Классовые идеологемы советского тоталитарного режима обусловили длительное глухое неприятие к социальной группе «национальная буржуазия», олицетворявшей в сознании советских граждан «проклятых буржуев», «кровопийцев», «спекулянтов и мошенников». Ныне наступила очередная крайность – безоглядная апологетика национальной буржуазии, как исключительной силы, способной обеспечить экономическое и социальное процветание государства. На наш взгляд, необходима объективная оценка роли национальной буржуазии в развитии общества, особенно на заре его становления, в начале XX века, в период обострения социально-политических движений и революционных потрясений. Вопреки глубоко утвердившемуся мнению о баях - эксплуататорах, мы считаем, что данная социальная группа была неоднородна и по своим предпринимательским качествам, и по уровню культуры, и по жизненным нравственным принципам.

Как показывают источники, долгое время находившиеся в тени исследовательского внимания в силу своего несоответствия идеологическим установкам пролетарского государства, не все представители национальной буржуазии вели паразитический образ жизни, многие из них активно занимались предпринимательством и пользовались заслуженным уважением. Они возглавляли аулы и выступали в качестве аксакалов, независимо от возраста. Чем богаче был бай, тем больше имел власти. Их никто не выбирал: они фактически управляли аулом.

Многофункциональную роль баев в лице аксакалов показывает дореволюционный исследователь Прииртышья Н. Я. Коншин. Он отмечает следующее: «Власть аксакала описать очень трудно, потому что она не определяется никакими писаными законами. … аксакал управляет всем… Он смотрит за порядком на кыстау, руководит дорогой на кузеу и джайляу, ведет бесчисленные переговоры с казаками, вносит следующие с аула деньги за зимовки и скот и прочее»[1].

Наряду с понятием «аксакал» в казахском обществе, наиболее богатых и влиятельных людей нередко называли «аул-адам» или «первые люди». Тем самым подчеркивалось их высокое признание среди народа, как личностей, обладающими деловыми качествами, сделавшими их хозяевами своей судьбы, а также покровителями окружающих их родственников. Специфика менталитета казахской буржуазии заключалась в неукоснительном соблюдении кодексов родовой чести. Родовая честь требовала от казахской буржуазии известного рода щедрости, и общественный «почет» был для него дороже богатства.

Развитие рыночных отношений усилили материальные стимулы жизнедеятельности казахских баев. Капитал, познакомив их с меновой ценностью стад, приучил баев вести им точный подсчет, баи умело скупали скот и перепродавали его с большой для себя выгодой. Так мало-помалу среди родовых групп усиливалось имущественное неравенство между баями и бедняками, принимавшее все более и более резкие формы. Это отнюдь не значит, что среди казахов произошло классовое расслоение. У самых круглых бедняков родовые традиции еще не утратили силы и в своих баях они видели почетных людей, стать которыми, посредством богатства, они сами были бы не прочь[2].

В воспоминаниях местных жителей о тех или иных баях в основном дается их образ не только как богатых, но и уважаемых людей. Повелителем прииртышских степей считали управителя Алтыбаевской волости Ису Бердалина – почетного казаха Павлодарского края из рода Боры Басентиин. Среди казахского населения Иса Бердалин славился своим богатством и пользовался неограниченным авторитетом. За усердную службу и особые заслуги по приказу Степного генерал-губернатора 10 июня 1890 г. был награжден халатом 2 разряда. О высоком авторитете крупного скотопромышленника Прииртышья также свидетельствует факт его включения в состав комиссии Всероссийской имперской переписи 1897 г. По архивным документам, представленным известным в Павлодарском Прииртышье, архиварным работником В. Болтиной: «В период Первой всеобщей переписи населения Российской империи по приказу Военного губернатора Семипалатинской области от 14 октября 1896 г. Иса Бердалин был утвержден в звании члена уездной переписной комиссии»[3]. Сын  Исы Бердалина Кабыш принимал активное участие в алашском движении. По словам прииртышских старожилов, известными представителями богатого и влиятельного рода Байназар племени Уак были Жанкарины, которые также всячески содействовали распространению просвещения среди казахов. Они открыли школу. Кроме того, баи Жанкарины поддерживали национально-освободительное движение Алаш.

Советский историк П.Г. Галузо неоднократно указывал на активную предпринимательскую деятельность национальной буржуазии. Он отмечал, что казахская буржуазия имела большие способности вести дела в крупных масштабах. В качестве примера, он показывал на предпринимательскую деятельность Узбекова, финансовые операции и учет векселей которого производили Варшавская контора Государственного банка, Волжско-Камский банк, Ташкентское отделение Государственного банка, Одесское отделение Государственного банка и др. Его векселя учитывались даже Петербургским отделением Государственного банка[4]. Промышленная деятельность Узбекова и многих других представителей национальной буржуазии подтверждала наличие высокого предпринимательского потенциала у казахов.

Оценка исторической роли буржуазии в национально-освободительном движении требует тщательной разработки. В советской историографии казахская буржуазия характеризовалась однозначно как крайне реакционная, антинародная сила. Реакционность казахской буржуазии демонстрировалась показом ее как противницы революционных методов борьбы. И этому давали следующее объяснение: «она (казахская буржуазия – автор) боялась сближения казахских трудящихся с русским рабочими и крестьянами и боролась всеми средствами против революционных стремлений казахского народам»[5]. Особой критике национальная буржуазия подвергалась за то, что стремилась мирным путем добиться решения проблем, в частности, вопроса об автономном управлении краем. «Дальше подачи петиций с просьбами о некоторых реформах буржуазные националисты и не думали идти, так как они вовсе не хотели никаких коренных преобразований и больше всего боялись революционного движения масс»[6], - писали советские историки. Исходя из этого, они делали вывод, что национальная буржуазия была в сговоре с царизмом и русской буржуазией.

Особо подчеркивалось, что национальная буржуазия стремится к решению только своих узкоклассовых интересов, и активно выступает за отделение Казахстана из состава России с целью достижения единоличной власти, прикрываясь лозунгом «Нам нужна автономия – национальная автономия»[7].

В современной отечественной историографии появились признаки нового осмысления процесса вовлечения национальной буржуазии в общественно-политическую жизнь. Обращение к архивным документам позволяет проследить рост национальной буржуазии, и ее активизацию в политической жизни страны. За счет национальной буржуазии происходило расширение социальной базы национально-освободительного движения.

В ходе осуществления политики русификации и христианизации казахи отрывались, от веками сложившихся, национальных корней: обычаев, традиций, им насильно прививался русский образ жизни. В результате нависла угроза существованию казахов как самостоятельной нации.

Все это усиливало брожение в умах и сердцах казахского народа, направленное против колонизаторской политики царизма. Особое место в выступлениях занимала национальная буржуазия, как более грамотная, сознательная часть населения.

Национальная буржуазия сознавали, какую опасность принес казахам российский колониализм, выступали против него, вели агитацию, направленную на объединение сил в антиколониальной борьбе.

Если в советской  историографии развитие национального движения рассматривалось только через призму влияния первой русской революции, то теперь историки высказывают мнение о том, что оживление политической жизни в казахском обществе происходило также под воздействием революционных событий в Иране, Турции. Р.К. Нурмагамбетова, подчеркивая влияние соседних тюрков на национально-освободительное движение казахов, пишет: «тюркские народы, несмотря на изоляционистскую политику метрополии, всегда ощущали себя единым целым»[8].

Многие исследователи указывают на влияние широко распространившегося среди тюркских народов культурно-религиозного движения джадидизма, зародившегося в конце XIX века,  но приобретшего ярко выраженный политический характер с 1905 года[9]. Национальная буржуазия выступала главным инициатором и финансистом реформ джадидистов, обеспечивших органичное переустройство общественных институтов в соответствии с требованиями религии и реалиями новой капиталистической действительности. На средства национальной буржуазии издавалась тюрко-татарская газета «Терджуман» (с 1883 по 1918 гг.), пропагандировавшая идеи джадидизма. Повсеместно создавались джадидистские политические кружки, возглавляемые представителями  национальной буржуазии и мусульманского духовенства.  Активными сторонники этого движения стали представители буржуазно-либерального направления политической борьбы в Казахстане А. Букейханов, Б. Каратаев, Ж. Акпаев, М. Тынышпаев и др.

Пик революционной активности широких слоев населения, и в том числе национальной буржуазии, приходится на период после издания  царского указа от 18 февраля 1905 г., согласно которому «инородцы» впервые получили право подавать петиции в высшие инстанции с выражением своих нужд. Одно из петиций было подано представителями казахской буржуазии и духовенства семипалатинским скотопромышленником Темиргали Нурекеновым, каркаралинским баем Айком Жолпариным, павлодарским муллой Омарханом Мусафировым. В этой петиции были выдвинуты умеренные реформистские требования:  разрешить строить мечети и свободно совершать хадж; прекратить насильственную христианизацию, установить равноправные отношения мусульманского и православного духовенства, ввести институт мировых посредников, назначаемых из казахов, включить в состав окружных судов присяжных заседателей от казахов.

Казахская буржуазия настойчиво требовала равных условий с буржуазией метрополии. Она выступала за право заниматься наиболее прибыльным горнопромышленным бизнесом, в который практически отсутствовал доступ для коренного населения, также национальная буржуазия выступала против дискриминационной системы налогообложения. Объективный анализ поставленных национальной буржуазией требований в петиции полностью опровергает выводы советских историков, утверждавших, что в ней нет ни одного пункта, в котором говорилось бы о нуждах и интересах народных масс, нет требований, которые бы облегчили тяжелое положение казахской бедноты.

Именно общенациональный характер выдвигаемых требований определил тот факт, что авторам петиций удавалось собрать под этими документами многочисленные подписи казахов. Наиболее известной и отражавшей рост критических настроений в национальной окраине была петиция 14,5 тысяч жителей Каркаралинского уезда Семипалатинской области, составленная на Куяндинской ярмарке в 1905 г. А.Байтурсыновым, А.Букейхановым, М.Дулатовым, Ж.Акпаевым, М.Бекметовым. В петиции были показаны культурно-национальные проблемы угнетенного казахского народа, которые требовали безотлагательного решения. Каркаралинская петиция  стала политической программой нарождавшегося буржуазно-демократического движения Алаш.

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что казахская буржуазия играла определенную роль в развитии экономики и общественно-политической жизни общества. В то время когда промышленники метрополии строили заводы с помощью широкой поддержки правительства, получая льготные ссуды и лучшие земли, казахская буржуазия искала опору в себе. Только проявив предприимчивость, в несколько раз превышающую предприимчивость промышленников из метрополии, казахская буржуазия вела борьбу за сохранение своего производства в неравных стартовых экономических и правовых условиях.

В то же время, следует согласиться с авторами одной из ранних советских Справочных книг «Весь Казахстан» (1931), что «казахская буржуазия в силу колониального состояния находилась на этапе первоначального накопления и была слабой, зависимой от российского капитала», поэтому она  «не смогла сыграть роль национального цемента, не смогла объединить казахов как нацию»[10].

Анализ литературы показывает, что исследователями по истории национальной буржуазии начала XX века накоплен определенный  фактический материал, сделаны интересные наблюдения об отдельных сторонах социального положения, предпринимательской деятельности казахских баев, но все-таки тема остается малоизученной. В литературе получили освещение лишь отдельные ее фрагменты, но и они, как правило, излагались в контексте решения более общих проблем. Практически вне поля зрения исследований остались проблемы численности, концентрации, времени генезиса национальной буржуазии, внутренней ее структуры. Явно недостаточно изучен  экономический и социально-культурный облик казахской буржуазии.