Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Сибирское общество в контексте модернизации. XVIII-ХХ вв.

   XX век был исключительно драматичным для судеб России и прошёл под знаком радикальных перемен, особенно в начале и конце столетия. Среди них ускоренный, но во многом незавершённый, переход от традиционного к городскому обществу, был во многом закономерным, вынужденным, "догоняющим" - по отношению к западным странам, народам и странам с более благополучной исторической судьбой.
   Осмысление этих процессов - одна из задач отечественной исторической науки, которая преодолевает разоблачительный, "публицистический" этап своего развития" Можно говорить о переходе в новое качественное состояние. Происходит обновление концептуальных основ, окончательное преодоление прежнего провинциализма, заметное расширение теоретического инструментария, освоение концепций зарубежной историографии, в том числе концепции урбанизации страны и отдельных её регионов. Составной частью новых подходов является широкое распространение локальных исследований. Как отмечал, Б.Г. Могильницкий, "локальные и региональные исследования, воплощающие диалектическую связь общего и особенного, составляют важное условие развития" исторической науки [1].
   Приходит осознание преемственности русской истории. Ушло в прошлое, казалось бы, незыблемое представление, будто русская история заново началась в октябре 1917 г., которое сродни представлению, будто наша история заново начиналась в 1861 г. или в 1991 г. Реформы и революций, конечно же, самым существенным образом влияли на русскую традицию, но пришло понимание того, что эта традиция, со своем стороны, повлияла на реформы и революции.
   Конечно, русская традиция наложила серьезный отпечаток на модернизационные процессы в России, что обусловлено цивилизационными основами страны, огромной территориальной протяжённостью, исключительным разнообразием социально-экономического и культурного развития регионов, зависели от исторического времени и места.
   Ускоренный переход к индустриальному; городскому обществу начался в России в конце XIX столетия. Резко ускорилось индустриальное развитие страны в целом и отдельных её территорий, в том числе и Сибири, что в первую очередь было связано со строительством Транссибирской железнодорожной магистрали. Возведение Транссиба дало возможность вовлечь в хозяйственный оборот огромные территории и несметные природные ресурсы, что продолжило старорусскую традицию непрерывного движения в новые сырьевые районы, традицию экстенсивной эксплуатации природных ресурсов.
   Прежняя модель освоения природных ресурсов, сложившаяся в эпоху феодализма, выявила свою полнейшую несостоятельность, полностью деградировала, монопольное положение кабинетского горнопромышленного комплекса на территории Алтая и Кузбасса серьезно ограничило возможности частного предпринимательства, рационального использования природных богатств, существенно ограничило возможности развития производительных сил. Кабинетская горнозаводская промышленность, основанная на феодальной эксплуатации подневольных мастеров и приписных крестьян, просуществовала до 1861 г. Реформа ликвидировала принудительный труд, а кабинет не смог организовать горнопромышленное производство на капиталистической основе. Существовавшие на территории нынешнего Кузбасса заводы, быстро деградировали, Томский железоделательный был закрыт в 1864 г., Гавриловский сереброплавильный - в 1897 г. лишь Гурьевскому заводу удалось перестроиться на рыночные отношения. Кричное производство железа заменено пудлинговым, началось производство сортового проката, сельскохозяйственное инвентаря, оборудования для обрабатывающей промышленности, некоторых запасных частей для паровых машин. Однако с пуском Транссиба его продукция не выдержала конкуренции уральских заводов и в 1908 г. Гурьевский завод был законсервирован [2].
   Свертывание горного дела губительно отразилось на горнозаводских поселениях, которые в середине XIX в. по численности населения превосходили уездный Кузнецк. Поселки при заводах хирели, пустели, теряли свое прежнее значение. Так, в Салаире в 1858 г. насчитывало почти 3,5 тыс. жителей, через З0 лет - 810 [3]. Существенно сократилось население других заводских поселков, оно мигрировало в новые быстрорастущие центры, расходилось по приискам, деревням в поисках средств существования. Часть бывших мастеровых, оставшись без работы, переходили к кустарному, ремесленному, сельскохозяйственному производству. Горнопромышленные поселения не были затронуты урабанизационными процессами, оказались исключительно уязвимыми в условиях радикальных перемен, стали, говоря современным языком, депрессивными. В какой-то мере эти процессы повторились на исходе XX века.
   Развитие угольной промышленности в Кузбассе стало основным градообразующим фактором и на десятилетие определило географию городских поселений региона. Первоначально основным центром угледобычи стали Анжерские и Судженские копи, кабинетские Кольчугинские и Бачатские копи почти бездействовали. Основным потребителем угля была железная дорога. Техническая оснащённость угледобычи была примитивной. Добыча, подземная транспортировка угля осуществлялась вручную, на немногих шахтах применялась конная транспортировка (теперь уже забытая профессия - коногон).
   Население шахтёрских посёлков Кузбасса к 1917 г. достигло 25 тыс., приисковых - 20, самый крупный город - Мариинск - 40,5 тыс. Кузнецк - чуть более 3 тыс. Всего в городах и посёлках проживало немногим более 60 тыс. чел., тогда как на селе - 522,2 тыс., т.е. регион был аграрным. При этом города и посёлки совершенно не имели городской инфраструктуры. Типичны в этом плане Анжерские копи с посёлками Теребиловка, Порываевка, Сахалинка, Новая деревня, Хибхап, 5 колоний с казёнными бараками, 12 казарм для холостяков и 152 дома для семейных. На копях имелась электростанция, но рабочие бараки не освещались. Аналогичная картина была на Судженских копях, где находилась одноклассная школа и больница на 12 коек [4].
   В дальнейшем до конца 20-х гг. Анжерка и Судженка сохранили лидерство в угледобыче, в 1928 г. были объединены в один рабочий посёлок, который по численности населения стал самым крупным в Кузбассе - более 30 тыс. жителей. В 1931 г. посёлок получил статус города. Получила развитие социальная инфраструктура, заметно выросла сеть лечебных и образовательных учреждений, Анжеро-Судженск первым в Сибирском крае в 1928 г. осуществил переход к всеобщему начальному образованию. Был построен водопровод из реки Яя, электрифицированы рабочие окраины.
   Индустриальный рывок 1930-х гг. продолжил традицию непрерывного освоения сырьевых районов, экстенсивной эксплуатации природных ресурсов, что потребовало огромного числа новых рабочих рук. Этим и объяснялся исключительный рост городского населения, в Западно-Сибирском крае в 1930-32 гг. - 624,8 тыс.(40 %), за эти годы население Прокопьевска выросло в 10 раз, Кемерово - 6, Новосибирска - в 3 раза. Численность городского населения Кузбасса но переписи 1939 г. составила 910,3 тыс., сельского - 744,1 тыс. Это самый урбанизированный регион на Востоке страны. В дальнейшем, к началу 1970-х гг. удельный вес городского населения превысил 85 % , из 19 городов 8 относились к числу крупных (более 100 тыс. жителей).
   Горнодобывающая отрасль оставалась преобладающей, из 29 городских поселений 17 являлись горняцкими в конце 1930-х гг. На долю угля в Анжеро-Судженске, Ленинске-Кузнецком, Киселевске, Прокопьевске, приходилось до 65 % валового производства, в Осинниках - почти 90. Соответственно, большинство трудоспособного населения было связано с угольной отраслью.
   В годы Великой отечественной войны в города Кузбасса было эвакуировано значительное число предприятий из западных районов страны, однако угледобыча осталась доминирующей отраслью, большинство городов остались моногородами. Все эти годы постоянно нарастала градообразующая роль Центра, он определял, где какие города строить, как развивать сложившиеся городские поселения. Центр, распределяя ресурсы, исходил из отраслевых приоритетов развития экономики, развитие городов являлось побочным продуктом индустриализации. В результате сложилась система расселения с предельной производственной функцией, города-новостройки стали поселенческим приложением к промышленным объектам. Так называемые соцгорода проектировались и строились как поселения при завода, шахтах, напоминая традиционные для средневековой России, слободы, что явственно проявилось и в Кузбассе.
   Хозяйственные ведомства, концентрируя огромные ресурсы, по своему усмотрению размещали новые производства, игнорируя интересы территории, сводя на нет градообразующую роль конституционных органов городских Советов, которые не располагали сколько-нибудь значимой финансово-материальной базой, порою вообще находились на содержании хозяйственных организаций. В результате большинство городов Кузбасса застраивались стихийно (каждая шахта, завод имели свой поселок), длительное время остались конгломератом промышленных зон, посёлков с отсутствием общегородского ядра. Они представляли из себя нечто аморфное, слабо структурированное, с обилием пустырей, разобщенностью отдельных городских территорий, разбросанностью поселков, что в дальнейшем стало серьезным препятствием на пути реконструкции и благоустройства.
   Достаточно сказать, что протяжённость Прокопьевска с севера на юг составляет 22 км, с востока на запад - 18 км. На этой территории в 1930-е гг. находилось 35 посёлков. Постепенно срастаясь, поглощая близлежащие деревни, они образовали город, который северной своей частые вплотную сомкнулся с соседним Киселёвском (были проекты их объединения, местные остряки придумали название - "г. Прокис". Он действительно "прокис" в 1990-е гг.). Аналогичная картина и в других угледобывающих центрах. Протяженность Анжеро-Судженска с севера на юг более 16 км. Он застраивался без плана, без учёта расположения угленосных площадей, посёлки рождались там, где добывался уголь, вплотную примыкали к шахтам; имели свою структуру улиц, проездов, не связанную с лабиринтом улиц и переулков соседних посёлков. Над этой серой массой домов, величаво: возвышались шахтовые копры и конусообразные терриконы горных отвалов. При этом глубоко под землёй располагался свой "город", с проездами и улицами. Протяжённость подземных выработок кое-где составляла до половины длины городских улиц. С этой географией не всегда считались. Узковедомственный подход к градостроительству привёл к тому, что на многих угленосных площадях оказалась городская застройка, что оборачивалось обрушениями на подработанных участках, приведению в негодность жилого фонда, служебных зданий, затрудняло создание единой системы канализации и водопровода. Запасы высококачественных углей под селитбенной частью Киселёвска оцениваются в 25 млн. т, Прокопьевска - в 46 млн. т. Выбор территории для застройки новых микрорайонов представляет исключительную значимость.
   Лишь много лет спустя пришло осознание исключительной опасности для здоровья населения экологически вредных производств, усиления антропогенных нагрузок на окружающую среду. Кузбасс стал зоной экологического бедствия. Между тем, руководители всемогущих ведомств, располагая огромными финансово-материальными ресурсами и большим влиянием, игнорировали интересы территорий, в 60-70-е гг. создавал: производственные объекты в непосредственной близости от жилых кварталов. Агитпроп тех лет это подавал как исключительные достижения в хозяйственном строительстве, показывая рост масштабов производства, и увеличения выпуска продукции, умалчивая о негативных последствиях для здоровья кузбассовцев.
   Аналогичные проблемы нарастали в городских поселениях, возникли при разработке месторождений железной руды (Таштагол, Темир-Тау, Мундыбаш), золота (Пезас, Урск, Уса), полиметаллических руд (Салаир). У них много общего с развитием угольных центров. Выделяется тип транспортных городов и посёлков, среди них Тайга и Топки. Правда, Топки в результате пуска одного из крупнейших в Сибири цементного завода стал важным центром стройиндустрии.
   Общим в застройке всех типов городов является явное преобладание индивидуальных домов усадебного типа, В годы, когда в панораму городских поселений прочно вписались "шанхаи" и "нахаловки", а бараки и землянки стали местом обитания нескольких поколений кузбассовцев, большинство из них стремились иметь свой "угол", индивидуальный дом с приусадебным участком. В усадебном комплексе рабочих поселков, малых и средних городов, пригородов крупных городов чётко просматриваются типично сельские черты, из хозяйственных построек - стайки, сараи, углярки (дровяники), погреба, иногда колодцы, вытесненные водоколонками, водокачками, затем усадебными водопроводами.
   Особое место занимала и занимает баня. Это отдельное строение в городских усадьбах осталась наперекор общественным баням, шахтовым и заводским мойкам, где можно было помыться и членам семей, многие предпочитали именно свою баню. друзья и родственники, живущие в благоустроенных домах, по субботам собирались в доме у владельца бани. За её истопку брались умельцы, они шли на "первый пар". Потом все собирались за столом.
   Индивидуальные дома усадебного типа в малой степени отвечают городским стандартам, их жители обременены чисто сельскими заботами - возделывание огородов, полей, выращивание скота, птицы, что являлось всегда существенным подспорьем. В 1990-е гг., когда под нож "реформ" пошла значительная часть экономики, приусадебное хозяйство стало средством выживания для значительной части кузбассовцев, которые, как и другие россияне, научились жить с личного подворья, с "шести соток". Сыграло свою роль сохранение сельских навыков. Существование горизонтальных связей - родственных, дружеских, соседских не раз помогало выстоять в суровую годину испытаний. Эти связи не прозрачны, не всегда выступают на поверхность, труднодоступны для наблюдения и научного анализа. Несомненно, что это российский коллективизм, своего рода защитная реакция на природные и социальные катаклизмы, коих было предостаточно в XX в.
   Видимо, необходимо изменить представления о характере советской урбанизации, ранее она нередко сводилась к росту городского населения, укрупнению городских поселений, повышению роли городов в жизни страны. На периферии внимания исследователей оставались процессы изменения условий и форм жизнедеятельности, адаптации к новой социально-оптовой среде, резкие смены форм производственной жизнедеятельности. Хорошо известно, что большинство жителей городов Кузбасса - это вчерашние селяне, или горожане во втором поколении. Трансформационные процессы исключительно сложны и продолжительны. Более или менее быстро осваиваются производственные навыки, но на десятилетия растягивается процесс обретения социальных и духовных связей с новой городской общностью. Большинство являются жителями города, горожанами по прописке.
   На фоне других городов Кузбасса выделяются Кемерово и Новокузнецк (с 1932 по 1961 г. - Сталинск), своего рода "города-витрины" советского времени. Планировочное решение, застройка центральной их части представляют собой единый архитектурный комплекс, возведённый в сталинскую эпоху. Конечно, районы массовой застройки 60-80-х гг. выглядят однообразно и безлико. С точки зрения архитектуры и качества, это жильё оставляет желать лучшего, но массовое жилищное строительство, крупнопанельное домостроение изменило образ жизни значительной части горожан.
   Итак, в развитии городов Кузбасса как в фокусе отразились основные черты российской и советской урбанизации - переходной, незавершённый характер, маргинализация городского населения, форсированные, сжатые сроки трансформации. Имели место завышенные представления об уровне урбанизации, между тем многие города лишены городской среды в современном понимании, а большинство горожан имеет сельские корни и привязанности.

  [1] Могильницкий Б. Г. Революция 1917 г. Новые подходы // Проблемы истории и исторического познания. Томск, 2000. С. 26-27.
  [2] Спидченко К. И. Города Кузбасса. М., 1947. С. 32.
  [3] Кузбасс: Прошлое, настоящее, будущее. Кемерово, 1978. С. 92.
  [4] Сибирская советская энциклопедия. Новосибирск. 1930. Т. I. Стлб. 118.