Экономика, базирующаяся на кочевом скотоводстве, нередко является экономикой относительно высокой товарности. По общему правилу кочевники, в силу специализированности односторонности своего хозяйства, были больше заинтересованы в торговле, чем оседлые общества с их более комплексным, но и в то же время характерным для древности и средневековья натуральным и следовательно, более автаркичным хозяйством. Кочевникам было труднее реализовывать прибавочный продукт (когда он имелся) в рамках собственного общества с его диверсифицированной экономикой. Кроме того, помимо земледельческих продуктов не меньший интерес в торговле с оседлыми обществами для кочевников представляли ремесленные изделия. Несмотря на попытки, кочевники никогда не могли наладить их в должном количестве и качестве производство их в своем собственном обществе.

Освоение Западной Сибири русским населением, строительство и рост городов Тюмени, Тобольска, Тары способствовало укреплению торговли со Средней Азией через казахскую степь. Русские купцы уже в ХVII в. по Иртышу на стругах поднимались в район нынешнего Павлодара за солью, которая добывалась на Ямышевом озере, участвовали в «сатовке» (сезонной распродаже – С.Р.), ежегодно проводившейся в районе Ямышевского озера. Некоторые сведения об этой «сатовке» сообщает один из первых землепроходцев, посланник России в Китай Н.Г.Спафарий в 1675 г.: «А по-татарски словет Ямыше-озеро, и здесь кончается царства Сибирского рубеж, а на тех озерах ежегод ходят из Тобольска и из Томского и иных Сибирских городов по 30 и по 40 дощаников по соль,…А в то время как русские люди собирают соль из озера, учинится ярморок. И приходят многие тысящи людей, калмыки и бухарцы и татары торгуют с русскими людьми. И они продают лошади, и ясырь, и иные китайские товары. И держат тот ярморок недели по две и по три…»[1].

Прибыль купца сводилась к разнице между покупной и продажной ценой, за вычетом транспортных расходов, дающих прибыль подрядчику перевозок и уменьшающих прибыль купца. Поскольку расходы, сделанные на перевозке мяса, повышали его продажные цены на вольном рынке, фактически потребитель оплачивал перевозки мяса. При этом необходимым условием роста купеческой прибыли был неэквивалентный обмен – купля товаров ниже стоимости и продажа выше стоимости. Базой купеческого неэквивалентного обмена была купля и продажа казахского скота. Поскольку даже крупные скотовладельцы не имели представления о стоимости русских промышленных товаров, которые они выменивали на скот, создавались благоприятные условия для включения в торговлю с ними купцов, их приказчиков и поверенных[2].

Развитию неэквивалентного обмена русско-казахской торговли способствовала экономическая политика царизма в отношении скотоводческого хозяйства казахов. Утверждая, что Средняя орда изобилует «несравненно более двух прочих орд скотом всякого рода», Г.А.Потемкин предлагал «воспользоваться изобилием стад для обеспечения продовольствия Русского государства»[3]. Правительство не намеревалось заниматься взаимно выгодной торговлей. Покровительствуя вовлечению в неэквивалентный обмен с казахским населением посредников-купцов, царское правительство стремилось оставить за Казахстаном только сырьевую направленность для развивавшейся промышленности Российской империи.

В основе казахско-русских отношений лежали не кратковременные расчеты, а устойчивая экономическая заинтересованность казахов, обусловленная кризисом Туркестанско-Ташкентского региона, упадком промышленности и торговли, вызванного падением роли Великого Шелкового пути. Казахам-кочевникам необходимо было искать нового торгового партнера для сбыта сельскохозяйственной продукции, покупки жизненно важных предметов: чая, сахара, тканей, изделий ремесленников и т.д. И этого необходимого партнера казахские правители видели в лице России. Поэтому не случайно посланцы хана Абулхаира Шаба и Багалур передали М. П. Гагарину письмо, в котором кроме военного союза предлагалось расширение торговли[4]. К тому же и Китай не мог удовлетворить всех растущих потребностей обмена.

Русско-казахская торговля в России выгодно отличалась от торговли казахов в Джунгарии, с маньчжурской администрацией. Прежде всего, в русско-казахской торговле операции осуществляли непосредственно купцы, в то время как в Джунгарии эти операции проводили маньчжурские власти, причем скот, например, продавался по раз установленным и неизменным ценам[5].

Торговля с Россией так же была более выгодна, чем с Китаем, где «китайцы ж киргизцов в города свои ни под каким предлогом не впускают, а по прибытии их выслан бывает досмотрщик, который, осмотрев товар, доносит вышнему у них командиру. Платеж киргизцам определен за каждую животину. Выслав свой товар за скота, угоняют от них в оной город, и всякий киргизец никакой отговорки, надобен ли ему тот товар, или не надобен, иметь не может и спорить никак не смеет»[6].

Россия всячески пыталась вмешиваться в торговые отношения казахов с китайцами, посылая «записки секретные»: «…им (казахам - С.Р.) всячески внушать и толковать, чтоб они во избежание китайского несносного ига всячески воздержали китайцам бы своих лошадей непроменивали и на их бы дорогие за тех лошадей цены не льстились, …а тем их в силу состояния приведут, то лехко в скорости и под их китайскую власть со всею киргизскою ордою подпасть могут, от чего их киргизской орде яко же и ныне состоящим под китайским владением народом причинитца всеконечное разорение и гибель»[7]. Именно поэтому уже к началу 30-х гг. XVIII в. наблюдается «тяготение» казахов к российскому рынку, в частности, к торгу вдоль Иртыша[8].

Но в то же время размеры товарооборота были сравнительно небольшими. Одной из причин небольшого товарооборота в XVIII в., на наш взгляд, являлась колониальная политика, проводимая царской администрацией по отношению к казахскому населению. Ограничения по отношению к казахам касались не только перехода их на правобережье Иртыша, но и всякого их передвижения на изучаемой нами территории. Поэтому, прежде чем отправить купцов для «сатовки», необходимо было «испросить» разрешение, что подтверждается историческими документами «…Истребовать дозволения им все хоть на линию, а по оной до Тобольска, а из Тобольска до Ирбицкой ярмарки с товарами, и с коих я одного к вашему высокопревосходительству отправил, чтоб оные просили всем персонально… Пропусти еще с месяц для сатовки я своих киргисцов в крепость послать намерен с коими баранами и протчим скотом…»[9].

Развитие капиталистических отношений в Российской империи в ХIХ в. способствовало вовлечению казахов степной зоны Западной Сибири в торгово-рыночные отношения, и торговля стала одним из источников дохода для некоторой части населения региона. В развитии взаимной торговли были заинтересованы как русская, так и казахская стороны. В первую очередь в ней были заинтересованы русские воинские части, расположенные в районе Иртышской и Сибирской линий, остро нуждавшиеся в лошадях, которых казахи «имеют довольно». В то же время быстро развивавшуюся русскую промышленность надо было обеспечить сырьем, в частности кожей, шерстью. Так же Россия намеревалась частично удовлетворить свои потребности в продуктах питания и предметах охотничьего промысла. Все это имелось в достаточном количестве в Казахской степи.

Одной из задач купеческой торговли в Казахстане был сбыт залежавшихся промышленных товаров, не распроданных в России. «…Все товары сии, исключая весьма немногие, обыкновенно бывают особенно русские, и большая часть оных не идет от нас никуда в Европу. Сообразим замечание сие с числом скота и разных произведений скотоводства, получаемых нами от киргиз-казаков, потом повторим, что до учреждения Оренбургской линии киргизы не имели никаких постоянных торговых сношений с русскими и, наконец, спросим: «Подлежит ли сомнению польза, получаемая Россиею от установления связей с Казачьими ордами? Какой другой народ доставил бы нам в таком же большом количестве произведения, вымениваемые нами теперь у них? И кто взял бы от нас все те товары, которые мы ныне им отпускаем?…» – пишет А.И. Левшин[10].

Смотря по обстоятельствам, купцы обменивали товары на баранов или, раздавая товары в долг, собирали скот через два-три года. «Тут-то обнаруживается возмутительное барышничество и жадность наших купцов, – писал А.Н.Тетеревников, – которые, пользуясь этим случаем, накладывают за отданный в долг товар огромные проценты. Это, конечно, приносит частную, приходящую выгоду, но зато решительно вредит успехам и развитию общей торговли в нашей степи»[11].

Уже к середине XIX в. вся казахская степь в той или иной мере представляла собой широкое поле торговой деятельности русских, среднеазиатских купцов, сибирских татар, бухарцев, а также их наемных приказчиков и работников[12].

«Трудно исчислить выгоды приобретаемые (русскими - C.Р.) купцами в степной торговле – замечает штаб-капитан Фомаков, – можно думать, что прибыль чистая простирается иногда от 25-50 и даже 100%»[13]. Высокую прибыль купцы получали в результате неэквивалентности обмена, в процессе которого выменянный на линии товар нередко доходил до покупателя в казахских аулах только из третьих рук. Они не имели возможности узнать первоначальной стоимости товара. Мерилом для оценки стоимости товара во внутренней торговле казахов и в середине XIX в. был трехгодовалый или годовалый баран, ценность которого приравнивалась к 1 руб. серебром. Качественная не равноценность эквивалента расширяла возможности произвольного изменения цен. «Под именем торговли киргизской она заключается не в продаже или покупке, но в мене одной вещи на другую» – писали современники[14]. Сопоставление цен показывает неэквивалентность обмена, но обменивавшиеся стороны были взаимно заинтересованы и нуждались в поставляемых товарах. Торговля способствовала разложению натурального хозяйства, развитию товарного обращения в степи.

В свою очередь казахи нуждались в продукции русской промышленности: чугунных, железных и медных котлах, таганах, ковшах, топорах, мотыгах, половниках, косах, серпах, капканах, ведрах, ножницах, стременах, удилах, воронках, гвоздях, замках, посуде, наперстках, пуговицах, листовом железе, прутовом олове, листовой меди и т.п.[15]. Все это продавалось казахам в большом количестве. Запрет был наложен лишь на продажу «заповедного» товара: ножей, пороха, свинца и т.п.[16], т.е. товара, который в потенции мог быть использован против царских войск.

Имея возможность приобретать русские и среднеазиатские товары, казахские баи продавали их в долг в своих и соседних аулах «под кургашков» (ягнят), а осенью должники расплачивались с баями баранами. Поручители должника (его родственники) должны были не только обеспечить своевременную уплату долга, но и вернуть его в случае несостоятельности должника (утраты скота во время стихийного бедствия)[17]. Если поручитель почему-либо не выплачивал долга, бай обращался с иском в суд биев. Обычно по решению биев приходилось выплачивать долг поручителю. По свидетельству современников, долговые сделки были широко распространенным явлением в казахской степи: «трудно найти взрослого киргиза (казаха), который не был бы кому-либо должен или не замешан в поручительство у других или не имел бы сам должников»[18].

В первой половине ХIХ в. значительно растет торговля прииртышских казахов скотом, сыромятными кожами, шерстью, мясом, сырьем для салотопенных, мыловаренных, свечных, кожевенных заводов Сибири, казачьей суконной фабрики в Омске. Павлодарские купцы играли немалую роль на возникшей в 1848г., на границе Семипалатинского и Павлодарского уездов, знаменитой Куяндинской (Ботовской) ярмарке, действовавшей с 1 июня по 1 июля. Здесь были открыты отделение Государственного банка, телеграф, почта. Обороты ярмарки к концу ХIХ в. достигали 3 млн. руб.[19] На ярмарках находили заработок жатаки, было на них место и развлечениям.

Среди местных ярмарок среднего Прииртышья наиболее крупными в этот период были Покровская (в Баян - Ауле), Иоанно - Златоустовская (в с.Песчаном) проводимая с 13 ноября по 1 декабря, Спиридоновская (близ Ямышевской крепости) проводимая с 12 по 21 декабря, Рождественская (в с.Урлютюбе) проводимая с 25 декабря по 2 января, Николаевская (близ Чернорецкого форпоста) проводимая с 1 по 13 ноября, Козьмо - Демьяновская (близ Железинкой крепости) проводимая с 1 по 8 ноября[20].

Охотно скупали русские товары на деньги так называемые «алыпсатары» (перекупщики), обменивая их своим одноаульцам на ягнят. И в этих сделках розданные в долг товары оплачивались баранами. Но такого рода сделки еще не получили широкого распространения в первой половине XIX в.

Казахская степь была и рынком сбыта и транзитной территорией между российским капиталом и Средней Азией. Этот факт отмечает и А.И. Левшин «…Говоря о торговле собственно киргиз-казаков, нельзя не сказать несколько слов о посредничестве их в торговых сношениях России с Среднею Азиею, о посредничестве самом вредном и всегда опасном, но к которому невольно прибегают купцы хивинский, бухарские, ташкентские, кашкарские и другие соседственных городов потому, что не могут достигнуть пределов наших, ни возвратиться из оных иначе, как чрез степи киргизские. Где, как известно, нет проложенных дорог, и где странник без путеводителя и защиты ежеминутно подвержен опасности быть ограбленным, убитым, или умереть от недостатка воды. Притом же киргизы сверх обязанностей хранителей и вожатых (карекаш), принимают на себя перевозку товаров на своих верблюдах…»[21].

Формировалась своеобразная социальная терминология: «узын-коржын» (досл. длинная сумка. - С.Р.) - так казахи называли разъездных торгашей, перевозивших товары во вьюках, хранивших их до продажи в кошомных или ковровых сумках (коржынах). Разъездные торговцы назывались «арбаши», мелочные – «сабын-шыбык»[22]. Включившиеся в торговлю зажиточные аулы (кочевавшие не ближе 200 верст от линии) имели своих приказчиков. Они кочевали вместе с аулом целый год, отделялась от него только летом «для снабжения своего продвижного базара новыми запасами». Таких приказчиков было много в дальних аулах, отмечали современники[23].

Если в ХVIII в. основными посредниками в торговле с Казахским краем в пограничной полосе были султаны, получавшие пошлину за охрану транзитных русских караванов, то в первой половине ХIХ в. роль их падает, так как торговля с Россией значительно расширяется. На смену им приходят торговцы-баи, которые заключали крупные коммерческие сделки с русскими купцами и промышленниками.

Торговля складывалась как разъездно-меновая, ярмарочно-периодическая и стационарная. Разъездно-меновая торговля сосредоточилась в руках скупщиков - алыпсатаров. Получая товары за наличные деньги или в кредит, они продавали их в казахских аулах и скупали у населения скот для перепродажи (начальные формы ростовщичества).

Таким образом, к середине ХIХ вв. возникают благоприятные условия для развития торговых связей между Казахстаном и Россией. Казахи Сибирско-Алтайского региона выступают в роли посредников между российскими купцами и казахами Среднего жуза, вовлекаясь в формирующиеся торгово-рыночные отношения.