Целью настоящего исследования является выявление основных тенденций процесса аграрного освоения Верхнего Прииртышья в течение XIX – начала ХХ вв. (до февраля 1917 г.). Территориальные рамки ограничиваются Семипалатинской областью (образована в 1854 г.), алтайскими волостями Бийского, западной частью (включая Кулундинскую степь) Бийского и Барнаульского и выделившегося из них в 1894 г. Змеиногорского уездов Томской губернии. Предметом предпринимаемого анализа является динамика развития основных отраслей сельскохозяйственного производства (земледелие и скотоводство) старожилов (в т.ч. казаков), переселенцев и аборигенов (алтайцев и казахов), а также переселенческое движение 1870-1910-х гг.

Единственная попытка предложить периодизацию аграрного освоения Семипалатинской области и прилегающих к ней районов Кулундинской степи была предложена Н. Я. Коншиным в 1925 г. Применительно к  XIX – началу ХХ в. он выделил следующие этапы: с начала XIX в. до 1880-х гг., когда колонизация «производилась самодержавным правительством по стратегическим соображениям»; 1880-е – 1891 гг., появление первых самовольных переселенцев; 1891-1896 гг., от массового наплыва мигрантов под воздействием голода 1891 г. и в результате создания в 1892 г. Комитета Сибирской железной дороги до 1905 г. и 1906-1916 гг., когда правительство сознательно пошло на дальнейшее «расширение переселений»[1]. Считая ее приемлемой, я откорректировал бы грани отдельных этапов следующим образом: начало XIX в. – середина 1870 г.: середина 1870-х гг. – 1905 г., 1906-1916 гг. (с подразделением на периоды по 1910 год и после).

В рамках первого этапа происходило закрепление территории, вошедшими в состав Российской империи в результате разгрома китайцами Джунгарского ханства в 1756-1759 гг.  Указом от 30 сентября 1797 г. казахам разрешили селиться на правом берегу Иртыша, чем тогда воспользовалось более 15 тыс. кибитковладельцев, осевших в Кулундинской степи[2]. С 1830-х гг. отдельные группы казахов начинают переселяться в Горный Алтай, а в 1879 г. в его Чуйской долине обосновалось примерно 1000 кибиток, перекочевавшая из Западной Монголии[3]. В конце XVIII -  начале XIX в. в Горном Алтае беглые крестьяне основывают деревни Кокса и Уймон. В результате их «стихийного наплыва» в 1801-1895 гг. здесь образовалось еще более 10 деревень, расположенных среди алтайских кочевий[4]. Встречные потоки миграций русских крестьян и казахов привели к оформлению полиэтнического населения региона.

С начала XIX в. происходит процесс инкорпорации в имперское пространство России формально признавших в XVIII в. вассальную зависимость казахов Среднего жуза на основе «Устава о сибирских киргизах» 1822 г. Завершением административного устройства казахской территории Верхнего Прииртышья стало образование Семипалатинской области в 1854 г.  Важную роль в хозяйственном освоении территории сыграли казаки образованного в 1808 г. Сибирского линейного казачьего войска, в 1861 г. преобразованного в Сибирское казачье войско (СКВ). За местными казаками по Бийской линии, в районе Семипалатинска, Усть-Каменогорска закрепляются шестидесятинные наделы, право производить торг и обмен с «азиатцами», собирать дикорастущий хмель, так называемая Бухтарминская рыбалка на верхнем Иртыше и в озере Зайсан. В течение всей первой половины XIX в. крестьянское земледелие на территории Алтайского горного округа имело очаговый характер.

Одновременно, под воздействием русских и народов Средней Азии начинается переход к оседлому земледелию у казахов. В 1861 г. Г. Н. Потанин фиксирует стремление аборигенов к оседлому образу жизни, развитию земледелия. «…Я думаю, - резюмирует он, - что к существующему в степи земледелию, хотя и спорадическому, следует отнестись как к законному экономическому явлению, и поощрять одно скотоводство, или с умыслом оставлять земледелие вне покровительства законов, было бы неправильно»[5]. Согласно «Правилам о дозволении киргизам кочевок на землях Алтайского горного округа» от 22 октября 1880 г. для свободного проживания казахским переселенцам выделяется район Кулундинской степи с обязательным перемещением туда всех их из других уездов округа.

Крестьянская реформа 1861 г. напрямую не затронула Сибирь. Косвенное воздействие выразилось в развале горно-добывающего комплекса Алтайского горного округа КИВ, лишившегося даровой рабочей силы в лице приписных крестьян. Начинается переориентация его хозяйственной специализации на эксплуатацию земельно-лесных угодий. 30 июня 1865 г. специальным указом разрешается переселение в округ «из внутренних губерний», прежде всего сибирских. По данным Г. П. Жидкова, с момента обнародования закона 1865 г. и до 1884 г. в Алтайский округ переселилось 100 тыс. крестьян, в 1884-1888 – 79239, 1889-1893 гг. – 160074 чел.[6] Еще ниже были показатели по Степному краю. За 1860-1890 гг. на территорию его двух областей (Акмолинская и Семипалатинская) переселилось 3492 крестьянских семей общей численностью 20350 чел.[7] Усиливается приток переселенцев в Горный Алтай. К 1893 г. здесь значилось уже 20 переселенческих деревень, в которых проживало 4 тыс. душ обоего пола[8].

В связи с проникновением первых переселенцев в районы проживания аборигенных этносов изучаемой территории, в правительственных кругах и прессе развернулась дискуссия относительно перспектив их дальнейшего хозяйственного развития и использования земельного фонда Степного края и Горного Алтая для земледелия. Пожалуй наиболее развернутую и аргументированную точку зрения в ней занял один из лидеров сибирского областничества Н. М. Ядринцев. Он отверг прямолинейные и категоричные утверждения о бесперспективности кочевого образа жизни. Изучая его проявления, «я пришел к заключению, что самый кочевой быт весьма разнообразен… Климатические влияния и флора каждой местности дают себя чувствовать. На границе Сибири мы видим все переходы кочевников от степей к горам и лесам. Наконец появляются зимние стоянки. Номад снимается только ранней весной и идет до середины лета, а затем возвращается к осени и зимой стоит на одном месте, наблюдая за стадами. Кочевание возможно только благодаря постоянному подножному корму».

Кочевое скотоводство явилось результатом сознательного выбора кочевников, учитывающих эффективность тех или иных форм хозяйственной деятельности в определенных природно-климатических условиях. «Стало быть, - констатирует он, - наши представления о том, что племена, скотоводы и кочевники не знают земледелия – было совершенно неверно; они давно знают способы посева, но заняться земледелием им не позволяют физические условия: степи, безводные пространства, солонцеватые местности (напр[имер], в Акмолинской области), наконец, они предпочитают скотоводство как господствующий промысел, потому что он в данную минуту более выгоден и дает более средств к обеспечению жизни. Каждое занятие инородца и его промысел были обусловлены климатом, физическими условиями страны, естественными произведениями и свойствами, благоприятствовавшими развитию той или иной формы хозяйства. Культурный прогресс стоял поэтому в зависимости от этих условий. Мы видим, что инородцы во многих местах приблизились к форме оседлого хозяйства помимо всякого внешнего принудительного влияния,  это доказывает вполне их способность к развитию высших форм культуры».

Как видим, Н. М. Ядринцев в стратегической перспективе стоял за перевод кочевников к другим видам хозяйственной деятельности из-за перенаселенности в условиях территориальной ограниченности номадного ареала. Вместе с тем он категорически возражал против форсированного перевода казахов на оседлость. «Кочевой передвижной быт в своем крайнем развитии представил такую своеобразную и отлитую в определенные формы культуру, - замечал он, - что кочевник не может представить себе иной образ жизни; он будет сопротивляться, точно также, как представитель оседлости, пройдя известный цикл развития и создав свои привычки, не понимает жизни кочевников и забывает, что эта стадия когда-то была пережита им и составляет связующее звено с последующим существованием»[9].

Под воздействием утвержденных в 1889 г. «Правил о переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли», распространенных в 1890 г на Алтайский округ Кабинета и началом строительства в 1891 г. Транссибирской железнодорожной магистрали поток переселенцев хлынул в Сибирь, достигнув в 1891 г. 87 тыс. чел, а в 1897 г. – 92 тыс. чел.[10] Он существенно уменьшился после начала Русско-японской войны. Численность населения Змеиногорского уезда выросла с 242,8 тыс. чел. в 1897 г. до 452,2 тыс. в 1915 г.[11] Лавина мигрантов достигла Семипалатинской области. Для предотвращения стихийного захвата кочевых угодий казахов, согласно принятому в 1891 г. «Положению об управлении Степными областями», «вводить в настоящее время в поземельное устройство кочевых инородцев какие-либо другие начала, для которых современный их экономический быт не представляет достаточно твердой почвы, преждевременно; поэтому настоящий закон предоставляет кочевникам степных областей право на бессрочное пользование государственными землями в пределах фактического владения, по народным обычаям»[12].

Для регулирования потока переселенцев, создания земельного фонда под их размещение в 1896-1903 гг. под руководством Ф. А. Щербины работала специальная экспедиция по исследованию степных областей, осуществившей сплошное статистическое описание, в том числе Семипалатинского, Павлодарского, Каркаралинского, Усть-Каменогорского, Зайсанского уездов Семипалатинской области. Помимо русских специалистов в ее работе принял участие А. Н. Букейханов, а также ряд других казахов, выполнявших функции переводчиков и регистраторов: М. М. Чумбалов, Э. Итебаев, О. Базанов, А. Аппасов и др.[13]  

Для характеристики хозяйственной деятельности казахов-кочевников экспедиция избрала в качестве определяющего экономического показателя количество лошадей. «Подробный анализ собранных цифровых материалов и бюджетных исследований показал, что норма, достаточная для устойчивого существования и поступательного развития казахского хозяйства и для того, чтобы семья имела в своем распоряжении средства, необходимые для удовлетворения всех ее потребностей, - отмечает омский исследователь Д. В. Кузнецов, - составляет 24 единицы скота в переводе на лошадей старше двух лет»[14]. Для выполнения этого условия среднее хозяйство казаха должно было иметь 187 десятин, а с предлагаемой 25% надбавкой – 234 десятины[15].

Сам процесс наделения скотоводов землей и изъятия ее для образования переселенческих участков, как установил тот же Д. В. Кузнецов, представлял сложную и трудоемкую процедуру. Кроме того, специальной инструкцией чинам землеустроительных партий предоставлялось право устанавливать неприкосновенность некоторых видов угодий, важных для кочевого населения – земли, занятые зимними жилищами, расположенные вблизи от них защитные рощи и зимние пастбища, а также орошаемые участки. Такой порядок, а также жесткое ограничение самовольных переселений крестьян на угодья скотоводов, позволили позднее П. А. Столыпину и А. В. Кривошеину справедливо, на мой взгляд, утверждать, «что до сих пор переселенческая организация скорее поступалась интересами переселения в пользу кочевников, а не наоборот»[16].

Несколько сократившееся в объемах под воздействием Русско-японской войны 1904-1905 гг. переселение резко активизировалась в 1906 г. Правительственными структурами предпринимаются экстренные меры по формированию колонизационного земельного фонда. В 1907-1910 гг. в Акмолинской, Семипалатинской областях, прилегающих районах Сибири работает экспедиция статистика В. К. Кузнецова, выработавшая уменьшенные земельные нормы для кочевников, исходя из нормы содержания 16 единиц скота в переводе на лошадиный «эквивалент». В частности, для Семипалатинской области она была определена в пределах 44-280 десятин на кибитку[17].

Вопрос о землеустройстве казахов обсуждался в начале 1907 г. в Петербурге на специальном межведомственном совещании по этому поводу под председательством и.о.товарища министра внутренних дел А. И. Лыкошина. Поскольку казахская исследовательница А. Ж. Мырзахметова утверждает, что выступавший на нем «директор Департамента землеотводного дела» Крюков предложил по отношению к казахам «вести такую же политику, какую вели и ведут американцы по отношению к индейцам, сгоняя последних с их земель в отдаленные и пустынные районы», следует более подробно изучить материалы совещания, тем более, что они сравнительно недавно опубликованы в Республике Казахстан[18]. Действительно, в изданном журнале форума признавалось, что часть его участников, квалифицируя кочевое скотоводство как анахронизм, предлагали решительно покончить с ним, используя американские методы в отношении индейцев. Но эта идея отвергается, а по поводу сути проблемы фиксируется: «…Между индейцами и киргизами нет аналогии. Индейцы – охотничье, бродячее племя, а киргизы – скотоводы, народ частью кочевой, частью полуоседлый и оседлый. Это племя не вымирающее, а жизнеспособное. Они проявляют склонность к оседанию и способность к восприятию культуры. Вообще русский народ не уничтожал других племен, населяющих его территорию, наоборот, стремился привить к ним цивилизацию и поднять их благосостояние. Жесткая политика американцев в отношении краснокожих не в духе русского народа и противоречит его историческим традициям. Русское государство не может пойти по этому пути и в данном случае. Колонизуя Степь, русское правительство стоит на почве права и культуры. И с этой точки зрения необходимо стремиться к сглаживанию обостряющихся при внедрении пришлого населения отношений между коренным и этим последним. Коренное население не должно видеть себя отщепенцем среди русских подданных, оно должно видеть заботы государства – равные ко всем – в интересах прогресса и высшей культуры, должно видеть, что внесение этой культуры в их крае имеет благотворное значение и для них; только при этих условиях колонизация края пойдет без осложнений – мирно»[19].

Начиная с 1905 г. в дискуссию относительно переселений в Степной край включились представители казахской интеллектуальной элиты. Собравшись летом этого года на Куяндинской ярмарке в Каркаралинском уезде Семипалатинской области, А. Байтурсынов, А. Букейханов, М. Дулатов, Ж. Акпаев и др., составили так называемую Каркаралинскую петицию, в которой, в частности, по изучаемому вопросу заявили: «…Считая землю своей собственностью, приобретенной кровью отцов, киргизы при вступлении в русское подданство не подумали, что государство позволит себе посягнуть на частную собственность. Между тем русское правительство создало законы, по которым без всякой мотивировки, просто по праву сильного все киргизские степи признаются государственной собственностью, вследствие чего создано переселенческое движение в киргизские степи, самые лучшие участки перешли к переселенцам, а худшие – остались за киргизами»[20].

В конце 1905 г. представители казахского населения Акмолинской и Семипалатинской областей направили Степному генерал-губернатору и в МВД ходатайства об улучшении  социально-экономического, правового, культурного и конфессионального положения «киргизов». Под председательством генерал-губернатором И. П. Надарова 20 мая 1907 г. в Омске проводится частное совещание уполномоченных от казахов (по два избранных от каждого уезда территории) и высокопоставленных чиновников Степного генерал-губернаторства. По поземельному вопросу казахские представители указали на две причины нехватки земли у кочевников: недостаточность размеров наделов, принимаемых при межевании за норму и игнорирование межевыми партиями вопроса о качестве выделяемой земли. Они предупредили чиновников о возможных отрицательных последствиях в случае игнорирования «киргизского фактора» в переселенческой политике – нарушение экономической устойчивости кочевых хозяйств и конфликты аборигенов с переселенцами и предложили временно прекратить переселение в степь до устройства казахов, которые сами страдают от малоземелья.

Представители местной администрации признали предложение неосуществимым. Казахским представителям разъяснили, что прекращение переселений вообще и в Степной край, в частности, возможно только в случае кардинального изменения аграрных отношений в Европейской России. Предшествующий период показал бессилие запретительных циркуляров перед стихийным потоком мигрантов. На совещании подтверждается незыблемость используемого критерия наделения казахов землей – характер хозяйственной деятельности. Решают заняться земледелием – получают надел наравне с крестьянами. Сохраняют скотоводство как основное направление хозяйственной специализации – получают соответствующие участки, непригодные для земледелия[21].

А тем временем переселенческий поток за Урал продолжал нарастать, достигнув максимальной отметки в 619,3 тыс. чел. в 1909 г. Районом массового водворения мигрантов становится Кулундинская степь. По  представлению  начальника (главноуправляющего) ГУЗиЗа князя Б. А. Васильчикова Совет Министров 11  июня 1908 г. утвердил нормы земельного обеспечения казахов в Кокчетавском уезде Акмолинской области для кочевников на основе норм, установленных повторным (1907) хозяйственно-статистическим обследованием, а для желающих заниматься земледелием «на одинаковых с переселенцами основаниях, по расчету 15 десятин на душу, всем тем образующим хозяйственную единицу группам киргизов (общинно-аульная группа, хозяйственный аул, односелье), которые пожелают перейти в оседлое состояние, с установлением для них одинакового с крестьянами внутреннего управления». 7 августа 1908 г. начальник ГУЗиЗа распространил эти нормы на Усть-Каменогорский уезд Семипалатинской области, 29 апреля 1909 г. на ее Зайсанский уезд, а 19 мая того же года на всю область.[22]

Новый правительственный курс в отношении землепользования коренных народов юга Западной Сибири (казахов и алтайцев) сопровождался ломкой традиционной системы самоуправления, изменениями в налоговой сфере и превращал «инородцев» из собственников в пользователей. На рубеже веков происходило форсированное уравнивание в правах большинства коренных жителей с русскими крестьянами. Автоматически это сопровождалось увеличением податей, а самое главное, в представлении аборигенов – в утрате национальной идентичности. Фактически к началу Первой мировой войны от всего комплекса сословных привилегий  у «инородцы» исследуемого региона сохранялось лишь освобождение от воинской повинности. В том числе и поэтому попытка правительства на основании указа от 25 июня 1916 г. привлечь казахов на тыловые работы, спровоцировала их на восстание.

Активное переселение на казахские земли активно продолжалось до начала Первой мировой войны. Начиная с 1906 г. в Семипалатинскую область переселилось за вычетом вернувшихся: 1906 г. – 277 чел., 1907 – 7372, 1908 – 19291, 1909 – 30006, 1910 – 8320, 1911 – 978, 1912 – 3984, 1913 – 16635, 1914 – 23933, 1915 – 2036, 1916 г. – 724 чел.[23] Всего 113053 чел.

Что касается сопредельного Алтайского округа КИВ, то только за 1907-1914 гг. сюда переселилось 734 тыс. крестьян[24]. На территории Змеиногорского уезда за 1897-1917 гг. было создано 173 переселенческих поселка[25]. В пяти западных волостях, примыкающих к Семипалатинской области: Александровской, Бурлинской, Кулундинской, Нижне-Кулундинской и Покровской в 1893 г. в 116-ти сельских населенных пунктах проживало 74392 чел., в том числе 36606 душ мужского пола. В пользовании волостей находилось 939660 десятин земли. Ее количество на одно дворохозяйство колебалось от 106 (Покровская) до 50,6 (Кулундинская) десятин, а на мужскую душу от 35,3 (Покровская) до  16,9 (Кулундинская) десятин[26].

По данным сельскохозяйственной переписи 1917 г. примерно на этой же территории уже располагалось 26 волостей: Александровская, Алексеевская, Баклушевская, Бурлинская, Верх-Бурлинская, Велижанская, Верх-Пайвинская, Вознесенская, Златопольская, Каинская, Камышенская, Ключевская, Крестовская, Михайловская, Нижне-Кулундинская, Ореховская, Подсосновская, Покровская, Родинская, Романовская, Самарская, Славгородская, Тополинская, Троицкая, Утянская, а в них 270 населенных пунктов, в которых проживало около 250 тыс. чел. (более 40 тыс. домохозяйств). Поселившиеся после 1906 г. составляли около 40 % всех жителей данного района. А в Славгородской, Златополинской, Крестовской, Троицкой, Ореховской, Подсосновской, Самарской волостях, расположенных непосредственно в Кулундинской степи, практически все населенные пункты были основаны столыпинскими переселенцами. В среднем одно хозяйство засевалось около 10 десятин, при среднем показателе по округу 7,9 десятин[27].

Из других групп населения, затронутых миграциями, следует назвать казахов, переселявшихся в Горный Алтай. К 1917 г. в его южной части их проживало более 2 тыс. чел, а взаимоотношения с аборигенами приняли форму межэтнической конфронтации[28]. Что касается казаков, то к 1916 г. на территории 3-го отдела СКВ, в который входили  7 станиц и 12 поселков Бийской линии в Бийском и Змеиногорском уездах и казачьии станицы Семипалатинской области, проживало 132258 чел. (в том числе на Бийской линии 13490 чел.), среди которых собственно казаков насчитывалось 55167 чел., казахов – 73709, крестьян и прочих 9092 чел. Всего за отделом было закреплено 2397970 десятин земли (на Бийской линии 445830,85 десятин), в том числе: состоящих в пользовании казачьих обществ (юрт) – 1191086 дес., офицерских участков – 205261, войсковых запасных земель – 1001008 дес. Юртовой земли приходилось на мужскую душу войскового сословия: удобной – 27 дес., лес – 2,2, неудобной – 13,9, всего 43,1 дес. Войсковые земли сдавались в аренду казахам. Доход от этой акции в 1915 г. составил 568815 руб.[29]

Всего же на территорию Семипалатинской области в 1906-1916 гг. переселилось в два раза меньше крестьян, чем за 1893-1916 гг. в западные волости Алтайского округа КИВ Томской губернии (соответственно113053 и 213395 чел.). Казахское население продолжало абсолютно преобладать среди жителей области к концу изучаемого периода.  Массовые переселения в сочетании со строительством Транссибирской железнодорожной магистрали обусловили поступательный рост сельскохозяйственного производства в регионе. Увеличиваются площадь посевов и поголовье скота. В сибирской деревне начинается интенсивный процесс развития рыночных отношений. Происходило это в основном в южных степных и лесостепных районах, составлявших примерно треть территории Сибири и Степного края. К 1914 г. освоенные переселенцами земли давали около 100 млн. пудов хлеба, в том числе 50 млн. пудов товарного зерна[30]. В 1917 г. производство зерна на Алтае на душу населения составила 580 кг., в целом по России – 455 кг[31]. В 1911 г., например в Змеиногорском уезде насчитывалось 959 тыс.голов скота, по данным на 1913 г. на каждые 100 чел. местных жителей приходилось 67 голов крупного рогатого скота и 65 лошадей. В этом же году в уезде действовало 380 маслозаводов, изготовивших 266 тыс. пудов сливочного масла на сумму 2655 тыс. руб. Тогда же только в уездном центре скупили 20 тыс. пудов масла, в Семипалатинске – 100 тыс. пудов[32].

Массовые крестьянские переселения перевели к серьезным подвижкам на территории Семипалатинской области. Из находящихся в переселенческом фонде к 1917 г. 3126884 дес. земли под переселения было использовано 3126000 дес. Фактическое землепользование по области к 1917 г. составило на одну душу обоего пола: у крестьян – 20,4 дес., у казаков – 45,8, у казахов – 57,8 дес.[33] Посевные площади казахского населения территориально-административного образования в 1907-1916 гг. увеличились с 50 тыс. до 101 тыс. дес., поголовье скота с 1886 по 1909 г. возросло с 3052381 до 4062169 головы.[34] Данные обстоятельство безусловно повлияли на экономику казахского аула с точки зрения развития земледелия и деградации кочевого скотоводства. Так, подавляющее большинство (91,2 %) казахские хозяйств Бухтарминской волости Змеиногорского уезда к 1917 г. занимались земледелием. Основной формой землепользования у них «была аренда пахотных и покосных земель. Среди зерновых культур наиболее популярным был овес, мало внимания уделялось распространению технических культур. В структуре стада главное значение имела лошадь, отсутствовали безлошадные хозяйства»[35].  С другой стороны, в местах массового соприкосновения новоселов с казахских населением происходило интенсивное заимствование форм и методов сельскохозяйственной деятельности. Русские переселенцы использовали достижения аборигенов в искусственном орошении, накоплении снега. Соседство с переселенцами способствовало использованию казахами более эффективных сельскохозяйственных орудий, изменению структуры севооборотов, внедрению мериносовой породы овец и т.д.