Последнее десятилетие ознаменовалось ростом научного интереса к проблемам окраин Российской империи. Особое место в них занимают вопросы управления административными и судебными органами в регионах. К примеру, судебным преобразованиям в Сибири конца XIX в. было посвящено значительное количество диссертаций и монографий.[1] Диаметрально противоположная ситуация в изучении аналогичных структур фиксируется для Степного края. Можно выделить работы А.В. Ремнева, Н.Б. Нарбаева, К.Л. Васина,[2] которые существенно раздвинули границы изучения указанных проблем названного региона. Тем не менее, вопросы, связанные с реорганизацией и деятельностью русской судебной системы в Степном генерал-губернаторстве, остаются неизученными. В данной работе мы остановимся на вопросах подготовки судебной реформы 1898 г., которая инкорпорировала Степной край в общее правовое пространство Российского государства.

Инициатива по преобразованию судебной системы региона принадлежала степному генерал-губернатору М.А. Таубе. Он в соответствующем распоряжении на имя Розалион-Сошальского, своего чиновника особых поручений, от 1 июля 1894 г., указал на необходимость пересмотреть некоторые нормы «Положения управления Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областями» от 25 марта 1891 г.: «Я признал целесообразным ныне же подвергнуть <их>тщательному пересмотру, не исключая положения о судоустройстве». [3]

Часть современных исследователей подчеркивают, что степная судебная часть в начале 90-х годов XIX в., была максимально приближена к общеимперскому положению.[4] Несмотря на то, что «в крае действовали по маловажным делам судебные уставы Императора II, а по более важным – старые законы уголовного и гражданского судопроизводства».[5] Важность дела определялась для уголовных преступлений наказанием, связанным с лишением, ограничением всех или некоторых прав состояния, или денежным взысканием свыше 600 руб., а для гражданских – исками на сумму свыше 2000 руб.[6] Высшие судебные инстанции были представлены областными судами: Акмолинским, Семиречинским и Семипалатинским, которые совмещали в себе права и обязанности палат уголовного и гражданского суда и съездов мировых судей, т.е. рассматривали апелляционные жалобы низших судов.

Мировые судьи разбирали малозначительные дела, не входившие в компетенцию областных судов. Своей властью они окончательно решали гражданские дела на сумму не свыше 50 руб. и уголовные проступки, которые предусматривали виновным внушения, замечания, выговоры, денежные взыскания до 100 руб. и арест до 3 дней. На все прочие приговоры мировых судей допускались апелляционные жалобы в областные суды.

На территории Степного края функционировали нотариальная и опекунская службы. В местах, где не было нотариусов, их обязанности исполняли мировые судьи. Прокурорский надзор был представлен областными прокурорами и их товарищами. Производство следствий осуществляли судебные следователи и помощники мировых судей. Судебный процесс опирался на состязательные принципы.

Специфика судебной системы степного края и ее степени включенности в общеимперский механизм управления определялись особенностями дореволюционного законодательства, где главную роль играли нормативные акты, входившие в Свод Законов Российской империи (далее СЗРИ).[7] Такие законы считались «вечными», а их изменение требовало высочайшего разрешения[8]. Судебную часть регулировали разные Уставы, Учреждения, Уложения, Положения, «Законы», которые входили в последние два тома СЗРИ.

Одновременно во втором томе СЗРИ существовал целый комплекс норм, отражавших специфику управления отдельными местностями или частями населения (например, «Положение об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областями»). В них отражались также некоторые вопросы судопроизводства и судоустройства.

Таким образом, суды Степного края регулировались не просто разными законами, но и имели двоякий статус. С одной стороны, мировая юстиция, действовавшая по правилам Судебных Уставов 1864 г., была выделена из системы степного управления и подчинялась ведомству Юстиции. Но, с другой стороны, они подчинялись областным судам как высшей инстанции, где по закону большую роль играл генерал-губернатор в вопросах судебного управления. Кандидатуры на должность судьи предварительно одобрялись высшим представителем Степного края, а многие вопросы по организации судебного дела (изменение штатов, увеличение денежного содержания и т.п.) решались в министерстве юстиции через генерал-губернатора. Напомним, что первоначальная инициатива по преобразованию судов исходила именно от генерал-губернатора М.А. Таубе.

В тоже время степной генерал-губернатор, опираясь даже на авторитетное мнение членов магистратуры, не мог своей властью кардинально менять судебную систему. Фактически последний мог только предлагать министерству юстиции некоторые изменения в существовавшей судебной структуре. Об этом свидетельствует дальнейшее развитие проектных работ в области судоустройства и судопроизводства. Так например, 8 октября 1894 г. Председатель Акмолинского областного суда написал представление на имя генерал-губернатора Степного Края, в котором он отмечал, что «В течение минувшего года со дня введения в действие степного положения 25 марта 1891 г. обнаружилось, что личный состав некоторых судебных установлений требует усиления, а также выяснились многие недостатки в судоустройстве»[9]

Чиновник особых поручений Розалион-Сошальский, на которого М.А. Таубе возложил обязанность собрать необходимые материалы для особой Комиссии по пересмотру Положения об управлении Степного Края, мог не только использовать дела канцелярии генерал-губернатора, но и связываться с председателями прочих учреждений для получения необходимых сведений. По всей вероятности, о судебной части эти сведения, о чём нами уже было упомянуто, предоставил в октябре 1894 г. председатель Акомолинского областного суда. Он, судя по переписке, составил «проект судебных изменений в Степном Положении».

25 октября 1894 г. М.А. Таубе обратился к военным губернаторам Акмолинской, Семипалатинской и Семиречинской областям с необходимостью создать под их председательством комиссии по пересмотру Положения. В состав этих комиссий привлекались и председатели областных судов и областные прокуроры.[10] В течение последующих двух-трех месяцев эти комиссии были учреждены в названных областях.

Семиречинская комиссия в качестве исходного документа использовала «проект изменений» председателя Акмолинского областного суда. Сам проект должны были предварительно обсудить в общем собрании областного суда его члены как профессиональные юристы. Именно они, как предполагалось, представляют свои соображения Семиречинской комиссии по пересмотру Положения 1891 г. Однако это обсуждение затянулось на год с лишним, т.к. в феврале 1896 г. военный губернатор Семиречинской области Н.А. Иванов утверждал, что их «соображения … до сего времени не доставлены».[11] В дальнейшем надобность таких предложений отпала в связи с инициативами министерства юстиции, которые мы опишем ниже.

В архивных документах можно найти предложения члена Семиречинского областного суда надворного советника Н.Н. Максимовского, которые были направлены к генерал-губернатору Степного края в марте 1895 г., минуя Семиреченскую комиссию. Взгляды Н.Н. Максимовского не выходили за рамки обозначенной законами 90-х годов судебной системы и были опубликованы год спустя в виде отдельной статьи.[12]

Семипалатинская комиссия начала свою деятельность 16 января 1895 г. В ее состав вошли председатель областного суда Е.И. Цвилинский и областной прокурор А.К. Висковатов. Вопросы преобразований местной юстиции начали обсуждаться месяц спустя. Комиссия решила, что «в отдельной записке, касающейся судебного устройства изложить необходимость введения в Степных областях в действие с некоторыми ограничениями судебных уставов, в случае признания невозможным или несвоевременным такого рода преобразования, в ныне существующих статьях судебного законодательства проектировать изменения».[13] Комиссия предлагала не только ликвидировать пробелы и недочеты законодательства, но и внести определенные изменения в судебные структуры: определить статус секретарей при прокурорах, учредить институты кандидатов на судебные должности и судебных приставов, использовать правила Уставов Уголовного и Гражданского Судопроизводства при обжаловании окончательных приговоров мировых судей и областных судов. Последнее заседание комиссии по вопросам о реорганизации судов прошло 18 февраля 1895 г.[14]

Сегодня нам сложно сказать, что подтолкнуло министерство юстиции к решительной реорганизации судов на азиатских окраинах. В официальных документах, посвященных обсуждению судебной реформы в Туркестанском и Степном краях, указывалось на строительство Западносибирской и Закаспийской железных дорог и переселение как причины судебных преобразований. Транспортные коммуникации и русская колонизация приведут к развитию общественных отношений, противоречия которых смогут решать только новые судебные учреждения.[15] Как видим, что министерство юстиции исходило из тех положений, которые могли проявиться в будущем, а не из реальных потребностей Края. Убежденность властей в том, что русское и туземное население с нетерпением ожидают открытия в крае окружных судов, выглядит натянутой.

В этой связи заслуживает внимание, позиция и личные убеждения самого министра юстиции Н.В. Муравьева, который хотел распространить Судебные Уставы 1864 г. на всю территорию страны.[16] Идея провести судебную реформу в Туркестанском и Степном краях возникла перед обсуждением в Государственном совете проекта «Временных Правил о применении Судебных Уставов к губерниям и областям Сибири».[17] Первый департамент министерства юстиции своим письмом от 22 февраля 1896 г. уведомил председателя Семиречинского областного суда (возможно, и Омского, и Семипалатниского), что министр юстиции признал необходимым реформировать суды Туркестанского и Степного краев. Сенатор П.М. Бутовский, возглавлявший Комиссию для разработки предположений по улучшению судебной части в Сибири,[18] просил, в частности, председателя Семиреченского областного суда и областного прокурора сообщить свои соображения о целесообразности применения установленную 29 января 1895 г. для Архангельской губернии и предполагаемую для Сибири организацию судебных мест с указанием особенностей местных условий и возможных отступлений. Судебная система Архангельской губернии и Сибири была во многом идентична, а ее суть описана во многих исследованиях.

Степной генерал-губернатор при получении от министерства юстиции документов переправил их 12 марта (Архангельские временные правила) и 4 апреля (сибирский проект временных правил) для соответствующих заключений Г.Ф. Ковалевскому, председателю Акмолинского областного суда. Чуть позже, 22 апреля 1896 г., они были высланы и председателям Семиреченкого и Семипалатинского областных судов. Замечания и соображения к проекту будущей судебной системы поступили в канцелярию генерал-губернатору 15 апреля, 3 и 11 августа 1896 г. [19]

Г.Ф. Ковалевский одобрил возможность реформирования судебной системы в предложенных рамках, но по некоторым позициям высказал и отрицательные замечания. В частности, он предлагал присвоить почетным мировым судьям V класс по должности; оставить организацию опеки в прежнем виде, с возложением её на мировых судей; говорил о невозможности применения нормы, предусмотренной для Архангельской губернии, об обязательном разборе дел в волостных правлениях, если они возникли на расстоянии более 15 верст от камеры судьи; считал, что нельзя совмещать в одном лице функций судебных следователей и мировых судей; предложил переименовать помощников мировых судей в судебных следователей; подчеркивал нежелательность ликвидации залогов для судебных приставов; предлагал не передавать функции последних полиции.

Г.Ф. Ковалевский рекомендовал оставить некоторые нормы, отмеченные в Туркестанском положении 1886 г. для действовавшей судебной системы. Например, ст. 149, 155, 183, 185 (особенности обжалования и проведения процессов при отсутствии сторон) можно использовать и в новых судах, т.к. они учитывали большие расстояния региона. Важным было сохранить (для контроля народных судов) и ст. 218, которая давала право инородцам подавать в 2-ух недельный срок жалобы в областной суд (через уездного начальника) на приговоры волостного и чрезвычайного съезда народных судей. Сам председатель Акмолинского окружного суда однозначно склонялся за подчинение народного суда суду русскому.

П.Е. Цвилинский как председатель семипалатинского окружного суда, соглашаясь с предложенными проектами, считал, что некоторые нормы действовавшего в тот период Положения также необходимо воспроизвести и в новых законах. Вместо добавочных судей необходимо оставить помощников мировых судей, на которых можно было бы возложить следственные функции; сохранить контроль над народными судами (ст. 218 Туркестанского положения), оставить в штатном расписании переводчиков (ст. 124); за проектируемым окружным судом оставить право областного суда в вопросах предоставления отпусков мировым судьям и их помощников на срок не более чем на 2 месяца (в проекте временных сибирских правил этот срок был ограничен 1 месяцем). Председатель семипалатинского окружного суда поддержал своего коллегу в Омске и вопросе об обязательности залога для судебных приставов. Небольшим дополнением к проекту будущей реформы было высказано им в вопросе о возложении на члена окружного суда обязанности непременного члена съезда мировых судей, а не на мирового судью. Предполагалась выдача вознаграждения свидетелям, если последние проживали от места суда далее 50 верст.

Обращается на себя внимание одинаковый круг замечаний всех председателей областных судов. Прежде всего, это вопросы о предварительном следствии, об опеки, о залогах судебных приставов; о контроле окружных судов за решениями народного суда, об определении окружными судами отпусков мировых судей на срок не более 2-х месяцев, наконец, предоставлении вознаграждении свидетелям. Кроме этого, были предложены и более четкие критерии разделения компетенции по гражданским делам между русским и инородческим судом.

Генерал-губернатор М.А. Таубе в октябре 1896 г. отослал все предложения и замечания председателей областных судов в Комиссию для пересмотра законоположений по судебной части, где рассматривали вопрос о введении Судебных Уставов в Степных областях, дополнив их двумя важными, с его точки зрения, для региона пунктами. Во-первых, он предложил при назначении помощников мировых судей, участковых мировых судей и судебных следователей кандидатуры на эти должности предварительно согласовывать с высшей властью на местах. Фактически генерал-губернатор предлагал сохранить соответствующие статьи Положение об управлении Степными областями и остаться посредником между министерством юстиции и местными судами. Во-вторых, было высказано предположение о границах судебной палаты для степных областей, в округ которой бы вошли Семипалатинская, Уральская, Тургайская и Оренбургская области с центром в г. Омск. Семиречинская область присоединялась к округу Туркестанской судебной палаты. [20]

В министерстве юстиции все инициативы местных судей и чиновников отвергли, особенно в области управления и организации правосудия. Насколько мы можем судить, это было сделано по настоянию самого министра юстиции Н.В. Муравьева. Категорически министр юстиции выступил против согласования кандидатур на должность мировых судей и судебных следователей. Единство властей в крае, по его мнению, должно осуществляться через высшее руководство судов, т.е. через председателя и прокурора судебной палаты. Эти лица будут входить в состав совета при генерал-губернаторе. Ущерб правосудию могло бы нанести право генерал-губернаторов увольнять судей. Отказалось министерство юстиции и от разделения обязанностей мировых судей и судебных следователей. Одними из главных аргументов соединения этих функций в одном лице: уменьшение финансовых расходов, плохая работа соответствующих лиц при прежнем устройстве, а также интересы населения, которые могли бы значительно потратиться на дорогу. Кроме того, общее собрание окружных судов при необходимости могло самостоятельно разъединять эти функции.

Только два предложения председателей областных судов были учтены в министерстве юстиции. Речь шла об опеке и контроле со стороны окружных судов за народной юстицией. В первом случае было решено, что если в городах Степного края будет введено городское самоуправление, то мировые судья будут заведовать только опеками потомственных дворян, а в противном случае дополнительно выполнять функции сиротских судов. Особую опекунскую организацию министерство юстиции даже расширило. Областные суды сохраняли за собой право залога и отчуждения имущества малолетних (в Европейской России этим занимался Правительствующий Сенат). Чуть позже многие практики отметят, что установленная в Степных областях система опеки отвечала нуждам практической целесообразности.[21] В вопросе контроля за народными судами министерство юстиции оставило прежний порядок, но между уездным начальником и окружным судом появлялось дополнительное звено в лице прокурорского работника.

Министерство юстиции стремилось к тому, чтобы судебное деление территории совпадало с административным. Подобная политика была на руку и местным властям. Вопрос о введении особого судебного круга для Степного края вызвал дискуссию. Помимо мнения Степного генерал-губернатора в министерстве юстиции обсуждалось еще два. В результате из трех вариантов о местонахождении судебной палаты – выбрали Омск. Остальные города – Томск и Иркутск – были признаны географически удаленными от степных территорий. При этом предлагалось организовать новый судебный округ, который бы включал в себя не только Семипалатинскую и Акмольинскую области, но и Томскую и Тобольскую губернии. Семиречинская область переходила в компетенцию Ташкентской судебной палаты.

Прежде чем обсудить проект судебной реформы в Степном и Туркестанском краях в Государственном совете, необходимо было получить отзывы по нему от военного министерства, министерства внутренних дел и министерства финансов. Отзывы военного министерства были написаны от лица генерала от инфантерии Махотина 11 сентября 1897 г. В них выражалась опасность нарушения единства власти в регионе при отделении судов от администрации. Военные считали, что это подрывало авторитет русской власти в глазах туземного населения и ссылались на Фергнаское восстание 1892 г. Поэтому генерал-губернаторы должны осуществлять надзор за судьями. При этом во втором отзыве, который был написан 21 октября 1897 г., военные чины указывали на практику Варшавского судебного округа, где административные власти могли влиять на назначение судей. Против высказалось военное министерство и относительно соединения обязанностей мировых судей и судебных следователей в одном лице.[22] Однако все эти замечания не были приняты министром юстиции Н.В. Муравьевым.

Управляющий МВД сенатор Искуль фон Гиндельбандт своим отзывом от 8 октября 1897 г. поддержал проект, но остановился на частностях. Он предлагал большей согласованности с действующими законами. Например, уточнить некоторые термины: вместо «собственных судов» инородцев использовать «народный суд». Интересна инициатива МВД по расширению компетенции мировых судей за счёт народных, путем изъятия у последних дел о ростовщичестве, продаже ядовитых веществ, составлении подложных документов, нарушении правил осторожности от пожаров, разведении мака с целью получения опиума. В министерстве юстиции согласились с этим предложением, но при условии их отдельного рассмотрения в Государственном Совете.

Последним поступил отзыв министра финансов 31 октября 1897 г. В нём содержалось предложение по сокращению штатных единиц.[23]

При рассмотрении 23 октября 1897 г. в департаменте государственной экономии Государственного Совета сметы министерства юстиции его глава Н.В. Муравьев заявил, что в «видах сокращения расходов государственного казначейства и местных земских источников … отсрочить введение в Туркестане и Степных областях судебной реформы в полном объеме до 1 мая 1899 г.» [24] Сам проект после обсуждения в Государственном совете был утвержден 2 июня 1898 г.[25]

Таким образом, подготовка судебной реформы 189-х годах для территории Степного генерал-губернаторства прошла два этапа. Первый этап (июль 1894 – февраль 1896) был инициирован местными властями в связи с пересмотром Положения об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областями. В комиссиях по пересмотру Положения кардинальных изменений существовавшей системы судов не предусматривалось. Ситуация меняется в начале 1896 г., когда министерство юстиции решительно стремиться повсеместно распространить Судебные Уставы 1864 г. На втором этапе судебной реформы (февраль 1896 – июнь 1898) для Степного края предлагалась уже установленная система судоустройства и судопроизводства в Архангельской губернии и Сибири. Замечания местных судей и администрации, а также иных центральных ведомств фактически не брались во внимание, если они шли в разрез, намеченной министерством юстиции линией. Утверждённый проект 2 июня 1898 г. Временных правил для Степного края приблизил организацию судов к Европейской России, а территория Акмолинской, Семипалатинской и Семиреченской областей были включены в общеимперское правовое пространство.