Новости

   Источники

   Исследования

   О проекте

   Ссылки

   @ Почта

• Сибирское общество в контексте модернизации. XVIII-ХХ вв.

   Одним из показателей и одновременно факторов модернизации Сибири является рост ее научного потенциала. Вплоть до конца 80-х гг. ХХ в. он был перманентным, характеризуя успехи не только сибирской, но и российской науки в целом. Определяющей характеристикой развития российской науки последних десятилетий стало беспрецедентное сокращение кадров. Россия оказалась одной из немногих стран, которая радикально сократила численный состав ученых, накопленный за послевоенные десятилетия. Достаточно отметить, что в 1999 г. численность исследователей РФ уменьшилась до 420,2 тыс. чел и достигла уровня 1964 г. [1]
   Так, в крупнейшем научном комплексе - Сибирском отделении РАН - в 1990-е годы не только сократилась численность научной интеллигенции, но и произошли структурные изменения (старение научных коллективов, феминизация науки, отток кадров за рубеж и др.). Между тем организацию Сибирского отделения Академии наук СССР можно назвать одним из феноменов в истории отечественной науки середины XX в. Благодаря появлению мощного академического центра, в Сибири возник довольно многочисленный отряд научной интеллигенции.
   Создание центра науки в Сибири существенно повлияло на принципы кадровой политики. Формирование институтов "под директора" означало, что приоритет в подборе кадров отдавался самим ученым, а основными критериями становились не идеологические параметры, а профессионализм работника. Это позволило пригласить в новый научный центр многих людей, чья биография с точки зрения номенклатуры была "ущербной": репрессированных ранее ученых, опальных генетиков, не имеющих возможности заниматься научной деятельностью в других учреждениях страны.
   В Новосибирский научный центр - знаменитый Академгородок - приехали вместе со своими учениками и коллегами крупные ученые из Москвы, Ленинграда, Киева, Львова и других городов. Среди них были основатели СО АН СССР и директора институтов М.А Лаврентьев, С.Л. Соболев, С.А. Христианович, А.А. Трофимук, И.Н. Векуа, В.В. Воеводский, К.Б. Карандеев, И.И. Новиков, Н.П. Дубинин, Г.И. Будкер, А.А. Ковальский, Г.К. Боресков, А.В. Николаев, Е.Н. Мешалкин, Г.А. Пруденский и др. Это была группа научной интеллигенции, которую бы сейчас назвали научной элитой и которая в течение продолжительного периода определяла научную политику в регионе.
   Одновременно с формированием научно-исследовательских институтов шло создание системы подготовки кадров научной интеллигенции. Новосибирский государственный университет, организованный в 1958 г., сразу стали называть вузом нового типа. Базовый принцип, положенный в основу подготовки специалистов в НГУ, заключался в неразрывной связи науки и образования. Этот опыт был перенесен позднее в другие научные центры Отделения.
   Новосибирский Академгородок 1960-х гг. - новый, только что построенный город науки - бурлил молодежными инициативами, диспутами и семинарами на самые актуальные темы политической и научной жизни, поражал небывалым демократизмом. Именно здесь сформировалась особая культурная среда, в которой научная интеллигенция получила возможность самореализации не только в науке, но и в других значимых сферах деятельности.
   Второй крупный центр науки был создан в Восточной Сибири. Создавать институты в Иркутск прибыли М.Ф. Шостаковский и Л.В. Таусон из Москвы, Л.А. Мелентьев и В.Б. Сочава из Ленинграда, Н.М. Ерофеев из Ашхабада, из столичных городов переехали отдельные группы ученых. Основным источником пополнения научных коллективов стали выпускники и преподаватели иркутских вузов. Вторая половина 1960-х гг. должна была стать периодом приоритетного развития Иркутского научного центра, на деле этого не произошло, что явилось причиной обострения отношений между иркутскими учеными и М.А. Лаврентьевым и прямо сказалось на темпах развития иркутской науки. К Дальнему Востоку М.А. Лаврентьев, напротив, испытывал давнюю симпатию, считал его уникальной природной лабораторией. В 1960-е гг. в регионе существенно расширилась сеть институтов и выросла численность их кадров. Но попытки М.А. Лаврентьева сохранить дальневосточный комплекс науки в составе Сибирского отделения оказались тщетными: в 1969 г. на государственном уровне было принято решение о создании Дальневосточного научного центра с непосредственным подчинением АН СССР.
   В конце 1960-х годов руководство СО АН СССР начало реализацию программы по развитию научных учреждений в Якутске, Улан-Удэ, Красноярске, Томске. Особенностью Томского научного центра является то, что практически все академические учреждения созданы на базе томских вузов. Институты и их подразделения возглавили томичи В.Е. Зуев, Г.А. Месяц, В.Е. Панин. При организации научного центра сложились благоприятные обстоятельства для его последующего развития. В Томске существовали собственные научные школы, ставшие основой кадрового состава академических институтов; руководителем ТНЦ продолжительное время был сильный лидер В.Е. Зуев ("томский Лаврентьев"), пользовавшийся поддержкой как местных партийных властей, так и руководителей СО АН; томичам удалось привлечь дополнительное финансирование для строительства научных, производственных и жилых помещений.
   Увеличение кадрового потенциала науки Сибири шло как за счет роста численности работников уже существующих учреждений, так и за счет создания новых институтов в Чите, Кемерово, Тюмени, Кызыле, Барнауле. В середине 1980-х гг. Сибирское отделение объединяло в своем составе 60 НИУ (без СКБ и СКТБ). Численность научных кадров СО АН СССР в 1986 г. составила 10079 чел, из которых 56 % концентрировал Новосибирск, 15 % - Иркутск, 8 % - Красноярск, 5 % - Томск. В относительных показателях доля Новосибирска постепенно снижалась, однако диспропорция, возникшая в развитии научных центров Отделения на организационной стадии, так и не была преодолена. Новосибирский научный центр и в середине 1980-х гг. по численности кадров превосходил все другие вместе взятые научные центры Отделения.
   Исследуемый период в истории советской науки насыщен противоречивыми по отношению к ученым событиями. С одной стороны, наука, бесспорно, была социально значимой и престижной сферой в жизни общества, ее роль постоянно подчеркивалась в выступлениях первых лиц государства, и на ее развитие выделялись значительные средства. С другой стороны, при разработке научно-технической политики собственная логика развития науки учитывалась недостаточно. Научная деятельность регулировалась через различные социальные механизмы, в том числе через кадровую политику, опосредованную влиянием КПСС.
   Назначение руководителей научных учреждений Академия наук должна была согласовывать с партийными органами. Были, конечно, и исключения. Так, в Новосибирском научном центре решающее слово в подборе кадров оставалось за М.А. Лаврентьевым, в Томске - за В.Е. Зуевым. Партийные руководители областного масштаба вынуждены были считаться с авторитетом ученых-организаторов, их возможностями выхода на верхние уровни политической власти. С организацией нового научного центра в Сибирь приехали работать ученые мирового масштаба. Внешне отношения партийных и научных руководителей складывались бесконфликтно, однако инструкторы райкомов и горкомов партии накапливали "компромат". Благодатного материала было хоть отбавляй: в деятельности Сибирского отделения, особенно в первой половине 1960-х гг., было много нестандартных, нетрадиционных форм кадровой работы.
   Каналом влияния партии на научную интеллигенцию было членство в КПСС. Ученый-коммунист обязан был подчиняться уставу партии и заботиться как о собственном идейно-политическом уровне, так и осудить, если это требовалось, отклонение от норм партийной жизни своих коллег. Такой механизм показал свою эффективность в идеологической кампании в ННЦ в 1968 г., связанной с подписанием научными сотрудниками письма о недопустимости закрытых судебных процессов в стране. На партийных собраниях в институтах многие коммунисты-ученые осудили своих коллег за "безответственность и политическую незрелость". Принадлежность к номенклатурной научно-организационной должности подразумевала почти автоматически членство в КПСС. И нередко ученые вступали в партию и из конъюнктурных соображений.
   Механизмы взаимодействия ученых и партийных работников нуждаются в специальном исследовании, однако даже при относительном знакомстве с проблемой выясняется, что эти отношения не были односторонними: не только партия влияла на науку, но и ученые использовали рычаги партийного управления для решения своих проблем. На стадии принятия решений о создании академических институтов на периферии лоббирование партийных органов часто оказывало позитивное воздействие. Однако партийные функционеры оказывались в сложном положении, пытаясь урегулировать конфликты ученых высокого ранга. Одной из ярких иллюстраций является, например, история конфликтов М.А. Лаврентьева и Е.Н. Мешалкина, М.А. Лаврентьева и В.В. Струминского, и др.
   Другой срез кадровой политики - взаимоотношения руководства Академии наук СССР и регионального Отделения. Институты СО АН СССР подчинялись не только руководству Отделения, но их деятельность координировалась также и по вертикали: все институты СО АН были приписаны по профилю исследований к специализированным отделениям АН СССР. Руководители последних могли влиять на развитие институтов в Сибирском отделении. Их заключения было достаточно, чтобы заблокировать решение СО АН по вопросу организации нового НИУ или отвести кандидатуру на выдвижение в члены АН СССР.
   Распределение вакансий академиков и членов-корреспондентов для Сибирского отделения часто использовалось большой Академией в своих целях. Были случаи, когда Отделению "навязывались" люди, которые не собирались работать в Сибири, либо отрабатывали свое избрание в члены Академии смехотворно коротким сроком и затем возвращались обратно в столицу, продолжая формально числиться в Сибирском отделении. Новые вакансии членов Академии означали для руководителей СО АН возможность приглашения на работу крупных научных лидеров. При переходе в Сибирское отделение они привозили с собой кадры, в которых остро нуждалась периферия. Руководители СО АН СССР старались выдерживать основной принцип кадровой политики: формировать институты "под директора", а основным стимулом для приглашения на работу в СО АН научного лидера должно было служить его избрание членом АН СССР.
   Как только подготовка кадров в Сибирском отделении показала свою эффективность, молодых талантливых людей, уже успевших приобрести научную квалификацию, стали приглашать на работу столичные организации. Не успев укомплектовать кадрами свои периферийные учреждения, СО АН неожиданно стало крупным поставщиком кадров в подмосковные наукограды. С этой проблемой столкнулся не только Новосибирский научный центр. На отток ученых примерно с середины 1960-х гг. сетовали руководители и других научных центров.
   Дело заключалось не только в необходимости определенной концентрации докторов и кандидатов наук как условия успешного развития науки. От наличия квалифицированных специалистов, особенно на периферии, зависело, удастся ли превратить ростки развития новых научных направлений в плодоносящее древо. Можно понять причины постоянного обсуждения вопроса оттока кадров на заседаниях Президиума СО АН: "маятниковая" мобильность кадров не сулила ничего хорошего новым институтам на стадии, когда исследования еще не развернулись в полной степени.
   Приоритетом кадровой политики Отделения было укрепление научного потенциала региона. Планировалось сначала укомплектовать кадрами новые институты, укрепить кадровый состав всех входящих в состав Отделения НИУ, а затем, на следующем этапе, готовить силами Отделения кадры для вузов, отраслевых секторов науки, промышленных предприятий. В качестве привлекательного для ученых обстоятельства планировалось создание комфортных наукоградов по всему региону.
   Снижение объемов финансирования на развитие сибирской науки поставило руководителей СО АН в сложное положение. Заявленные стратегические планы пришлось срочно корректировать. И, тем не менее, реализация планов по развитию сибирской науки в усеченном варианте не означала, что кадровая политика в научной сфере была непродуманной. Соотнося этот период с последующими периодами в истории Сибирского отделения РАН, можно сделать вывод о новаторских подходах в сфере кадровой работы.
   Переток научных кадров, как уже подчеркивалось ранее, ограничился в основном рамками Новосибирска, а на периферию вне ННЦ поехали отдельные ученые центральных учреждений и кадры, подготовленные для периферийных НИУ уже в Новосибирске. Забота о кадрах постоянно звучала в письменных и устных обращениях М.А. Лаврентьева к научной общественности. Для этого были свои причины. Замысел по развитию периферийной науки наиболее полно реализовался в отношении первого - Новосибирского - научного центра. Развитие других оказалось скорректированным общей ситуацией в стране и в экономике. Как только М.А. Лаврентьев почувствовал непостоянство политических симпатий первых лиц государства, было решено создать хотя бы один полноценно функционирующий наукоград - Новосибирский. Развитие Академгородка поддерживалось за счет ресурсов, вообще-то предназначавшихся НИУ других городов Сибири.
   Все усилия, направленные на преодоление сложившегося в период организационного становления Сибирского отделения разрыва между уровнем кадрового и материально-технического обеспечения в ННЦ и в других научных центрах, не принесли существенных результатов. Как отмечал М.А. Лаврентьев, подводя итоги своей жизни, слишком велики оказались инерционные силы, обусловившие привилегированное положение Новосибирска при распределении ресурсов. Новосибирский научный центр продолжает оставаться наиболее мощным центром фундаментальных и прикладных исследований в Сибири.
   Положительные последствия от создания научных центров в регионе наиболее четко просматриваются по нескольким направлениям. Развитие кадровой системы Сибирского отделения АН СССР основывалось на подходах, которые обеспечили довольно эффективную подготовку научных работников. Интеграция науки и образования, создание многоуровневой подготовки кадров, начиная со средней школы и кончая подготовкой докторов наук, имели своей целью обеспечить квалифицированными сотрудниками прежде всего районы Сибири и Дальнего Востока. Темпы подготовки специалистов позволили со временем обеспечить ими не только академические НИИ, но и вузы региона. В настоящее время доказательством эффективности кадровой системы Сибирского отделения является востребованность сибирских ученых за рубежом и возрастающее год от года количество контрактов с иностранными фирмами и научными учреждениями.
   Создание научных центров сказалось и на общем социально-экономическом развитии региона. Не случайно Сибирь своим потенциалом привлекает сейчас внимание зарубежных инвесторов и предпринимателей. Уровень деловых отношений в городах с высокой концентрацией научной интеллигенции выгодно отличается от других городов, так как перераспределение интеллектуального потенциала и переток кадров из науки и образования в другие сферы деятельности сказался на общем уровне культуры делового общения. По сравнению со специализированными наукоградами многопрофильные центры имеют больше возможностей для развития наукоемких технологий на коммерческой основе и, следовательно, больше шансов на адаптацию к новым условиям.
   По мнению ведущих науковедов России [2], в современных условиях активность науки, развитие наукоемкого производства являются важнейшими факторами экономического роста и дальнейшей модернизации общества. Этим определяется отношение к науке как к интеллектуальному ресурсу, от использования которого во многом зависит динамика социальных процессов. В свою очередь, состояние науки, уровень ее развития в данной стране не является чем-то независимым от социально-экономических условий. Применительно к России это означает, что вопрос о судьбе российской науки сливается с вопросом о будущем российского общества.

  [1] Китова Г.А., Кузнецов Б.В. Кадровый потенциал российской науки: особенности динамики в 90-х годах // Вестник РГНФ. 1999. № 4. С. 189-198.
  [2] Келле В.Ж. Стратегический выбор // http://auditorium.ru; Аллахвердян А.Г., Агамова Н.С. Российская наука 90-х: радикальный спад численности кадров и роль дефолта в ее стабилизации // Там же.