Ф. Трепова 14 июня 1916 г. // Финансовая газета. 1916. 17(30) июня.
  [10] Обручев В. А. История геологического исследования Сибири. Период четвертый (1889-1917). М.-Л.: Издательство АН СССР, 1937. С. 157, 162, 177.
  [11] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 1. Л. 1-7.
  [12] Свешников Н. А. Экономика Сибири в период империализма. М., 1975. С. 109.
  [13] Гефтер М. Я. Из истории проникновения... С. 147.
  [14] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 9. Л. 4.
  [15] Там же. С. 30.
  [16] Горбачев Т. Ф. и др. Кузнецкий угольный бассейн. М., 1957. С. 48.
  [17] РГИА. Ф. 1422. Оп. 1. Д. 1. Л. 219.
  [18] Ивановский С. Р. Леонид Иванович Лутугин. М., 1951. С. 30.
  [19] Бутов П. И., Яворский В. И. Материалы для геологии... С. 6.
  [20] Там же. С. 7.
  [21] Ивановский С. Р. Леонид Иванович Лутугин. С. 32.
  [22] Лукин А. А. Дореволюционный Кузбасс... С. 104.
  [23] Гудков П. П. Тельбесский железорудный район // Вестник Общества сибирских инженеров. 1916. № 5. С. 1.
  [24] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 9. Л. 1, 4, 12, 26, 34, 44.
  [25] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 9. Л. 2, 4.
  [26] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 14.
  [27] Гапеев А. А. К вопросу о роли Кузнецкого бассейна в экономической жизни России // Бюллетень ВСНХ. 1918. № 2. С. 51.
  [28] Державин А. Кузнецкий угленосный бассейн // Очерк месторождений ископаемых углей России. СПб., 1913. С. 430; Федорович И. И. Роль Кузнецкого бассейна в промышленности Союза // Кузнецкий бассейн и Урало-Кузнецкая проблема. Харьков, 1926. С. 2.
  [29] РГИА. Ф. 1422. Оп. 1. Д. 1. Л. 65.
  [30] Там же. Д. 8. Л. 23.
  [31] Гапеев А. А. Из наблюдений… С. 395.
  [32] РГИА. Ф. 1422. Оп. 1. Д. 13. Л. 49, 50; Яворский В. И. О Горловском каменноугольном месторождении в Кузнецком бассейне // Известия Геологического комитета. Т. 36. № 5-7 (1917). Пг., 1918.
  [33] Бутов П. И. Предварительный отчет о геологических исследованиях, произведенных летом 1917 г. в северо-восточной части Кузнецкого каменноугольного бассейна // Известия Геологического комитета. Т. 37. № 2 (1918). Пг., 1920. С. 417.
  [34] Обручев В. А. История геологического исследования Сибири. М., 1944. Т. 5. Вып. 4. С. 65, 66.
  [35] Отчет о состоянии и деятельности Геологического комитета в 1918 г. // Известия Геологического комитета. Т. 38. № 1 (1919). Пг., 1923. С. 211.
  [36] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 4, 16.
  [37] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 8. Л. 23.
  [38] Рудный вестник. 1916. № 1. С. 34; № 3. С. 117.
  [39] Обручев В. А. История геологического исследования Сибири. Период четвертый (1889-1917). М.-Л., 1937. С. 158.
  [40] Соловьева А. М. Из истории "Копикуза" (1912-1917 гг.) // Труды научной конференции по истории черной металлургии Кузбасса, посвященной 140-летию Гурьевского завода (1816-1956). Кемерово, 1957. С. 162; Реутовский В. С. Полезные ископаемые Сибири. Ч. 1. СПб., 1905. С. 106.
  [41] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 8. Л. 51-56.
  [42] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 4.
  [43] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 8. Л. 18.
  [44] Там же. Л. 52.
  [45] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 4, 15.
  [46] ГАКО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 19. Л. 15, 18, 64.
  [47] Там же. Л. 20.
  [48] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 4, 15.
  [49] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 19. Л. 15, 17, 64.
  [50] Балибалов И. А. Кемерово: вчера, сегодня, завтра. Кемерово, 1982. С. 18.
  [51] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 14-16.
  [52] Установление Советской власти в Кузбассе (1917-1919 гг.) Сборник документов. Кемерово, 1957. С. 256, 257.
  [53] РГИА. Ф. 37. Оп. 75. Д. 681. Л. 5, 16.
  [54] Там же. Л. 16.
  [55] ГАКемО. Ф. Д-13. Оп. 1. Д. 45а. Л. 1, 7, 10, 11.
  [56] Там же. Л. 3-5.