Сегодня, являясь независимым государством, мы сохранили то добрососедство и доверие установленное нашими предками в качестве незыблемых и базовых ценностей. С приобретением суверенитета стали серьезно и глубоко вникать в историю своей страны, ибо историческая наука не только анализирует прошлое, повествует о нем, но и ее выводы обращены к настоящему и будущему. Взаимоотношения между Россией и Казахстаном берут своё начало ещё с XVI века и это было отражено в Российских нормативно - правовых актах и в трудах ученых и исследователях нового и новейшего времени по данному вопросу. В данной статье с привлечением официальных источников Российского государства (Полное собрание законов Российской империи, Свод законов России) и разнопланового материала современных исследователей, мы попытаемся раскрыть интересующие нас вопросы. Как происходило взаимодействие, как развивались взаимоотношения их формы и степень в Верхнем Прииртышье в XVIII–XIX вв., между русскими и казахами, какую оценку давали им в своих трудах учёные и исследователи России и Казахстана, на наш взгляд являются актуальными и в настоящее время.

После освоения и завоевания Сибири, границы Российского государства охватывали территорию Казахстана на севере. В этот период времени устанавливаются и дипломатические контакты между двумя государствами (посольство Третьяка Чебукова в 1573 г. в Казахскую степь и посольство Кул-Мухаммеда в конце 1594 г. в Москву). Казахско - русские взаимоотношения в этот период носили не постоянный характер, что было обусловлено внешнеполитическим положением обоих государств. Россия старалась закрепиться в Западной Сибири строительством новых крепостей и городов, а также покорением местного населения. Казахское государство стремилось противодействовать растущей опасности со стороны Среднеазиатского государства и калмыков. XVII и XVIII вв. были сложными в казахско-русских отношениях. С образованием в 1635 г. Джунгарского ханства, казахские правители стремились противодействовать угрозе с Востока. В конце XVII начале XVIII вв. через Сибирские пограничные власти, ханы Тауке, Каип и султан Абулхаир обращались к правительству Петра I о своих намерениях воевать с Джунгарией в союзе с Россией. В этот же период времени в верховья Иртыша были направлены несколько Российских экспедиций (И. Бухгольца, И. Лихарева), по результатам которых были основаны крепости Омская (1716 г.), Железинская (1717 г.), Семипалатинская (1718 г.), Усть- Каменогорская (1720 г.)[1]. Экспедиция И. Бухгольца "в феврале 1716 года была атакована и окружена 10 тысячами джунгарского войска. Спаслось лишь 700 человек, остальные полегли под джунгарскими саблями. Отступив через Восточный Казахстан, они основали Омскую крепость, где тогда находились казахские кочевья" - освещают в своей работе авторы книги "Страна в сердце Евразии" (Сюжеты по истории Казахстана)", с привлечением архивных данных [2].

Таким образом Российское государство планомерно усиливает свои позиции в регионе, проводя по отношению к двум противоборствующим сторонам политику нейтралитета и невмешательства. Официальную политику России периода XVII–XVIII вв. в регионе освещают в своей работе, современные исследователи ученые из России - Резун Д. Я., Шиловский М. В. "Сибирь, конец XVI - начало XX века: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов" опираясь на мнение В. В. Алексеева и его коллег отмечают: "Совершенно иную картину являл южный фронтир, где попытка выйти в лесостепную зону встретила ожесточенное противодействие кочевников. В течение XVII-XVIII вв. между русскими владениями в Северной Азии и Китаем существовала буферная зона, ставшая объектом длительной вооруженной и дипломатической борьбы за влияние. "Фактически, - если попытаться реконструировать общий административный проект закрепления новых земель на востоке страны и лежащие в его основе соображения, то окажется, что русский "фронтир" раздвигал на юг и восток ареал земледельческого заселения, не столько вытесняя или истребляя коренное и иммигрировавшее азиатское население, сколько пронизывая его массивы "силовыми линиями" безопасности (линии крепостей, опирающихся на речные системы) и тем самым стабилизируя общую структуру расселения и мирной хозяйственной деятельности. Основной проблемой, которая при этом вставала перед русской администрацией, являлось "замирение" и удержание от "шатости" народов, сохраняющих в значительной степени экстенсивный характер землепользования и традиционный кочевой уклад жизни, главным образом предотвращение их набегов на основанные русскими заводы и земледельческие слободы"[3]  .

В начале XVIII в. казахское государство оказалось в трудном положении и не только из - за противостояния с Джунгарией, но и политической нестабильностью в казахских жузах. Во второй половине XVIII в. (ликвидация Джунгарского ханства) привели к изменению в маршрутах и границах кочевого пастбищного хозяйства казахов. "Необходимость расширения территории столкнула казахов с Россией, закрывшей с 1755 г. выход казахам к внутренней территории, т. е. на правобережье Иртыша, что создало непреодолимый барьер на пути казахских хозяйств. Казахи, связанные издавна с этим регионом, богатыми пастбищами и удобными для зимних стоянок, были поставлены в очень сложное положение. Часть казахов, занимавших под зимние стоянки эти места, вынуждены были откочевать на юг Казахстана. Оставшаяся же часть, переселившаяся несмотря на запреты правительства на правобережье Иртыша, должна была менять форму хозяйствования, переходить к полукочевому скотоводству. Сокращается радиус кочевания хозяйств. Меняется мередиальность кочевания и вместе с тем состав стада: наряду с лошадьми и овцами значительную долю стал составлять крупный рогатый скот"[4].

 В 1760-е гг. Россия, пользуясь тем, что Джунгарское ханство было завоёвано Цинским Китаем, старается укрепить свое влияние и господство на востоке Казахстана. Между самодержавием и Цинским двором шла внешнеполитическая борьба за влияние на казахов. Генерал - губернаторы Западной Сибири, с согласия центрального правительства предоставляли казахам, вступающим в ее подданство, ряд льгот и поощрений. (именной указ от 5 октября 1799 года "О не взимании пошлин с имущества киргизцев, желающих вступить в Российское подданство. О пропуске Средней Киргиз - Кайсацкой орды владельцев Аблай хана - Айходжи Муллы Кочина в вечное подданство, вступившего по ту сторону реки Иртыша, между крепостями Семипалатинской и Омской", объявленном президентом коммерц-коллегии князем Гагариным.).

Образованием крестьянских поселений на Рудном Алтае российские власти хотели разрешить задачи снабжения продовольствием войск на пограничной линии и горнозаводского населения Колывано-Воскресенских заводов и, кроме того, создать стратегические пункты для дальнейшего продвижения в верховья Иртыша. Рядом мер (приглашение добровольцев, принудительный набор, ссылка) в течение второй половины века удалось создать значительное число русских поселений. В свою очередь казахи которые принимали Российское подданство вступали во взаимодействие с местной российской администрацией и переселенцами (из числа крестьян и формирующегося сибирского казачества). С усилением политической и экономической роли России в этом регионе со второй половины XVIII начала XIX вв., встает задача выстраивания новой политики и форм управления над населением, что ярко демонстрируют позицию царизма в своей работе Резун Д. Я., Шиловский М. В - "переход к оседлому образу жизни и земледелию, а также появление переселенцев в местах компактного проживания аборигенов не означал их автоматической русификации и аккультуризации. Тем не менее в долгосрочной перспективе указанные мероприятия способствовали их постепенной ассимиляции, отражая общую тенденцию мирового развития. Поэтому П. А. Столыпин и А. В. Кривошеин в начале ХХ в. вполне резонно, на наш взгляд, замечали: "Киргизы не могут вечно оставаться кочевниками, если только они способны к культуре. Опыт последних лет свидетельствует об их способности перейти к земледельческому быту и показывает, что русское переселение в степь, связанное с неизбежным сокращением площади кочевания, служит к тому же могущественным и пока единственным побудителем. Поэтому ревниво оберегать киргизскую степь и кочевое хозяйство на черноземе от прихода русского земледельца было бы во всех отношениях ошибочно, даже по отношению к самим киргизам"[5]. Политика центра к национальным окраинам также освещена в работе Дамешек Л. М. "Национальная и окраинная политика как фактор хозяйственного освоения сопредельных территорий Российской империи (XVIII - начало XX века)". Структура местных органов управления и их функциональный характер в известной степени определялись и ресурсными факторами, экономическим потребностями по инкорпорации окраинных территорий в общероссийские экономические процессы. В Сибири, например, были открыты Алтайский и Нерченский горные округа, в связи с началом активной добычи золота в структурах Главных управлений Западной и Восточной Сибири были учреждены специальные горные отделения, с началом массового переселения на местах начали действовать специальные переселенческие отделы.

В конце XIX в. в связи усилившейся интеграцией окраинных земель в общероссийское экономического и политико-административное пространство значение этнического и географического фактора во внутренней политике трансформируется. Начавшееся массовое переселение русского крестьянства в Азиатскую Россию приводило к смещению этнической границы, способствовало развитию общих для русских и аборигенов хозяйственных видов деятельности, повседневного быта, культуры и религии. Стремление к экономической интеграции, общей хозяйственной и социокультурной деятельности стало рассматриваться правительством как важнейшим стимул к политической консолидации империи и изживанию национального сепаратизма [6]. Изменения которые происходили в ходе культурных и этнических контактов между местным населением и пришлым приводили к формированию особого менталитета и новых форм хозяйственного уклада особенно он проявлялся у сибирского казачества, о чем содержатся материалы в статье Крих А. А. "Этносоциальные группы сибиряков в имперской практике XVIII-XIX веков".

 "В ходе начального этапа колонизации Сибири, в XVII в. основой российской политики в регионе стало невмешательство во внутренние дела аборигенов с сохранением их прежнего уклада жизни при условии своевременной выплаты ясака. В XVIII в. был взят курс на регулирование и регламентацию жизни общества, как русского, так и инородческого, в административном, хозяйственном, в религиозном и бытовом отношениях. В одном ряду с "новокрещенными" стоит понятие "ясашные крестьяне", которое возникло, по-видимому, для обозначения принявших православие аборигенов, продолжавших выплачивать ясак, но при этом ведущих крестьянский образ жизни. Звание ясачного сохраняло право на родовые земельные владения и освобождало от рекрутской повинности. Поскольку в Сибири распространение получила купля-продажа земли, в том числе принадлежавшая сибирским иноземцам, ясачным мог стать человек, купивший землю у аборигенов. Так как изначально ясачными являлись только представители коренных сибирских народов, то в делопроизводственной документации появляются дополнительные уточняющие термины: "русские ясашные", "ясашный ис грек", "ясашный мещанин" и др. Таким образом, для уточнения социальной идентификации человека использовался этнический принцип. 23 мая 1808 г. вышел указ, регулирующий покупку киргизских детей: их разрешалось покупать всем лицам свободного состояния, т.е. было узаконено фактическое участие в торгах рядовых казаков на Сибирских линиях. Одной из привлекательных черт крещения для сибирских аборигенов являлось освобождение от зависимости, поскольку, с точки зрения церкви, христианин не мог находиться в подчинении язычника или магометанина. Зачастую новокрещенный, избавившись от одной зависимости, попадал в кабалу к служилым людям, которые при помощи крещения пытались закрепить их за собой в качестве холопов. Подобную практику в отношении ясачных законодательно запретили еще в XVII в., но категория холопов (дворовых) в Сибири все-таки сложилась. Источником для нее послужили "азиатцы" - кочевые народы южной Сибири (калмыки и киргизы). Власть санкционировала покупку "азиатцев" 16 ноября 1737 г., когда купцам и чиновникам разрешили выменивать и покупать калмыков (джунгар) и киргизов (казахов), обращать их в христианство, "и у себя держать без всякого платежа подушных денег". Дворовых крестили, давали им "русские" имена и фамилии, женили на русских. Если в XVIII в. дворовыми людьми были преимущественно калмыки, то в XIX в. ими, по большей части, становились киргизы, которые в 1811-1814 гг. в связи с массовым падежом скота находились в бедственном положении. По достижении 25-летнего возраста киргизы должны были отпускаться на волю. Даже если закабаленный таким образом киргиз женился на крепостной (!), по достижении указанного возраста он и его семья считались свободными.

На практике, как замечал С. С. Шашков, этот закон всячески игнорировался. Обретя свободу, киргизы должны были выбрать себе сословие, к которому они будут приписаны. Причем закон ничего не говорил о возможности возвращения этих людей к своим семьям и к прежнему, кочевому образу жизни. Большой земельный надел, казенное содержание для детей мужского пола, возможность заниматься промыслами и торговлей в степи делали казачество привлекательной перспективой для бывших дворовых. В связи с этим среди сибирских инородцев бытовало представление о том, что крещение в православие автоматически делает человека казаком. В 1825 г. законодательно запрещалось покупать "киргизов, калмыков и других азиатцев", и группа дворовых постепенно прекращает свое существование, растворившись в казачьей среде.

Казачество как сословие сыграло главную роль в колонизации Сибири на начальном этапе. На протяжении XVII в. они составляли большинство населения "русской" Сибири. В течении XVIII-XIX вв. происходил, с одной стороны, процесс комплектования служилого населения в Сибири, а с другой стороны - процесс сословного оформления, который состоял из определения круга прав и обязанностей служилого населения с закреплением их принципом наследования от отца к сыну. В 1796, 1798 и 1800 гг. указами Сената окончательно утвердилась обязательная наследственность казачьей службы, которая легла в основу системы комплектования Сибирского линейного казачьего войска, появившегося в 1808 г. Исходя из наследственной принадлежности к казачеству и невозможности казаков изменить свой социальный статус, исследователи сделали вывод об укреплении "корпоративной замкнутости сибирского казачества". Несмотря на принцип наследственности, вплоть до 1860-х гг. сибирское казачество пополнялось различными в социальном и этническом отношениях группами. С другой стороны, в XIX в. также были случаи перевода казаков в сословие государственных крестьян.

Каналами пополнения казачьего войска являлись: 1) прямое приписывание политических ссыльных, в частности участников восстаний в Польше разных лет, а также крестьян-переселенцев, пожелавших стать казаками; 2) христианизация дворовых и джатаков, проживавших в казачьих станицах, которых власти обязывали с 1840-х гг. определяться с сословной принадлежностью. Образовывать новую этносоциальную группу новокрещеных, какая существовала в северных районах Сибири в XVIII в., не стали, требуя приписываться к тем сословиям, которые уже существовали в российском обществе - к мещанам, крестьянам или казакам. 3) женитьба на казачке. Заключение брака между людьми из разных социальных групп издавна использовалось для пополнения категории зависимого населения (например, холопов). Женитьба и, соответственно, естественный прирост являются важными факторами увеличения социальной группы. В зависимости от заинтересованности в той или иной группе, брак мог как увеличивать численность группы, так и уменьшать. В случае с казачеством брак способствовал привлечению мужчин в группу, в случае с дворовыми, когда был взят курс на ликвидацию этой социальной группы, женитьба дворового киргиза на крепостной по указу 1808 г. не приводила к окончательному закабалению.

 Основанием для существования любой социальной группы является ощущение своей исключительности и стремление к ее сохранению. Поэтому группой вырабатывается система защиты от чужеродных воздействий в виде общественного осуждения тех явлений, которые могут быть опасными для существования группы. В частности, осуждению подвергаются браки с людьми "не нашего круга". Общественное давление может быть столь велико, что складывается представление о замкнутости группы в культурном и брачном отношении. Одним из признаков "замкнутости" казачьего сословия исследователи считают запрет на заключение браков с представителями других сословий. Другой отличительной чертой структуры сибирского общества являлось существование огромного количества специфических местных этносоциальных групп, которые придавали размытость и особый колорит социальной структуре и создавали определенные трудности для интеграции в сибирское общество российских переселенцев. С 1846 г. Сибирскому войску дозволялось принимать в свой состав казахов. Но для них самый простой путь в войско лежал через крещение. К тому же в соответствии с общеимперским законодательством новообращенные получали денежное пособие на «хозяйственные нужды», отсрочку от службы и десятилетнее освобождение от податей и повинностей. Число желавших перейти в православие резко возросло, что вызвало недовольство родовых старшин и султанов"[7]. О влиянии местного казахского населения на сибирское казачество, указывал Г.Н. Потанин в своей работе "Племена и поколения, населяющие Северо - Западную Монголию"

"Замечательно, что почти такое же различие существует и в Донском казачьем войске- между казаками верховыми и низовыми, из которых первое соответствуют алтайским казакам, а вторые- коряковским; низовые казаки находились почти в таком же положение, как и коряковские: гранича с инородцами, они беспрестанно имели с ними то мену, то ссору. Эти общие условия привели народ к одинаковым результатам, несмотря на расстояние между Иртышом и Доном. Подобно тому как на Дону низовые с презрением смотрят на неловких, мужиковатых веховских казаков, так и здесь, на Иртыше, коряковские казаки смеются над холщевыми шароварами и чарками алтайских казаков, называя их за это "халка", именем северного племени монголов- халка, которое также носит белые хлопчатобумажные шаровары.

Около Коряковской станицы происходит самое сильное взаимодействие русского и киргизского народного духа. Недалеко от Коряковской станицы находится другая станица- Ямышевская, в которой в прежнее время было сделано такое сближение между двумя народами, что обе расы здесь отчасти смешались. Впрочем, это единственное такое место. Здесь много между казаками крещеных киргизов и даже киргизок, так что здесь можно встретить хоровод из смуглых и плоских лиц, и можно услышать песню, представляющую смесь киргизского языка с русским. Все окрестные киргизы сделали много заимствований из русской жизни, и даже многие живут в землянках, по крайней мере, в зимнее время; а казаки здешние, в свою очередь, подчиняются сильному влиянию киргизов, следуют в одежде их модам и в домашней жизни предпочитают киргизский язык своему. Это влияние видно также и на женщинах"[8].

 Кроме этнических и культурных контактов с казачеством, казахское население вступало и в экономическое и культурное взаимодействие с крестьянами, что находит своё подтверждение в источниках. Несмотря на официальные запреты Колывано-Воскресенского Горного начальства, которое стремилось не давать крестьянам вывозить и обменивать хлеб казахам, эти меры не увенчались успехом свидетельствовал Н.В. Алексеенко с использованием архивных данных: "Киргизы, приезжая на кочевку, - гласит один из рапортов начальника Колывано-Воскресенских заводов, - уповательно привозят с собой товар, разменивают оной потаенно крестьянам на хлеб. Таковая связь крестьян с киргизами, умножаясь время от времени, может быть вредна для первых"[9].

21 июня 1827 г. по Положению Сибирского комитета крестьянам и другим жителям Сибири разрешалось производить рыбную ловлю на внешней стороне Омской области. Как следует из этого положения, «с 1813 года по распоряжению Войсковой канцелярии и по разрешению бывшего командира 29 дивизии генерал-лейтенанта Глазенапа, взимается с казаков, занимающихся сим промыслом, десятую часть лова в пользу общего их войскового хозяйства. Людям же прочих сословий производить оный досель запрещалось»[10]. Совет Главного управления Западной Сибири постановил: что лов производить не ближе 25 верст от линии, чтобы не стеснять казачьи станицы в ловле для домашней потребности. Десятая часть улова должна была идти в пользу общего дохода Омского линейного казачьего войска. Все это приводило к конфликтам между казачеством и крестьянами, а также казахами, которые владели озерами и реками, отдавая в аренду тем и другим.

В 1830 г., на основе архивного дела о рыболовстве в казахской степи, возник конфликт между жителями Усть-Уйской и Красноярской крепостями, озера Аланды, «отдача заграничных рыбных ловел, учиненное султаном Джумою Худаймендиевым с прочими ордынцами в 1806 году, жительствующим в Звериногорской крепости отставному Солдатскому малолетку Зяблову, который за пропуск свой за линии в виде пожертвования внес 10 рублей, и с того времени начал оные воды уже – отдавать желающим по реке Тобол»[11]. Казаки апеллировали к указу Правительствующего сената от 29 августа 1827 г., что «представлено Сибирскому (а ныне Омскому) казачьему линейному войску право производить рыбную ловлю в заграничных озерах беспошлинно, а потом выше помянутым указом разрешено даже крестьянам и другим Сибирским жителям производить оную по внешней стороне Омской области с тем, чтобы десятую часть лова взимать в доход Омского линейного казачьего войска»[12].

Русские и украинские крестьяне - переселенцы принесли с собой вековой опыт обработки земли, в свою очередь перенимая навыки ведения скотоводческого хозяйства у казахов и орошаемого земледелия у уйгуров и дунган[13]. В официальных источниках неоднократно отмечается изменения в хозяйственном укладе местного населения в результате взаимодействия двух народов, несмотря на политику царизма поставить под свой контроль, процессы хозяйственных и культурных связей. "1860 году отменены были сборы с Киргизов так называемые ремонтные пошлины, поступавшей в казачий войсковой доход. Поэтому отмена Р П составляет большое облегчение для киргизов, которые теперь приобретают нужные для зимовок казачьи земли во временную аренду посредствам публичных торгов " [14].

"Вопрос о колонизации земель приобретенных в 1883 году местной администрации своевременно поставлен на очередь новое разграничение с Китаем по этому вопросу мнением, было стеснено кочевое туземное Киргизское население, несло экономическое потрясение и проектируемые нарезки в пользу русских крестьян земледельцев вызвали опасения как бы киргизы не откочевали за границу. Система русского земледелия вообще давала местной администрации слабые надежды на прочность крестьянских поселений; а с другой стороны указывалось, что киргизы сами все более и более стремятся к земледелию и что их способ обрабатывания полей гораздо менее истощает почву"[15].