Февральская революция обусловила начало процесса суверенизации казахского народа. Его основное содержание определялось последовательной политической деятельностью национальной элиты по защите интересов своего народа посредством образования национально-территориальной автономии в составе России. Реальной угрозой  нациестроительству казахов являлись острые межродовые противоречия, выливавшиеся в конфликты между представителями национальной элиты. Для того чтобы степные жители трансформировались в современную нацию, элита должна была ответить на вызов времени и консолидировано преодалеть межродовую борьбу.

Следует отметить, что слово «казах» как этноним, как самоназвание народа, в начале ХХ столетия широко не использовалось предками современных казахов ни в разговорном языке между собой, ни в официальных обращениях к властям, ни в политическом лексиконе в годы революции и Гражданской войны. Во всех русскоязычных источниках речь идет о «киргизах» как самоназвании и официальном этнониме народа, который, благодаря деятельности нескольких поколений националистически ориентированной интеллигенции, обретет единство и станет современным казахским народом с национальной государственностью.

Долгое время историки не уделяли внимания внутренней борьбе казахских родов, подходя к этнополитической истории народа с европейскими лекалами. Пожалуй первым затронул проблему Г.Г. Косач, обратив внимание на значение жузовой стратификации при идейном размежевании казахской интеллигенции[1]. До сих пор межродовая борьба в казахском социуме в условиях завершения Гражданской войны и строительства казахской государственности в исторических трудах должным образом не освещена. Отчасти восполнить этот пробел, задача данной работы.

Казахские националисты, первыми из сибирских народов перейдя от поддержки колчаковского режима и вооруженной борьбы с большевиками к признанию Советской власти, добились создания государственности – Киргизской республики в границах РСФСР. 10 июля 1919 г. СНК своим декретом утвердил Временное положение о революционном комитете по управлению Киргизским краем, а 26 августа 1920 г. для реализации этого декрета, ВЦИК и СНК подписали декрет «Об образовании Киргизской Социалистической Советской республики»[2]. Этими решениями на законодательном уровне успешно завершился процесс суверенизации казахского народа.

В статье «Революция и киргизы», напечатанной в газете Наркомнаца, один из главных идеологов Алаш-Орды, создатель газеты «Казак» Ахмет Байтурсунов, командированный из «белой Сибири» Тургайской группой Алаш-Орды для обсуждения вопроса об их переходе на сторону Советской власти, писал об изменившихся отношениях казахской интеллигенции с коммунистами Центральной России: «Прибыв в Центральную Россию от Тургайской группы Алаш-Ордынцев, пославших меня для переговоров с центральной властью, и увидев государственный порядок во всем и соответствующее провозглашенным в декларации прав народов России началам внимательное отношение к киргизскому национальному вопросу, я могу от чистого сердца сказать, успокоив моих товарищей, что предпочитая Советскую власть колчаковской, мы не ошиблись. То, что делают на окраинах уездные большевики, противно духу и целям, преследуемым большевиками в центре. Я и другие, находящиеся в Москве в настоящее время киргизы, признали правильным начать работу по осуществлению автономии киргизского края с центра, образовав киргизский ревком»[3].

В Сибири националисты стандартно выдвигали два условия своего перехода на сторону большевиков: образование национально-территориальной автономии с активным участием националистов в управлении ею и амнистия для участников антибольшевистского движения. На таких условиях осуществлялся компромисс коммунистов с элитами крупных сибирских народов и созданием национально-государственных образований. Завершалась Гражданская война на территориях, заселенных этими народами. Советская власть постановлением ВЦИК от 4 апреля 1919 г.  объявила амнистию всем деятелям Алаш-Орды, прекращавшим антисоветскую деятельность и соглашавшимся перейти к ней на службу.

Вслед за своим главным идеологом А. Байтурсуновым националистически ориентированное большинство казахских интеллигентов и зажиточных казахов пошло на службу в советский государственный аппарат, традиционно используя участие во власти в корыстных целях. Акмолинское Политбюро отмечало: «В киргизские волостные и аульные советы в большинстве прошли зажиточные киргизы (баи), которые берут взятки у своих подчиненных, при каком-либо обвинении происходят всякого рода самочинные реквизиции всякого рода имущества в свою пользу. Нередко наблюдаются злоупотребления властью. Всякое распоряжение Советской власти в жизнь проводится слабо»[4].

Приход в советские властные структуры деятелей Алаш-Орды и богатого байства снимал проблему участия политической элиты в управлении своим народом. Но в то же время он стал причиной острой борьбы внутри властных структур. Она велась в двух аспектах. Во-первых, между алашовцами и казахскими деятелями, ориентировавшими в разгар Гражданской войны на коммунистов (националистами-коммунистами). В этом противоборстве большое значение имела родовая принадлежность. Во-вторых, всеми казахскими националистами и российскими (русскими) коммунистами.

В советском государственном аппарате началась острая борьба за должности между бывшими участниками движения Алаш  и деятелями, ориентировавшими в разгар Гражданской войны на коммунистов. Основным методом этой борьбы являлся донос, в котором противники обвинялись в контрреволюционной антисоветской деятельности.

Наиболее видной фигурой, пострадавшей от доносов алашовцев, стал член Кирревкома М. Тунгачин, арестованный 18 декабря 1919 г. На заседании Политбюро ЦК РКП(б), состоявшемся 30 октября 1919 г., было принято решение: «Отозвать из состава Кирревкома Тунгачина, предложив Кирревкому выдвинуть вместо него кандидата-киргиза партийным путем, принять меры к тому, чтобы этот кандидат был коммунист и во всяком случае советский человек»[5].

Тунгачиным на имя заместителя начальника Наркомнаца было написано письмо, наглядно демонстрировавшее межродовой характер борьбы между казахами. В нем письме он напоминал, что начал работать в пользу Советской власти еще до Октябрьской революции 1917 г., заявлял о своей невиновности и с обидой писал о роли алаш-ордынской интеллигенции: «Скажу без преувеличения, когда почти вся киргизская интеллигенция пошла за Колчаком и Дутовым и лишь небольшая группа во главе со мною работала в пользу Советской власти… За мою работу в пользу Советской власти оставшиеся там, в степи, моя семья и родственники подверглись притеснениям со стороны казаков и киргизского правительства Алаш-Орды, тогда бывшего в союзе с казаками, так например, моя семья несколько раз подвергалась аресту, один брат был расстрелян, 8 родственников изрублены казаками по указанию алаш-ордынцев, наконец, я сам был объявлен казаками вне закона, кроме того, особые отряды казаков ездили по степи, разыскивая моих родственников, говоря, чтобы уничтожить большевизм в степи, необходимо уничтожить весь род Тунгачиных. Таким образом, люди с самого начала Октябрьской революции работавшие в пользу Советской власти и доказавшие свою работу, ныне являются как бы контрреволюционерами, а те, которые вчера еще боролись против Советской власти и ныне занимают подозрительную позицию, считаются лояльными»[6].

Борьба между алашовцами и националистами-коммунистами шла не только за высшие руководящие должности Киргизской республики. Она продолжалась и в советском государственном аппарате на территории Сибири. В этом отношении показательно заявление-донос группы казахов Мухлеева, Турсунова и Жанибекова, поданное в Омский Губком РКП в феврале 1920 г. Авторов заявления возмутила служба бывших активистов местного отделения Алаш-Орды в советских органах. По этому поводу они писали: «Сторонники буржуазии и партии Алаш-Орда, служившие при Колчаке граждане Турсубаев, Айдархан, Итбаев и Содвонаев ныне служит в высших учреждениях Советской власти. 1-й – в народном суде (коллегия) при Отделе юстиции, а последние двое – в кооперативе при Губпродкоме. Тогда как контрреволюционеры и сеятели пропаганды среди киргизского населения против большевиков коммунистов не должны быть допускаемы на должности и их доносам не должны верить советские работники»[7].

В первые годы Советской власти среди казахской элиты шла острая борьба за власть, выражавшаяся в борьбе за должности в советском государственном аппарате. При этом родовая принадлежность продолжала иметь огромное значение. Вместе с тем, наметилось постепенное сближение отдельных группировок на почве осознания общенациональных интересов своего народа и борьбы с российскими (русскими) коммунистами за власть на местах.

В одной из работ Г.Г. Косача достаточно подробно описана борьба вокруг создания Киргизской республики внутри Оренбургской организации РКП, имевшая судьбоносное значение для казахов. К сентябрю 1920 г. наметилось две точки зрения по поводу границ автономии этого народа.  Пестковский и большинство членов Оренбургской организации рассматривали свой город как форпост России в крае и предлагали сделать его столицей Киргизской республики, надеясь таким образом управлять киргизами. Планировалось «сформировать группу новых казахских деятелей, не отягощенных алаш-ордынским прошлым, послушных союзников местного партийно-государственного правящего класса. Все возвращалось на круги своя: государственный город, пусть и включенный административно в состав Степи, вновь управлял ею, как и 100 лет назад, вербуя себе казахских помощников», – описывает взгляды первой группы Г.Г. Косач[8]. Первоначально казахские националисты, возглавляемые А. Байтурсуновым, ратовали за национальное обособление казахов. В этом их позиция была единой с группой оренбургских коммунистов, возглавляемой Коростелевым, которая считала, что Оренбург должен остаться губернским центром, а Кирреспублика должна быть образована по этнографическому принципу со столицей в Актюбинске.

Характеризуя в своих воспоминаниях позицию алаш-ордынской интеллигенции, член Кирревкома С. Мендышев писал: «Алаш-ордынцы во главе с контрреволюционером Байтурсуновым решительно боролись против присоединения Оренбурга к Казахстану. Они добивались ослабления пролетарского руководства в Казахстане и всеми силами тормозили дело вовлечения казахских трудящихся масс в работу Советов, надеясь захватить власть в свои руки»[9]. В результате, на первый взгляд, победу одержала группа Пестковского. Но очень быстро местным коммунистам стало ясно, что это была «пиррова победа».

Г.Г. Косач пишет: «Резкое ухудшение отношений между оренбургскими и «киргизскими» властями было результатом естественного хода событий. Попав вместо соразмерной Оренбургу «Степной республики» в огромную автономию, оренбургские коммунисты лишились роли единоличных хозяев. Их все больше оттесняли в сторону выходцы из казахской среды, считавшие автономию собственной вотчиной. Более того, созданная по оренбургской инициативе «Оренбургско-Тургайская губерния» использовалась ими для того, чтобы «окиргизить г. Оренбург и оренбургскую организацию». И «повинны» в этом были не только новые кадры, но и те самые «члены киргизской коммунистической секции», которых так старательно пестовали их «старшие наставники» – оренбургские товарищи. Тот же Мендышев теперь утверждал: «Трудно… сказать, что киргизская часть [партии] обладает всеми качествами и силами, какие есть у пролетарских русских организаций», тем не менее, «за время существования организации… выработалось твердое здоровое ядро с определенной теоретической подготовкой, закаленное в боях Гражданской войны и тяжелой… практической работы на революционном трудовом фронте. К этому ядру и должна перейти вся тяжесть работы  по управлению и строительству КССР»[10].

Оренбургские коммунисты не могли предположить, что в условиях национальной республики родоплеменные кланы казахов под влиянием коммунистической интернациональной угрозы быстро найдут общий язык, сгладят межродовые противоречия и националисты-коммунисты рука об руку с бывшими врагами – алаш-ордынцами – будут бороться за власть над республикой с «русскими коммунистами».

О наличии борьбы казахских националистов против русских коммунистов дает представление закрытое письмо секретаря Киргизского обкома Г.А. Коростелева в ЦК РКП(б) о политических настроениях в Киргизии. Он писал: «Киргизская партийная интеллигенция, имеющая среди себя ряд группировок, стремится теперь ликвидировать их. Эта здоровая тенденция к сплочению и единству имеет в себе нездоровую силу. Основным мотивом объединения этих товарищей служит не укрепление коммунистических рядов и, главным образом, рядов пролетариата для того, чтобы вести борьбу с великодержавным русским шовинизмом и националистическим шовинизмом в своих рядах, а стремление освободиться от пролетарского влияния и более сильных и марксистки выдержанных русских товарищей»[11]. Казахи уже не будут бояться попасть в зависимость от русских городов, а будут желать укрупнения республики за их счет. Так А.Т. Джангельдин, как наиболее авторитетный среди советского руководства казахов, желая укрупнения и укрепления Киргизской республики, в специальной записке, поданной в Президиум ВЦИК, настаивал на передаче города Омска в состав Кирреспублики[12].

Значительное влияние бывших членов Алаш-Орды в партийном и государственном аппарате Кирреспублики, их влияние на формирование нового поколения казахской советской управленческой элиты, воспитанной на идеалах национализма, показывает закрытое письмо и. о. секретаря Киргизского обкома Дунаева в ЦК РКП(б) о кадровых и национальных проблемах в Киргизии (Казахстане), датированное 14 сентября 1923 г. В нем он сообщал «о стремлении молодежи к захвату ответственных краевых постов и вытеснению старых работников киргизов с руководящей работы (последнее, возможно, не без влияния алаш-ордынской интеллигенции) и о том, что «некоторые связанные с Алаш-Ордой работники в целях использования товарища Джангельдина в предвыборной компании убедили его добиваться поста председателя КЦИКа»[13].

В отношении борьбы всех казахских националистов с «русскими» коммунистами – не казахами, в основном, действительно русскими, служившими в органах государственной власти на территории Кирреспублики, в архивах также сохранилась масса документов. Следует отметить, что иногда наиболее активными идеологами этнического национализма оказывались не коренные представители данного этноса. Так было в в случае с кирвоенкомом Сидельниковым. В результате его деятельности на него членами ревкома на имя Секретаря ЦК партии и Председателя Военревкома по управлению Киргизским краем была подана жалоба. Этот документ весьма красноречиво характеризует национализм казахской интеллигенции, раздираемой внутриродовыми противоречиями, но единой в своем противостоянии по отношению к русским коммунистам. В жалобе говорилось: «Сидельников стал официальным вождем киргизских националистов и ведет активную шовинистическую борьбу против коммунистов. Натравливание киргизов на коммунистов стало обычным делом. На общих собраниях он ведет открытую агитацию, что Оренбургские коммунисты и члены Губкома считают «киргизов вымирающей нацией», и пытается присвоить целые киргизские уезды, и призывает всех бороться против шовинистически настроенных русских коммунистов на окраинах. Националисты подняли головы и плотной стеной встали вокруг него. В лице Сидельникова они нашли вождя, которого до сих пор у них не было. Он обосновал киргизскую националистическую идеологию под маркой марксизма и коммунизма. Каждый раз пространно объясняет, что все это он делает по поручению Ленина, Сталина, ЦК, что он специально послан защищать киргизов от великороссов-коммунистов»[14].

В своем стремлении освободиться от русских коммунистов казахские националисты, в недавнем прошлом боровшиеся за каждый крупный город в составе Киргизской республики, признали необходимым освободиться от Оренбурга, перенеся столицу в Актюбинск, так как, по сообщению Коростелева, «желание киргизских работников освободиться от Оренбургской губернии объясняется тем обстоятельством, что оренбургская организация, как наиболее крепкая, пролетарски выдержанная, оказывает на них сильно свое влияние, где они, как таковые, теряют свой самобытный облик»[15].

Существенным моментом, характеризующим уровень национального сознания казахской интеллигенции, доминирования в ее сознании именно националистических ценностей, является быстрое преодоление ею межродовых противоречий и сближение казахских националистов-коммунистов и бывших участников движения Алаш на почве борьбы с «русскими коммунистами» за власть в республике.